Прости меня

— Ау, можно поосторожнее. — Потерпи, родной. При перестрелке с террористами Перкинс словил пулю в плечо, и теперь Камски пытался убрать её, вместе с этим останавливая кровь. — Кхх, ладно. Ричард ничего не придумал и поэтому ему пришлось прикусить ткань до рези в дёснах. Он чувствовал себя как-то неловко и ему было даже немного стыдно, но ощущение жжения под кожей перекрывало все мысли. Перкинс чувствовал себя оголённым нервом, электрическим проводом. Элайджа начал вынимать пулю, от чего Ричард приглушённо вскрикнул, вгрызаясь в ткань сильнее, кажется, прокусив губу. Этот был даже не крик, а стон. Камски делал это, как думал Шакал, целую вечность, а затем обработал рану и, прижавшись к федералу, поцеловал его в плечо. Ричард развернулся и тоже обнял Камски, он не хотел отпускать его ни на секунду, ему хотелось застыть так надолго. — Прости меня, — произнёс Элайджа чуть слышно — его голос сел от нахлынувших эмоций. Он поцеловал его и зарылся в его мягкие волосы. Ричард, в свою очередь, положил руки на щёки Создателя. — Всё хорошо. Он приблизился к нему и поцеловал в губы. Камски был в шоке от такого, ведь Рич никогда не был таким. Обычно он груб и серьёзен, никаких нежностей, а тут… Создатель ответил на поцелуй и опрокинул федерала на кровать, не отрываясь от желанных губ. Элайджа уже начал расстёгивать пуговицы на чёрной рубашке Перкинсона, при этом стараясь снять её как можно быстрее. Предмет гардероба уже благополучно валялся на полу и поэтому Камски перешёл к его штанам. Ремень был слишком туго затянут и поэтому было трудно снять. Камски на минуту остановился и посмотрел в глаза своему любимому. — Рич… мне нужно кое-что сказать тебе! — Что? Что случилось? Камски вынул пистолет и направил его на федерала. — Прости, но так будет лучше. Я сильно люблю тебя и не хочу отпускать. Но… — Что? — Этот секрет умрёт со мной. Руки Элайджи тряслись от страха, он боялся убить человека, особенно своего возлюбленного. Но секрет никто не должен был узнать, даже его родной и такой любимый Рич. —Давай же, не робей. Убей меня, — Перкинс заметно подрагивал, что выдавали даже побледневшие в миг губы, в глазах таилось неприкрытое ничем отчаяние и нежелание всего этого. —Я не могу… — Ричард подсел ближе и прислонил пистолет к сердцу, подняв взгляд на Камски. — Я не смогу… — Раз этот секрет так важен для тебя, то ты должен это сделать, кем бы я ни был. Давай. Возьми себя в руки. Ты мужик или тряпка. Пока не сделал это, скажу слова, которые боялся говорить. Я люблю тебя. Раздался выстрел. Всё прошло, как в тумане, и Элайджа осел на пол, закрывая голову руками; пистолет глухо ударился о пол, кровать быстро впитывала кровь. В голове Камски крутилось слишком много мыслей, и он не выдерживал этого, хрипло застонав, толком не ощущая нечто горячее на щеках — слёзы. Он вымученно заставил себя посмотреть на труп федерала. Одна из мыслей прочно звенела в висках: «Зачем я это сделал?»