Нелюбовь

Твой взгляд, глубже чем Байкал, Символ зарева где-то в Сибири. В тебе, залежи изумруда или девичьих слез, как минимум.

The night we met — Lord Huron

      Морозный воздух пробивается сквозь шторы, от чего подросток немного ёжится, покрываясь мурашками. Никотиновый дым впитывается ещё сильнее в длинные содранные с заусенцами пальцы. Затяжка. Выдох. Посторонний шум, доносящийся со стороны новоиспеченного «брата» отвлекает от столь интересного занятия.       Джастин кидает косой взгляд на парня. Его лицо выглядит столь беззащитным и бледным в свете луны. Будто фарфоровая кожа, нежная и чистая, белая и непорочная. Глубокие морщины, залёгшие у него между бровями, кажется, не пропадают не на секунду, даже сейчас, когда Дженсен спит, они все так же присутствуют на лице, а Фоули про себя подмечает, что давно (вообще-то никогда) не видел улыбку Клэя, которая, как он считает, подошла бы больше, чем вечное отражение внутренней боли.       Хотя, он многого просит. Как может улыбаться человек, который потерял любовь всей своей жизни? Человек, который мучается от кошмаров каждую ночь, а днём вытаскивает своего недобрата и передруга из героиновой зависимости. Как он постоянно орет, видя новые раны от иглы на сгибе руки, гнойные и противные, тронешь — кровь будет бить фонтаном. Видя красные глаза и фиолетовые глубокие мешки под глазами, словно дыры в черепе, ломающееся тело по ночам без дозы, мучения, через которые проходит сам и чувствует, как его кости ломает, а ткани перемалывает в фарш.       Больно, мерзко и одновременно страшно.       Просто в какой-то момент Вселенная решила, что свести торчка и подростка с депрессией хорошая идея. Просто в какой-то момент один сломанный мальчик нашёл другого и вытянул из дерьма. Не за какие-то заслуги, не за деньги или помощь. Мальчик, который сам не разобрался со своими проблемами начал спасать других. Мальчик, чья подруга совершила суицид из-за конченного наркомана, дал этому же наркоману шанс стать счастливым.       И Джас усмехается, тушит сигарету о запястье и думает когда все успело пойти именно так. Он подходит к кровати и видит неописуемую боль в этой складочке меж бровями. Как тонкие пальцы мнут простынь до треска, а зрачки под веками мечутся из стороны в сторону. Как хрупкое тело выгибает на этой же смятой простыне, губы шепчут что-то непонятное, но отчетливо слышно «не надо, прошу, не надо».       И Фоули вздрагивает. Он нежно проводит пальцами по мокрому лбу и убирает прилипшую челку, от чего Дженсен вздрагивает сильнее, но не просыпается. Сердце Джастина предательски пропускает удар, боясь разбудить парня. Он тихо говорит неразборчиво «все хорошо, Клэй, я рядом» и видит как лицо постепенно светлеет.       Джас забирается рядом на кровать, обнимая со спины мальчика я-помогаю-всем-кроме-себя и успокаивающе гладит ладонь, берет нечужую руку в свою, думая о том, насколько нужно быть сильным, чтобы жертвовать собой ради других. Ради Джастина.       Другая рука нежно поглаживает живот, а он и не понимает когда они стали настолько близки. Возможно, он ошибается и делает то, за что отхватит утром, но может ли он оставить того, кто его спас без помощи? И впервые в жизни он настолько бескорыстно охраняет чье-то благополучие.       Мальчик ураган, шторм и полный беспорядок. Мальчик с огромным сердцем, пусть и разбитым, но все же прекрасным для всего мира. Мальчик, чей синоним храбрость, который смотрит страху в глаза, но никогда не отступает от собственных принципов. Мальчик, у которого в глазах космос и звезды, вспышки сверхновых, рождение и смерть целых галактик, а в сердце сосущая чёрная дыра. Мальчик, которого он, Фоули, не заслуживает.       Он снова вздрагивает, а губы приоткрываются и вновь тихий шёпот разрезает тишину «пожалуйста, не надо, не надо, прекрати». Конвульсии становятся сильнее, а Джастин не знает что делать. Он поворачивает лицо Клэя к себе и всматривается, пытаясь разглядеть, что его тревожит, будто прочтёт по его лицу. И Дженсен открывает вдруг глаза, растерянно смотря на нового соседа.       Слова не хотят сразу собираться в предложения, но приложив усилия, парень спрашивает:       — Какого черта, Джастин? Что… что ты тут делаешь? — он долго пытался сфокусировать взгляд на лице соседа, и только через минуту ему это удалось.       — Тебе, похоже, снился кошмар, — он отвёл взгляд в угол комнаты и сглотнул, от чего его кадык резко дернулся.       — Это веская причина залезать ко мне в постель, Джастин? — он нервно вздохнул и плюхнулся обратно на подушку.        — Ханна? — проигнорировав вопрос, Фоули уселся на край кровати.        — Нет. Не она, — он прикрыл глаза и отвернулся к стене.        — Что-то непохоже, Дженсен, — усмехнулся парень и взяв со стола сигарету, поджег ее и затянулся, — Может, расскажешь?        — Когда это начало тебя волновать? — голос дрожал, — А, Фоули?        — Когда ты начал вытаскивать наркоманов из героиновой зависимости, — он выдохнул дым и оглянулся через плечо на голубоглазого.       Он ничего не ответил, хотя, казалось, будто он кричал. Даже в глубоком омуте тишины, рев души разбивал ее будто оконные стекла. Воздух густел и сейчас его можно было резать ножами, трогать и ощупывать, тонуть как в воде.        — Чувак, просто, ты, твоя семья столько сделали для меня, что я по гроб жизни вам должен буду. Я хочу хоть как-то помочь, как сделал это ты. Ты вытянул меня из такого дерьмиша, друг, — он положил руку на напряженное плечо Дженсена, — Я. Просто. Хочу. Помочь. — Джастин говорил четко, чеканя каждое слово.        — Все хорошо, — голос все так же дрожал.        — О, да? Повернись ко мне лицом, — услышав что-то по типу «зачем», он повысил голос и сказал грубее, — Повернись, Клэй.       И Клэй повернулся. И Фоули увидел его лицо. Такое же фарфоровое, белое и в слезах. Он нежно положил руки к нему на щеки, вытирая большими пальцами его слезы. Нежный шёпот «все хорошо, доверься мне» успокаивал и порождал новое тёплое чувство внутри.        — Ты веришь мне или нет? — Джастин кинул недокуренную сигарету на стол и наклонился к его лицу, посмотрел прямо в глаза, — Верь мне.        — Я, я… пообещай мне, что все останется между нами, — Джас на это лишь кинул головой, — Помнишь, я рассказывал про то, как заявился к Брайсу после прослушивания 12 кассеты? Я сказал, что он избил меня, но, — истерика накатывала с новой силой, слезы бежали быстрее, а слова сливались в непонятное бормотание, — Он, он не только меня избил, но… — он прикрыл глаза и закрыл лицо ладонями, слыша лишь «о господи, Клэй».       Фоули аккуратно убрал руки Дженсена с его лица, наклонился и упёрся лбом в его. Две поломанные души встретились в этом мире. Мальчик-беда без детства и мальчик-космос. Они дышали друг другом, жили и не могли даже отпрянуть сейчас, да и Фоули все равно на ноющую спину, а Клэю на горящие, непомутненые воспоминанием, касания мерзкого Уокера, пылающие пламенем на спине и пояснице, на содранную кожу мочалкой там же, лишь бы смыть с себя ту грязь, которую он оставил.       Они молчат — слова не нужны. Джастин приподнимается и смотрит в голубые, ледянящие душу глаза, глаза, в которых можно увидеть чистое ночное небо, шторм и бурю, грозы и молнии, в которых можно увидеть надломленную личность, все так же держащуюся на плаву не смотря ни на что.       Фоули смотрит и его глаза начинаю наполнятся слезами. Ему хочется убить Уокера, но понимает, что Клэй этого бы не хотел. Он смотрит несколько секунд на чужое лицо и нежно касается губами его лба, носа, щёк и шеи. И впервые Дженсен не отталкивает, не кричит от настолько интимных прикосновений, не вспоминает ублюдка-Брайса, а наслаждается лишь Джастином в этот момент. И больше не болят чужие, давно прошедшие метки, не горят болью воспоминаний, ибо чужие губы будто стирают их, как ластиком, эти графитовые ужасные наброски и чернилами пишут новые, желанные прикосновения.       Джас находит губы Клэя и сливается с ним в поцелуе. Засасывает нижнюю губу, ласкает ее языком, зализывая маленькие ранки на ней. Желанные, потрескавшиеся, но такие идеальные. И он забирает его боль полностью, отдаётся чувствам и льнет к тому, позволяя открыться. И Фоули готов поклясться — это самый лучший поцелуй в его гребанной жизни. Наполненный чувствами с привкусом боли и грусти, но настолько правильный и прекрасный, что у него что-то щемит в груди. И нет, это не любовь — что-то больше. И Джастин это понимает. Отрываясь от столь желанных губ, он выдыхает:        — Знаешь, Клэй Дженсен, я не люблю тебя. Потому что-то, что я к тебе чувствую, любовью назвать нельзя. Это сильнее.        — И я тебя не люблю, Джастин Фоули, — на лице цветёт улыбка, как весенние цветы, от чего Фоули сам начинает улыбаться. Он плюхается рядом, обнимая свою нелюбовь со спины, в какой-то момент понимая, что зависим не от героина и никотина, а от человека.       И Дженсен впервые за несколько месяцев спит спокойно, чувствуя тепло родного человека и нежные поцелуи в шею. И понимает, что счастлив. Просто в какой-то момент Вселенная решила, что свести торчка и подростка с депрессией хорошая идея. И это было одно из самых правильных ее решений.