Горячее ассорти

Войдя в свою комнату, от которой ещё веяло детскими воспоминаниями, Гаара сделал небольшой глоток пива и поставил на прикроватную тумбочку уже полупустую бутылку. Знакомство его девушки с отцом — весьма морально тяжёлый шаг для юноши, ведь отношения между двумя мужчинами всю жизнь были напряжёнными. После смерти матери вместо того, чтобы сплотиться, они молча отдалились друг от друга и продолжали жить дальше, еле находя темы для разговора даже во время совместного ужина. Каждый жил сам по себе: один ушёл в молчаливое вдовство, а другой тонул без любви и поддержки отца. Избегая дальнейшей неловкости, парень сбежал со своей возлюбленной к себе в комнату, в которой провёл одинокое и не такое уж радостное детство. Им предстояло переночевать сегодня у отца из-за непогоды — на улице гроза с ливнем не собирались заканчиваться, а тёмные тучи лишь сильнее сгущались на небе. Гаара оглянулся на свою девушку, которая неспешно вошла за ним следом в комнату и пленительной кошачьей походкой уже направилась к нему. — Похоже, ты понравилась моему отцу, обычно он — тот ещё брюзга, — ухмыльнулся Но Сабаку, не сводя взгляда с хищных глаз своей спутницы. — Я очаровательна, на меня невозможно злиться, — наконец, подойдя вплотную к парню, девушка едва коснулась губами длинной мужской шеи и, не сводя хитрого взора с его лица, начала медленно расстёгивать форменные крошечные пуговицы на рубашке, обнажая накаченную грудь парня, на которой уже постепенно начали появляться характерные мужчине волоски. — Что ты делаешь? — спросил Гаара со снисходительной улыбкой на губах. На его вопрос сам собой напрашивался ответ, стоило ему заметить игривые искорки предвкушения интригующего развития событий в глазах любимой. Девушка подняла на него своё личико, наигранно надула губки и изобразила некую озадаченность, но тут же засмеялась, страстно и развязно поцеловав юношу. — Хочу тебя влюбить в себя ещё сильнее, — прошептала она в ответ. — Это невозможно, можешь поверить. Ты уже коснулась моего сердца… Гаара уже сбился со счёта её жадных до его кожи поцелуев, которыми она ласкала его напряжённое тело после каждого морально тяжелого вечера. Знакомство с родителями, а точнее, с его гордым и суровым отцом — то ещё энергозатратное удовольствие Девушка постоянно была в его мыслях, она была везде, всюду. Всегда. Его вещи, съёмная квартира и даже его маленькая машина, всё это пропахло её парфюмом, запахом её тела. Так странно, как такое маленькое существо, ростом всего в полтора метра, могло как ураган проникнуть в его жизнь, заполонить собой всё вокруг. Теперь всё было совсем иначе. Но Гаара соврал бы, если сказал, что ему это не нравилось. Она, словно дикая бестия, облюбовала квартиру и обставила её ароматическими свечами и благовониями, подобно кошке, метившей свою территорию. И его самого. Чёрт её подери… Хотя Гаара сам не прочь был это сделать. Он поцеловал девушку в ответ, а потом всё происходило словно в тумане: он коснулся губами и языком нежной кожи шеи любимой, несдержанно задрал её платье вверх, полностью снимая его с разгорячённого девичьего тела, жадно припадая к её уже стоявшим от напряжения соскам, на что девушка издала громкий и протяжный стон. Гаара сразу прекратил ласку, встревоженно взглянув на девушку снизу вверх. — Тихо, нас ведь может услышать отец, — с укором произнёс парень. — Ты его боишься? Шум грома заглушит звуки моего удовольствия, — засмеялась молодая особа в ответ. — Нет. Я не хочу, чтобы папаша осуждающе сверлил мне взглядом спину всю мою оставшуюся жизнь. — А если честно? — она улыбнулась, игриво выгнув спину и игриво проводя своим соском по губам Гаары, на что тот с ухмылкой слегка прикусил его. — Тебя заводит то, что нас могут услышать? — хмыкнул, и, скорее, подытожил, чем спросил, Гаара и снова встал в полный рост, всматриваясь в угольно-чёрные глаза напротив. — Может быть. Не собираясь больше мириться с глупыми детскими играми, парень внезапно вжал всем своим весом девушку в стену квартиры, он словно душил её своей жадностью и напором, впиваясь губами в её губы, прислоняясь своей обнажённой грудью к её оголённым упругим соскам, прижимаясь своим пахом к её, имитируя ритмичные и довольно частые толчки. Она хотела поиграть с ним? Одни игры и шутки, значит, в её дурной голове? Он сам здесь главный игрок. И в этом он эксперт. Пусть не сомневается. — Раскрепощенность тебе к лицу, — еле выбравшись из его цепкой хватки, прошептала девушка и довольно улыбнулась. — Умолкни уже и иди ко мне, — выдохнул он жаром ей в губы и примкнул к её губам с новой силой, пуще прежнего, наскоро сбросив расстёгнутую рубашку на пол и расстегивая ремень на своих джинсах и снимая их. Не теряя времени, парень развернул девушку спиной к себе, завел её руки ей же за спину и сомкнул их в свой кулак, а она послушно прижалась щекой к прохладной стене и с удовлетворением улыбнулась, когда почувствовала, как тёплая и вязкая слюна Гаары капнула сначала ей на ягодицы, а затем быстро стекла ниже к её уже и так влажной вульве. Но Сабаку не стал тянуть время, аккуратно коснулся своим нервно дёргающимся от возбуждения членом к мягкой складке внешних половых губ возлюбленной, буквально пару раз дразняще поводил горячей плотью по её коже и осторожно вошёл полностью в неё, прижимаясь своими тугими яйцами к обнажённым женским ягодицам, и услышал тихий, такой приятный для него блаженный женский выдох. Её тихие стоны чарующей мягкой и проникновенной мелодией ласкали слух мужчины каждый божий раз, когда он входил в неё, был в ней, целовал её хрупкие плечи, водил широкими и крепкими ладонями по её спине, по изящным и грациозным изгибам талии, касался пальцами и ласкал, слегка пощипывая её чувствительные и крошечные соски, а девушка поворачивала и подставляла шею, тянулась к нему, чтобы ни на миг не потерять из поля зрения его лицо, его взгляд, его губы и улыбку. Он чувствовал, как она влагалищем сжимала его внутри себя, как каждый раз пыталась уловить на его лице едва заметную тень смущения от своих маленьких шалостей, увидеть, как он запрокидывает голову назад, тихо выдыхая от утех наслаждения. Он выпустил её руки из своей цепкой хватки, давая лёгкую и мнимую надежду на свободу. Гаара, как лидер в её игре, временами останавливался, нежно выходя из тела возлюбленной, почти до самого конца, а потом резко проникал, заставляя её глушить стоны где-то у поверхности стены, потом задавал ритмичный темп, принуждая девушку снова выгибаться к нему, сжимать его ягодицы и плечи. Ему нравилось видеть в её глазах нужду в собственной персоне. Вдоволь наигравшись с возлюбленной, Гаара подхватил девушку на руки, понёс к своей кровати и положил её на спину на матрас, и, грубо войдя в напряжённое от возбуждения женское тело, парень уверенными и размашистыми движениями глубоко и полностью входил в девушку, та одаривала его своим одурманенным или, скорее, опьянённым взглядом, закусывала губу от нетерпения и лишь сильнее раздвигала ноги, тщетно пытаясь ещё больше и сильнее слиться с парнем воедино. Как же она любила Гаару. Такое бывает в жизни вообще? Конечно бывает, у каждого своя любовь к другому человеку, каждый её выражает по-своему. За что она любила его? За доброту к ней и ласку? За заботу, мужскую защиту и надёжность? За вечно смешно взъерошенные бордовые волосы или за его светло-мятные и проницательно-задумчивые глаза? Девушка не могла дать точного ответа. Она любила его и всё. Любого, со всеми его достоинствами и недостатками. Её сокровище… Это грёбанное сокровище… Как только его нежно любимая возлюбленная почувствовала лёгкие наплывы оргазма, она услышала, как Гаара издал тихий рык, и по её внутренней стороне бедра потекла вязкая сперма. Ошарашенным взглядом она проводила парня до тумбочки, к которой он пошёл за салфетками, затем проследила, как он бережно вытер её кожу, и услышала продолжение игры. — Ложись на подушки поудобнее и раздвинь ноги шире… — он подмигнул ей и кинул салфетку куда-то на пол. Его возлюбленная сразу поменялась в лице, на губах появилась обольстительная улыбка, а взгляд снова засиял искорками. — А можно мне этого мишку в обнимку взять? — она с усмешкой взяла его детского коричневого медведя, без которого он, будучи ребёнком, не мог уснуть, но сейчас он тихонько себе лежал на подушках и думал о том, что мишка остался всего лишь напоминанием о долгих беззвёздных ночах, проведённых в тоске и одиночестве.