Пролог
3 февраля 2022 г. в 11:40
В замке, завсегда тихом и пустом, стояла несвойственная какофония, состоящая из неспокойного топота придворной прислуги и громких истеричных перешёптываний. Выйдя в коридор, темноволосая девушка едва ли была не сбита с ног. Хаос вокруг поглощал всё на своем пути, поднимая неподконтрольную волну тревоги, перерастающей в страх. К горлу подкатила тошнота, кончики пальцев на несколько секунд онемели, поднимая где-то из глубины юной души вереницу знакомых чувств.
Это был страх, он был ей до боли знаком. Она знала много его оттенков, и сейчас, вероятно, её пугала неизвестность. Решительно переступив порог собственной спальни, девушка выдвинулась на поиски матери, которая, учитывая раннее утро, скорее всего ещё не покидала своей опочивальни.
За плотно запертой дверью едва различимо доносились женские голоса, что заставило девушку откинуть все предрассудки и уверенно постучаться. Весь этот гул вокруг давил, вынуждая действовать радикальнее, и она, наплевав на все рамки приличия, распахивает дверь, не дождавшись приглашения.
— Елизавета, дитя моё, где твои манеры?! — возмущается женщина, испуганно отступив от двери.
— Извините, Ваша Светлость, но подобная истеричная оживлённость замка пугает меня. Может, хотя бы Вы объясните мне, в чём дело? — при виде матери принцесса слегка тушуется, опуская глаза на собственные ладони.
Бывшая королева одним лишь жестом руки прогоняет свою служанку из комнаты, не беря во внимание не затянутый как следует корсет платья. Её взгляд выдаёт что-то неоднозначное, едва понятное ей самой — какой-то неясный блеск радости и пугающую растерянность. Елизавете Вудвилл подобное поведение было несвойственно, ведь иногда старшей дочери казалось, что решительность и воинственность её матери, взращённая болью, возложит к её ногам всю Англию.
— Лиззи, мы наконец-то свободны! — ликующий голос на мгновение рассеял в голове принцессы все скверные мысли. — Король Ричард пал в бою при Босворте. Я так хочу верить, что на этом все наши горести закончатся. Неужели мы мало с тобой натерпелись? Ричард уже давно должен был расплатиться за свои преступные деяния. Судьба благоволит нам.
Юная Лиззи уже хотела бы умиротворенно, счастливо улыбнуться, но осознание последствий нагрянуло раньше всех искренних порывов.
— И чему мы радуемся? Корона пустует, престол пустует… — где-то на затворках души, глубоко в груди Елизаветы Йоркской, единственной по неимению братьев наследницы, воспламеняется огонь надежды.
— Битва уже всё решила, корона достанется Генриху Тюдору, — хладнокровно звенящий голос матери в одну секунду превращается в невыносимую трель.
Сознание, погруженное в глубокую фазу сна, с жуткой неохотой возвращалось в реальность, заставляя девушку приоткрыть тяжелые веки. Примитивная мелодия будильника буквально убивала её. Негромко взвыв от безвыходности, Тиффани Миллер с трудом оторвала голову от подушки и, бессознательно поводив рукой около кровати, отключила раздражающий будильник одним легким касанием сенсорного экрана сотового, давая начало новому дню.
Оборвавшийся сон был ещё слишком свеж в памяти девушки, и от этого почему-то головная боль лишь усиливалась. Идеальная в глазах большинства студентка Миллер сегодня явно была не в лучшей своей форме, а мысль переметнуться на сторону зла и проспать первую пару в сложившихся реалиях искушала так, словно этой дилеммой занялся сам Дьявол. Но это было не в её характере, подобные лишающие дисциплины слабости она отсекала без лишних раздумий, что сделала и сейчас, решительно поднявшись с кровати и направившись в ванную.
Контрастный душ, освежающий макияж и кофе — личное спасительное комбо Тиффани Миллер, что безотказно работало во все её студенческие года, а на четвертом курсе стало буквально панацеей. Ведь здесь тенденция одна и довольно простая — сна всё меньше, а дедлайнов и переживаний становится в два раза больше. Возникает вполне логичный вопрос: где найти дополнительные два часа в сутках? И пока добиться этого не вышло, приходится рисовать по утрам новое лицо и заливать в себя кофе литрами, словно бензин в машину с неисправным баком.
Но, как бы порой сложно ни было, Тиффани любила свою студенческую жизнь, пусть маленькую, но личную комнату в общежитии и вечно бегущий ритм Нью-Йорка. На четвёртый год проживания здесь она поняла, что этот город стал для неё совсем родным и, казалось, принял, как полноценного жителя. Ей нравился Нью-Йорк, а ему, вероятно, нравилась Миллер. Она любила так говорить и так думать. И она этим гордилась, ведь, зачастую, безжалостные мегаполисы поглощали людей, лишали сил, давая понять, что они им не по зубам, и вынуждали бежать прочь, словно поджавшая хвост собачонка. Многие её знакомые через это прошли, но она стала исключением.
Тяжело сказать, что покорило спокойную душу юной девушки из деревушки Ларчмонт в огромном, шумном, таком противоположенном ей самой Нью-Йорке. Скорее всего ключевой причиной стали перспективы… И одна маленькая деталь — среди величественных небоскрёбов теория про скрытую от обывателей систему управления миром казалась не такой абсурдной.
Вооружившись большим стаканчиком горячего латте в кофейне-вагончике, что кочевал по студгородку, Тиффани не спеша направилась в сторону универа, прокручивая в голове планы на сегодняшний день. Несмотря на тяжелое утро, бодрость вернулась к светловолосой девушке быстрее ожидаемого, позволив войти в свой привычный ритм ещё до начала первой пары.
Опаздывающий преподаватель не даёт девушке особого выбора, и она, не желая впустую тратить время, отдает предпочтение конспекту по политэкономии. Этот процесс увлекает её настолько, что Тиффани не отрывается от собственных записей даже когда на пороге полупустой аудитории появляется молодая ассистентка ректора.
— Мисс Миллер, отложите ненадолго свои дела, — твёрдый, почти не имеющий эмоционального окраса голос эхом проносится по кабинету, всё же вынуждая Тиффани прервать свой мыслительный процесс, резко подняв голову. — Вас вызывают в ректорат.
Подобное заявление вызывает у девушки не более, чем недоумение, что залегает морщинкой между нахмуренных бровей. Неужели Мистер Флеминг даст ей ещё один научный проект?
— А могу ли я поинтересоваться, с какой целью? — сомнительные перспективы находят своё продолжение в довольно логичном вопросе, который Тиффани Миллер произносит без опаски, что подобное высказывание может стать покушением на «святую» субординацию.
— Распоряжение было одно, и Вы его слышали. Подробностями я не располагаю, — заносчивая ассистентка негодующе кривит губы, будучи недовольной отсутствием обычно слепого повиновения со стороны студентов. — Мой Вам совет, Мисс Миллер, будьте расторопнее и адаптивнее. Мистер Флеминг сегодня не в духе.
И, не желая нарываться на дополнительные вопросы от преуспевающей студентки, она уходит прочь, демонстративно закрывая за собой дверь. Тиффани остаётся в глубочайшем замешательстве, неспособная даже представить, чем вызвана потребность в таком скором визите, но заставлять себя ждать абсолютно не желает. Видимо, сегодня её первая пара закончится, так и не успев начаться.
Наспех собрав свои вещи в небольшую сумочку, Тиффани спешит к выходу, по пути допивая остывший кофе. Коридор встречает её тишиной и прохладой, от которой появляется неприятный озноб. Отсутствие осведомлённости о её положении настораживает сознание Миллер, вызывая сумбурный поток размышлений, что не поддавался трезвому анализу. Где-то под рёбрами сердце слегка ускоряет ритм, зарождая тягостное чувство тревоги. Противоречивые чувства делают путь к ректорату безмерным, а от этого пугающим и небезопасным. Всё вокруг буквально шептало об опасности, но в то же время чарующе влекло.
И когда Тиффани встала пред заветной дверью, ведущей её в своего рода неизвестность, чуткая интуиция ясно дала понять, что эта встреча может многое изменить, но девушка редко к ней прислушивалась, отдавая предпочтение логике. Ей нравилось говорить на языке фактов. Поэтому, не оставив для себя ничего, кроме холодного рассудка, сбитая с толку своим как минимум странным мировосприятием, Миллер уверенно постучала, желая поскорее узнать подробности от Мистера Флеминга и больше не чувствовать этой деструктивной неопределённости.
Отсутствие своевременной обратной связи даёт девушке несколько секунд, чтоб подумать о своих ощущениях и совершенно не понять их природу, ведь это было абсолютно рядовое приглашение. Активная студенческая жизнь сделала её частым гостем в ректорате. Так почему же в этот раз столько волнения?
Ожидание порядком затягивается, вынуждая Тиффани сосредоточенно прислушаться к тишине, что царствовала по ту сторону двери. Она постучала вновь, едва слышно и настороженно, на свой страх и риск открывая дверь со словами:
— Мистер Флеминг, вызывали?
Ответ, что вскоре последовал, несколько озадачил Тиффани.
— Рад встрече, Тиффани Энн Миллер.
Нет, не жутким официозом, что буквально провоцировал тошноту от своей напущенной вежливости, а голосом, мягким, бархатным, с лёгкой едва слышной хрипотой. Этот голос не мог принадлежать пожилому Флемингу — Тиффани поняла это сразу. За столом ректора, что стоял посредине кабинета, и вправду сидел вовсе не он, а молодой незнакомый для Миллер мужчина в представительном костюме. Он выглядел совершенно беспристрастно, но его излишнее любопытство, с каким светло-карие глаза изучали девушку напротив, говорили о его неподдельной вовлеченности в будущий диалог.
— Извините. Я, вероятно, ошиблась дверью? — Тиффани не находит более подходящих слов, находясь в состоянии глубокого смятения.
Девушка не знает, куда спрятаться от этого пристального взгляда, но взяв над собой минимальный контроль, устанавливает с ним зрительный контакт, показывая этим, что готова начать разговор. Но лучше не становится, когда она понимает, что тонет в глазах напротив, будто что-то глубоко внутри неё узнало это карий с примесью рассветных лучей. Ей кажется, что она сходит с ума, что вовсе лишилась рассудка, ощущая, как душа наполняется странными порывами сделать шаг навстречу. Подобные иррациональные чувства вызвали неподконтрольную панику в сознании Тиффани, заставляя испуганно отвести взгляд.
— Почему же? Вы обратились по адресу, мисс Миллер, — мужчина говорит непринуждённо, слегка склонив голову набок, будто рассматривая растерянную девушку под другим углом. — Ваша теория об управлении миром оказалась весь интересной и, что более удивительно, правдивой.
Находясь в состоянии глубокого шока и эмоционального потрясения, мозг девушки был не способен на генерацию адекватных умозаключений, но Тиффани как никогда ярко чувствовала, как всё резко изменилось, что после этой встречи, этого взгляда, этих слов жизнь больше не станет прежней. Тиффани понимала: теперь нет пути обратно.