Моменты

Дом пропитался запахами корицы, имбиря, пряного глинтвейна и домашних пирогов. Гарри на секунду прикрыл глаза, запоминая, а потом переступил порог, входя в маленькую прихожую вслед за друзьями. От обилия красных тонов рябило в глазах: диван в слегка потрёпанной оранжевой обивке, терракотовая глиняная посуда в светло-коричневом шкафу, толстый рыжий кот, путающийся в ногах, огненные вихры близнецов и Артура Уизли, который пытался принять пальто у Гермионы и одновременно тряс у Гарри перед носом старым маггловским телефоном. - Гарри, он работает! Представляешь, я установил такой же в своём кабинете и сегодня позвонил!!! Нет, ты подумай, я говорил с… - на этом моменте его перебила Джинни, которая чуть было не скатилась с узкой лестницы. Но вместо того, чтобы с воплём "Гарри!" бросится ему на шею, замерла на последней ступеньке. Гарри неловко замялся, потёр друг о друга вспотевшие ладони, невольно отмечая про себя, как повзрослела Джинни. За то малое время, когда Гарри был вынужден прятаться от Тёмного лорда в ненавистном (скорее по привычке, чем взаправду)доме Дурслей, перестав даже носа высовывать на улицу, Джинни изменилась. Нет, внешне она осталась такой же девчонкой с копной рыжих волос, какой её помнил Гарри, но в движениях исчезли детская неповоротливость и стремление сосчитать все углы. В самой глубине глаз затаилось что-то очень мудрое,говорившее о том, что девушка видела многое. Впрочем, как и все они. Их тихие переглядывания отвлёк теплый голос миссис Уизли. Она звала всех к столу. В маленькой столовой уже сидели Тонкс, Ремус Люпин (немного помятый Нимфадорой) и Сириус, который с широкой улыбкой сжал Гарри в объятиях с такой силой, что кости затрещали. За длинным, грубо сколоченным деревянным столом, казалось, могла уместиться целая рота волшебников. Но людей было немного. Не было Билла, Чарли и Перси. И если Билл отмечал это Рождество с Флёр и ее семьёй во Франции, а Чарли - со своими любимыми драконами, то с Перси всё было куда сложнее. Миссис Уизли отводила глаза всякий раз, когда в разговоре упоминалось имя Перси, а мистер Уизли и вовсе посадил на его место Гарри. В доме словно никогда и не было третьего сына. Праздник Рождества в этом доме был омрачён предательством родного человека. Рон "по секрету" (услышала даже его мать, которая сердито шикнула на сына) шепнул Гарри, что Перси сильно повздорил с отцом, а близнецы добавили, что слышали, как Перси уговаривал его уйти в отставку. - Он просто идиот, раз идёт на поводу у Министерства! Всем понятно, что там сейчас смута из-за... - разгневанный голос главы семейства прервала миссис Уизли, которая сердито шикнула и на него. - Из-за Сами-Знаете-Кого! - закончил мистер Уизли и, видимо для усиления эффекта своих слов, стукнул кулаком по столу. От этого вазочка с домашними сладостями, сиротливо стоявшая на вязанной салфетке, подскочила, и миссис Уизли, тихонько вскрикнув, принялась сноровисто расставлять праздничные блюда. Вдруг, в этой тишине, прерываемой лишь постукиванием да позвякиванием столовых приборов и тарелок, Сириус вдруг запел. Просто откинулся на спинку стула, прочистил горло и, нарочито фальшивя, запел старую детскую песенку про звенящие колокольчики и сани с лошадьми. К нему присоединился бархатный голос профессора Люпина, который задорно подмигнул Гарри, и через несколько секунд, казалось, запела вся столовая. Разгладилась складка между бровями мистера Уизли, и его жена, видя, как он снова добродушно хохочет, украдкой смахивала слёзы. Вся крохотная столовая, а вместе с ней и весь дом будто сбросили с себя это давящее чувство страха. Это было нужно всем. Пусть и на время. Фред и Джордж что-то колдовали, отчего из тарелки с пирогами, которую миссис Уизли пыталась донести до стола, каждый раз пропадала парочка свежих пирогов. Рон пытался оттянуть у Живоглота кусок индейки, Гермиона горячо убеждала мистера Уизли, что телефоны с крутящимися дисками давно вышли из моды и не используются, Дора увлеченно щекотала смеющегося Люпина,Сириус нечаянно пролил мимо рта домашний пунш, и теперь пытался стряхнуть капли с усов, а Гарри... Гарри просто смотрел на Джинни через пузатую бутылку со сливочным пивом на столе, отчего ее лицо искривлялось и она казалась то худой, то толстой попеременно. Избранный осторожно выглянул из-за бутылки и посмотрел на Джинни. Девушка смущённо заправила прядь рыжих волос за ухо и впервые со времени их встречи улыбнулась. Гарри почувствовал, как уголки его губ незамедлительно поползли вверх. Сквозь весь радостный шум, гам и грохот, юноша услышал её шёпот: - Я соскучилась. От этих слов внутри словно что-то сжалось. Гарри просто кивнул в ответ, и Джинни просияла. А потом под столом нащупала его руку и осторожно сжала её. И Гарри понял, с убийственной ясностью и простотой осознал одну очень важную для него вещь: ни за какие радости целого мира он не променял бы этот момент. И пусть там, за окном старой "Норы", начиналась война, здесь и сейчас Гарри чувствовал, что у него есть то, за что он всегда готов бороться. Семья.