Бог простит

— Можно ли простить врага? — спрашивает Реборн издевательски у китайца. Фонг долго молчит и смотрит, так внимательно и мягко, с легкой укоризной, что хочется дать ему в рожу, только бы стереть это выражение с лица. Конечно, Реборн был в подпитии, как и сам Фонг, собственно говоря. Да и вообще вся их компашка, состоящая еще из Верде, Скалла и Колонелло. Верде методично напивался в одиночку, в перерывах между глотками с горла обнимая свою «собутыльницу». Белое вино, которое выглядело светло-зеленым, хорошо подходило к его волосам. Колонелло прямо заявил зеленке: — Вы подходите друг другу, замечательная пара, — после чего сам же от своей шутки и засмеялся. Даже свое привычное «кора» в конце не добавил. Скалл пил легкий коктель, состоящий из апельсинового сока и водки. Конечно, водки для него было там намного меньше половины, буквально на донышке, но это не мешало ему морщиться после каждого глотка. — Господи, и как это можно пить ни с чем не смешивая? Мне и так жжет, а я-то пью с соком... Никто ему не ответил — Верде не обращал ни на кого внимания, обнимаясь с бутылкой с закрытыми глазами, Колонелло все еще хохотал — да так, что у него слезы из глаз потекли, — а Реборн с Фонгом были увлечены молчаливой битвой взглядами. Тут Фонг ярко улыбнулся, — совсем не так, как он обычно приподнимает уголки губ, — а по-настоящему, не снисходительно, а даже как-то... весело? Реборн был в некой растерянности, ведь такого Фонга он еще не видел. Да и никто из Аркобалено не видел, по сути. После его слов обладатель милых бакенбард понимает, что последняя рюмка виски с колой была у них обоих явно лишняя. По крайней мере у Фонга точно. — Бог простит. Наша задача организовать встречу с ним, — говорит он доброжелательно, по-прежнему широко улыбаясь. Реборн громко усмехается. — Действительно, мне ли это не понимать. — Действительно, — соглашается собеседник. Реборн не может придумать, что бы еще сказать. Фонг, видимо, тоже не знает или не хочет, а потому они молчат. Молчат, смотрят друг другу в глаза и просто улыбаются. Хотя у Реборна это скорее усмешка, а у Фонга — снова снисходительное приподнятие уголков губ. Все как всегда. Но что-то не так. Это странное чувство в груди никак не определить. Реборн даже не мог понять, хорошее оно или не очень. Это было странно. Но, безусловно, добавляет какой-то изюминки в его жизнь, в их с Фонгом отношения. Реборн открывает рот и хочет сказать: «Пошли выйдем отсюда, подышим воздухом», так как от высокоградусного алкоголя его уже ведет. Далекие предметы расплылись, что киллер заметил даже в таком состоянии — привычка мониторить окружение осталась с ним даже в пьяном виде. Но в воздухе появляется Маммон. Он подлетает к Фонгу и говорит только три слова. Но не эти слова поразили Реборна, а ответ на них. — Достаточно, пора спать. Фонг просто молча кивает, выглядя при этом немного грустным. Реборну хочется сказать «Он никуда не пойдет» и притянуть его к себе, обнять и почувствовать его запах, но Фонг встает, на секунду пошатнувшись, и берет это фиолетовое чучело за по-девичье тонкую руку. Они исчезают в легком фиолетовом тумане, который спустя пару секунд истаял. Реборну понадобилось пару секунд на осмысление. В течении этого времени он сидел, как статуя, и вроде, даже не моргал. Брюнет резко выдохнул, резко вставая с кресла, на котором до этого сидел. — Пиздец, товарищи. Скалл поддержал его кислым взглядом. Реборн честно не хотел ничего такого делать, но алкоголь и недавнее потрясение сделали свое дело, и даже такому топ-киллеру, как он, захотелось кого-то обнять. Кандидатур было целых три. К Верде он бы не сунулся, тот может и треснуть бутылкой по башке. От объятий с Колонелло Реборн и сам был не в восторге. Оставался лишь Скалл, что сейчас сморщился, будто лимон съел. Но все равно пил, хоть и кривился. Реборн взял с подлокотника свой стакан с виски и колой и уверенно пошел к нему. Каскадер сидел на большом кресле, при желании там можно было бы уместиться и вдвоем. Желание у Реборна было. Он легко вырвал из несопроттвляющихся рук стакан и вставил туда свой. — На, пробуй это, оно лучше. И приземлился рядышком, бедром к бедру. Попробовал дрянь из стакана Скалла и сам скривился: — Не всегда то, что дорого, хорошо. Водка дорогая, а такая паленая. Дешевая и то лучше бы была. Скалл только и пробурчал недовольно: — А я это пил... Хотелось пожаловаться на жизнь, на Фонга и вообще просто говорить-говорить, но Реборн силой воли сдержался. Он мог представить, какое жалкое зрелище бы тогда представлял. Да и сейчас представляет. Пустой стакан отправился на подлокотник. Даже от самого себя, такого жалкого сейчас, захотелось спрятаться, так что Реборн не видел другого выхода, кроме как спрятать лицо в место между плечом и шеей Скалла. Ничего же плохого от объятий не случится, заторможенно подумал Реборн и полез холодными пальцами под теплые, но чужие, подмышки — погреться. Скалл замер и будто закаменел. «Наверное, от шока», понеслось в его черноволосой голове, «Все же не каждый день тебя обнимает лучший киллер в Италии и по совместительству тот, кто никогда не упускает возможность подколоть тебя». Скалл как-то неестественно дернулся, но потом раздался стук стакана о деревянную поставку на подлокотнике, и стало понятно, что он лишь озаботился мерами безопасности, прежде чем обнять его в ответ. — Реборн? — неуверенно тянет мужчина, больше похожий на мальчишку. — М? Ему лень и отвечать не хочется — в кольце рук каскадера ему на удивление тепло, отчего стало клонить в сон. Какое-то время тот молчал, а после мягко начал: — Нет, ничего. Спокойной ночи. Реборн что-то промычал и провалился в мягкое и теплое царство Морфея.