Решение жизни

—Это ты Оливер, ты во всём виноват! — отчаянно закричал брюнет, тщетно пытаясь вырвать прутья решетки. — Будь проклят ты и день нашей встречи. — Кел, я… — Оливер опешил, не зная, что сказать. — Мы же друзья. Я обязательно вытащу тебя и… — И подавись своей дружбой, — закончил за него Кел, обхватывая свою шею рукой. — Сегодня меня повесят, и я хочу, чтобы ты это видел. Видел, понимаешь? Всё: от начала до конца. Хочу, чтобы ты винил себя, чтобы ты каждое чёртово утро вспоминал моё лицо на виселице. После своих слов парень безумно рассмеялся, а затем зарыдал в истерике, упав на пол. Оливер едва сдерживал нарастающие с каждой секундой эмоции, пытался при этом найти нужные слова и перебирал в руках отмычку. Единственную отмычку. В этот момент он не знал, что делать. Он был один. Сейчас даже бесполезная Дарина Лотнер, зачинившая всё это безумие, была бы как раз кстати. Она могла бы дать хоть какой-то совет. Но её здесь нет. И что же делать дальше? Его опекун Кристиан и лучший друг находятся в камерах. Парень смотрит на отмычку в своей руке и понимает, что вытащить он сможет только одного. Отмычка, сделанная Куинси наспех, плоха и, скорее всего, сломается сразу же после открытия замка. Времени на обдумывание было мало, в любой момент сюда могла войти Юлия, и тогда ему самому нужна будет помощь. Голова разрывалась от бесконечных мыслей, подсчёта времени и страха. — Кого? Кого же?! — слова словно встали в горле и смогли лишь хрипом расползтись по тюрьме. Оливер сделал глубокий вдох и попытался трезво оценить обстановку. Кристиан — опекун, находившийся рядом с ним все эти десять лет после смерти матери, несомненно, он был виновен в её смерти, но… Разве всё это время он был несчастен? Кристиан ни в чём не отказывал ему, всячески проявлял неподдельную заботу и доброту, беспокоился и защищал его. Сейчас Кристиан без сознания и разве он может не отплатить ему той же монетой? Но даже после хорошего сразу же всплывает и плохое. Смерть тех детей. Шесть убийств — ровно столько было на счету у Орвуда. Он мог запросто повторить их участь, сойдя с пути «идеального наследника». Кристиан был виновен во множестве смертях, но… но убить его теперь было бы слишком. И теперь Оливер это понял. Все эти годы, слепо следуя за местью, он не видел своих чувств. И, даже зная все грехи Кристиана, он искренне любит его как отца. Он слишком привязался к нему, чтобы просто бросить его здесь на верную смерть. Оливер вспоминает, как они ходили на ярмарку, гуляли и проводили время вместе. Как он болел ангиной, и Орвуд постоянно находился рядом. Оливер не мог себе врать — здесь его ни в чём не упрекнёшь: время, проведённое с ним, было поистине чудесным. И, возможно, даже он смог бы когда-нибудь назвать Кристиана отцом. Когда-нибудь… Оливер трясёт головой и переводит взгляд на камеру с Келом, из которой доносится едва различимые слова. Ветран подходит к камере и смотрит на друга: Кел сидит на полу и смотрит в одну точку. Взгляд, который Оливер почти сразу же замечает. Взгляд, наполненный пустотой и безнадёжностью. Кажется, он уже отчаялся и разочаровался во всём. Шёпот не прекращается, и парень решает прислушаться. — Почему? Почему это происходит? — монотонно произносит Домиан. — Сначала меня бросил отец, сказав, что я это заслужил, а теперь… Почему, Оливер, почему? Разве я был плохим другом? Разве я не был всегда рядом с тобой? Оливер как обычно хочет крикнуть: «Всё будет хорошо, Кел, мы как всегда выберемся» — но резко останавливается и прикусывает губу. — Я хотел защищать тебя. Ты даже и не знаешь о… — парень делает остановку, пытаясь успокоиться. — Как? Как я мог? Почему я не раскрыл свои глаза раньше и не увидел настоящего тебя, когда ещё не было поздно? И как же раньше он не мог понять? Для Кела это было не простое предательство. Те слова, сказанные им во сне с древом, были правдой. Сейчас он винит не только Оливера, но и себя. Корит и ненавидит не только за предательство лучшего друга, но и за те чувства, которые появились у него к Ветрану. В конце концов, в памяти сами собой всплывают моменты из детства. Их первый день встречи, дурачества, прогулки во время уроков, с которых они вместе сбегали, даже те драки с Митчелом — все воспоминания, даже не столь хорошие, были пропитаны их дружбой. Кел надеется на него. Так же, как и Оливер надеялся на него. Разве не он постоянно выручал Ветрана из беды? Разве не он украл из ордера кольцо его матери, чтобы Оливер нашёл улики для обвинения Кристиана? И те документы, собранные Юлией для обвинения Ветрана в убийстве. Домиан не побоялся спрятать их, зная, что может влипнуть. Всё это время Кел прикрывал его как мог. И теперь, после всего этого, разве он не заслуживает того же? Всё это время Оливер был плохим другом, но разве сейчас не время всё исправить? Ветран снова смотрит на отмычку и, сжав её в руке, переводит взгляд на камеры. Семья или дружба? Именно этот выбор предстояло сделать ему.