Der Kannibale

Эпиграфы к тексту: «Вопрос: что такое предельное доверие? Ответ: это когда каннибалы занимаются оральным сексом.» «Friss mich nicht!» © «Du bist Kannibale, du frisst alle Jahre einen Menschen auf, du bist der Lebenslauf» © Das Ich «Kannibale»       Ульрих очнулся и сразу застонал от множественных неприятных ощущений. В глаза бил яркий свет, а руки, ноги и спина страшно затекли. Молодой человек закрыл заслезившиеся глаза и попробовал пошевелиться. Ничего не получилось: в занемевшие конечности врезались проволочные путы. Ульрих застонал снова и потрогал плохо слушающимися пальцами поверхность, на которой лежал. Он почувствовал холод металла и скосил глаза вбок. Кто-то привязал его проволокой к металлическому столу наподобие тех, на которых вскрывают покойников в морге, только с поручнями по бокам. К поручням и была примотана проволока. Ощущение беззащитности вызвало легкую панику. К горлу подкатила тошнота, перед глазами заплясали черные точки.       Ульрих не знал, как он оказался в этом положении. Последним, что он помнил перед тем, как очнуться тут, была собственная комната. Он уже почти заснул, когда над кроватью нависла темная фигура и закрыла Ульриху рот и нос мокрой тряпкой. Очевидно, тряпка была смочена хлороформом. Ульрих ужаснулся, подумав, как легко и бесшумно похититель проник в его дом. Молодой человек ещё не успел почувствовать настоящий страх перед похитителем и состоянием, в котором находился. Однако он ясно понимал — это не дурацкая шутка друзей, боль от проволоки и затекших рук и ног была реальной и серьезной.       Когда глаза немного привыкли к освещению, Ульрих огляделся. Он находился в огромном помещении, заставленном трёхметровой высоты контейнерами без какой-либо маркировки. Насколько Ульриху хватало обзора, везде были контейнеры. Какой-то склад или что-то подобное. Отсутствие людей и звуков нагнетало напряжение. Похитителя не было видно. Или их много? Зачем они держат Ульриха привязанным к столу? Ульрих не понимал, в чем заключалась цель похищения. Он не богат, не знаменит, не переходил никому дорогу, не брал в долг. Родители — простые бухгалтеры, выкуп платить нечем. Зачем похищать среднестатистического студента Гейдельбергского университета, подрабатывающего во фриланс фирме? Ульрих лихорадочно пытался сообразить, не связано ли его похищение с работой. Узнал коммерческую тайну? Увидел то, что не должен был видеть? Догадок не возникало. — Эй, — позвал он. — Есть тут кто-нибудь? Отвяжите меня. Его слова отдались эхом от стен склада. И Ульрих испугался тишины, которая последовала за эхом. Давящая тишина, и ничего больше. Молодой человек задергался на столе в отчаянной попытке освободиться, но, чем энергичнее он двигался, тем сильнее проволока впивалась в кожу. Ульрих закричал: — Эй! Я ничего не сделал! Зачем я вам? Освободите меня, пожалуйста!       Никто не ответил. Страх усилился. Одновременно со страхом пришло осознание того, что его отнюдь не для хороших целей тут держат. Перед глазами замелькали леденящие кровь кадры из фильма «Пила» и других ужастиков. — Помогите! — завопил Ульрих во всю мощь легких. Когда эхо его крика стихло, послышались звуки шагов. — Кто здесь? — испуганно спросил Ульрих. — Помогите мне! — Не ори, — услышал он тихий и безэмоциональный мужской голос. — Тебе никто не поможет, мы далеко за городом, тут на двадцать километров вокруг ни души. — Зачем вы меня похитили? Зачем привязали? Отвяжите, пожалуйста, я не сбегу, клянусь. Мои руки… они сильно затекли. — Ничего страшного, — фыркнул мужчина. — Ты и так не сбежишь. — Что вам надо? — Ульрих завертел головой, пытаясь увидеть похитителя, но угол обзора был небольшой, поэтому мужчина оставался вне его поля зрения. — Ничего особенного. Тебя, — спокойно отозвался похититель. — Зачем? — совсем тихо спросил Ульрих, сердце которого колотилось от страха. — Видишь ли, — задумчиво начал мужчина, и Ульрих услышал металлическое позвякивание, словно похититель раскладывал столовые приборы. — Что это? Что вы делаете? — Это инструменты. Скальпель, пила, — будничным тоном перечислял неизвестный. — Вы хотите порезать меня на органы? — ужаснулся Ульрих. — Не совсем. Видишь ли, у меня весьма своеобразный рацион питания… — Что?! Что вы имеете в виду?! — осознав смысл этих слов, закричал Ульрих, срывая голос, и задергался на столе. — Мне нравится свежее человеческое мясо. А его, сам понимаешь, трудно достать, — к столу подошел высокий блондин с зеленоватыми глазами навыкате. — Вы шутите? Вы, что, с ума сошли?! — Ульрих в шоке перестал шевелиться. Тяжелый взгляд мужчины будто обездвижил его. — Я каннибал, — блондин признался в этом так легко, будто говорил о погоде. — И некрофил, так что тебе вдвойне не повезло.       Последние слова прозвучали злой шуткой, но шестое чувство подсказывало Ульриху, что это не своеобразный черный юмор. Ульрих почувствовал, что сейчас потеряет сознание, и даже обрадовался этому. Представлять, что с ним сделает этот сумасшедший, было отвратительно и ужасало до холодного пота. Затуманенный страхом разум метался в поисках выхода из ситуации, но одновременно с этим Ульрих ощущал обреченность. Над его телом надругаются, затем убьют, если он сам не умрет от болевого шока, а затем снова надругаются. — Если вы так хотите меня съесть, убейте меня сначала, — по щекам потекли слёзы. Между пытками и быстрой смертью Ульрих выбирал быструю смерть. — Ну уж нет. Я не стану лишать себя такого удовольствия. Мы с тобой сейчас поиграем в веселую игру: я буду отрезать от тебя куски, а ты будешь орать. Договорились? Ульрих снова закричал. Его тошнило от подобной перспективы. От ужаса скручивало жгутом внутренности, кружилась голова, и болело в груди. Ульрих отчаянно замотал головой, повторяя в бреду: — Прошу, не надо, не надо, прошу вас… — Заткнись, — мужчина отошел от него, и Ульрих снова услышал, как тот раскладывает инструменты. Его тут же вырвало остатками ужина. Ульрих начал захлебываться собственной рвотой. Блондин быстро подошёл и перевернул стол, как будто Ульрих ничего не весил. Рвотные массы оказались на полу, а по подбородку Ульриха потекла слюна, впрочем, вместе со слезами. — Отпустите меня, — взмолился он. — Найдите другую жертву. — Нет, дорогуша. Я уже пробовал твою кровь, она мне понравилась, так что сегодня именно ты станешь моим ужином.       Ульрих напряг память. Где и как этот извращенец мог попробовать его кровь? И вдруг воспоминание вспышкой озарило сознание: блондин с забранными в хвост волосами в пункте переливания крови. Месяц назад Ульрих сдавал кровь для жертв железнодорожной аварии. Сделал доброе дело, называется. И попал в лапы к маньяку. — А чем отличается моя кровь от любой другой? — спросил он. На смену ужасу пришло какое-то отстраненное спокойствие. Поняв, что уже никак не вырвется, Ульрих подчинился неизбежному. — Ты разве не знал? — блондин оторвался от инструментов и подошел к столу. — Кровь имеет свой вкус. Иногда очень особенный, как у тебя. Сладкий, как сама жизнь, ммм… — он закатил глаза от наслаждения воспоминанием. — И давно ты ешь людей? — Ульрих расслабился и глянул на каннибала уже без страха. Рефлексы притупились, голова кружилась на грани обморока. — Пять лет. С тех пор, как научился не оставлять улик, — словоохотливо ответил маньяк и погладил Ульриха по голове. Эта извращенная ласка произвела на Ульриха странный эффект — ему понравилось! От осознания этого факта вырвало ещё раз, уже желчью. Каннибал заботливо повернул его голову направо, чтобы не захлебнулся слюной, и с улыбкой спросил: — Тебя разобрало поговорить перед смертью, милый? — Я не хочу умирать, — признался Ульрих. Маньяк пожал плечами. — Никто не хочет. Все умоляют меня не трогать их, визжат, как свиньи. А ведь ты быстро успокоился, в отличие от остальных. Может, ты на наркотиках? Это станет проблемой. Нашпигованное наркотой мясо уже не так возбуждает. Ульрих понял, что это его шанс хотя бы отсрочить свою смерть. — Да! — вскрикнул он. — Я наркоман! — Что принимаешь? — насмешливо спросил блондин, глядя прямо в глаза Ульриху. — Героин, — солгал Ульрих, даже не моргнув. — Не ври, — ехидно осклабился каннибал. — У тебя целые вены, нет следов уколов. И твою кровь не приняли бы в пункте переливания. А курить или жевать герыч уже не модно в наше время. Следующая попытка. — Гашиш, я принимаю гашиш, — судорожно перебрав в памяти знакомые названия наркотиков, выдал Ульрих. — Принимаешь? — тут каннибал усмехнулся. — В каком виде? — Что? — не понял Ульрих. — Палишься, ты, ложный наркоман, — раздраженно-весело проговорил блондин. — В каком виде ты принимаешь гашиш? — Курю! — выпалил Ульрих, сообразив, как прокололся. — Что ж ты наркотики разной группы называешь, малыш? Вынуждаешь тебе не верить. Нехорошо обманывать. — Я не обманываю! — затараторил Ульрих. — У нас в университете все курят гашиш. А про героин я так сказал, выпендриться хотел. — Выпендриться, говоришь, хотел… Каннибал наклонился и вгляделся в глаза Ульриха. — Хм, зрачки расширены. Но это может быть от страха. Рот открой. — Что? — удивился Ульрих, а каннибал нетерпеливо надавил пальцами на его челюсть, вынудив разжать зубы. Затем он бесцеремонно засунул палец в рот Ульриха и мазнул им по внутренней стороне щеки. — И сухость есть, — прокомментировал он. — Есть хочешь? — неожиданно спросил. — Сейчас? — изумился Ульрих, но на всякий случай подтвердил. — Да. — Что ж… Я тебе не верю, конечно, но портить себе еду не намерен, — покачал головой каннибал. — Сделаю анализ.       В следующую минуту он наполнил шприц кровью Ульриха и ушёл. Едва стихли звуки шагов маньяка, как Ульрих снова задергал руками и ногами. На поверхность стола уже капала кровь из порезанных запястий и лодыжек, но молодой человек не останавливался. И вот, чудо свершилось: проволока на левой руке ослабла! Ульрих с трудом вытащил израненную левую руку и, болезненно морщась, размотал правую. Затем он освободил ноги и попытался встать, но затекшие ноги слушались не так хорошо, как руки, поэтому он мешком упал на пол. Ульрих знал, что маньяк скоро вернется, поэтому постарался встать. Он ухватился за стол и подтянулся. Руки как будто пронзило миллионом иголок, боль была невыносимой. Еле-еле Ульрих встал на ноги, держась за стол и шатаясь. Он нашел взглядом разложенные инструменты, и его снова затошнило, стоило представить, что они предназначались для него. Подойдя к ним, Ульрих трясущимися руками схватил скальпель и приготовился обороняться. Маньяк, конечно, сильнее и здоровее, но у Ульриха есть острое оружие в руках и прилив сил от невероятного желания выжить и надежды на спасение.       Когда каннибал появился из-за контейнеров, Ульрих уже достаточно овладел ногами, чтобы наступать без всхлипов от боли. Увидев стоящего молодого человека со скальпелем в дрожащих пальцах, каннибал расхохотался. — Выпутался? Молодец. А твоя кровь чиста, ты мне соврал, — как ни в чем не бывало прокомментировал он и двинулся в сторону Ульриха. — Не подходи! Я тебя убью! — взвизгнул Ульрих. — Вот как? Убивай, кто тебе мешает? — блондин замедлился, теперь его походка напоминала кошачью, он осторожно и бесшумно ступал, приближаясь к Ульриху. — Где здесь выход? И дай мне ключи от твоей машины! — угрожая скальпелем, приказал Ульрих. Маньяк беспрекословно достал из кармана ключи и кинул ему. Позднее Ульрих удивлялся, как смог поймать их, не уронив. — Выход там, — он кивнул налево. — Повернешься ко мне спиной? — ехидно спросил он. — Не подходи! — предупредил Ульрих, пятясь в спасительную сторону. Маньяк поднял руки, не переставая улыбаться. — Я ничего не делаю, видишь? Только запомни, милый, куда бы ты ни ушёл, я найду тебя. Я приду за тобой, и уже не буду тратить время на разговоры. Ульрих задрожал крупной дрожью. — Нет, — отрицательно замотал он головой. — Это тебя найдут. Полиция. Тебя посадят в психушку. Ты болен. Каннибализм — это болезнь. — Ну да, — безразлично покивал маньяк. — Болезнь. А почему вы сами себя не сажаете в психушку, когда забиваете домашний скот? Вы спрашиваете согласие коров, когда хотите поесть говядины? Почему я должен отказывать себе в пище, если кто-то решил, что каннибализм — это плохо? Тогда уж давайте вы все станете вегетарианцами, чтобы уравнять наши права. — Каннибализм — это значит, что у тебя не все в порядке с головой! Это противоестественно! — воскликнул Ульрих, медленно продвигаясь к выходу. — Как и гомосексуализм. Как и онанизм. Только педиков и онанистов почему-то не сажают в психушку. Почему, раз это тоже противоестественно? — каннибал двинулся за Ульрихом. — Не подходи! — опять крикнул тот. — Ты убийца, ты убиваешь людей! А педики и онанисты никого не убивают. — Пара педиков — равно один или двое не рожденных детей. Чем не убийство? Спад демографии, потеря членов общества, — рассуждал маньяк. — Ты бредишь, ты больной. Что ты несешь вообще? — у Ульриха дрожали колени, каждый шаг давался с трудом. — Ваши двойные стандарты — вот, что убивает вас, — презрительно проговорил каннибал.       Ульрих споткнулся о порог, но ухватился за косяк и устоял. Маньяк смотрел насмешливо, как будто знал, что Ульрих никуда от него не денется, он в его власти. Каннибал играл с Ульрихом в игру, понятную лишь ему. Ульрих похолодел от ужаса, подумав о том, что каннибал всё рассчитал, и он действительно не сможет спастись. Но сил придавали скальпель в одной руке и ключи от машины в другой. Молодой человек быстро оглянулся, и одного взгляда хватило ему, чтобы увидеть машину в пяти метрах позади него. — Так и уедешь? — блондин прислонился к косяку и, улыбаясь, смотрел на то, как Ульрих маленькими шагами приближается к машине. Казалось, он и не собирался что-то предпринимать, просто стоял и смотрел. — Тебя посадят, — прошептал Ульрих. Голос отказывал ему. Блондин откинул прядь волос с лица и широко улыбнулся. Эта улыбка напугала Ульриха больше, чем все предыдущие страшные события этого дня. — Я найду тебя раньше, чем они найдут меня, — без сомнений заявил каннибал. — А если ты хочешь побегать, что ж. Побегай. Мне так даже больше нравится. Охота — это очень возбуждающее занятие. Ты нагоняешь мне аппетит, милый.       Ульрих подавил рвотный позыв и протянул назад руку, чтобы проверить, сколько осталось до машины. Спустя ещё пару шагов пальцы уперлись в стекло окна. Ульрих обошёл машину, открыл дверцу и быстро сел, не отрывая взгляда от маньяка. Тот по-прежнему страшно улыбался и не делал попыток догнать и остановить свою жертву. На ощупь Ульрих вставил ключ в зажигание и завел машину. Бросил быстрый взгляд на датчик наличия бензина и ощутил облегчение: бак был почти полон. Отъезжая, Ульрих в последний раз посмотрел на своего мучителя: тот стоял неподвижно, следя за машиной только глазами. Широкая улыбка не сходила с его лица, делая его похожим на восковую куклу или творение таксидермиста. Более жуткого человека Ульрих едва ли мог представить.       Он гнал до города, превышая дозволенную скорость в два раза. И когда полиция наконец вынудила его прижаться к обочине, он выскочил из машины и начал сбивчиво объяснять что-то о маньяке и складе. Его отвезли в участок, чтобы снять показания. Меньше, чем через полчаса, на склад, на котором каннибал держал своего пленника, отправили полицейскую машину. «По горячим следам», — как выразился инспектор. Но даже Ульриху было ясно, что на складе уже никого нет. Если каннибал был прав и умел хорошо прятать улики, поймать его будет весьма сложно. Даже уезжая в спешке, каннибал сумел свернуть лабораторию и увезти всё, что могло указать на его местоположение и других жертв.       Ульрих подробно описал внешность похитителя и рассказал, как встретил того на пункте переливания крови. Следователь сработал оперативно, и в тот же вечер имя каннибала стало известно. Вольфганг Вольцоген, тридцати лет, выпускник медицинского факультета, блестящий ученик, талантливый патологоанатом. Однако в последние годы работал лаборантом на всевозможных пунктах переливания крови и нареканий со стороны руководства не вызывал. Следователь также поднял дела всех без вести пропавших за последние пять лет: среди них с большой вероятностью были предыдущие жертвы каннибала. Пообещав бросить все усилия на поимку маньяка, полиция приставила к Ульриху охрану и отправила домой. Сидя на заднем сидении полицейского автомобиля, Ульрих думал, почему каннибал так легко отпустил его. Почему именно ему так повезло?..       Однако спустя несколько дней он понял, почему каннибал не стал делать попыток остановить его. Охотники, движимые животными инстинктами, любят загонять свою жертву — в этом смысл охоты. Жертва спасается, но постепенно теряет силы, и, когда она уже неспособна бежать, охотник настигает её и наслаждается законной добычей. Каннибал, очевидно, был хорошим психологом, поэтому он правильно рассчитал, по какому пути пойдет его несостоявшаяся жертва.       Ульрих больше не мог спать. Он дергался от любого шороха. Сквозняк, захлопнувший дверь, провоцировал истерику. Подкравшийся к ноге любимый кот Мюлли был отброшен страшным ударом к противоположной стене. Ветеринар в шоке качал головой, забирая животное с переломанными костями в стационар. Ульрих плакал, гладя испуганную кошачью морду, но не мог ничего поделать. Кот должен был остаться в клинике, Ульрих не смог бы терпеть дома постоянный источник звуков. Полиция не стала охранять его дольше недели, и молодой человек приобрел пистолет с глушителем. Для него было уже неважно, что это незаконно, главной целью стала безопасность собственной жизни. Через месяц жизни на энергетиках и таблетках Ульрих понял, что его жизнь рушится, как карточный домик. Он не посещал учёбу, не общался с друзьями. Поставил на двери и окна решетки и огромные замки, но это не помогало. Он всё ещё боялся спать. На исходе второго месяца похудевший на десять кило и приобретший нездоровый серый цвет кожи Ульрих сдался и записался на приём к психологу. После десяти сеансов он решил для себя, что это бесполезно, так как результаты были нулевыми. Бороться с последствиями похищения каннибалом психолог не умел, а стандарты не помогали. Ульрих так и не почувствовал облегчения.       Придя домой после очередного сеанса и закрывшись на все замки, Ульрих сел на диван, окинул взглядом захламленную гостиную и зарыдал, жалея себя. Он плакал навзрыд, завывая и кусая пальцы. Он не мог справиться с тем, что на него обрушилось, и ненавидел себя за это. Рука сама нашла под подушкой пистолет и глушитель. Ульрих методично прикрутил глушитель и безразлично приставил пистолет к виску. Он так устал, что жить дальше казалось бессмысленной затеей. Держать оружие у виска было неудобно, и Ульрих засунул глушитель в рот, держа пистолет обеими руками. Тут же в голову пришла мысль о том, что такое положение очень эротично: он будто держит во рту мужской половой орган. Не соображая, что делает, Ульрих начал посасывать глушитель, не снимая палец со спуска. Возбуждение пришло внезапно, безумие всей ситуации делало его острее в разы. Ульрих ни о чем не думал, кроме восхитительного продолговатого предмета у себя во рту. Он обхватил глушитель губами, потом выпустил изо рта и начал облизывать ствол, держа его дулом к потолку. Через секунду произошли одновременно несколько событий, которые Ульрих потом будет считать самыми непостижимыми в своей жизни. Громко зазвонил телефон, палец Ульриха дернулся и нажал на спуск. Пуля прошила потолок, а отдачей сильно двинуло Ульриху по зубам. В тот же момент он болезненно кончил и откинулся на спинку дивана, бросая пистолет на пол и прижимая ладонь к окровавленному рту. Телефон звонил и звонил, а Ульрих истерично смеялся, одной рукой проводя по мокрым в промежности брюкам, а другой проверяя шатающиеся передние зубы. Подняв пистолет, Ульрих пустил очередную пулю в телефон. Тот замолчал, и Ульрих радостно улыбнулся. Тихий и чёткий звук выстрела казался божественным по сравнению с противным телефонным треньканьем.       На следующий день Ульрих отправился в другую клинику. В этот раз он не стал рассказывать психологу о похищении, он задал один единственный вопрос: — Скажите, что мне делать, если у меня есть страх, от которого я не могу избавиться? — Какого рода ваш страх? — задала встречный вопрос женщина, сидящая напротив Ульриха в большом кожаном кресле. — Неважно, — отрицательно покачал головой Ульрих. — Страхи бывают разными, — начала женщина. — Не хотите говорить, дело ваше. Я могу назвать вам два способа борьбы с фобиями. Первый — это противопоставление. Применение различных методов релаксации, замена паники на успокоение при упоминании объекта фобии. Вы не можете ощущать одновременно панику и спокойствие, поэтому разум выбирает лучшее для него, и вы успокаиваетесь. Противоположные ощущения сталкиваются, и одно вытесняет другое. — Я уже проходил это. Не помогает, — подавив приступ отчаяния, сказал Ульрих. — Есть и другой способ, более радикальный. Здесь пациенту необходимо столкнуться со своим страхом лицом к лицу, так сказать, чтобы научиться противостоять ему. Метод, который можно назвать «клин клином вышибают». При мысли о том, чтобы ещё раз встретиться с каннибалом, Ульриха мелко затрясло. — А других способов нет? — с надеждой спросил он. — Экспериментальные. Но мы не можем быть уверены в том, что они помогут больше, чем навредят. — Спасибо за консультацию, — кивнул Ульрих. — Вы мне очень помогли.       Ещё два дня Ульрих ходил кругами по гостиной, размышляя о словах психолога. «В конце концов», — решил он, — «мне больше нечего терять». Каннибал разрушил его жизнь, его психику. И если есть ещё какой-то смысл в существовании Ульриха, так это послужить пищей для больного маньяка. В противном случае Ульрих просто пустит себе пулю в лоб. Все желания, стремления и цели кончились на том складе. Жизнь Ульриха кончилась на том складе.       Следующий месяц Ульрих исправно приезжал на склад и караулил там, тщетно надеясь, что каннибал объявится. Полиция давно оставила это место, считая его бесперспективным для засады: если маньяк умён, он не явится в то логово, которое уже раскрыто. Но Ульрих чувствовал какую-то особенную связь с этим местом и ездил туда постоянно.       На тридцать вторую ночь снаружи послышался шорох. Ульрих встрепенулся и навел на дверь пистолет. Сердце заколотилось так сильно впервые с момента похищения. Ульрих ощутил себя живым, и это чувство пустило адреналин по телу. Предчувствия его не обманули: в дверях появилась рослая фигура. Против лунного света лица не было видно, но Ульрих дотянулся до висящего выключателя и включил свет. Каннибал стоял, скрестив руки на груди. Распущенные светлые волосы свешивались неаккуратными прядями вдоль вытянутого лица. — Зачем ты здесь? — насмешливо спросил он у Ульриха. — Неужели по мне соскучился? — Почему ты меня не искал? — выпалил Ульрих, хотя хотел сказать совсем другое. — Вот уже как заговорил? — мягко рассмеялся маньяк. — Соскучился, значит. Но и я, знаешь ли, передумал за это время. Если я тебя убью и съем, то ты исчезнешь насовсем. Твоя кровь, твоя жизнь, твое красивое лицо — всего этого не будет. Я так не хочу. Ты мне понравился. Эти четыре месяца без охоты на тебя были довольно тоскливыми. Живи, мальчишка. Я буду навещать тебя иногда, — каннибал улыбнулся и пошел обратно. — Стой! — завопил Ульрих, стрельнув в пол рядом с ногами каннибала. Во все стороны мелко брызнула бетонная крошка. Маньяк вздрогнул. Светлые волосы взметнулись, когда он резко обернулся. — Что тебе ещё надо? — прорычал он. — Я тебе жизнь дарю. — Я не хочу, — всхлипнул Ульрих, глядя на своего недавнего мучителя. — Чего ты не хочешь? — удивился тот. — Жить. Не хочу жить. Убей меня и сожри. Мучай меня, я буду орать, как ты хочешь. Убей меня. — Ты сбрендил? — брови блондина изумленно поднялись. — Я не могу жить. Я больше ничего не хочу! — забормотал Ульрих, размазывая по лицу слёзы. — Я хочу, чтобы ты убил меня. Он, как пьяный, размахивал рукой с пистолетом в разные стороны, пока бесшумно подошедший каннибал не вытащил его из рук Ульриха. Молодой человек уткнулся лицом в плечо маньяка, обхватывая того руками и завыл: — Вольфганг! — И имя моё знаешь, — по голосу чувствовалось, что каннибал улыбается. — Я не буду тебя убивать. — Тогда возьми меня с собой, — воскликнул Ульрих, поднимая голову. — Пей мою кровь, раз она тебе нравится, только позволь быть рядом. Я больше не могу так… — Ты понимаешь, о чем просишь? — нахмурился каннибал. — Или ты меня убьешь, или возьмешь с собой, или я убью себя сам, — упрямо сказал Ульрих. — Ты лишил меня возможности нормально жить. Ты ответственен за то, что со мной происходит. Убей, жри, трахай, живи со мной — что угодно. — Да ты ненормальный! — вот уж где маньяк удивился. — Я ненормальный?! — взвыл Ульрих, снова выхватывая пистолет и приставляя дуло ко лбу Вольцогена. — Ты хотел меня сожрать! Ты похитил меня! Ты сделал всё, чтобы я не смог жить, как нормальный человек! Я чуть не убил своего кота, потому что он подкрался ко мне! Ты… ты!.. Маньяк улыбнулся своей страшной спокойной улыбкой. — Хорошо, я возьму тебя с собой. С одним условием. — С каким? — Ульрих опустил пистолет. — Повернись ко мне спиной. Ульрих задрожал. — Нет. — Как ты намерен жить со мной, если ты мне не доверяешь? — Доверять каннибалу? — нервно засмеялся Ульрих, но больше ничего не добавил.       Оказалось, что встретиться с маньяком было не так уж страшно. Один его вид принёс молодому человеку какое-то извращенное успокоение. Как будто встретил любимого человека спустя долгие годы разлуки. Но вот повернуться к нему спиной… Ульрих призвал на помощь всю свою волю, чтобы сделать это. И, когда, наконец, он посмотрел в стену, а не в лицо Вольфганга, а сзади ласковый голос спросил «Ну как? Полегчало?», Ульрих расслабился настолько, что натуральным образом обмочился. Он чувствовал, как освобождался мочевой пузырь и намокали джинсы, и плакал от облегчения. Пистолет выскользнул из разжатых пальцев и упал на пол. Оказывается, нужно было не посмотреть в лицо страху, а повернуться к нему спиной… — Всё ещё хочешь пойти со мной? — Ульриху на плечи легли широкие ладони и надавили, вынуждая откинуться назад. Что Ульрих и сделал с удовольствием: ноги его почти не держали. — Да, — слабо выдохнул Ульрих, устраивая голову на плече маньяка. — Хочу. — М-да, — резюмировал Вольфганг. — Следующих жертв убивать надо сразу, не хочу себе гарем из морально травмированных со Стокгольмским синдромом. — Я сосал глушитель от пистолета, — признался Ульрих, который чувствовал удивительную легкость во всём теле, как будто находился под тем самым гашишем, который косвенно помог ему выбраться со склада в первый раз. Так хорошо ему не было уже давно. — Серьезно? — насмешливо спросил каннибал. — И как, понравилось? Ульрих кивнул. Перед глазами всё расплывалось. — Я хочу спать, — пробормотал он и зевнул. Где-то на периферии сознания мелькнуло удивление, но организм всё решил за него. Ульрих провалился в глубокий спокойный сон впервые за четыре месяца.       Ульрих проснулся на мягкой кровати с балдахином. Из света в комнате был только прикроватный ночник. Ульрих хотел подняться, но обнаружил, что его руки и ноги привязаны к кровати. Молодого человека посетило неприятное чувство дежа вю. Он подергал руками, но узлы держались крепко, ему не удалось освободиться. Подавив панику, Ульрих позвал: — Эй! Вышло надсадно и хрипло, будто до этих слов Ульрих только и делал, что кричал и надорвал голос. Он попробовал ещё раз: — Эй! Вольфганг, ты здесь? Послышались шаги, и дверь открылась. Вошел каннибал и оценивающе посмотрел на Ульриха. — Проснулся? Ты так орал и метался по кровати во сне, что пришлось тебя привязать, иначе покалечился бы. Он подошёл и начал отвязывать молодого человека. — А кто виноват в моих кошмарах? — буркнул Ульрих. — Я есть хочу, — сказал он, потирая затекшие запястья. — Я тоже, — жутко улыбнулся каннибал. — Кто первый? Ульрих вздрогнул. Вольфганг посмотрел на него неприязненно. — На кой ты мне тут сдался, мальчишка? Ульрих прислонился к его плечу и покусал губы. Потом прямо сказал: — Если я не тут, у меня одно желание — застрелиться. А если ты хочешь, чтобы я жил, в твоих интересах сделать так, чтобы у меня этого желания не возникало. — Ты наглый и ненормальный, — произнес Вольцоген. — А ещё меня обвинял в том, что я больной. — Ты и есть больной. Здоровые не жрут людей. Я теперь тоже нездоровый. Иначе как объяснить то, что мне спокойно с тобой, но без тебя я начинаю сходить с ума? — У тебя острое психическое расстройство? — предположил маньяк. — Ты первый человек, которого я отпустил, но ты, чёрт подери, вернулся! Это моё наказание? — Мне страшно, — просто сказал Ульрих и снова опустился на подушки. Вольфганг глянул на него и поинтересовался: — И сейчас? — Сейчас нет. Ты в моём поле зрения, а не прячешься где-то за углом. Сейчас ты не безликая угроза извне, — молодой человек зевнул. — Сейчас я спокоен. Вольцоген пораженно покачал головой и потёр ладонью лоб. — Надо было тебя убить, — констатировал он. — Ещё не поздно, — пробормотал Ульрих и повернулся к маньяку спиной. Похоже, он действительно избавился от страха. Ему на самом деле было всё равно: убьет его Вольцоген или пощадит. В таком благостном состоянии, выспавшийся и спокойный, он был благодарен судьбе за всё.       Каннибал думал ещё несколько минут, затем потормошил молодого человека. — Поднимайся. У меня дела ночью. А тебе нужно зайти в магазин и купить себе еду. — Что за дела? — сонно спросил Ульрих. — Ужин. Я иду в морг. Несмотря на то, что возникшие перед глазами ассоциации вызвали тошноту, Ульрих подскочил и испуганно сказал: — Я иду с тобой. — Не думаю, что тебе понравится увиденное там. Я ещё собираюсь поразвлечься. Ульрих вытер мгновенно вспотевшие руки о покрывало. — С… с трупом? Ты собираешься трахаться с трупом? Каннибал раздраженно закатил глаза. — Один момент: если ты намереваешься быть моей тенью в ближайшее время, прекрати ужасаться. Молодой человек промолчал. Он настороженно проводил Вольцогена взглядом до двери и затаил дыхание, когда тот обернулся. — Я не в восторге от твоего пребывания здесь, запомни. Но пока я думаю, что с тобой делать дальше, ты останешься у меня. Ульрих кивнул. Его жизнь всё равно в руках маньяка, Ульрих сам, можно сказать, преподнес ему ее на блюдечке. То, что смерть откладывается на неопределенное время, не принесло ни облегчения, ни страха. Ульрих испытывал удивительное безразличие к происходящему.       Вечером Ульриха ждало новое испытание испугом, когда в его комнату вошёл незнакомый мужчина с черными волосами и в очках. Ульрих схватился за ночник, выдирая его из розетки, чтобы оглушить незваного гостя в случае чего, но тут мужчина расхохотался и снял парик. Светлые волосы были убраны в сетку на затылке, а затемненные очки не позволяли разобрать цвет глаз. Вольцоген явно приготовился к ночным бдениям за пределами своей квартиры. «Вот почему полиция не может поймать его, каннибал маскируется», — подумал Ульрих. Будто отвечая мыслям молодого человека, каннибал швырнул ему белый халат и приказал: — Надень. Сойдешь за студента-медика.       Маньяк и его несостоявшаяся жертва поехали далеко в провинцию, где в сельской больнице Вольфганг беспрепятственно проник в морг, минуя охранника, кивнувшего каннибалу, как старому знакомому. Мужчины прошли белый коридор, освещенный тусклыми лампами. Вдоль стен стояли блестящие хромированные каталки. От их вида Ульриху стало дурно, он вспомнил свой печальный опыт на складе и отвернулся в сторону, наклоняясь, чтобы вытошнить скудный ужин. — Не здесь, — прошипел Вольцоген, больно хватая его за руку и возвращая в вертикальное положение. — Не смей. Ульрих попытался унять дрожь и тошноту. — Ты сам попросился со мной, — продолжал зло шептать маньяк. Он схватил Ульриха за подбородок и сжал пальцы. — Успокоился? Вот и славно. И больше не думай показывать свои эмоции, щенок. Молодой человек покивал и направился вслед за каннибалом, продолжившим путь. Завернув за угол, они увидели стол, за которым сидел дежурный санитар. — Доброй ночи, герр Бранд, — поприветствовал он Вольцогена. — Что привело вас в такой час? — Привет, Гюнтер. Да вот, пригласил своего студента. Ты же знаешь, что днем невозможно получить свободный труп для аутопсии. Вечно толпа практикантов вокруг. На одно тело несколько человек. А этому я хочу дать отдельный урок, он у меня из блестящих, — Вольцоген с напускной гордостью посмотрел на Ульриха. Тот напряженно сглотнул и выдавил подобие улыбки, посмотрев на Гюнтера. — Есть уже вскрытое тело, на котором мы могли бы попрактиковаться? Чтобы у тебя тоже не возникло проблем, — заговорщически прошептал каннибал. — Я потом отблагодарю, Гюнтер. — Сейчас посмотрю в компьютере. Патологоанатомы вечером вносят коррективы в список, а то родственники названивают… Вот, есть тело. Вольдемар Бергман, автомобильная авария. Множественные переломы, разрыв печени. Карта там, посмотрите сами. — Спасибо, Гюнтер, я у тебя в долгу. — Герр Бранд, если вы будете тут пока, я тогда отлучусь на часик? — жалобно посмотрел на Вольцогена Гюнтер. — У моей девушки день рождения, а я на дежурстве… — Конечно, Гюнтер, иди. Это будет нашим маленьким секретом. Но только на час-полтора, не больше. — Спасибо вам, герр Бранд! Вот ключи. Санитар снял со спинки стула куртку и направился к выходу, поигрывая ключами от машины. Очевидно, для него визит «доктора» стал подарком судьбы. — Хм, всё складывается как нельзя удачно, — пробормотал Вольфганг. — Пойдем.       Холод и запахи морга нервировали Ульриха. Однако он не предполагал, что в следующие минуты всё станет ещё хуже: Вольцоген надел перчатки, звонко хлопнув раструбами по запястью. Он приготовил тело и подкатил к трупу столик с инструментами, затем жестом подозвал Ульриха. — Смотри, я собираюсь отрезать куски вот отсюда, по бокам. Тут мягкое мясо. Герр Бергман при жизни был так любезен, что соблюдал здоровый образ жизни, поэтому никакого свисающего жира. Ммм, объедение. Ульрих резко отвернулся, когда каннибал сделал первый надрез. — Не хочешь смотреть? — весело комментировал тот. — Что ж, ладно, тогда слушай. Я буду вырезать куски плоти, а затем аккуратно пришивать кожу обратно. Это тело уже готово к кремации, так что никто не заметит лишних швов.       Спустя полчаса Ульрих понял, что никогда в жизни, сколько бы ему ни осталось, он не забудет эту ночь. Чавкающие звуки сзади, когда каннибал уплетал сырое мясо почившего Бергмана, побуждали его бежать оттуда со всех ног. Казалось, Ульрих очутился в фильме ужасов. Он словно оцепенел, не в силах повернуться и посмотреть на страшную трапезу. Хотя желание увидеть каннибала за едой странным образом росло с каждой минутой.       Послышался звук снимаемых перчаток, и Вольфганг со смешком сказал: — А сейчас начнется самое интересное. Ульрих заставил себя обернуться. Каннибал облизывал окровавленный рот. Неожиданное любопытство одолело Ульриха: — Чем ты питаешься, когда не можешь достать человеческое мясо? — Ем сырую свинину. Или говядину, когда как. Маньяк перевернул труп на живот и стал раздеваться. — Закрой дверь, — велел он Ульриху, а тот изумленно смотрел на открывающийся пресс и широкие плечи Вольцогена, и почему-то не мог оторвать взгляда. — Ты меня слышишь? — каннибалу всё же удалось привлечь внимание Ульриха. Тот запер двери и вернулся к созерцанию этого жуткого стриптиза.       Вольфганг раздевался медленно, гладя и дразня сам себя, и совершенно не стесняясь постороннего наблюдателя. Он уже снял штаны и запустил пальцы за резинку трусов спереди, дотронувшись до крупного члена, уже давно эрегированного и сочащегося смазкой. Трусы намокли в том месте, где в них упиралась головка. Когда каннибал снял их, член влажно шлёпнул по животу, а у Ульриха пересохло в горле. Всё это ужасное извращение выглядело настолько привлекательно и сексуально, что Ульрих испугался своей физической реакции. Маньяк помял ладонями упругие ягодицы трупа и взглянул на молодого человека из-под ресниц. — Точно не хочешь попробовать? — ехидно и томно протянул он. Ульрих отрицательно помотал головой, неосознанно потянувшись ладонью к ширинке, чтобы поправить ставшие неудобными джинсы. Этого каннибал уже не видел. Он раскатал по своему члену прозрачный презерватив, размазал по нему смазку и стянул труп со стола так, чтобы тот лежал животом вниз. Ульрих не мог посмотреть, как член некрофила входит в анус жертвы, но зато ему открылось другое прекрасное зрелище — ритмично двигающаяся задница самого Вольфганга. Собственный член уже ныл и просился на свободу от тесных штанов, а ещё лучше — в какое-нибудь влажное и горячее отверстие. Ульрих нестерпимо захотел кончить. — Я тоже хочу, — он не узнал свой голос, прозвучавший хрипло и глухо. Вольцоген остановился и обернулся, придерживая жертву за бедра. — Тоже хочешь что? Трахнуть его? — Не его, — качнул головой Ульрих. — Тебя. — О-о-о… — Вольцоген даже не нашелся, что ответить, от удивления. Но он быстро пришел в себя. — Что ж, никогда не пробовал втроем, да ещё, чтобы спереди мертвый, а сзади живой. Ну, надевай и приступай, — фыркнул он.       Не веря своему счастью, что маньяк согласился, Ульрих приблизился, стянул уже причиняющие боль джинсы, трусы и сноровисто надел презерватив на колом стоящий член. Затем он выдавил на ладонь смазку и поднес ладонь к столь желанным ягодицам. Одной рукой он развел их в стороны, а другой стал щедро наносить смазку. Мышцы сжимались под его пальцами, но Ульрих грубо всунул сразу три фаланги. Маньяк зашипел от боли, но ничего не сказал. У молодого человека не хватило терпения поласкать каннибала изнутри, он смазал себя и начал толкаться в горячую тесноту. Поначалу было тяжело, да и каннибал явно стискивал зубы от напряжения, но понемногу мышцы расслабились, Вольфганг полностью принял его в себя. Подстроившись под фрикции каннибала, которые тот совершал с трупом, Ульрих получал неземное удовольствие. Он четко ощущал свое превосходство над каннибалом в те минуты. Он с силой входил в него, а ногтями, не стриженными уже две недели, оставлял на груди маньяка глубокие царапины, вынуждая того стонать от боли. Обоих хватило ненадолго: от двойного удовольствия каннибал вскоре вскрикнул и упал грудью на труп, а Ульрих сделал ещё пару глубоких толчков и тоже кончил, входя до упора в распростертое под ним тело. — Я не пожалел… что взял тебя с собой, — хрипло пробормотал каннибал, высвобождаясь. Он повернулся, снимая презерватив, а на груди обнаружились кровоточащие царапины. Повинуясь внезапному порыву, Ульрих начал целовать их, слизывая кровь и размазывая её языком по соскам. Каннибал наслаждался пару минут, а потом оттолкнул молодого человека. — Скоро вернется Гюнтер, а нам нужно ещё прибраться тут. Ты меня удивил, — вдруг сказал он откровенно. — Посмотрим, если мне понравится, ты точно останешься жив. Ульрих ничего не ответил. Он только прерывисто дышал и жадно смотрел на поникший пенис каннибала, на расцарапанную грудь и съехавший парик. В тот момент Ульрих почувствовал какое-то глубинное очищение, будто его душа вознеслась к небесам, оставив на грешной земле все страхи, сомнения, зло и добро, любовь и ненависть. В тот момент каннибал показался ему ангелом, спустившимся из рая, чтобы сделать его, Ульриха, счастливым. Перед глазами всё плыло, отголоски пережитого оргазма заставляли приятно содрогаться, сознание заполнял какой-то божественный свет. Таким совершенным Ульрих не помнил себя никогда. — Одевайся, — насмешливо глянул на него маньяк. — Поедем домой, купим тебе что-нибудь на завтрак и, — тут он помедлил, а затем, широко и страшно улыбаясь, как только он умел, добавил, — презервативов…