Палантасская башня
В пустовавшей десятки лет лаборатории раздался сокрушительный скрежет и визг. Это материализовавшийся из воздуха Карамон наступил на валявшуюся под ногами стеклянную колбу. Под немалым весом великана она разлетелась на множество осколков. Карамон испуганно взглянул на возникшего рядом брата, справедливо полагая, что маг не будет рад уничтожению некогда принадлежавшего ему имущества. Но Рейстлин не обратил на осколки никакого внимания. Он был поглощен созерцанием дальнего угла комнаты, где под успевшей изрядно поистрепаться занавеской скрывались врата в Бездну. Во взгляде Рейстлина появилась печаль, вновь ставшие нормальными зрачки глаз покрылись едва уловимой дымкой. Никто из друзей этого не заметил. Один лишь Карамон подошел ближе и, положив руку на плечо брата, произнес: ― Ты никогда не рассказывал о том, что там было. Я знаю, что сейчас не время, но, возможно это шанс для остальных, ― воин указал на замершую в центре комнаты компанию, ― понять и принять тебя таким, каким принимаю я. ― Да, не время, но место подходящее, братец, пришла пора исправить главную ошибку моей жизни, ― Рейстлин повернулся к собравшимся и эффектно взмахнув рукой, произнес короткое заклинание. Со старых фолиантов исчезла пыль, в центре лаборатории появился стол, в противоположном от врат в Бездну углу зажегся камин, друзья были буквально втиснуты в мягкие кресла. Перед каждым из них появился поднос с фруктами и напитками. ― Советую подкрепиться, нам предстоит долгий разговор, ― ни к кому особо не обращаясь, произнес маг, усаживаясь в кресло у камина. Привыкшие к странностям Рейстлина друзья, ничего не возразили и принялись за любезно предоставленное магом угощение. Карамон подошел к Тике и что-то зашептал ей на ухо. В комнате ненадолго установилось молчание, нарушенное крайне бесцеремонным образом. Перед смакующим горячее вино магом возникла голова невиданного существа: ―Хозяин, вас ожидают внизу. Голова исчезла, Рейстлин быстро поднялся и вышел, заставив друзей недоуменно переглянуться.Встреча
― Ты пришла? ― Я не могла не прийти, ты это знал. Мне нужно услышать твою историю. К тому же, я скучала, ― Крисания подошла к Рейстлину и взяла его за руки. Лицо мага осветила улыбка, он отвесил жрице немного насмешливый поклон и сделал приглашающий жест, предлагая подняться по лестнице, на верхней ступени которой все это время стоял. Они шли молча, не пытаясь ничем нарушить уютную тишину. Рейстлин откровенно любовался тонкой талией девушки, ее искрящимися черными волосами, красивым изгибом подбородка. Он помнил, как она красива, но сейчас видел и иные лики ее красоты. Жрица больше не была слепа, ее сердце прозрело давным-давно, а сейчас настало время и для Рейстлина.***
― Я позвал вас не просто так. Подозреваю, что ты ― Флинт, уже раскрыл мой коварный план, ― с кривой ухмылкой произнес маг, ― но прошу никого из вас не перебивать и выслушать меня. Успевшая занять кресло Рейстлина, Крисания, заметно напряглась. От остальных это не укрылось. Между тем, опирающийся на обеденный стол и таким образом, оказавшийся ровно на середине теперь напоминавшей судилище, комнаты, Рейстлин продолжил: ― Вы все мои друзья. В прошлом, я отвернулся от вас и бросил, за что прошу прощения. ― Ох, Рейст, мы давно простили тебя, ― не сдержался растроганный Карамон. ― Я помню брат, что с тобой мы расстались добрыми друзьями лет этак 30 назад. Но я уверен, что остальным не помешает узнать об истинных мотивах моих поступков. Кроме того, здесь присутствует госпожа Крисания, которой я задолжал немало объяснений, поэтому прошу, не перебивай меня больше Карамон. Мне не просто это говорить, потому начну издалека. ― Наверняка каждый из вас уже знает, что пройдя Испытание, я сильно изменился. Не то, чтобы я был душой нашей компании, но после случившегося со мной в башне магов, мы отдалились. Я знаю, Флинт, что ты не особо любил меня и до этого, но никогда не боялся. Постой, не спеши возражать. Вы боялись, и я это видел, вначале наслаждаясь этим, а потом, приходя во все большее отчаяние. В конечном итоге, со мной остался лишь ты ― Карамон. Но к тому времени я убедил себя, что не нуждаюсь ни в ком, потому сделал так, чтобы и ты исчез из моей жизни. Признаюсь, было жестоко и несправедливо оставлять вас на том гибнущем корабле. В свое оправдание скажу лишь, что часть моей души на тот момент мне не принадлежала. Ею завладел темный маг Фистандатилиус. У него не было брата, не могло его быть и у меня, ― голос Рейстлина дрогнул, но маг продолжил, ― во время битвы с Такхизис, той самой битвы, которую не удалось пережить тебе Флинт, и до которой так и не дожил ты ― Стурм Светлый Меч, я думал, что освободился от Фистандатилиуса, но жестоко ошибся. Проведя меня по пескам времени, Фистандатилиус оставил меня лишь в Бездне. Я стал для него бесполезен, поскольку не захотел сразиться с Такхизис и выполнить то, что изначально было предначертано лишь ему. Все подробности моего путешествия в Бездну вам может рассказать Карамон, я же расскажу о том, что происходило после того, как Карамон сумел закрыть врата перед разъяренной Темной Богиней. Лица присутствующих выражали самые разные эмоции. Флинт глядел на мага с недоверием, Стурм, Танис и Речной Ветер сочувственно, во взгляде Карамона было столько боли, что Рейстлин едва в ней не задохнулся. Крисания сидела, низко опустив голову, и в глаза мага не смотрела. Он понимал ее, зная, что нет таких слов, которыми можно было бы загладить его вину. ― Оставшись там, в Бездне, я приготовился к долгой и мучительной смерти, но Паладайн не позволил Такхизис насладиться задуманной ею местью. Он мог вернуть меня на Крин в ту же секунду, как только Врата закрылись за тобой ― Карамон. Но вернуться я мог всего лишь простым человеком, без магии и всех моих знаний. Как вы понимаете, я отказался. Тогда Паладайн предложил мне другой выход. Я должен был стать незримым хранителем своей семьи, вас всех, ― Рейстлин наконец-то посмотрел в глаза присутствующим. Меня никто не мог видеть, но я изредка мог появляться среди вас, направляя, утешая, успокаивая. Нет, Карамон, постоянно находиться рядом я не мог. Мое тело пребывало в Бездне, но погруженный в магический сон, я мог покидать его, чтобы убедиться в том, что с вами все в порядке. Я никому не мог показываться на глаза, видела меня одна лишь Крисания. Но и она, думала, что я всего лишь часть ее беспокойного сна, часть воспоминания, о котором жрица хотела позабыть. Теперь мы знаем, что это не так, ― маг взглянул на прекрасную дочь Паладайна. ― Зачем ты явился Палину, Рейстлин? ― в голосе Тики явственно слышались гневные нотки. ― Сам того не желая, Даламар мог направить Палина по неверному пути. Паладайн предупредил меня об этом и попросил вмешаться. ― Так ты теперь служишь Паладайну? ― с надеждой произнес Танис. Рейстлин улыбнулся: ― Нет, Танис, я все еще черный маг. Но повидав самые разные планы бытия, встретив на своем пути такое, о чем даже сейчас не могу вспоминать без содрогания, я вынужден признать, что твой бог ― Крисания, совсем не так уж и плох. ― Почему ты вернулся тогда, зачем пришел в Утеху? ― не унималась Тика. ― Я скучал, я ужасно скучал. К этому времени мне стало не так уж и важно, что обо мне подумают и скажут, я был готов жить и без магии, но рядом с вами, ― лицо мага вновь стало печальным, ― но я опоздал, я опять опоздал. Началась война, и Боги потребовали вернуть им давнишний долг (Рейстлин вспоминает эпизод из своего ученичества, закончившийся знакомством его с Богами и получением от них силы). Все, что я мог ― это оберегать Палина и остальных, зная о том, что никогда больше не вернусь домой, даже в виде призрака из Бездны. Я отказался от любви и вашей дружбы, я предал вас всех и за это расплачиваюсь. Карамон плакал, прижимая к себе Тику, Золотая Луна и Речной Ветер старались не смотреть на Рейстлина, Флинт шмыгал носом, а неизвестно откуда взявшийся здесь кендер, усиленно промокал глаза вытянутым из руки гнома платком. Лица Таниса и Лораны ничего не выражали. Все молчали, никто не решался заговорить первым. Тогда Крисания встала со своего места, подошла к Рейстлину, и ничего не говоря, обняла его. Плечи мага поникли, а его руки сомкнулись на талии жрицы. Наблюдавшая за всем этим из-за плеча всхлипывающего Карамона, Тика подумала о том, что Крисания и Рейстлин являют собой идеальное сочетание. Раньше она никогда бы не допустила даже мысли об этом, но Тика прекрасно помнила мгновение последней встречи Карамона и Рейстлина в Утехе, помнила, каким светом озарилось лицо последнего, после получения незаслуженного прощения. ― Прости нас, Рейстлин, мы были не лучшими из друзей, но каждый из нас по-своему любил и любит тебя, ― наконец произнес Танис. ― Я знаю, и именно поэтому выпросил у Богов этот миг. Помнишь, Карамон, все меняет один лишь миг? Карамон помнил, ведь этого мига хватило на то, чтобы спасти мир и не хватило для спасения его брата. ― Ну, а что дальше? ― пришедший в себя Флинт старательно делал вид, что это не его исповедь мага едва не заставила разрыдаться. ― Наверное, мы может остаться здесь, башня большая, места хватит всем, а можем уйти. Я могу показать вам множество других миров. Наш путь завершен лишь здесь, но в другом месте мы можем продолжить его. ― Веди нас, Рейстлин, ― воскликнули друзья. Маг рассмеялся, и на этот раз в его смехе не было горечи. В его руке появился посох Магиуса и в следующее мгновение Палантасская башня опустела. Вернувшийся сюда несколькими часами позже Даламар застал лишь скучающего призрака и стопку свалявшейся старой одежды в углу. ― Надо бы прибраться завтра, и начать с бывшей лаборатории Рейстлина, ― подумал эльф. Но на следующий день мысли его поглотили другие дела, более неотложные, поэтому он так и не увидел придвинутых к столу кресел, остатков золы в камине и непривычно чистых полок.