Витя, останови машину!

Прохладный августовский ветерок проникал в салон машины, обдувая разгоряченных после очередного концерта пассажиров и водителя. Каждый из парней знал, что рискует простудиться, но так желаемая все выступление в душном клубе прохлада была просто смертельно необходима. Да и сыгранным сетлистом и фотосетом со всеми желающими они не ограничились: перед тем, как загрузиться в свой транспорт, ребята провели еще несколько часов в баре, сопровождаемые грустным лицом Вити, которому нужно было садиться за руль и, следовательно, сказать «нет» алкоголю. Сидя на заднем сидении, Вася что-то захватывающе рассказывал Саше, активно жестикулируя. Для подвыпившего Звездкина это было типичным: он либо разглагольствовал на какие-то остросоциальные темы, либо сидел с кислым лицом, едва не рыдая. Беличенко уже давно потерял мысль своего собеседника, и поэтому просто открыто разглядывал парня затуманенными глазами. Аккуратные черты лица, нежно-лиловые отросшие волосы, потрепанная серая кофта и джинсы чуть потемнее, черная футболка с группой Шоколадный Торт, красные кеды. Парень не мог понять, что именно вызвало в нем такой бурный интерес к внешности своего друга. В карих глазах Васи горели искорки, пока он продолжал со страстью о чем-то рассказывать. Саше снова захотелось запустить пальцы в волосы Звездкина и, чуть оттягивая отдельные пряди, развязно поцеловать его и услышать сорвавшийся с губ друга стон. Как тогда, пару дней назад в кабинке грязного туалета клуба после концерта. С алкоголем в крови. И на следующий день сделать вид, что ничего не помнит. Взгляд Беличенко остановился на мягких губах, к которым ему очень понравилось прикасаться своими. Трезвому себе было тяжело в этом признаться. Васе — попросту невозможно. Видимо, пьяный Звездкин любит философствовать и грустить, а пьяный Саша — целоваться со своими лучшими друзьями. — Витя, мне нужно отлить, — повышенный тон Васи заставил Беличенко прийти в себя, вот только отогнать навязчивые мысли ему не удалось. — Че ты орешь, все спят уже, — недовольно прошипел Терентьев, повернувшись к Звездкину. Парней не пугало то, что водитель настолько отвлекается от дороги: однажды он вообще вел машину коленями, а в руках держал смартфон и смотрел стрим какого-то летсплейщика. Беличенко только сейчас заметил, что Андрей, Максим и Антон уже свернулись калачиками. — Такими темпами мы не успеем к завтрашнему концерту, не то что к утру. Выехали же только час назад, ну. — Не бурчи. Что поделать — потребности организма. Через пару минут шаровозка подъехала к заправке, и Вася вышел из машины, направляясь в туалет. Немного помедлив, Саша присоединился к другу, решив, что ему срочно нужно умыться и подышать свежим воздухом. И он совершенно не подумал о том, что парень будет запредельно близко. Когда кабинка за Звездкиным закрылась, Беличенко открыл кран и, подставив руки под холодную струю воды, провел мокрыми ладонями по лицу. Он оперся о раковину и потупил взгляд о белую керамику. Легче не стало. Парень думал, что хоть немного протрезвеет и перестанет смотреть на друга вот так, но, видимо, тут уже и не в выпитых шотах было дело. Кто-то резко потянул Сашу за капюшон голубой кофты, и, когда щелкнул замок, Беличенко понял, кто это. Вася подтолкнул друга к серой от старости стенке, прижимая его к ней. Саша, немного ударившись затылком, прошипел, но возмущаться не стал. Ему было совсем не до этого. Парня не волновала собственная тупая боль в области нижней задней части черепа, но зато уж очень заботили аккуратные губы друга в считанных сантиметрах от его лица. Перед глазами каждого все плыло: пелена желания застелила что стопроцентное зрение Беличенко, что минус шесть Звездкина. Вася сдается первым и грязно целует парня, нагло исследуя языком его рот. Саша отвечает так же пылко, чувствуя разливающееся тепло где-то в груди. Они горят, но не собираются останавливаться. По крайней мере, пока что. Звездкин резко немного сгибает правую ногу и операется коленом о стенку кабинки прямо между ног друга. Коленная чашечка начинает немного саднить, ведь он в порыве совсем не рассчитал своих сил. Вася даже не замечает этого: все, что парня сейчас интересовало — это его ладони, идущие вверх по торсу Беличенко и намеренно задевающие края его футболки. Тяжело дыша, Саша отстраняется от друга и скользит губами сначала по подбородку, а потом и по шее, задевая кадык. Парень оттягивает за волосы голову Звездкина назад, немного запрокидывая ее. Он покусывает нежную кожу, но потом зализывает покрасневшие участки, будто извинясь. Беличенко спускается ниже, к ключицам, все больше обпаляя горячим дыханием каждый сантиметр. Саша слышит томный стон друга и уже просто не может прийти в себя от внутренней бури. — Ебаный пиздец, — на выдохе шепчет Вася. Длинные пальцы отпускают чужие волосы, и Звездкин снова находит своими губами губы друга. Не разрывая поцелуй, он начинает тянуть парня в сторону унитаза. Вася мысленно поблагодарил самого себя, что, сходив по нужде, додумался закрыть крышку. Он садится на унитаз, а Беличенко устраивается на бедрах друга лицом к нему, разводя ноги по сторонам. Саша заводит горячие пальцы под футболку Звездкина и начинает скользить по животу вверх к груди, заставляя друга рвано дышать. Вася облокачивается спиной на бачок, закидывая голову назад и закрывая глаза. Его разум уже давно поплыл, а сейчас уже и вовсе отключился. И парень был совсем не против. Внезапно руки Беличенко перестали исследовать торс Звездкина и перешли к ремню. Саша знал, что пожалеет о том, что делает сейчас. Обязательно пожалеет. Но это будет потом — завтра, ночью, да хоть в тот же момент, когда они выйдут из кабинки. А что будет потом парня не заботило — его волновало «сейчас». А сейчас он хотел этого. — Мне очень неловко вас прерывать, но тут очередь, — за дверцей послышался смущенный женский голос. Беличенко отскочил от парня, резко трезвея и отводя взгляд куда-то в сторону. Блять. Ебаный стыд. И о чем они только думали? Вася с пунцовыми щеками подошел к дверце и открыл защелку. В голове парня по-прежнему был туман, и ему совершенно не было неловко из-за сложившийся ситуации. Проходя мимо девушки и какого-то мужчины, он не обратил никакого внимания на их шокированные и одновременно осуждающие взгляды. В отличие от красного от стыда друга, идущего за ним. — Я уже думал оставить вас тут и уехать, — произнес Витя, как только парни забрались на пустующие до этого задние сиденья. — Очередь большая была, — кинул в ответ Звездкин, тяжело вздыхая и поворачиваясь к окну. Парень словно был под травой: речь была уж слишком размеренной, тело — вялым, а в глазах не переставало двоиться. И если на него так действует Саша, то нужно что-то менять. Он все еще чувствовал касания Беличенко и его поцелуи по всему телу, и Вася не знал, чего хочет больше: забыть о случившемся, чтобы никогда больше не хотеть повторения, или зайти дальше. Саша еще в туалете знал, что будет жалеть. И он жалел. Жалел о том, что их прервали и не дали довести все до конца. Парень стыдился своих мыслей: он пытался свалить все на алкоголь в крови, но понимал, что уже практически трезв. И от этого было еще паршивее. — Ви-и-ить, мне нужно покурить, — протянул Звездкин, утыкаясь носом в мягкую обивку. — Ты издеваешься? Пошел в жопу. Вася недовольно цокнул, но не расстерялся — у него всегда имелся запасной вариант для такого ответа на свою просьбу. Парень приоткрыл окно и, достав сигарету из пачки и подпалив ее, затянулся. Он выдыхал дым в ночной воздух, а ветер то и дело пытался потушить то, чем Звездкин так упорно убивал себя уже не первый год. Беличенко не видел лица друга, но в поле его зрения попадала рука, красиво держащая сигарету, и волосы, развивающиеся по ветру. Спина Васи была сгорбленной, а ноги поджаты к груди. И Саша считал друга в этот момент настоящим произведением искусства. Выкинув бычок, Звездкин закрыл окно. Они по-прежнему молчали. На передних сиденьях Беличенко заметил движение и пришел к выводу, что парни уже проснулись. Залевский, сидящий возле водителя, начал тихо что-то обсуждать с Терентьевым, а Онто с Никоном — листать ленту. И вот только Саша с Васей просто сидели и пялили в одну точку, пытаясь привести в порядок свои мысли. — Блять, Андрей, почему нельзя было сделать на улице, кх-кхе. Бля-я, сука, чувак! –начал возмущаться Максим, показательно зажимая нос. — Чуваки, это просто реально был я, — произнес Увин. — Откройте окна, блять, — прошипел Залевский, которому уже и так дул в лицо ветер из единственного открытого окна в машине. — Блять, ну Антон! — протянул Никонов. — Витя! Витя, останови машину! Ви-и-итя! — завопил Звездкин.