Punishment

We are punished by our sins not for them. © - Это должен сделать ты, Оби-Ван. По телу Оби-Вана прошёл холод. Он хотел было сказать: «Пусть это сделает кто-нибудь другой», но как же это было бы трусливо. Это он отвечает за Энакина, значит, и наказывать его придётся ему. Йода подвёл его к стене, из которой выдвинулся ящик. Он открыл его. Там лежало три предмета: стек, палка и кнут. - Выбирать тебе, - сказал Йода. Оби-Ван напряженно думал. Он не хотел выбирать ничего из этого. Он думал долго, ожидая какого-то подвоха и боясь ошибиться. От напряжения у него на лбу выступил пот. Он потянулся к стеку, стараясь унять дрожь в руке. Йода остановил его. - Сказал я, что можешь выбрать ты, но не взять. Он протянул свою маленькую зелёную ручку к кнуту и выдал орудие наказания Оби-Вану. - Кнут? После него остаются следы. - С того что? Оби-Ван качнул головой, но не нашёлся с ответом. - Можно мне взять стек, пожалуйста? – это было странно – просить стек, чтобы наказать своего любимого ученика, и Оби-Ван чувствовал себя неприятно жалким. Йода помотал головой. - Выбрал ты орудие самое лёгкое, ибо боли хочешь причинить как можно менее. О привязанности это говорит, - он ткнул пальцем в сторону Оби-Вана, и тот точно уловил нотки гнева в его голосе. Разве это не запрещено Орденом? - Привязанность на Тёмную сторону ведёт. Оби-Ван слегка качнул головой, поневоле соглашаясь. - Но как я могу его наказывать? Ведь он же не домашнее животное. - Верно. К домашним животным привязываются, - Йода повернулся, чтобы уходить, показывая таким образом, что разговор закончен. - Мне нужно будет делать это при всех?.. – Оби-Ван очень надеялся на отрицательный ответ. - Нет, - ответил Йода, и Оби-Ван удержал облегчённый вздох, чтобы не выдать себя, свою привязанность. - Как вы узнаете, что я действительно это сделал? – осторожно спросил Оби-Ван. - Мы поверим тебе на слово. Уважаемый джедай ты, Оби-Ван, твоему слову верю я. Оби-Ван зашёл в залитую солнечным светом комнату. Энакин был в приветливом настроении и улыбался. Стоит ли ему улыбнуться в ответ? Так, словно не происходит ничего необычного – они просто сделают это и забудут. В этом ведь нет ничего личного, убеждал себя Оби-Ван, но сам не мог поверить своим мыслям. Конечно, Энакин слышал о телесных наказаниях, но, конечно, он был уверен - так полагал Оби-Ван, - что его это не коснётся. Так всегда бывает. Мы верим в то, что плохое случается с другими людьми из другой жизни, но не с нами. «Но ведь они не узнают. Я могу ничего не делать с ним. Они поверят мне на слово». Оби-Ван колебался. С одной стороны, он не хотел делать Энакину больно, но он не мог обманывать Орден. Он верил, что маленький обман послужит звеном в череде других и даст начало большому. Он боролся с собой. Он был в сомнениях. Но он не мог этого допустить. Как бы он ни любил Энакина, он не может обманывать Орден. Кроме того, он не должен любить Энакина. Пока Энакин что-то весело рассказывал ему попеременно то про силу, то про свои сны – на сей раз, хорошие, то про Падме и Набу и про то, как он отказался от поездки туда в свободное время, потому что лучше он проведёт его с Оби-Ваном в ожидании какой-нибудь миссии и просто тренируясь, потому что Оби-Ван стал ему почти как отец, и он к нему привязался, - всё это время Оби-Ван стоял, будто приросши к полу и не шелохнувшись. - Я знаю, я не должен, но… Ой, а что это у вас в руках, мастер?.. – его голос сделался тише, как будто он предчувствовал что-то или уже просто догадался. - Энакин, - выдохнул Оби-Ван, стараясь не добавлять в голос никаких эмоций, - мастер Йода приказал мне наказать тебя. Руки Энакина медленно опустились вдоль тела, улыбка сошла с лица, он понурил голову, но не сильно – стараясь выглядеть гордо, но смотрелось это так, словно вся радость покинула его. Оби-Ван надеялся, что Энакин всё сделает сам, что ему не придётся говорить ему, но это было столь мелочное желание, что было только справедливо, чтобы Оби-Ван сказал это сам: - Сними тунику. Энакин поднял глаза и посмотрел на него то ли с жалостью, то ли с неверием, но тут же снова опустил взгляд и стал покорно раздеваться. В глубине души Оби-Ван надеялся на вспышку агрессии с его стороны, чтобы таким образом найти в себе силы на подобие праведного гнева, дабы справиться с этой задачей было легче. Вместо этого Оби-Ван почему-то чувствовал, что наказывает он не его, а себя. Может, Йода этого и хотел? Может, дело было не только в проступке Энакина, а в том, что он замечал излишнюю привязанность между ними и стремился подавить её таким образом? Он словно дал ему предупреждение: если ты пересечёшь черту, Оби-Ван, и будешь находиться к нему ближе, чем позволено, я буду находить повод давать тебе приказы наказывать его. Энакин стоял, безвольно опустив руки и удерживая в них свою одежду, рукава которой волочились по полу. Он не смотрел на Оби-Вана, и тот не мог даже догадываться, о чём он думает. Ну неужели он должен и дальше указывать ему, что делать? - Энакин, повернись. Он угрюмо взглянул на Оби-Вана и медленно развернулся к нему спиной, напоследок посмотрев на кнут в его руках. В его взгляде был испуг. Это больно кольнуло Оби-Вана. Затем он просто упал лицом на кровать и замер в такой позе, словно его распяли. Ну вот, и что ему теперь делать? Ударить его, - повторил он в уме сам себе. Нужно ударить его. Небольно. Он нервно сглотнул. Он посмотрел на Энакина. Он вцепился пальцами в простынь и, казалось, даже немного дрожал. Он стоял так уже слишком долго. Подняв руку, он замахнулся. - Мастер, - тихонько позвал его Энакин. - Да? Это было так странно – говорить с ним в такой ситуации – в этом было что-то извращённое, что-то ненормальное. - А вы могли бы… вы могли бы соврать?.. – такого Оби-Ван не ожидал. – Пожалуйста. – Он никогда не просил ни о чём. Он был для этого слишком гордым. Но как он смеет просить от него, чтобы Оби-Ван врал ордену? Это неслыханная дерзость – или Оби-Ван надеялся, что это неслыханная дерзость, просто чтобы найти в себе хотя бы зачатки гнева, чтобы ему не было сейчас так тяжело полосовать эту юную кожу кнутом. Если он не ударит сейчас, то не ударит никогда. - Нет, Энакин, я не могу, - он замахнулся и ударил его. Ему казалось, что несильно, но удар получился хлёстким и пугающе громким, а Энакина даже вжало в постель от этого. Оби-Ван заволновался, но он не должен давать волю эмоциям, не должен. Сколько раз он вообще должен ударить его? Йода не сказал. Но явно не один. Он замахнулся снова, и на спину Энакина лёг ещё один удар. В голове у Оби-Вана стало как будто холодно. Странно, он думал, что от всего этого его должно будет бросить в жар, но вместо этого он словно заледенел, не чувствуя ни рук, ни ног. Удивительно, как он вообще ещё стоит. Больше всего хотелось упасть рядом с Энакином и стереть с его спины эти побои, как будто их и не было… Он заметил, что лопатки у Энакина дёрнулись, а потом ещё раз, и он отчётливо услышал всхлип. Он словно увидел эту картину со стороны. Вот мальчик, которого он в девять лет забрал из дома, где он был рабом, он заботился о нём, учил доверять ему, и вот, посмотрите, он лежит перед ним с голой спиной, а человек, который должен был заменить ему отца или хотя бы старшего брата, стоит с кнутом в руке. С таким кнутом, которым вполне можно было забивать скотину. И всё почему? Потому что он не смог ради него соврать, не смог ради него ослушаться приказа. Что-то подсказывало Оби-Вану, что когда-нибудь ему ещё придётся сделать подобный выбор, но сделать он его должен сейчас, иначе в следующий раз он выберет неправильно. Он выронил кнут из руки и силой запихнул его под кровать. Он больше никогда не ударит его. Он опустился на постель рядом с Энакином и легонько провёл по спине. - Эни, - почему он вдруг так его назвал? – тебе настолько больно? Не дожидаясь ответа, он продолжил: - Давай я принесу что-нибудь холодное. - Не нужно, учитель, - он поднял голову, и глаза его были совсем красными от слёз. – Мне больно не от ударов, а от того, что это сделали вы. Теперь больно стало Оби-Вану. Так, как будто били его самого. - Энакин… Он подвинулся ближе к нему, и сам не заметил, как вышло так, что он уже прижимает его к своей груди, слегка укачивая, успокаивая, пока Энакин всё ещё плачет. Оби-Ван провёл рукой по его волосам – слишком ласково – это только вызвало новую волну, и он увидел, что Энакина уже буквально сотрясают рыдания. Он принялся причитать, так и упираясь в грудь Оби-Вана, так что тот мог едва различить слова. - Я доверял вам… Я никогда не думал, что вы так сделаете со мной. – Он действительно свято верил в то, что даже если вся галактика будет против него, то Оби-Ван всегда будет на его стороне. – Я знал, что когда-нибудь меня так накажут… - продолжал Энакин, пока Оби-Ван машинально расчёсывал пальцами его волосы. – Но я всегда представлял наоборот… - простонал он, - что меня накажет кто-то другой, а вы, вы будете жалеть меня, - всхлипывал Энакин. Это уже было просто невыносимо. Оби-Ван стал поглаживать его шею, уткнувшись губами ему в макушку, он не знал, что ему делать дальше. Ещё он осознал, что Энакин обнажён. Что он касается его голой кожей. Что он гладит его обнажённую спину. По телу прошла волна мурашек. Но так не должно быть. Особенно после всего. Жалеть Энакина оказалось так пленительно. Он незаметно поцеловал его голову, едва касаясь волос, как ему показалось. Но Энакин почувствовал это. Он поднял глаза и посмотрел на Оби-Вана. Его губы были жалобно приоткрыты. - Эни… - Оби-Ван бережно провёл кончиками пальцев по его щеке, отчего он зажмурился. С его закрытыми глазами будто и сам Оби-Ван почувствовал себя смелее. Он поцеловал его в уголок губ. Потом ещё. И ещё. И вот он уже осыпал поцелуями его лицо. Только тихий стон Энакина заставил его вернуться в реальность. - Энакин, прости, я не должен был, - но он сам понимал, что он имел в виду только одно: он не должен был бить его, а всё остальное… Он отодвинулся подальше от Энакина, подальше от соблазна, но тот наоборот приблизился к нему вплотную, опрокинув на спину, подмял под себя и оседлал его бёдра. - Энакин, прекрати немедленно, - хотя Оби-Вану как раз хотелось, чтобы он не прекращал. - Я хочу, - сказал Энакин. Вот так просто. Вот в этом он весь. Если он что-то хочет, то звёзды должны упасть ему под ноги. - Нет, Энакин, даже не думай об этом. - А то что? – спросил он. – Опять накажете меня? – и его нижняя губа задрожала. Оби-Ван легко поднял Энакина за бёдра, заслужив от него полный обиды взгляд – ему отказали, им принебрегли. Это было для него куда обиднее даже, чем удары кнутом. Он не понимал, что Оби-Ван считал, что ему необходимо пытаться совладать с этим ради них обоих. Один из них должен быть сильным. Энакин смотрел на него рассерженно, его глаза начали наполняться злобой. - Думаете, можете делать со мной всё, что хотите?! Оби-Ван хотел ответить, но Энакин не дал ему вставить и слова. - Думаете, можете просто бить меня, потом целовать, а потом отбрасывать, как какую-то вещь? Нет, он совсем не хотел, чтобы это выглядело так. - Нет, Энакин… - Я вам не принадлежу! – он стиснул руки в кулаки и чуть снова не заплакал. - Конечно, не принадлежишь… Оби-Вану нужно было догадаться, что прошлое и клеймо раба всегда будет преследовать его Энакина. В мыслях он уже назвал его своим и тут же одёрнул себя за это. Но на самом деле он давно уже считал его своим. «Я вам не принадлежу», - повторились его слова у него в голове. - Энакин… - Оби-Ван подошёл ближе к нему, но стараясь не касаться его обнажённой кожи, иначе он не выдержит. – Прости меня, я не могу. Это была минутная слабость. Я не должен был так поступать. Прости. Это уничтожит нас. Ему показалось, что в ответ Энакин посмотрел на него чуть ли не с ненавистью. Он вышел из комнаты, по дороге одевшись, и Оби-Ван успел увидеть, как алели на его спине две полосы. Вечером он пришёл к нему. - Энакин, я принёс тебе что-то, - Оби-Ван старался говорить как можно более непосредственно. – Это поможет заживить твои раны, чтобы шрамов не осталось. - Мои раны, - повторил Энакин. Он стоял перед зеркалом, обнажённый по пояс. – Пусть остаются. Хочу помнить, что это сделали вы. – В его голосе звучала сталь. Ни намёка на того испуганного, расчувствовавшегося мальчишку, каким он был этим утром. - Энакин… - Оби-Ван подошёл к нему совсем близко, но тот по-прежнему стоял спиной к нему. Оби-Вана это ничуть не смутило. Он коснулся его плеч. Сначала руками. – Я совершил ошибку. Прости меня. Теперь губами. Энакин поднял голову и вздохнул, но более не шелохнулся. Или он всё ещё сомневался в уверенности своего учителя, или хотел наказать его за то, что тот не принял его утром. Оби-Ван продолжал целовать его. Он целовал его плечи, спускаясь ниже по спине, проделывая губами путь по следам от кнута, которые он сам сегодня и оставил. Энакин почувствовал, как кожу на спине защипало. Сначала он не понял, что это, но поняв, обернулся. - Мастер?.. Вы?.. – он никогда не видел, чтобы Оби-Ван плакал. Он вообще казался ему до крайности сдержанным человеком. Видеть Оби-Вана плачущим - было зрелищем сродни божественному явлению. - Почему вы плачете, мастер? Оби-Ван прислонился к нему и обнял, поглаживая его спину, руки, плечи. - Я подвёл тебя, Энакин. Мне так жаль. - Вы сделали ошибку. Вы ведь сами так сказали, - Энакин взял его за руку. - Я не должен был… Никогда не должен был… Я не должен был трогать тебя. Я должен был соврать. Я должен был ослушаться приказа. – Он продолжал плакать. – Я обещаю тебе, что больше такого никогда не повторится. Я никогда не причиню тебе боль. Энакин провёл пальцем по его щеке. Теперь он казался ему таким взрослым. - Ты простишь меня? Он кивнул, едва уловимо в темноте, и обвил руки вокруг Оби-Вана, позволяя и себя заключить в объятия. Они потянулись друг к другу губами одновременно. Поцелуй начинался, как начинается майский дождь – мелкий и тёплый, постепенно всё ускоряющий темп, пока с неба не захлещут удары воды, заставляя бежать, чтобы где-нибудь скрыться. Таким был поцелуй Энакина. Всё быстрее, всё сильнее. Но Оби-Ван вовсе не собирался от него отставать. Он подхватил ритм и стал целовать его в ответ с такой же страстью. Сильнее прижимая Энакина к себе, он почувствовал, как тот уже возбуждён. Тогда он взял его под коленями и за поясницу, ступил два шага к кровати и бережно положил Энакина на постель, чтобы укрыться с ним в ночи. Оби-Ван лёг на него сверху, но Энакин перехватил инициативу и с неожиданной силой его перевернул, поудобнее устраиваясь на его бёдрах. От этих его движений у Оби-Вана стал стоять ещё сильнее. Энакин не терял времени и уже целовал Оби-Вана, попутно раздевая его. Он целовал его губы, его шею, грудь, а его руки были везде. Как и руки самого Оби-Вана, который уже снимал с Энакина штаны. Когда они избавились от всей одежды, Энакин продолжил целовать его – его поцелуи были быстрыми и острыми, он обводил языком соски, прикусывал их, и, к восхищению Оби-Вана, на этом не останавливался, продвигаясь всё ниже. Оби-Ван с восторгом запустил руку ему в волосы, подсказывая, направляя. Энакин целовал его бёдра и низ живота, кружа языком вокруг члена, подбираясь всё ближе к самому лакомому кусочку. Когда перед тем, как взять его в рот, он сказал, что давно мечтал об этом, то Оби-Ван чуть не кончил, но вовремя сдержался – ведь это ещё только начало. И ещё он осознал, что они стали ближе друг другу, чем когда-либо. Становятся ближе прямо сейчас. И как-то сама собой в голове появилась и ожила мысль о том, что более никто и ничто не разлучит их. Он и не думал, что просто ощущать себя во рту Энакина может быть так приятно. Приятно даже не физически – в этом была любовь. Кто бы что ни говорил, но он почувствовал это тогда – он всегда любил Энакина. И его действия не опошляли момент, а, наоборот – в этом была красота. Это то же самое, что еда. Можно есть всякую дрянь без разбора, а можно наслаждаться – можно превратить процесс поглощения пищи в искусство. Это как литература – можно наспех читать дешёвый бульварный роман, а можно наслаждаться действительно толково написанной книгой. Это – как музыка, как танец, поэзия… Много сравнений можно было придумать, но ясно было одно – это любовь и красота, которую ни с чем не спутаешь, ничем не опошлишь. Оби-Ван подумал, что обязательно подарит такое же наслаждение Энакину, и как можно скорее, и он знал, что теперь будет делать это всегда. Но сейчас ему хотелось другого. Он знал, что и Энакин желает того же. Потому он легонько поднял его за подбородок, отстранив от себя. - Иди ко мне. Энакин быстрее залез к нему на колени, и Оби-Ван принялся оглаживать его тело везде, где мог дотянуться. Ему хотелось везде оставить свой след на коже Энакина, и пропустить хоть один кусочек его желанного тела казалось ему преступлением. Он взял его за колом стоящий член, а другой рукой спустился в ложбинку между ягодиц. Энакин уже ёрзал на нём и стонал совершенно бесстыдно. Немного покружив пальцами у входа, он, наконец, вошёл и с удивлением обнаружил, что может это сделать совершенно свободно. Энакин поджал губы. - Я уже делал это сегодня, мастер, - сказал он почти виновато. – Представлял, что вы во мне. В голове Оби-Вана сразу замелькали неимоверно возбуждающие образы. Он представил себе Энакина, растягивающего себя там пальцами и шепчущего его имя. А, зная характер и темперамент своего ученика, он вполне представлял, что он мог засунуть себе туда не только пальцы. Несмотря на то, что Энакин на нём уже сгорал от желания, Оби-Ван хотел почувствовать его всего. Он с упоением исследовал его пальцами внутри, предвкушая, как уже вот-вот, и он ворвётся в его горячее и такое желанное тело, и они вместе сольются в потоке страсти, о чём они грезили так давно. Энакин подтянулся на локтях чуть повыше к Оби-Вану. - Я так давно об этом мечтал. - Я тоже, - шепнул он ему на ухо. Он вынул пальцы, и Энакин тут же почувствовал, как сзади в него упирается головка члена. Не теряя ни секунды, он тут же стал насаживаться на член Оби-Вана, но тот придержал его за бёдра. - Не спеши, - он коротко поцеловал его в губы. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо. И я пообещал тебе: я никогда не причиню тебе боль, - Оби-Ван потёрся носом о его ухо. От этих слов Энакину стало так спокойно и так хорошо – вместо того, чтобы прыгать на члене Оби-Вана, как ему вначале хотелось, их секс потёк медленнее, плавнее и размереннее, благодаря чему они оба смогли продержаться дольше. Одним разом за ночь и одной позой это не ограничилось. Когда уже Оби-Ван лежал на нём сверху после очередного соития, они оба держались за руки, сплетя пальцы, и сознания Оби-Вана коснулось ненавязчивое «Скажи это» от Энакина. Оби-Ван понял – это вышло случайно, просто он не смог удержаться, не мог контролировать это желание. - Я люблю тебя, - сказал Оби-Ван, потому что так оно и было. - Но ты ведь знаешь это, правда? – продолжил он после паузы. – Не говори, что не знаешь. Энакин обнял его за шею, и на секунду Оби-Ван почувствовал какие-то колебания – это значило, что бывали моменты, когда Энакин сомневался. И он даже знал, когда. Это была его вина. Но больше он не даст ему повода для сомнений. Утром Оби-Ван втирал в спину Энакина то масло, которое он принёс ему вечером. Он не мог допустить, чтобы следы от кнута остались на спине его мальчика, хоть, по иронии, именно они их и сблизили. - Дней через пять должно пройти, если я буду делать так каждый день. А я буду, - сказал он. – Оно приятно пахнет. Интересно, как на вкус. Оби-Ван скользнул губами на шею Энакина, отчего тот довольно застонал под ним, закрыв глаза и растворяясь в его ласках. Поцелуями Оби-Ван медленно спускался всё ниже, заставляя Энакина дрожать от возбуждения. Энакин громко выдохнул от удивления – он почувствовал язык Оби-Вана там, где совсем не ожидал, но это было так приятно. - Оби-Ван... - сказал он с придыханием и опустил руки на его голову. Оби-Ван чувствовал, что тот несколько напряжён, словно стесняется таких ласк. Кто бы мог подумать, что всё так быстро поменяется – такой пылкий и чувственный Энакин станет смущаться, в то время как его всегда сдержанный учитель пустится во все тяжкие, попирая всякие условности. - Оби-Ван... - Энакин начал глубоко и прерывисто дышать, удивляясь – нельзя же кончить только лишь от этого. Оби-Ван просунул руку под его живот, и он тут же осознал – очень даже можно. От этого Оби-Ван улыбнулся и беззвучно усмехнулся – всё-таки, Энакин был по-прежнему таким же несдержанным. Но это в нём так нравилось ему. Теперь он поднялся поцелуями вверх, пока не достиг его чувствительных ушек. Он лёг боком, развернув разомлевшего от ласк Энакина спиной к себе. С удовольствием, он зарылся носом в его затылок, вдыхая аромат его волос, поглаживая его грудь. Он задумался. Он понял, что если сейчас его позовут на миссию, то он откажется под любым предлогом. Понял, что если сейчас кто-то зайдёт в комнату Энакина и увидит их в постели вдвоём, то ему будет всё равно – он не собирается вылезать отсюда ещё как минимум несколько дней, а лучше - недель. Возможно, он скатился из мира разумного в бездну чувственных удовольствий, но что-то подсказывало ему, что он, наоборот, вознёсся, обретя нечто большее. Он поцеловал Энакина в плечо. Намного большее.