25 декабря — долгожданный день Рождества, который встретил всех крупными снежинками за окном, ярким солнцем, радостным гулом на улице и веселыми песенками отовсюду. С самого раннего утра многие не сидят на месте, подготавливаясь к самому настоящему празднику, прыгая около плиты и подарков, что срочно надо упаковать. А кто-то допоздна валяется в кровати и нежится под лучами теплого солнца, только только настраивая себя на всю эту суету.
Прижимаясь к маленькому комочку под боком, Чонгук все никак не хотел открывать глаза, понимая, что тогда дела безжалостно навалятся на него, оседая тяжелым грузом на плечах, но при этом ведя за собой уютный вечер в кругу близких друзей. Пусть дела и не настолько глобальные, осталось лишь еду приготовить, стол накрыть и купленные презентики в красивую обертку облачить, все равно пункт под названием «вылезти из-под пухового одеялка и отстраниться от Чиминки» не особо привлекает. Но, видимо, не судьба им пролежать так все утро и обед, так как у Минхека, с криками прыгнувшего на два обнимающихся тельца, другие планы.
— С РОЖДЕСТВОООМ!!! — Оглушительное поздравление заставило одного недовольно распахнуть веки, а другого вздрогнуть от испуга, сильнее примыкая к крепкой груди.
— Да тише ты, не видишь, люди спят. — Буркнув на младшего, Чонгук хотел было вновь погрузится в темноту и свои рассуждения. Только кто ему даст?
— С Рождеством, Минни. — Улыбнувшись сквозь сон, Пак все же решил хотя бы ответить на поздравления столь воодушевленного омежки. Правда не очень радует такое хреновое пробуждение, но что ж поделать. И одно знает он точно — был бы это другой человек, он бы на месте прибил его тем, что под руку попадется.
— Поднимайтесь ужееее. — Начав почти прыгать на парочке, раскачивая еще и кровать, розоволосый пытался раскачать и ленивых голубков. — Еда сама себя не приготовит! — Мин уже чуть ли не в ухо им кричал, раздражая своим поведением и не давая им ни единого шанса на продолжительную дрему. Он вытряс из них весь сон, превращая любимое занятие в ад, из которого хочется поскорее смыться. Даже на кухню.
— Блять, Минхек, свали. — Не выдержав, Чонгук рыкнул на младшего, тут же получая за это по губам.
— Не матерись при детях. — Хоть красноволосый тоже был не в самом спокойном состоянии, ведь сегодня он надеялся как следует выспаться, он не мог позволить брюнету срываться и давать волю эмоциям. Пак уже привык, что Чон сам по себе вспыльчивая натура, отчего на автомате придерживает его коней за прочные поводья. Одарив его грозным взглядом, после которого альфа смиренно вздохнул и прикрыл глаза, он взглянул на чуть менее улыбающегося мелкого. Обиделся что ли? — Минхек-а, можно мы переоденемся, а потом выйдем к тебе? Иди пока что подготовь все на кухне. — Мягко улыбнувшись, Чимин выбрался из объятий, чтобы заключить в них моментально расцветшего обиженку. — Не обижайся, но ты разбудил нас не самым лучшим способом. — Усмехнувшись, он растрепал и без того взлохмаченные волосы, создавая разграбленное гнездо место прически.
— Угу, я уже понял. — Завидев зарывшегося в покрывало брата, Мин весело рассмеялся с того, как легко его оказывается выбесить. А он даже и не замечал этого раньше. — Тогда жду вас через десять минут. Отдав приказ, мальчишка выбежал из спальни, оставляя милашку и ворчуна один на один.
— Гукки, поднимайся давай. — Скинув с младшего его укрытие, Чим улегся на его грудь, складывая ручки под подбородком. Брюнет издал недовольный звук, повествующий о твердом отказе. — Милый, нам и вправду уже готовиться нужно. — На этот раз в ход пошла тяжелая артиллерия в виде ласковых прозвищ, коротких поцелуев и блуждающих рук, чему Чонгук уж точно противостоять не в силах.
— Малыш, если ты и дальше будешь так меня будить, то мой дружок не сможет устоять. Точнее улежать. — Хмыкнув, парень наконец посмотрел на довольного омежку, пожимавшего плечами. Мол, нет уж, сегодня «улежать» он просто обязан. — С Рождеством, родной. — Самостоятельно потянувшись за поцелуем, Чонгук полностью пробудился, да еще и от нервозности избавился. Просто Чимин — его универсальное лекарство.
— С рождеством, Гукки. — Добившись своего, старший спрыгнул с черноволосого, утягивая того в ванную комнату для принятия утренних процедур.
— Кстати, почему мы не позвали твоих родителей? — Начищая зубы, Чон говорил полным пеной ртом, что, к удивлению, не вызывало никакой неприязни или брезгливости.
— Я разве тебе не говорил? Их позвали в Токио, а они не могли отказаться от такой возможности. — Привычно пожав плечами, Пак вспоминал их слова о том, как сильно бы они хотели побывать в Японии, посмотреть все достопримечательности и даже побывать в диснейленде. И как они были расстроены тем, что билеты туда безумно дорогие. А тут их пригласили бывшие одноклассники, обещая взять все расходы на себя. Почему бы не съездить? Ведь праздник они и с опозданием отметить смогут.
— Ааа… — Чонгук незаметно выдохнул, ведь он все же боялся знакомиться с чиминовой семьей. Он считал, что они могут посчитать его недостойным или попросту он не понравится им. Это действительно очень пугающе, а главное — является одним из самых серьезно-ответственных вещей в отношениях. Однако рано или поздно они встретятся, а там уж как время с обстоятельствами покажет. Все равно долго бегать не получится, да и не хочется.
Позвонив Джину, красноволосый попросил его прийти к ним, чтобы тот помог с готовкой. Как ни крути, но Чим действительно не справится без него, а вкусно накормить гостей все же нужно. Ну шатен, естественно, не мог отказать, тем более он относительно давно не видел Пака и успел по нему соскучиться.
Ровно через двадцать минут на весь дом раздался дверной звонок, сообщающий о пришедшем госте. Стоило только красноволосому услышать первые звуки трели, как он понесся через все препятствия, перепрыгивая их и еле как оббегая углы, чтобы увидеть наконец своего хена, который оказался с громадными пакетами продуктов. Но, не обращая никакого внимания на тяжести, Чим буквально налетел на Кима, обнимая того за необычно широкие плечи. Обменявшись парочкой слов о том, как они скучали и рады видеть друг друга, Джин оглянул коридор, в котором, помимо Чонгука, завидел незнакомого розоволосого паренька, что стопроцентно еще в школу ходил.
Поймав взгляд старшего на себе, Минни тут же подошел к нему с протянутой рукой, кланяясь.
— Хен, это Минхек — братик Гука. — Услышав мгновенное объяснение от своего тонсена, шатен даже в лице поменялся, загребая скромного мальчишку в объятия. Он безумно любил детей (16 лет, ага, ребенок), особенно если это дете связано кровными узами с кем-то из его друзей. Ну не может он не приголубить такое милое создание, что взгляд прячет от стеснения и руку до сих пор не отнимает, здороваясь.
— Какой слааадкий. — Потрепав розовое чудо по волосам, омега все никак не мог успокоиться, воодушевляясь нахождением Мина. — Теперь будем знакомы, я Джин-хен. — Наблюдая за картиной, представшей перед ними, Чимин невольно вспомнил, почему они с любвеобильным хеном знакомы и так близки. Он всегда был слишком внимателен, заботлив и искренен, что сильно подкупало. Но, в то же время, он не общался с теми, кто ему не нравится, ограждая себя от гнилых и противных людей. Поэтому, если этот солнечный хен даже просто разговаривает с вами, значит вы ему по нраву и не вызываете абсолютно никаких противоречивых эмоций.
— Хеееон, отпусти ты его уже. — Рассмеявшись, Чим почувствовал легкий укол ревности, но был безумно рад, что мелкий быстренько произвел на Кима приятное впечатление. — Даже меня так долго не обнимал. — Хмыкнув, парень вызвал волну умиления за стороны и тут же оказался в цепкой хватке родных рук. И нет, не Джина.
— Тебе меня мало? — Чмокнув омежку в макушку, Чонгук нежно прижал его к себе, наслаждаясь теплом и ароматом полюбившегося человечка.
Вскоре, после продолжительных зажиманий и звонкого смеха, все дружненько пошли на кухню, чтобы распределить обязанности между собой.
— Так, Гук с Минни идите разбирайтесь с подарками. — Старший уже вовсю раздавал указания, умудряясь еще и все продукты на столе разложить, а что-то по шкафам и в холодильник спрятать. — Чиминка мне здесь поможет.
— Хен, а давай поменяемся партнерами? — Хитро смотря на брата, Минхек старался подразнить его, ведь что что, а издеваться и видеть возмущение в глазах Чона он обожал. Вот и сейчас, в него стрельнули взглядом, полным угрозы с долькой счастья. Альфа тоже не дурак, поэтому понимал его намерения, продолжая подыгрывать. — Я хочу с Чимини-хеном поиграться.
— Нет уж, моего Чиминку я тебе не отдам. — Издав добрый смешок, Джин притянул улыбавшегося омежку к себе, словно боясь, что он выберет другого напарника.
— Вообще то, Чиминка мой! — Ну и Гук не смог не вставить свои пять копеек, переманивая красноволосого на свою сторону.
— Подеритесь мне тут еще. — Рассмеявшись, Пак вырвался из плена двух парней, смешно выяснявших кому он принадлежит. — Всее, за рабоооту. — Шлепнув всех по заднице, вызывая новую порцию веселья, Чим кое-как выпроводил хохочущих братьев из комнаты. И, с этой самой минуты, начался рождественский труд. Омежки мариновали птицу, запихивая в нее яблоки и гречку, возились над тортом и салатами, не забывая еще и про остальные блюда. Работы было дохуя и выше, но справлялись они, под четким контролем Джина, неплохо.
А вот у Чонов дела обстояли гораздо проще, сопровождаясь переговорами, улыбками и шутками обо всем и не о чем. Оборачивать подарки было не так уж и сложно, поэтому и особой концентрации не требовалось. Потихоньку, когда темы для разговоров иссякли, а работа была почти окончена, Мин решил и у Гука расспросить про их отношения, задавая поначалу нормальные вопросы по типу «а ты его любишь?», но потом…
— Хен сказал, что у вас уже было, только не ответил предохранялись ли вы. — Говоря так, словно они о погоде болтают, Минхек тайно наблюдал за смутившимся братом, открывавшем и закрывавшем рот снова и снова. Мысленно потерев лапки друг о друга, мелкий не сдавался, продолжая вводить брюнета в неловкое положение. — Скажи, а…
— Чон Минхек! Перестань спрашивать меня об этом! — Было нереально неловко обсуждать такие темы с ним, отчего даже уши постепенно краснеть начали.
— Да чего ты завелся…я всего лишь хотел узнать про то, представляешь ли ты его папой твоих детей. И хочешь ли вообще их от него. — Невинно подняв взгляд на нахмуренное лицо, Минхек проглотил задуманный вопрос, который выглядел примерно так: «А он уже тебе приятное делал?». Благо в последний момент его перебили, не дав продолжить настолько пошлое предложение. Вообще, подросток умеет завуалировать непристойные вещи в более менее пристойные и двусмысленные, но это любой дибил бы понял. Он серьезно хотел спросить брата про минет? Мда, докатились.
— Конечно, хочу и представляю. Уверен, он будет самым лучшим папой с похожими на нас детками. — Черты лица внезапно смягчились, принимая мечтающее выражение. В глазах читалась вся нежность и любовь, когда он говорит о семейной жизни со своим омежкой. Даже белая зависть с радостью берет от того, что хен обрел такую светлую, самую самую замечательную половинку.
Так они и просидели, болтая и красочно представляя свое скорое будущее, в котором нет места тьме и печали. Минхек даже поделился идеальным типом альфы, что очень схож с типажом Чонгука. Это и не удивительно, ведь Гук всегда был рядом, заботясь и преподавая только хороший пример, чтобы в дальнейшем братишка знал, на кого обращать внимание, а на кого нет, кому дарить свой внутренний мир, а кто даже и мизинца на ноге не достоин. Видимо, он шикарно справился со своей задачей, раз больше половины качеств взято именно с него.
Закончив, парни решили проведать обстановку у старших, мельком пробираясь к ним. Запах вокруг царил божественный, будоражащий желудок и заставляющий предательски заурчать громче воя одинокого кита.
— Проголодались? — Услышав урчание за углом, Джин спалил их контору, вытаскивая на чистую воду. Братья вылезли из укрытия, держась за животы-предатели, всем своим видом крича о том, что пищевая энергия иссякла. — Божечки, садитесь.
Накормив людей с голодного края, наши поварята продолжили творить праздничный ужин, впахивая еще и младших, которые, спустя долгое время уговоров, все-таки начали чистить картошку, яйца, нарезать все сваренные овощи кубиками и соломкой, готовя все нужные ингредиенты для салатов.
Время шло неумолимо быстро. Казалось, стрелки часов перепрыгивают некоторые цифры, считая из ненужными и бесполезными. Уже смеркалось, а значит, на готовку осталось совсем немного. Духовка с индейкой вот вот издаст звук о готовности, а шикарный торт с салатами уже давно ждут своего часа.
***
Минхек очаровал абсолютно всех, не оставляя в стороне даже Юнги. Его детская аура магнитом притягивала к себе, напоминая всем о днях былой молодости. Хотя, не такие уж они и старые, чтобы такое говорить. Их жизнь — в самом разгаре, но все равно хочется окунуться в подростковый период, вспомнить глупые незрелые шуточки, сложный, в то же время красочный, период созревания. Вот и шестнадцатилетний мальчишка помог им в этом.
Вечер проходил в уютной, дружеской обстановке, с минимальным количеством выпивки, которую пили только альфы. Да, они запретили своим омежкам поглощать алкоголь, обосновываясь тем, что некоторое время назад они ужрались в хлам, за что и получают своеобразное наказание. Но, как ни странно, их это особо не волновало, ведь и без пьянящей жидкости, ударяющей в мозг, им безумно весело и хорошо вместе. Еда вкусная до невозможности, до нереальности, тает во рту да и только. Шквал комплиментов и похвалы обрушились на довольных Джина и Чимина, которые сами в шоке от получившегося творения. А подарки, ожидавшие всех под сверкающей елочкой, заставляли кушать быстрее, дабы распаковать их, издавая при этом оживленные крики радости от желаемой вещицы. Только вот Пака ждет отнюдь не очередная безделушка…
— Чимин-а, — Встав из-за стола, Чонгук приковал все внимание на себя. Было видно, что он чем-то обеспокоен или взволнован по неустойчивой стойке, переминающейся с ноги на ногу, по нервно перебирающимся пальцам, издавашим неприятный хруст. А взгляд…он смотрел прямо в темные омуты рядом с собой, в которых он потонул давно, словно в черной дыре, не имея возможности выбраться. Он застрял в этих глазах-щелочках, в этом человеке, запутавшись в его внутренностях, переплетясь с его венами, с его ДНК, без единого желания на свободу. Ему и так хорошо. Так ему даже лучше. — Не знаю, понравится ли тебе, но…я хочу подарить тебе песню. — Чимин засиял пуще прежнего, неверяще хлопая пушистыми ресницами и вслушиваясь в первые аккорды заигравшей мелодии, которую оперативненько включил самый младшенький. (Включаем, а лучше еще и читаем перевод песни 2U-Jungkook. Будем считать, что это его авторская песня;))
Через пятнадцать секунд, нежно вкладывая в свою ладошку ту, что поменьше, до ушей каждого из присутствующих стал доноситься прекрасный, полный услады голос. Слова песни были волшебны, они смогли передать всю любовь и привязанность, переполняющую нутро брюнета. Больше всего удивляет то, что текст, хоть и написан на английском, вполне понятен, за что, скорее всего, спасибо Намджуну. Наверняка он перепроверял его на наличие ошибок, исправляя грамматику и помогая с речевыми оборотами.
Давай разделим эту жизнь на двоих, она теперь стала твоей,
Ведь я отдал тебе всего себя,
Когда дело касается тебя,
Не бывает недозволенного.
Пусть наши две души соединятся.
Совсем скоро красноволосый уже прижимался к плавно вздымающейся груди, эхом ощущая каждый звук, исходящий, казалось бы, не изо рта, а из сердца, из глубин самой души. Внезапно, перед глазами появилась слезная пелена, говорящая о счастье. А большего и не нужно. Лишь бы слышать родное дыхание, бархатный голос, пробирающий до мурашек, ощущать жизненно необходимые прикосновения и прижиматься вот так же тесно, наплевав на личное пространство. В эту песню вложена слишком много чувств, словно Чон вытащил их из себя, раскатал по бумаге и теперь выводит их в свет в самом чистом виде, делая менее абстрактными. Кажется, до них можно дотронуться, ощутить и примерить на себя, понимая, что все это правда, что он готов на то же самое ради него, что их мысли похожи. И, знаете, это самый лучший подарок. Ведь нет ничего лучше, чем искренность с вложенными туда эмоциями, стараниями и частичками себя.
— Чонгуккиииии, я тебя люблююю. — Захныкав после окончания мини концерта, Чим обвил руками гукову шею, потянувшись за поцелуем. Нежность и благодарность переполняли его, выливаясь через край, поэтому ничего поделать с собой он не мог. Вокруг тут же раздались аплодисменты, с умиляющимися возгласами от друзей. Омежки даже расплакались от такой милоты, уютно расположившись на своих избранниках.
— Солнце, ты что, плачешь? — Мягко улыбаясь, Чон большими пальцами стер влажную дорожку с щек, внутренне ликуя от того, что Чимину вроде как понравилось. Иначе он бы не расплакался. Приблизившись к крошечному ушку, брюнет горячо прошептал своей плаксе о том, что тоже любит, что все, о чем он пел — чистая правда.
Когда возбужденные обсуждения чонгуковского подарка поутихли, а красноволосая омежка окончательно успокоилась, все направились раскрывать то, что приготовили им на Рождество. Мгновение и…помещение наполнилось визгами, громкими хлопками и прочими странными выражениями восторга. Каждый угодил друг другу, каждый получил то, что хотел больше всего. Они словно стали самой настоящей семьей, понимая вкусы и зная желания друг друга наизусть. Чонгук был тронут подарочком Чиминки, в котором вложенной души было не меньше. Листая альбом с фотографиями, он вчитывался в записки, внутренне наполняясь самым светлым чувством на планете, ощущая, как растут крылья за спиной.
«Гукки, я люблю тебя от луны и обратно.»
«Ты же знаешь, что ради тебя я готов на все?»
И таких записок было много, но каждая была наполнена любовью, сквозящейся сквозь написанные предложения. Однако, самой запоминающейся оказалась та, в которой говорилось о будущем. О том, о чем они с Минхеком сегодня говорили. «Уверен, что наши детки будут такими же прекрасными, как и ты. Наша семья будет самой крепкой и дружной, ведь…я люблю тебя, а ты…любишь меня.» Это действительно вселяет надежду на безоблачное будущее, в котором они навсегда идут одной дорогой, по одному направлению и маршруту.
Все остальное время ребята танцевали под громкую взрывную музыку, которая иногда сменялась плавной, чтобы прижаться к дорогому человеку и расслабиться в его руках. Когда они выдохлись после беспорядочного дрыганья, то достали откуда-то карты, принимаясь играть на желания. В конце концов у каждого в телефоне было по несколько видео-компроматов на проигравших. Интересно, что было? Так слушайте.
Первый лошок — Юнги. Поначалу он был уверен в своих способностях, исключая вариант с собственным провалом. Он даже придумал парочку желаний для других, но…альфа не учел тот факт, что лично он обучал Чонгука этой гребаной игре. И, видимо, ученик превзошел учителя.
Собравшись в тесный круг, коварные друзья сообща выбрали наказание голубоволосому альфе, который заранее предчувствовал пиздец.
— Станцуй нам стриптиз. — Выдав вердикт на одном дыхании, дабы не заржать в голос, Тэхен уже представлял, как вечно холодный, но добрый Мин Шуга начнет выдавать им эротические танцы.
— Вы, блять, серьезно? — Закрывая лицо ладошками, Мин Шуга и сам то представить не мог, как будет двигаться в таком стиле. Что за дичь? — Я не буду это выполнять.
— Тогда мы побреем тебя налысо. — Запугивая старшего, в разговор вклинился Минхек, которого, как бы, во время выступления технично хотели в магазин отправить или в туалете запереть. Все таки не для детских глаз будет зрелище.
— Бляять. — Выдохнув обреченно, Юнги понял, что деваться ему некуда. — Занимайте места, блять вас всех поебать. — Маты так и сочились из него, так как в себе держать их невозможно, когда тебя насильно заставляют делать то, что не хочется. Да еще и при молодых омежках. Слава богу, что у низ всех пары есть. Кроме самого мелкого, который плюхнулся на диван рядом с братом.
— Минни, тебе нельзя такое смотреть.
— Кто сказал? — Упрямо скрестив руки на груди, розоволосый повернулся в сторону так называемой сцены, ожидая представления. Но, его вдруг подхватил Намджун, с хохотом неся в ванную комнату. Просто он знал, что мелкий ему и слова не скажет, ведь старшим грубить или перечить не положено.
— Посиди тут, пожалуйста. — Закрывая дверь в уборную, Джун облокотился на нее, для уверенности в том, что Минхек не начнет подсматривать. — Ну? Зажигай, голубок.
И понеслооось. Сначала заиграла соблазнительная, явно подходящая не только для приватных танцев, песня, сопровождающаяся тихими, еле слышными, стонами на бэке. А дальше Юнги стал несмело двигаться, сгорая от стыда. Да еще и сотовые телефоны, направленные точно на него, усугубляли ситуацию, не давая полностью раскрыться. Поэтому, он решил просто закрыть глаза, двигаясь так, как подсказывает тело. А подсказывает оно пиздец как херово, потому что через пару секунд он извивался похлеще любой сучки, демонстрируя всем свое худое для альфы тело, с идеально белой кожей. Музыка полностью поглотила его, заставляя движения выходить более раскрепощенными и сексуальными, словно всю жизнь только этим и занимался. По окончанию песни, Юнги раскрыл глаза, глядя на восторженные лица друзей, которые, честно сказать, были немного в шоке от новой личности голубоволосого, покрасневшего с кончиков волос до самых пяток. Именно в этот момент он поклялся, что никогда в жизни не будет играть в такие игры.
Вторым и последним лошком оказался Хосок, который с самого начала так и думал. В картах он никогда не был силен, отчего проигрышу особо не удивился. Но заданию, последовавшему за ним, рад он не был. Вообще. Совсем. Ни капельки. Так же, как и Ким Тэ.
— В подробностях опиши ваш самый жаркий секс с Тэхеном. — К такому желанию они пришли сквозь смех и слезы из-за него, пока Ви бурно возмущался и старался придумать другое. Только вот всем понравилась предложенная Гуком идея, от которой отказываться они не собирались.
— Ребят, ну вы же шутите, да? Тэ, милый, скажи, что это так. — Неосознанно делая робкие шаги в сторону выхода, Хоуп старался отгородить себя от извращенцев, окруживших его. Да еще и блондин молчал, заставляя нервничать все больше. Господи, зачем им знать про их половую жизнь?
— Не тяни, иначе и тебя налысо побреют. — Угрожающе хмыкнув, Юнги взглянул на скорченного в лице омегу, передававшего лишь одну эмоцию: Не хочу! Но, по закону жанра, никто его слушать не будет, а пощады уж подавно можно не ждать.
— Вы реально извращенцы.
— Выпустите меня!!! — Из ванны послышался крик мелкого, что вызвал громкий смех парней, отвлекая Хосока от негатива.
— Малыш, посиди там еще немного. — Джун, проглотив лошадиный ржач, серьезным голосом отдал приказ, не требующий возражений. — А ты, Хоупи, можешь начинать. — Невинно улыбнувшись, он поднес ладошку к уху, изображая полную готовность к последующему рассказу.
— В общем…один раз Тэ приревновал меня к молодому практиканту, после чего устроил мне истерику. — Вдох. Выдох. — Но она была не такая, как у нас, а более жесткая и характерная для альф. Он заковал меня в наручники и зацепил их к изголовью кровати. А потом…достал плетку и стал лупасить по моей заднице. — Все тут же стали охать и ахать, явно не ожидая такой грубости от безобидного на вид парня. — Нет, нет, не осуждайте его, потому что…мне понравилось. Эта жестокость придавала огня, что ли… После таких манипуляций Тэ вколачивался в меня, как сумасшедший, не жалея своих и моих сил, обрушаясь на меня после нереального оргазма ослабленным телом. Впрочем, было довольно-таки горячо, как я думаю. Ах да, после он вылизал меня в качестве извинений и…
— Чон Хосок! Я думаю, достаточно. — Похоже, тут под землю провалиться хочется именно Тэхену, а не вошедшей во вкус ванильке, которой явно понравилось делиться своим сексуальным опытом. Хах, а поначалу так сопротивлялся. В который раз убеждаюсь, главное — начать.
Ну вот, как все мы поняли, ребята подурковали знатно, сближаясь с помощью разговоров, некоторых откровенностей и соблазнительных танцев. И, несмотря на весь стыд, никто из них не жалеет о проведенном вечере, даже мечтая поставить его на повтор, чтобы ощутить все сегодняшние эмоции по новому, заново и в новых красках. В такие моменты понимаешь, что нужны такие друзья, перед которыми опозориться не страшно, в которых уверен на сто процентов и знаешь, что ничего не выползет за пределы квартиры. Все останется между ними. В такие моменты осознаешь всю силу дружбы, начинаешь ценить и дорожить ею сильнее, цепляясь ногами и руками за нее, лишь бы не ушла. А она и не оставит, ведь все эти люди связаны между собой, словно нитями, на духовном уровне.
В мире нет ничего лучше и приятнее дружбы; исключить из жизни дружбу все равно, что лишить мир солнечного света.
