Чувствовать кожей

Жизнь кажется копией, снятой с копии... тени. В рентгене Высветятся все твои разломы, переломы и трещины. Врач равнодушным почерком укажет в справке "простужен" Каким-то давним хроническим одиночеством. Пропишет пальто потеплее, мысли потише и чай с горчащей микстурой на ужин. Семь дней. Потому что дальше идет привыкание, Сенсорное голодание и отравление таким количеством Тотального непонимания. Врач средних лет мужчина с едва выступающей проседью Получил от жены развод этой осенью. Чуть пристыжено кивнет головой в сторону вешалки. Мол: "Не забудьте зонт и вашу шляпу". Это стадия невозврата. Когда бессильна медицина. Когда от внутренней пустоты еще не создана ни одна вакцина. Когда ломаешь себя по частям без наркоза. Словно конструктор красного цвета. Вот ребра, вот осколок неба и мертвые киты, там еще должно быть сердце где-то и дохлые мечты. Давай, открывай дверь, выходи. Из собственной кожи. За рамки и грани возможного. По дороге домой купи в аптеке успокоительное от дрожи. В вечно озябших конечностях и где-то в области крестца. Если разложить в ряд все пачки снотворного, можно вычислить начало конца. Одиночество высвечивается на пленке, даже с использованием фильтров. Но не диагностируется самым искусным врачом. Анализом, ультразвуковым/МРТ-лучом. Отчаянье можно измерить количеством немых и черно-белых фильмов, немытой посудой, погрызенных табачных фильтров. Почему за каждой ремиссией следует обострение, но не всегда наоборот. И почему, когда до одури хочется домой, последний автобус входит не в тот поворот, Оставляя тебя на самой безлюдной улице, Заставляя в собственной коже сутулиться от самой промозглой из ноябрьских ночей. Оставляя тебя не в себе и вне себя. Когда нет смысла звать на помощь врачей, Санитаров. Когда просто хочется увидеть маму. Когда хочется кричать: "О, Боже, просто позволь мне не чувствовать кожей". Север.