Запретный плод

– Забини, это что, валентинка? – Малфой с презрительно-весёлым выражением лица склонился над ним, махая в воздухе голубым куском бумаги, – "Жаль, что я никогда не смогу поцеловать эту очаровательную родинку у тебя за ухом", – зачитывает он голосом, полным отвращения, – "Тайный воздыхатель". Воздыхатель! Что за пошлость. – Какого черта ты роешься в моих вещах, Малфой? – Блейз резко выхватывает из рук друга записку и поднимается, чтобы положить её обратно в тумбочку. – Не думал, что ты ведешься на такую чушь. Но это было трогательно по мнению Блейза. Он никогда не считал себя сентиментальным, но почему-то не смог выбросить эту записку. Уже почти год. И так и не смог вычислить "воздыхателя". Он был почти уверен, что это был парень – дрожащий почерк, мятый прямоугольник голубой неровно обрезанной бумаги. Девчонки подходят к таким вещам с особым старанием, вырезают аккуратные сердечки, сотни раз переписывают, чтобы было ровно, рисуют всякие милости, душат духами. От этого листка когда-то едва уловимо пахло травами, и Блейз был уверен, что это не было намеренно. Так же с уверенностью он мог сказать, что неаккуратность оправдана волнением или спешкой ради секретности, но никак не наплевательством. Фраза слишком... Честная. Первое время Блейз думал, что это чья-то идиотская шутка. Такие откровенные вещи не пишут вот так, это призвано было либо смутить его, либо заставить испытать омерзение, так он думал. Нет, это его не смутило, но заинтриговало. И когда в ближайшее время никто из всех, кого он знал, не подал никаких признаков осведомлённости, он сделал вывод, что это всё же не шутка. И теперь, даже спустя год, этот неаккуратный кусок бумаги будил в нем любопытство. И нетерпение. О, нет, он не был неискушен в этих вопросах. В конце концов, на Слизерине хорошо воспитывали, секс был обычным делом. Почти все они умели брать от своего тела всё, что то даёт, получать удовольствие искренне и открыто. Другие тоже знали об этом. И потому это "никогда" сначала казалось Блейзу какой-то глупостью, потому что, черт, да что мешает тебе просто подойти и предложить? Потом он понял, как это трогательно на самом деле. Потому что несчастный парнишка, похоже, не найдёт в себе сил предложить что-то подобное. Потому что это вообще не про секс. Потому что у Блейза никогда не было такого. Все его партнёры были озабочены в первую очередь собой, своим удовольствием. Кто-то был лучше, кто-то хуже. Кто-то умел касаться так, что он задыхался ещё до того, как разденется. Впервые он задыхался от строчки текста. Впервые вместе с этим щемило в груди. И он, на самом деле, жалел, что не может рассказать об этом Малфою. Какими бы друзьями они не были, Драко идиот, слишком зацикленный на репутации. *** Каким-то чудом Малфоя не оказалось в комнате, когда прилетела сова с очередной валентинкой. О, нет, отнюдь не очередной. На сей раз это был ровный белый прямоугольник из качественного картона, но этот дрожащий почерк, заученный до каждой черточки, он не узнать не мог. "С новой стрижкой ты стал ещё привлекательнее. Не могу перестать думать о том, какие на ощупь твои волосы. Тайный поклонник" Всего пара строк, и Блейз улыбается, как последний идиот. Отказ от слова "воздыхатель", как и белый цвет картона, говорит о том, что отправитель вырос, поменялся, возможно, его вкусы изменились. Но не его чувства. А ровные края о том, что на сей раз он был готов, что у него было время, чтобы подготовить карточку. Кривой почерк, даже немного смазанная точка – он всё ещё волнуется, когда пишет это. И снова это на грани секса, чертовски соблазнительно, и вместе с тем так невинно, так... Бережно. – Чему так радуешься? Гвен наконец согласилась тебе дать? Блейз вздрагивает и спешит убрать новую валентинку в ящик, к другой, бережно спрятанной в самом углу, под носовым платком, прижатой сверху книгой. *** Руки дрожали, когда он распечатывал конверт, не уставая поражаться, что спустя столько лет его "поклонник" всё ещё пишет ему. Форма из года в год меняется, постепенно меняется даже почерк, но остаются неизменными пара лаконичных, волнующих строчек дрожащей рукой, и ненавязчивый, а чаще еле ощутимый запах трав. Теперь это белый конверт с прямоугольным листом из плотной бумаги внутри. И на сей раз на конверте даже сургуч. Блейз чуть не задохнулся, когда увидел его – неужели у него есть ещё одна подсказка? Но на печати оказалось лишь изображение яблока в разрезе. Запретный плод, значит? Блейз улыбнулся этому. "Я так давно не видел тебя, твою улыбку и эти трогательные ямочки на твоих щеках. Если бы у меня была единственная возможность коснуться тебя, я коснулся бы губ, обвёл бы их арбис кончиками пальцев. Прости мне мою фантазию, если это слишком. Н." В шоке он затаил дыхание, вперившись в бумагу. Буква. Никаких больше "поклонников". Буква, которая даёт его адресанту имя, но вместе с тем не даёт ничего. Ровно как это могло быть буквой имени, это могло быть и фамилией, а то и псевдонимом или вовсе рандомной буквой алфавита. Но сердце отчего-то трепетало. *** В этом году письма не было. Блейз не спал до глубокой ночи, дожидаясь его, но его не было ни в тот вечер, ни в последующий. Неужели всё? Неужели он так и не даст им шанса, просто оборвёт всё вот так? Почему-то стало грустно. Почему-то это разозлило. В действительности, ещё в школе Блейз перестал искать этого парня. Раз не хочет показываться, что ж, его право. Так что он просто копил эти письма, откладывал в голове факты, но никогда ничего с ними не делал. Но сейчас... Нет, он просто обязан найти его. Наверняка информации достаточно. Итак, это кто-то, кто знает его со школы. Кто-то, кто, по видимому, бывает в его кафе. Кто-то, кто знает о его тайной страсти к прогулкам по маггловскому Лондону. Вероятно, чистокровный. Кто-то с Н в имени. Это было бесполезно. Блейз в принципе не знал никого, кто был бы способен на подобные слова. *** Он заволновался, стоило ему перешагнуть порог лавки. Блейз не знал, какой черт его дёрнул поехать за травами для кафе самому. Доставку почему-то в этот раз отменили и он мог бы дать поручение кому-нибудь из официантов, но отчего-то предпочёл пройтись сам. И вот теперь он стоял в помещении, буквально пропитанном тем самым запахом. Как же он мог забыть об этом! – О, мистер Забини, – услышав колокольчик, за прилавок вышел старик Пресли, – Должен ещё раз извиниться за проблемы с доставкой. Обычно мой ученик помогает мне с этим, но он заболел на днях и... – Как его зовут? – похоже, вопрос прозвучал слишком резко, потому что мистер Пресли, наклонившийся под прилавок за заказом Блейза, дёрнулся и повернулся к нему, глядя удивлённо и, видимо, немного недовольно. – Кого? Ученика? Невилл. Невилл Лонгботтом. *** "Невилл, Не переживай, что я не получил твоего письма в этом году. Конечно, я отчасти обижен, но куда больше меня обижает твоя нерешительность. Думаю, свидание смогло бы компенсировать хотя бы отсутствие валентинки. Напиши мне, когда почувствуешь себя лучше. Выздоравливай. Блейз Забини."