***
Диденко совершенно точно не знал, когда в первый раз его стали посещать такие мысли. Диденко совершенно точно не знал, когда по вечерам у него стало появляться желание трогать себя в непозволительных местах, думая о грубых руках и мягких губах лучшего друга. Диденко совершенно точно не знал, как он решился рассказать о своей проблеме Вове Васильеву.***
— Это не нормально. — пробормотал Васильев, сидя на скамье рядом с Диденко, задумчиво перебирая предметы в сумке. — Конечно ненормально. Я вообще к тебе обратился за советом, а не для того, чтобы ты мне выставлял уже известные факты! — Диденко всё больше и больше давило на нервы нахождение Вовы рядом. Последний чувствовал нарастающую панику. — Может, тебе стоит поговорить с ним об этом? Может он поймёт, поможет? Он человек понимающий. Тем более с тобой. — Вова поднял голову и сразу пожалел об этом, наткнувшись на испепеляющий взгляд второго. — Как ты себе это представляешь?! «Привет, Вова. Я хочу выебать тебя в рот»?! — Взорвался кучерявый. Прохожие странно стали на них оборачиваться. Васильева это смутило, поэтому он попросил друга успокоиться. — Спокойно. Не прям так резко же, ну. Он тебе просто нравится. — Диденко озадаченно уставился на него. — Нравится больше, чем просто друг. У меня тоже самое было в 7-м классе. Только с девочкой. — В том-то и дело! С девочкой! А то, что со мной — ненормально, мерзко! — Паника возвращалась. — Ты вообще знаешь, что в Армении делают с такими, как я? На кострах палят! — Никого там уже не палят, не выдумывай. Слушай, сейчас уже поздно, завтра в школе с ним и поговори. И вообще, проблемы это не мои. Рад был помочь. — Вова закидывает сумку на плечо и кивнув головой на прощание, уходит. — Нужна была мне твоя помощь! — Недовольно крикнул ему вслед Диденко и поднялся со скамьи.***
Переступив через порог школы, Диденко сразу стал оглядываться в поисках Манукяна. Каждое утро они ходят вместе. А если нет, то армянин сразу находит Вову. Сегодня один из редчайших случаев. — Диденко! — А, нет, обычное утро, — Я тебя уже целый час ищу. — Вова очень волновался, что Васильев мог рассказать его секрет Манукяну. Но, к счастью Васильева и его животных, он промолчал. — Ты давно тут? С чего бы. — Ты в край тупой? Думаешь, я стал бы так рано приходить сюда и искать тебя целый час? Размечтался. — И вправду, размечтался. — Ладно, пошли. — Диденко сам для себя незаметно вздрогнул, когда почувствовал случайное прикосновение руки Манукяна к своей.***
Середина урока литературы. Никому не интересно, и только единицы со всего класса ещё пытаются вслушиваться в монотонный голос учителя. Вова, конечно же, совсем не пытался слушать, витая мыслями далеко. Он прикрыл глаза и пытался понять, что так его привлекало в Манукяне. Хотя чего тут непонятного? Он обожает его пухлые губы, за которые так часто цепляется взглядом. Он просто влюблён в его забавный акцент. Любит его немного необычный нос, тёмные глаза, вечно нахмуренные густые брови. Такие же густые чёрные волосы, что немного отрасли за последние 2 года, закрывающие сзади почти всю его шею. Его руки, вечно «незаметно» касающиеся его шеи, рук, ног, всего, куда могут дотянуться. Внезапно локоть соскальзывает с края парты и Вова ударяется лицом об парту. На звук удара оборачивается весь класс и в их числе Манукян. Диденко обводит растерянным взглядом класс и цепляется за взволнованные глаза возлюбленного армянина, сидящего на одну парту перед ним. — Ты чего? — спрашивает он, не отводя взгляда. Его глаза действуют на Диденко как гипноз, и ему приходится пощёлкать пальцами перед его лицом. — Всё в норме? — Да-да… Просто задумался вот и… Да. Он отвернулся и наткнулся на отвратительно понимающий взгляд Васильева.***
После урока Манукян схватил Диденко за предплечье и увёл за угол. — Это что было на уроке? Нос в порядке? — Диденко обожает их разницу в росте. Он выше армянина лишь на полголовы, но то, как он смотрит снизу вверх, уже заставляет сердце Вовы трепетать от умиления. — Я уже объяснил. Ничего особенного. — Вова вспомнил вчерашний вечер и разговор с Васильевым. Может сейчас время для разговора? — Хотя, у меня есть одна проблема. — Выкладывай. — Мне кажется, что я влюбился. Манукян странно замолчал, опустив глаза в пол. — Ну так это не проблема. И кто она? — Он снова поднял голову, но теперь брови ещё более сведены к переносице, но губы ухмыляются. — Проблема в том, что это не «она». Опять напряжённое молчание, заставляющее сердце Диденко биться в разы быстрее. Прозвенел звонок на урок, но парни даже не шелохнулись. — Ну… Не проблема. Главное, чтобы никто другой не знал. Ты же понимаешь, что об этом думают? Опасно. — Армянин заглянул в голубые глаза, будто выискивая в них что-то. — Понимаю. Но ты же мой лучший друг, так ведь? — На этих словах сердца обоих пропускают болезненный удар. — Мне… Надо высказаться кому-нибудь, кто поймёт. — Кто он? — Неожиданно серьёзно спрашивает Манукян. — Что? — Ты слышал. Вова ужасно волнуется. Ему кажется, что этот момент должен изменить всё в их отношениях. И неизвестно, в хорошую или плохую сторону. Ему страшно. — Он очень красивый. — Диденко прикладывает все свои силы к тому, чтобы заставить свой голос не дрожать. И у него получается. — У него большие, тёмные, карие глаза. И не менее тёмные волосы. Пушистые и, скорее всего, очень мягкие. Очень хотелось бы проверить. — Он не сводит взгляда с глаз армянина. В коридоре уже совершенно пусто и голос блондина сходит на шёпот, идеально слышимый в новоявленной тишине. — Обожаю его внешность, его голос, характер. Я крайне редко слышу его смех и это очень расстраивает. Хотел бы сделать его счастливее, да вот только не знаю, как. — Он делает небольшой шаг к Манукяну, но тот отступает, прижимаясь спиной к стене. Это совершенно рефлекторное действие заставляет Вову резко замолчать и самому отступить назад. — Прости. Прости, не знаю что на меня нашло. — Диденко взглянул на наручные часы. — Уже 6 минут урока прошло. Надо идти. Давай. — Он разворачивается и собирается в панике сбежать, но его опять хватают за руку и разворачивают к себе. — Фамилия? Хотя бы имя. Вова молчит. Это молчание продолжительностью в несколько секунд обоим парням кажется бесконечностью. — Вова. Манукян. Диденко чувствует, как сердце буквально останавливается и словно ком в горле. Он старается не разреветься как девочка. Парень, имя которого озвучили, так и не разрывая зрительный контакт, уже мягче берёт его за кисть и медленно кладёт её себе не голову, вплетая пальцы в волосы. — Мягкие. — Совершенно тихо произнсит Диденко, но в тишине это звучит словно гром среди ясного неба. — Да. — Улыбается Манукян и наконец-то подходит к Вове. — Прости. — За что? — Да что отступил так. Неприятно наверно было, да? — Он утыкается своим горбатым носом в плечо блондина, с радостью понимая, что теперь так можно. Когда угодно. — Немного. — Счастливо улыбается Вова в ответ. — Теперь можно? — Он обнимает его за поясницу и неуверенно кладёт руку на щеку брюнета и поднимает его лицо, не многозначительно опустив взгляд на его губы. — Конечно. — Отвечает он и первым тянется за поцелуем, не рискуя сразу углублять его. К удивлению веснушчатого, он целуется совсем не плохо. Ну конечно, у него же уже было что-то с Эллой. Вова решил об этом не задумываться. Да, губы у Манукяна на самом деле очень мягкие и горячие, хорошо контрастирующие с обветренными и холодными губами блондина. Манукян решается углубить поцелуй, проталкивая язык глубже, и, похоже, Диденко совсем не против. Всё это так неправильно, но так прекрасно. Главное, держать в секрете от всех остальных.