Багровый этюд

Размеренную, утреннюю тишину Понивиля нарушило прибытие необычного поезда на местный вокзал. Расписание поездов давным-давно было выучено наизусть каждым жителем этого маленького посёлка, от мала до велика, ведь железная дорога была одним из немногих способов быстро и надёжно покинуть это место, при этом не увязнув в грязи просёлочных дорог. Огромный, чёрный состав прибыл на станцию, ознаменовав это парой громогласных гудков, это был совсем не «Понивильский пряничный экспресс». Локомотив имел необычную, аэродинамическую форму, он скорее напоминал арбалетный болт чем поезд. Вычурные вагоны с маленькими узкими окнами совсем отличались от привычных, для здешних пони, коробок, скорее напоминали порезанный на части ствол невероятно длинного, могучего, чёрного дерева. Работники станции, хоть и знали что к ним приедет столь необычный состав, всё равно, вместе с жителями, пугливо таращились из окон здания вокзала. Цельность покрытия поезда нарушилась, с легким шипением и струйками пара, необычная, изогнутая дверь, при помощи пары поршней, медленно опустилась на платформу, формируя небольшой трап. Из клубов пара начали выбегать бесчисленные пони, в забавной, красной форме швейцаров и фезках, таща за собой чемоданы и чемоданчики разных сортов. После того как эта гурьба сложила багаж в одну кучу и выстроилась в линию вдоль состава из темноты поезда показалась группа из пятерых пони. Вечно застывшая гримаса отвращения и недовольства на их лицах и элегантно подобранная одежда, с бесчисленными аксессуарами выдавала в них довольно близких к миру моды и искусства жеребцов и кобыл. Одна из них брезгливо спустила с трапа свой изящный накопытник, с явным отвращением ставя его на разбитую временем платформу. «Дамы и господа!» - громкий натянутый голос кобылы заставил вздрогнуть всю прислугу и взбодрил прочих пони. «Мы прибыли в эту Селестией забытую дыру с одной единственной целью. Дать шанс здешней, неотёсанной деревенщине продемонстрировать свой, - она сделала жест копытами обозначающий кавычки, - «талант»! Так что давайте не будем терять ни минуты, чем быстрее покончим с этим тем быстрее вернёмся к цивилизации». Кучка пони-лакеев заметалась по платформе сгружая все вещи на раскладные тележки и быстро перекатывая их в сторону выхода, в то время как ценители искусства, брезгливо задрав голову, засеменили в сторону ближайшей таверны, которую они выкупили чтобы провести там ближайшие 3 дня. Последние пару дней прошли размеренно, Кигу завершил покраску и доработку своего шедевра. И вот наступил момент когда нужно представить свое творение, на суд мэйнхэтэнским экспертам и ценителям искусства. В то время когда он проснулся, уже весь Понивилль шептался о прибытии необычных гостей. А по всему городу бегали лакеи, расклеивая объявление о том, что в городском зале все желающие могут представить свои творения на суд Мэйнхэтэнмкой академии. Единорог упаковал свое полотно в огромную папку, которую закрепил ремнями у себя на боках. «Ну что же, вроде всё готово, осталось справиться с волнением». Он с трудом перешагнул порог своей комнаты, и начал спускаться по старым, скрипучим ступенькам, неуклюже перебирая ногами и стараясь не задевать стены огромнейшей папкой. Спустившись с лестницы и немного взяв себя в копыта, единорог подошёл к входной двери, словно во мгле, от различных размышлений. Открыв двери, он внезапно пришёл в себя от шлепка по мордочке. Белый пегас-лакей, хотел припечатать листовку к двери, но не ожидал что из неё кто-то выйдет, он застенчиво спрятался в крыльях, едва слышно промямлил: «Простите пожалуйста…» и быстро упорхнул. Отодрав листовку с мордочки, и злобно запулив её в ближайшую урну, тучный художник продолжил свой путь. «Вечно эти пегасы, терпеть не могу пегасов, они все такие глупые и неуклюжие, не зря их берут как правило на не квалифицированную и физическую работу». С этими мыслями рогатый зазнайка гордо шагал через мост, высоко задрав свою моську. Наслаждаясь неуверенным поскрипыванием хлипкой конструкции, под своей величественной поступью. Но, доминация пони над инженерным сооружением длилась недолго. Внезапно, что-то ударило в прогнившие деревянные опоры, сложив мост практически пополам, заставив рогатого зазнайку рухнуть с его папкой прямиком в небольшую речушку. Благо воды там было всего по грудь единорогу. Выбравшись на противоположный берег и волоча за собой огромную папку, Кигу проклинал этот чёртов мост. Единственное что его сейчас заботило, это то что он опаздывает на комиссию. Окончательно выбравшись из оврага, единорог слегка отряхнулся от капель и сломя голову помчался в сторону городского зала. Он бежал по посёлку, натягивая обратно свою шляпу и расталкивая зазевавшихся крестьян своей огромной папкой. В конечном итоге, добежав до городского зала, его встретила огромная очередь. «Всё таки Понивиль хоть и маленький городок, но талантов тут хоть отбавляй, ну или мнимых талантов…» подумал жеребец, вставая в конец очереди. Больше сотни различных пони стояли в колонне, кто-то потирал свои тубусы и папки, кто-то распевался или настраивал инструменты, кто-то разминался, а кто-то прости=о сидел и ждал. Кигу плюхнул свой круп на землю, за очередным «талантом» из Понивиля, который нервно собирал свой кларнет. - Хэй, друг, у тебя салфеток не найдётся? – спросил музыкант - Неа, прости. – сухо ответил ему единорог, он не особо любил контактировать с другими пони - Эх, очень жаль, а то видишь, мундштук запачкался. Сегодня всё должно быть идеально, сам понимаешь. Смотрю ты не особо волнуешься по этому поводу. - Тебе только так кажется… - Возможно… Хотя, судя по этой штуковине – он указал копытом на папку, - ты должно быть художник, а там твоя картина. Не хочешь проверить как она там? - Зачем? Это только добавит волнения, а на скорое копыто я и так ничего не исправлю и не дорисую. Я сделал всё что мог, теперь осталось только ждать. – единорог снова спрятал глаза под шляпу, опираясь на стену. - Хех, мне бы твою уверенность. – сказал жеребец, начав репетировать свое выступление Кигу, тихонько хмыкнул, себе под нос и погрузился в свои мысли: «Хорошо что эта папка прорезиненная и плотно закрыта, надеюсь вода туда не попала, ну всё равно терять уже нечего…» подумал он, окидывая взглядом толпу и собирающиеся над ней тучи. У пегасов синоптиков сегодня профессиональный праздник, а поэтому погода в Понивиле была предоставлена сама себе. И как назло она решила отыграться на всех участниках этого действа. Вся очередь зашевелилась, стараясь занять потенциально-сухие места под крышей городского зала и ближе ко входу, который под навесом охраняла парочка лакеев в форме. Ожидание, ничего кроме мучительного ожидания. Очередь ползла крайне медленно, а энтузиазм участников уже поутих, многие отложили свои репетиции и прочие подготовки и уже просто ожидали когда же это всё кончиться. С неба продолжал литься дождь, в то время как Кигу продолжал терпеливо стоять, подпирая стену. И вот, наконец-то подошла его очередь. Пони-лакей посмотрел на него и безразлично произнёс: «Имя, возраст, род деятельности?». «Кигу, 240 лун, художник-иллюстратор» пробубнил единорожка. Лакей не отрывая взгляд от списка, махнул копытом в сторону двери. Кигу вошёл в уже хорошо знакомый коридор, но сейчас, старый городской зал казался ему каким-то не уютным, враждебным, а приглушенный свет только нагнетал обстановку, он прошёл за кулисы и снова встретился с жеребцом-кларнетистом. «Оо, я так волнуюсь, парень, надеюсь всё будет идеал…» не успел он договорить как громко прозвучало: «Участник 375, на выход!». После этих слов жеребец как ошпаренный вылетел на сцену. Как только он шагнул в свет софита и судьи увидели что у него кларнет прозвучало: «О нет-нет-нет, у нас уже достаточно музыкантов». Жеребец ещё пару раз жалобно попросил дать ему хотя бы шанс, но члены комиссии были непреклонны и он со слезами на глазах унесся по залу между рядов на выход, но как только он добежал до дверей вновь раздалось: «А хотя постой…». Жеребец развернулся с надеждой утерев слезы. «Я хотела тебе сказать, ты нам не подходишь, потому что ты слишком нервный и неуверенный в себе, абсолютно никакой устойчивости. Разве такие как ты достойны играть в оркестре нашего университета?». Жеребец окончательно потерял контроль над собой от этих слов и выбежал в двери, которые предусмотрительно распахнул за ним швейцар. «Следующий!» прорычал голос… Что-то йокнуло внутри тела единорога. Волна, нет скорее цунами, стресса сковало сердце и разум, а все конечности похолодели. Первый раз в жизни он почувствовал себя настолько маленьким и беззащитным. Из комы его вывело копыто швейцара, который пинком вытолкнул его на сцену. Он выскочил в свет софита, едва удержавшись на ногах. Он, держал голову низко, снова пряча взгляд за шляпой. «Ну? И что ты нам сегодня приготовил?» донеслось из темноты. Мгновение текло словно вязкая жижа из смолы. Обычный стресс перерос в страх, но в не обычный, а скорее страх смерти. Ведь тогда Кигу понимал, что тогда он останется здесь навсегда, мать будет в нём разочарована, а сам он станет ещё одним неприметным рабочим на фермах. Сей страшный сценарий пронёсся у него перед глазами ураганом, для него это было равноценно смерти. По венам и артериям потекло необычное тепло, плавя ледяные оковы страха, звуки были будто приглушенными, а поле зрения сильно сузилось, но при этом стало замечать самые неприметные детали. Кигу увидел всех четверых пони из комиссии, прячущихся за световой завесой из софитов и её. Кобылу, высокомерно откинувшуюся на кресле и безразлично смотрящую на него. Страх сменился азартом, желанием сорвать эту ухмылку с её высокомерной морды. «Я художник и я хочу продемонстрировать вам свою работу», произнёс он без единой дрожи в голосе, чётко и уверенно, раньше ему это не удавалось… «Ооо, действительно? Надеюсь это не очередная трата времени, здесь был не один художник до тебя и знаешь что? Ни один не прошёл, с чего ты взял что ты от них чем-то отличаешься?». Единорога даже слегка раззадорил этот вопрос. Ответ был крайне лаконичен: «Потому что я лучше них...». Кобыла была явно шокирована подобным поведением и наглостью, и немножко сняв свою маску безразличия, начала о чём-то перешептываться с другими членами комиссии, думая что её не видно. Она снова обрела самообладание и безразлично произнесла: «Показывай свой рисунок, покончим с этим быстрее». Кигу молча распаковал свой рисунок, теперь он напоминал больше некую абстракцию состоящую из подтёков и разводов, ведь уголок водонепроницаемой папки оказался немного сколотым. Он спокойно установил полотно на мольберт и встал рядом с ним, смотря прямо в глаза кобыле, через световую завесу софитов, от чего та почувствовала себя явно неуютно и слегка начала ёрзать крупом. Собрав силы, она снова включила свою безразличную манеру, но уже с интересом таращась: «Расскажи нам о ней, что она символизирует, какова идея, что ты хотел донести?». Кигу спокойно поправил свою шляпу и начал ходить вокруг работы. Он ничего не готовил на это счёт, поэтому ему приходилось импровизировать, мысли роились в голове, а эффект адреналина, выделяющегося, в кровь только подстёгивал его вырывать из этого сплетения отдельные слова, формируя следующее: «Что же, эта картина, это смесь моих чувств, которые я ощущаю, когда вспоминаю о том что сделал мой отец, наверняка вы слышали о Эйзэнхорне, который спас всю экспедицию в свое время. Я просто думал о том что он чувствовал в этот момент, наверняка ему было страшно, и это показывают эти подтёки, они символизируют страх что сковывал его. – он провёл копытом по засохшим разводам – Но потом его страх сменился целеустремлённостью, желанием спасти своих коллег, страх утонул в потоках его гнева, который он чувствовал по отношению к этому». Кигу повёл копытом в сторону неповреждённой части рисунка, разводы становились всё меньше и меньше, остался невредимым лишь шар и лицо его отца было лишь слегка затронуто размытием. «Я назвал её «Парабола страха»» Произнёс единорог, снова пряча глаза за шляпой. Кобыла манерно хлопнула копытами, с звенящим звуком накопытников в зале везде зажегся свет. Она поднялась с кресла, и поправив гриву сказала: «Что же, знаешь, твоя картина не является чем-то уникальным. К тому же видно что она была повреждена водой и даже глупому мулу понятно что это не художественный прием. Но у всех приходивших до тебя художников был один общий недостаток. И я имею ввиду их неуверенность и неспособность к интерпретации собственного искусства, многие ломались после просьбы объяснить их работу, что-то мямлили невнятно, ерзали на сцене. Ты же продолжаешь сохранять самообладание даже когда все условия против тебя, весьма достойно, это именно то что наш университет ищет в художниках. Думаю мы сможем развить твой талант в достаточной мере чтобы твои работы прославили наше заведение, добро пожаловать. Наш поезд отправится послезавтра». Кобыла вновь цокнула копытами и из-за кулис вылетел швейцар принеся на подносе билет. «Это твой билет в лучшую жизнь, юноша, используй его с умом, а теперь… Прочь!» - произнесла кобыла вновь цокнув копытами. Не успев одуматься, вокруг единорога забегало много прислуги и спустя пару мгновений он уже очутился в коридоре с картиной, которая мирно и чинно почивала в новенькой папке с гербом университета. К сожалению, сам он был не в лучшем состоянии, все шло кругом, а как только он пытался задержать на чём-то взгляд его мгновенно будто задирало вверх. Он кое-как дотащился до туалета, после чего вломившись в одну из кабинок, осквернил прекрасный, белый фарфоровый трон своим полупереваренным обедом из жаренного сена. Ранее одна мысль о нефильтрованной воде вызывала у него отвращение, но сейчас это было единственное что ему нужно. Тяжело дыша, он вышел из кабинки, и слегка привёл себя в порядок у зеркала, прополоскав рот и вдоволь напившись воды из крана. Вновь поправив свою шляпу, он ошеломлённый, но счастливый потопал домой. На Понивиль спустились вечерние сумерки, все пони уже разбегались по домам, когда Кигу после, довольно долгой, прогулки добрался до своей обители. Родной же дом встретил его открытыми дверьми и запахом выпечки с тонкой ноткой сирени. Он вдохнул эту смесь ароматов и подумал: «Что же, мама уже дома, запах её духов я ни с чем не спутаю. Дом милый дом…». Он перешагнул через порог, сразу же направился на кухню. За столом сидели его отец и мать, а между ними огромная миска полная пирогов с вишней. Они молча смотрели на него. Кигу прервал неловкую паузу, сняв с бока папку и поставив её перед собой. Что же герб говорил сам за себя… После чего отец не выдержав вскочил со стула и обнял фиолетогривого единорожку. Мать же медленно и выдержанно подошла к нему с грацией бизнеспони, проведя по лицу сына копытом произнесла: «Мы гордимся тобой, дорогой». Кигу обнял их, после чего они сели за стол ужинать. «Что же этот день прошёл куда лучше чем я ожидал…» - пронеслось у него в голове. Эту ночь, на удивление, единорожка решил провести в постели, а не за мольбертом. Такое изобилие впечатлений и эмоций было ему абсолютно не свойственно, от чего волна усталости просто смела его с ног, небрежно опрокинув на кровать. Сон был спокойный и глубокий, словно вечная бездна поглотила его, а чёрные дыры пели ему колыбельные. Этим утром он проснулся необычно рано для себя и решив полностью отдохнуть от рисования захотел развлечь себя прогулкой по местному парку. Вновь натянув свою шляпу, он позавтракал и вышел из дома. Обычная утренняя суета Понивиля была реально необычным зрелищем для художника. Кигу ходил словно завороженный бытовым очарованием захолустья. Из этого состояния его вновь вырвало кричащее, грязное нечто. Оно неслось словно вихрь по рынку, задевая и опрокидывая ящики и бочки, сея хаос у себя на пути. После чего ударилось с ужасной силу в грудь единорога от чего тот отшатнулся. Прямо перед ним, в грязной луже валялся пегас синего цвета, на нём была пара седельных сумок и летные очки, с надколотым окуляром, которые удерживали огненно-рыжую чёлку от того чтобы она западала в глаза. Крылатая бестия сделала пару кругов вокруг своей оси прямо в луже, забрызгав единорога ещё сильнее и с грустными пегасьими глазами взмолила: «Спрячь! Спрячь меня быстрее, я не могу улететь я вывихнул крыло вчера, а за мной гоняться!». Не долго думая Кигу схватил ближайшую пустую бочку и плюхнул её сверху на миниатюрного пегаса в луже, усевшись на неё сверху. Через мгновение к нему подбежал уже знакомый пони, это был один из лакеев который стоял у входа во время конкурса. «Где!? Где этот мелкий засранец?!» - Кричал жеребец немалых размеров, глядя на единорога на бочке. «Он пронёсся мимо меня обляпав грязью, я не особо заметил ибо она попала мне в глаза.» - ответил единорожка. «А что с тебя взять!? Но всё равно спасибо!» - Крикнул жеребец, вновь ударившись в погоню. Как только он скрылся из виду, Кигу спрыгнул с бочки и заглянул в боковое отверстие, куда обычно вставляют кран. Оттуда на него пялился глаз с зелёной радужкой. - Ну как, он ушёл? - глухо раздалось из бочки. - А ты как думаешь, умник? - недовольно фыркнул единорог, столкнув бочку с трясущегося в луже пегаса. - Хээээй, хэй-хэй, не серчай, брат, я же это… Ну с кем не бывает? - защебетал пегас. - Со мной! – сердито ответил единорог - Ну хэй, ты же не каждый день пытаешься убежать от грозных лакеев, мне просто было интересно что это за поезд сюда приехал, я же не знал что им так не нравится когда снуют по трактиру ночью. - Да ну, а крыло ты где повредил? – надулся единорог - Да я что, а допросе что ли? Слушай, я уж тогда лучше расскажу всё тому жеребцу! – пегас попытался ускользнуть но Кигу успел наступить ему на хвост - Знаешь? Я ведь мог тебя сдать, но я ведь не сделал этого, значит тебе стоит мне доверять! - Хэй, мистер, даже у великих вандерболтов, вроде меня случаются ошибки, я что знал что у того моста так мало место между подпорками!? - Так это был ты!? Ты сбросил меня в воду!? Я из за тебя чуть экзамен не провалил ты мелкая дрянь! – единорог придерживая хвост пегаса, попытался ударить его в морду копытом, но тот юрко вывернулся и брызги оросили обоих. - Хэй, не кипешуй, здоровяк, я ведь всего лишь ищу вдохновение для своих историй. Что я сделаю если меня вдохновляют скорость и приключения? Я кстати почти закончил свой сборник, хочешь могу дать почита… - не успел он договорить, как ещё один удар приземлился рядом с ним, вновь поднимая волну брызгов. - У тебя есть масса причин, чтобы извиниться! – прорычал единорог - ЛАДНО! ЛАДНО! Успокойся! Что если мы завернём в таверну и выпьем сидра? - Я тебе не какой-нибудь алкаш! - Хорошо-хорошо, тебе яблочного сока! – съежился пегас - Договорились. – Лицо Кигу растянулось в добродушной улыбке и он подал копыто пегасу, помогая подняться и отряхнуться от грязи. - Славно что мы поняли друг друга, я проставляюсь – пегас захромал куда-то, сделав приглашающий жест крылом, волоча при этом другое по земле. Шумная компания рабочих с полей сегодня гуляла в трактире, у одного из них сегодня был день рождения, поэтому в таверне было полно работяг, которые то и дело дрались на копытах за деньги, играли в кости ну и в целом культурно отдыхали как полагается. Пегас подошёл к вывеске: «Ахх, «Кривая мотыга»! Как же я люблю подобные места!» - произнёс он, вваливаясь в двери и увлекая за собой единорога. «Привет! Фредди, Джонс, старина МакКой, МакЛойф, МакДун…» - он продолжал бесконечно тараторить, пока не поприветствовал всех и не пожал копыто каждому, в то время как единорог плёлся сзади, стараясь не смотреть никому в глаза. «Я вижу, ты просто в восторге…» - пробурчал единорог из под шляпы. «Конечно!» - воскликнул пегас плюхаясь за барную стойку. «Здорова, Серф!» - сказал пегас, поставив оба передних копыта на стойку. « И тебе привет, Райан» - произнёс грузный бармен в красной бандане и с повязкой на глазу. «Мне как обычно! Девяточки! А моему корешу, ну сока, вот…» - прочирикал крылатый, довольно ерзая крупом по стулу и вывалив битсы на стойку. Бармен поставил и откупорил бочку прямо на стойке, наливая в кружку отменного, пенного сидра, после чего из под стола достал бутыль с соком и отлил в такую же кружку, пододвинул пойло парочке. - Ну что, как тебе такое извинение, приятель? – ухмыльнулся пегас - Знаешь, мне больше по вкусу места вроде «Эталона», но тут тоже не плохо, колоритненько… - саркастично ухмыльнулся рогатый - Хэй, не будь таким занудой, это лучшее место чтобы узнать что-то в городе! Прямо вся жизнь сосредоточена здесь, в то время как там только заносчивые выскочки и приезжие. – сказал Райан, после чего отхлебнул шатающейся пенки с кружки - Может ты и прав… - ответил Кигу окинув взглядом, всех радостных рабочих, подбрасывающих именинника с кружкой пенного. - Естественно я прав, я как же вондерболт может быть не прав? Кстати, я даже не знаю как тебя зовут. - Я Кигу – ответил единорожка, отхлебнув сока - Ну а я Райан как ты уже понял. – он ехидно улыбнулся опираясь на стойку – Так что за экзамен о котором ты упомянул? - Да, я должен был принести картину, которую сам нарисовал, Мэйнхэтэнский университет искусств ищет новых талантливых студентов. - Ууу, здорово! Нужно отнести им мою книгу рассказов на оценку, авось и я на что-то сгожусь, всё же бытие вандэрболта – нереально круто! Но порой нужно что-то для контраста, сам понимаешь. - Агась… - Ну короче, надеюсь я прощён, приятно было познакомиться! А я побёг, мне надо ещё сборник из типографии забрать, может успею. – пегас бодро выскочил из трактира, невзирая на все вывихи и ссадины «О Селестия, эти пегасы…» Кигу залпом допил свою кружку сока, лишь бы убраться поскорее из неуютного места. Попрощавшись с барменом кивком головы, на что тот ответил торжественным поднятием кружки, единорог покинул «Кривую мотыгу» и отправился домой, паковать вещи для завтрашней поездки. Дойдя до дома уже под вечер, он поднялся в свою комнату и собрал все свои пожитки, уместив их в небольшой саквояж, поставил его у изголовья кровати и положил на него билет. «Что же, завтра начинается новая жизнь» - отметил он про себя погружаясь в сон. Осенние пейзажи Понивиля с трудом можно было назвать жизнерадостными, за окном практически не прекращая лил дождь, превращая гравийные и просто протоптанные дорожки в ужасное месиво, состоящие из травы, листьев и непонятно чего ещё, которое заставляло обитателей городка каждый год перескакивать с островка на островок, при этом, то и дело, плюхаясь в грязь копытами. Большинство пони здесь не могли позволить себе одежду, как их столичные братья, но на осень и зиму они всё же старательно пытались раздобыть себе хотя бы плащ, шарф или кусок брезента. В целом, всё та же толпа работяг сновала по улицам, в старых обносках своих братьев и отцов. Холодное раннее утро, абсолютно пустынные поля, по которым изредка шастали вороны, в надежде ухватить толику от скромного урожая собранного в этом году, лёгкая дымка стояла в Понивильских низинах, в то время как живительная летняя роса, сменилась холодным, сковывающим и отнимающим жизнь инеем. Захолустный городок томно дремал, погружённый в туман и окруженный безжизненными полями, а поблекшие листья устилали дороги и тропинки. Отличный день чтобы провести его не вылезая из кровати, но Кигу проснулся намного раньше чем должен был бы прозвенеть его будильник. В самые ответственные моменты, сон обычно давался ему с трудом. Поэтому последние часы он провёл просто считая минуты до пробуждения. Довольно неохотно он покинул свое тёплое и уютное ложе, встречаясь лицом к лицу с ледяной пустошью своей комнаты. Сладко зевнув, он неспешно засобирался, закутываясь в шарф, надевая меховые наушники и натягивая поверх них свою шляпу. После чего, взяв свой потёртый саквояж, билет и университетскую папку с картиной, направился вниз. Там его ожидала довольно привычная бытовая картина, которую обычно он пропускал, отец готовил кофе, в то время как мать делала укладку перед зеркалом. Тихо стоя в коридоре и будучи полностью закутанным в шарф, он наблюдал, созерцая некое теплое бытовое очарование. Отец разлил кофе по трём термосам, отдавая один своей супруге, а третий самому Единорожке. «Это тебе, хотел бы я делать тебе утренний для тебя куда чаще, как жаль что именно в последний день представилась возможность» - отец сунул термос прямиком в саквояж. Мать же, достала небольшой кошель и тоже положила его вслед за термосом, со словами: «Держи это тебе на первое время, помни, мы любим и гордимся тобой». Странное чувство захлестнуло единорожку, ранее он никогда не видел свою мать в столь растроганных чувствах или банально не помнил как она бы их проявляла. «Дааа, как жаль что мы начинаем ценить лишь когда приходит момент утраты» - подумал он про себя. Поблагодарив, обняв родителей и попрощавшись, он робко вышел за дверь, мгновенно растворившись в утренней дымке. Он бежал по городку, закутавшись в фиолетовый шарф, освещая своей магией путь через непроглядный туман и шурша мокрыми листьями. Вскоре он достиг вокзала. Серое, старое, угрюмое здание выглядело как-то особо неприветливо сегодня. На первой платформе занял свое огромный, чёрный, паровой ужас на колёсах, то и дело пыхтя и испуская в холодное пространство клубы пара и искры, словно гигантский змей Уроборос. Кигу, выйдя из здания вокзала, подошёл к небольшой шеренге из пони. Как только он занял в ней место, одна из вертикальных дверей поезда с грохотом открылась, оставив вмятину на платформе. Из неё показался уже довольно знакомый ему накопытник, ступая по мягким вельветовым ступенькам, вскоре все 4 копыта оказались на платформе. Перед шеренгой стояла строгая кобыла средних лет, одетая в длинную шинель с меховым воротником. Дождавшись пока шеренга закончит свои робкие разговоры, она заговорила: «Абитуриенты! Если вы стоите здесь, это означает лишь одно, вы были сочтены, нашей комиссией, достойными, чтобы развивать эквестрийское искусство и культуру. Кто-то из вас получил приглашение прямо в зале, кого-то настигли наши вездесущие курьеры, но так или иначе вы все здесь и меня это радует. Но не спешите радоваться, это был лишь первый этап на пути к вашему становлению, последующие будут гораздо труднее. Запомните всех кто стоит сейчас здесь, после первых экзаменов останется в лучшем случае четверть из них, а после последующих и вовсе единицы. Но столь жёсткий отбор оправдан, мы столетиями занимались тем что собирали по крупицам талант жителей Эквестрии и занимались его огранкой, университет не может себе позволить набирать недостойных в свои ряды. Что же, если все всё уяснили, остается сказать лишь одно… Добро пожаловать в новую жизнь!». После этих слов на платформу обрушился град ударов стальных дверей поезда, а шеренга принялась расползаться по вагонам. Добравшись до одной из дверей, Кигу показал билет швейцару и с его позволения ступил на трап. «Вот оно…» - пронеслось у него в голове.