...Веки устали прятать мою боль
Глаза устали не видеться с тобой...
...Не отпускай
Улетай
Но не отпускай...
Далер учится дышать заново, пока грудь сводит судорогой.
Это началось не так уж давно.
Просто грань начала стираться, когда ты плачешь каждый вечер. Когда ты даже не замечаешь, что начинаешь плакать.
Его дни проходили до безобразия одинаково: утром он пытается найти причину для подъема с кровати. Не находит.
Раньше она была. Первый укол куда-то в желудок, и он чувствует подступающую истерику. Неудивительно.
Мать каждое утро ставит перед ним переполненную тарелку с завтраком, но он уже по традиции пьет только несладкий чай. А завтрак отдает брату, который только и рад добавке. Он перестал нормально питаться после того, как понял, что его желудок перестал принимать пищу. Далеру надоело каждое утро проводить у унитаза и выблевывать содержимое желудка, поэтому он предпочел просто пить чай или воду. Так удобнее.
В университете он отвлекается на лекции. Ему нравится, что в этом мире все еще есть место, где он может отвлечься на что-то. Порой глупые шутки с одногруппниками являются его спасительным кругом. Там он хотя бы чувствует, что живет.
На перерыве типичные отказы от предложений одногруппников поесть. Со временем уже никто не удивляется. Как и никто не удивляется, что он ходит в одежде на три размера больше его самого. Многие думают это модно. Далер думает, что скоро все узнают, что у него недовес в десять килограмм.
— Далерррка, — из-за угла примерочной послышался голос Андрея. Далер повернулся на звук голоса и увидел Лунева, который нес в руках какой-то желтый мешок. — Смотри, что я для тебя нашел.
— Погребальный саван? — наклонив голову, спросил Кузяев. — Судя по размерам, это именно он.
Лунев пихнул его в плечо, демонстрируя толстовку с огромным капюшоном. Не считая того, что она была ярко-желтого цвета, Далер бы с удовольствием носил бы её.
— Заканчивай шутить про смерть и иди примерь, — возразил Андрей, впихивая толстовку в руки парня. — Тебе подойдет, я уверен.
Далер зашел в примерочную и надел на себя это нечто. Но, как ни странно, Лунев оказался прав. Кузяев выглядел более живым в этом цвете, и он весьма кстати подчеркивал цвет его глаз. Пусть толстовка и была на два размера больше нужного, ему это шло. Кузяев впервые почувствовал себя красивым.
— Я похож на ходячий желток, — отметил Далер, выходя из примерочной. Лунев улыбнулся и достал телефон.
— На мой взгляд ты выглядишь потрясающе.
Далер опустил голову и улыбнулся. Может быть он даже покраснел. Слова Андрея крутились в голове, и парень так и не заметил, что Лунев его сфотографировал. А ему это знать было и необязательно.
Никто не обращает внимания на вечно хмурого Кузяева. Всем кажется, что он просто слишком серьезный. Ведь его ответы на парах не раз отмечали преподаватели и говорили, что у него весьма интересный склад ума. Это забавляло Далера. Надо же как депрессия может сделать из тебя умного человека.
После учебы он еле переставляет ноги. Сегодня он спал четыре часа. Вчера семнадцать. Но это перестало его пугать еще две недели назад. Пусть все будет как будет, он устал что-то менять.
Раньше все было по-другому. Раньше был человек, который замечал любое изменение в Кузяеве, пусть и крохотное. Вот только сам Далер его и потерял.
Андрей был солнцем. По-другому и не скажешь. Вечно веселый, вечно готовый помогать. Сначала Далеру было непривычно, что кто-то интересуется его жизнью. А спустя несколько месяцев он привык к этому. Привык к их постоянному общению и прогулкам раз в неделю. Он привык, что у него под ногами наконец появилась земля, что он больше не плавает в пространстве.
Лунев всегда был рядом. Далер чувствовал это где-то в груди, будто там горел невидимый огонек, который придавал ему сил в любой ситуации.
— Я идиот, — категорично заявил Кузяев, захлопывая тетрадку с лекциями. Он тщетно пытался подготовиться к зачету, разложив вокруг себя все лекции и задания с семинаров. Но знания не хотели идти ему в голову, сколько бы Далер их туда не запихивал.
— Ты не идиот, ты просто устал, — заботливо проговорил Андрей, похлопывая друга по спине. Он знал, что Кузяев в любом случае все сдаст, он по-другому и не может. Просто ему нужно немного веры в себя. — Может тебе отвлечься на что-то другое?
Далер с готовностью поднял другую тетрадь с лекциями.
— На историю?
Андрей ухмыльнулся и забрал тетрадь из рук парня.
— Какой же ты дурак, Кузяев, — прошептал Лунев, притягивая к себе темную макушку Далера. В груди потеплело.
Надо было затоптать это тупое чувство сразу, а не растягивать.
Далер всего лишь на мгновение почувствовал тепло где-то в солнечном сплетении. Но всего лишь на мгновение.
Они не виделись уже полтора месяца. Для Далера это казалось вечностью. Для Андрея, по всей видимости, это являлось облегчением.
— Я поговорил с Сашей, ему вроде полегче, — Кузяев поднимался по лестнице в торговый центр, одновременно записывая голосовое Андрею. Он привык делиться с ним абсолютно всем. Раньше он боялся надоесть, а сейчас наконец раскрылся. И Кузяев правда наслаждался этим. Он так долго закрывался в себе, что уже и забыл это чувство легкости, которое теперь бывает лишь с Андреем. — Ерохину вообще пить нельзя, он такую дичь иногда творит. Но я надеюсь, у тебя все хорошо.
Голосовое отправилось, а Далер понял, что ему необходимо сказать очень важную вещь.
— Я по тебе скучаю, — скомкано наговорил Кузяев в микрофон наушников и отпустил кнопку записи.
Далер спрятал улыбку в шарфе, скорее убирая телефон в карман. Ему нравилось говорить Андрею что-то милое. Но он всегда боялся его реакции. Вдруг на него сейчас накричат или что-то в этом духе? Но в данный момент, Кузяев настолько раскрылся, что даже не боялся реакции Андрея. Он почему-то был уверен в ней.
Спустя минут десять он достал телефон и с улыбкой зашел в диалог с Луневым. Он уже хотел отправить ему что-то смешное, что увидел на витринах магазинов, как улыбка медленно поползла вниз, а в животе снова появилось чувство тяжести.
«Я рад, что Сане лучше»
Лучше бы ты молчал, Кузяев, лучше бы молчал.
Он снова начал закрываться.
***
В комнате Далера было довольно прохладно. Но ему нравилось, что свежий воздух пробивался даже в отдаленные углы его комнаты. Ему нравилось, что холодный ветер пробирает до ребер, заставляя дрожать. Но так он чувствовал, что он живой.
Если все еще холодно, то во мне остались хоть какие-то чувства.
Кузяев чувствовал себя выжатым как лимон. Эмоций больше не осталось, он их уже все выплакал. Что-то рассказал Саше Ерохину, единственному человеку, который все еще просил Далера хоть что-то поесть. Он все еще надеялся, что все образуется, надо просто подождать. Но Кузяев знал, что пора учиться жить без Андрея в своей жизни.
Раньше же как-то жил, значит и сейчас получится.
Только раньше он никого не любил. А сейчас он лишен даже общения.
Хотя даже в таком безжизненном куске мяса как Далер, еще теплилась надежда на что-то хорошее. На то, что Андрей напишет и все будет как раньше. Сам Кузяев писать не будет, просто по той причине, что это общение нужно лишь ему. Он не видел отдачи со стороны Лунева. А мучить его своим присутствием он не собирался.
— Я психопат, Андрей, с этим ничего не поделаешь, — тихо пробормотал Кузяев, после очередной истерики. Он накрутил себя до такого состояния, что решил, что он никому не нужен. А потом по накатанной. Они с Луневым это уже проходили. — Зачем тебе такой друг как я, м?
Лунев закатил глаза и грустно улыбнулся.
— Видимо, нужен. Видимо, я его люблю.
Далер покраснел и отвернулся. И еще раз себе напомнил, что влюбиться в Андрея это был самый глупый его поступок, пускай он это и не контролировал.
Кузяев пытался учиться дышать заново. Но получалось из рук вон плохо.
Кружки с чаем красивой колонной стояли у него на прикроватной тумбочке, будто он их коллекционировал. Их надо было помыть и убрать, но это не имело никакого смысла для Далера. Это же просто кусок керамики.
Он все отчаянно пытался на что-то отвлечься. Но единственным его спасением стал сон. Он просто проваливался в бездну, где не было совершенно ничего, даже снов. Раньше они ему снились, сейчас лишь пустота. Даже это у него отобрали.
Может ему все-таки написать?
Мысли бесконечным потоком неслись и просили вылезть наружу, хоть на бумагу, хоть куда-нибудь. Ему это было нужно. Но Андрею нет. А Андрея он ценил куда больше, чем самого себя.
У него наверняка есть друзья. Артем, там, и еще кто-нибудь. Лунев магнитом притягивал к себе друзей, поэтому Кузяев понимал, что тот не останется один. В отличии от самого Далера.
А потом он проваливался в бездну, которая на несколько часов спасала его от реальности.
Просыпаться было самым противным. Иногда он по привычке тянулся за телефоном в надежде, что сейчас он прочитает его сообщение. Но надежда разбивалась также быстро, как появлялась.
Кому ты нужен, Кузяев? С такой неустойчивой психикой и вечными проблемами? Это никому не нужно. И в первую очередь — Андрею.
Далер был виноват перед ним. Безусловно. Он накручивал себя и вываливал это на Лунева. У того тоже есть предел терпения, вот оно и лопнуло.
«У тебя есть проблемы, ты истеришь последние два дня. Я тоже всего лишь человек, Далер. И мне тоже может быть плохо»
Кузяев сам опустил себя в это болото. А как теперь вылезти из него он и не подозревал.
***
— Далер, вам надо поговорить.
Ерохин начал заново. Каждый вечер они приходили к этой теме и каждый раз Кузяев отвечал одно и тоже:
— Я ему и так много проблем доставил.
Ерохин вздохнул и рухнул на кровать Далера. Он не знал, как еще его можно переубедить.
— С чего ты взял?
Далер развел руками и вскинул брови, будто Саша сказал какую-то глупость.
— То есть его слова тебе ни о чем не говорят? — яростно проговорил Кузяев. — Он ясно дал понять, что со мной больше не хочет иметь дело.
Ерохин стукнул себя кулаком по лбу и перевернулся набок.
— Ему нужно было отдохнуть, прошло уже достаточно времени, — отчетливо начал Саша, упорно разглядывая потолок. — Он боится тебя трогать, так попробуй сделать что-то первым.
Далер насупился. Он всегда жил с девизом: «Если это значит что-то для тебя, борись за это», но сейчас он был в такой растерянности, что просто пустил все на самотек. А может ли он что-то изменить?
— А если ему это не нужно? — тихо пробормотал Кузяев и отвернулся к окну. Там сгущались тучи, явно сообщая о том, что сейчас будет дождь.
— Это мы еще посмотрим.
***
Ерохин ушел полтора часа назад, а дождь уже превратился в ливень. Далер надеялся, что Саша успел дойти до дома не намокнув. Ему не очень хотелось, чтобы его последний друг слег с воспалением легких.
В дверь тихонько постучала мать и сказала, что к нему пришли. Видимо, Ерохин все-таки не успел и решил вернуться.
Далер натягивал толстовку по дороге в коридор, не желая стеснять Сашу своими костлявыми руками. Он старался никому не показывать свое исхудавшее тело, просто чтобы избежать вопросов. Это все лишнее.
Кузяев завернул в коридор и тут же остановился. Перед ним стоял насквозь промокший Андрей, с рюкзаком на плече.
— Я кое-что тебе принес.
Далер вздрогнул от звука его голоса. Он уже отвык его слышать. Он уже отвык его видеть. На секунду ему показалось что у него галлюцинации от голода и недосыпа начались, и сейчас это все окажется бредом сумасшедшего.
Лунев расстегнул рюкзак и вытащил оттуда ту самую желтую толстовку.
Далер учится дышать заново, но уже свободной грудью, на которой красуется желтая толстовка. А Ерохин все еще считает, что не зря тогда позвонил Андрею.
