♦♦♦♦♦
— Ну, я рад. Только знаете – нужна Ваша помощь. Нам следует выбираться из этого ущелья, да поскорее. Случайно не ведаете, где нужная дорога? Не страх перед смертью вынудил Бильбо заговорить, но неожиданный внутренний трепет, восставший из глубин души после чудесного исцеления Ниар. Не поверивший бы в возможность подобного, не увидь все своими глазами, мистер Бэггинс еле удерживал в трясущихся руках Жало. Короткое лезвие полыхало синим пламенем, которое пробивалось сквозь растекающиеся по стали черные ручьи крови. За спиной раздавались иступленные крики раненой твари. Плотно сжав челюсти, Бильбо подал руку Ниар. Девушка, белее окружающего снега, твердым движением обхватила ладонь хоббита. — Вверх на сто ярдов, по правому краю от тропы, — отряхивая теплую накидку, загадочная спутница резко кивнула в сторону. — Там будет развилка пути. Одна тропа идет в обход на северную сторону этой гряды, другая упирается в длинный ледяной мост между двумя пиками, пролегающий прямо над копями Гундабада. Нам необходимо пройти к мосту. Дальше дорога серпантином идет вниз в обход всем орочьим пещерам. Дойдем до моста – можем считать, что спустились к эттенмурским болотам. Речитативом досказав последнюю фразу, девица вытащила припрятанный за поясом кинжал. Хмурясь, Бильбо признал в нем недавний подарок Торина. Гневно поблескивающее лезвие сверкнуло. Секунду Ниар потратила на осмотр своего неказистого оружия – резвый взгляд прошелся по любовно заточенному краю стальной пластины. Потом, чуть согнувшись, проводница лихо провернула кинжал в руке и схватилась за рукоять, как заправский разбойник. Бильбо вновь стало дурно. — За мной, — вскользь брошенную Ниар фразу хоббит едва различил. Он все ещё вспоминал тот момент, когда гигантских размеров орк своей чудовищной палицей отбросил воспитанницу оборотня в сторону. Полученный юной девушкой удар неминуемо сулил смерть – находившийся подле кареглазой красавицы в сей злополучный момент, мистер Бэггинс собственными ушами услышал хруст ломающихся ребер. Сам-то полурослик успел пригнуться: нырнув в сугроб с головой, Бильбо избежал первой волны атаки. Грозный урук, выместивший ярость на Ниар, даже не обратил внимания на ускользнувшую добычу. Слепо шаря глазками впереди, он двинулся к гномам, дав полурослику возможность проскользнуть к пострадавшей. Что Бильбо и поспешил сделать. Он увидел девушку распластавшейся на снегу. Растянувшаяся на ледяном пласту, она лежала без сознания в луже собственной крови. Неестественно вывернутые руки покрывали мелкие порезы. Грудь Ниар порывисто взлетала вверх и тут же опускалась. Воздух с леденящим душу свистом вырывался из её глотки. Не зная себя от сухой ярости, боли и неприкрытого горя, Бильбо срубил вставшему на пути орку голову и подскочил к лихой наезднице. Попытавшись приподнять обессиленное тело своей спутницы, хоббит понял, что сделать это не в силах. На пару секунд отойдя от Ниар, мистер Бэггинс прогнал прочь стервятников-орков; убедившись в том, что серокожие более не желают с ним связываться, вернулся к раненой девушке. Подхватив её под плечи, уволок к каскаду изо льда и снега, плотной стеной отгораживающему маленький закуток дороги от широкой тропы. Помедлив всего мгновение, Бильбо одним рывком усадил проводницу к стене. Чуть погодя, робея, рукой отодвинул разорванные лоскуты плотной девичьей рубашки. Увиденное заставило хоббита забыть обо всем. Светлую кожу Ниар покрывали лишь синяки и неглубокие царапины – будто бы удара палицей никогда и не было. Моргая, мистер Бэггинс широко распахнутыми глазами пялился на совершенно здоровое тело лихой наездницы. Не веря, что случившаяся с Ниар беда только причудилась ему, Бильбо пытался найти объяснение тому, что открылось взору. И не находил его. А потом Ниар пришла в себя и уверила хоббита, что каким-то чудом каменная булава не расшибла ей грудь, а лишь оцарапала её. Мистер Бэггинс готов был поверить в эту чушь, хотя бы потому, что его новая знакомая оказалась жива и невредима. Однако интуиция била тревогу и сотни вопросов, вспыхивающих в сознании, вертелись ураганом меж висков. — Бильбо? Ты со мной? Он посмотрел Ниар в глаза и увидел в них чистое сияние бойкого ума и непокорного характера. Именно такой он впервые увидел лихую наездницу, свободную и сильную. Девушка стояла рядом, окруженная снежным вихрем. Взбушевавший ветер колыхал отросшие пряди её волос, казавшихся в белоснежных ледяных угодьях огненно-рыжими. Тёмные брови, высоко вскинутые над глазами в выражении нетерпения и удивления, покрыли искрящиеся снежинки. Забыв о холоде, Ниар скинула с себя отороченный мехом плащ – окровавленный, он теперь покоился в сторонке. Шальная вьюга, нагнетая воздух и рассыпая на мир ворохи снежинок, быстро заметала добротную накидку о волчьей шкуре. Бильбо моргнул. — Конечно, — кивнув, хоббит прыгающим шагом подошёл к спутнице. Бросил косой взгляд на её рубаху – бордовых пятен на ней было не так много, как ему показалось. Видимо Ниар действительно крупно свезло. — А как же иначе? — Нам нужно пробиться наверх, — вглядываясь Бильбо в глаза, лихая наездница криво улыбалась. Полурослику тут же захотелось поежиться. — И об этом следует напомнить нашим добрым гномам. Балин знает дорогу, как знает её и Торин. Но, видимо в пылу битвы, оба они забыли, зачем и куда идут. Высказав последнюю мысль, Ниар развернулась на месте и легким бегом направилась в самую гущу сражения. Вопреки тому, что оно длилось уже минут десять, орков меньше не становилось. Напротив. Окинув взором небольшое ледяное ущелье, Бильбо решил, что чернокровых прислужников Азога стало в разы больше. Выпрыгивающие из снега, вылезающие из неприметных лазов в ледяном теле горы, они нападали на путников с шипением на устах. Их тёмные клинки, пропитанные трупным ядом, со свистом проносились в воздухе и осыпались на несчастных искателей приключений смертельным градом. Сглотнув, мистер Бэггинс легко подпрыгнул на месте и быстрым бегом кинулся вслед за Ниар. Битва вновь поглотила его без остатка, и скоро для храбреца в мире не осталось ничего, кроме бушующего океана смерти.♦♦♦♦♦
Битва вновь поглотила его без остатка, и скоро для храбреца в мире не осталось ничего, кроме бушующего океана смерти. Крики, звон металла, знакомые запахи и знакомые ощущения – все это заполонило разум, рассеяв в себе ту эфемерную завесу спокойствия, что только начала крепнуть в сердце Торина. По правде сказать, он ожидал появления орков: в конце концов, нельзя надеяться на гостеприимство со стороны хозяина дома, чей сад ты ежегодно вырубаешь в большом количестве. Не ожидал эреборец только слаженности в орчьей ватаге – обычно из-за свирепости своей крайне неорганизованные, ныне ракхас действовали подобно любовно выверенному механизму. Нападающие степенно, организованно, волна за волной, они медленно оттесняли всю компанию ниже по тропе. Признавать за собой и своими компаньонами поражение эреборец не собирался. Отрубив особо надоедливому орку рабочую руку, Торин, прикрыв лицо от брызнувшей в воздух крови, поднырнул под исполинского воина серокожей братии. Оказавшись у великана за спиной, Король-под-Горой, раскрошив какому-то несчастному череп, запрыгнул орку с палицей на спину. Крепко ухватившись за тёмные латы на спине своего оппонента, одним резким движением перерезал противнику горло. Высокий остолоп пошатнулся, взревел и ничком рухнул вниз, погребя под собой пару-тройку собратьев. Удовлетворенный результатом, Торин с беспокойством поглядел вверх. Покоя не давал услышанный женский крик, донесшийся спереди. Он не мог принадлежать Арвен: эльфийка, ловко приспособив для боя свой походной посох, дралась спина к спине с Двалином. А значит, под удар мечей и молотов попала либо Илийя, либо Ниар. Ни один вариант не мог успокоить Торина – со стоном рвущиеся струны самообладания обрушивали на гнома потоки страха. Медленно пробиваясь вперёд, гномий Король пытался отыскать глазами причину своего беспокойства. Друзья держались молодцом. Они бились с орками свирепо, как обычно привыкли драться с любым возмутителем спокойствия и мира. Бифур и Бофур, страхуя друг друга, молотили врагов топорами. Оин и Глоин, забравшись на высокий каменный уступ, сбрасывали на безумствующих орков огромные глыбы льда. Остальные, не сдерживая больше праведного гнева, мчались вперёд с мечами. Под ногами разливались черные лужи, и, ступая на них, Торин едва удерживал равновесие. Поднявшаяся метель, вооруженная ветром невиданной силы, сбивала с ног и плевалась в лицо тысячами снежных иголочек. Дыхание перехватывало все чаще, открывать глаза становилось все сложнее. Казалось, вместе с орками на эреборских храбрецов ополчились и сами горы. — Торин! — сквозь неутихающую какофонию боевой оды пробился знакомый голос Бильбо. Откинув от себя двух жаждущих наживы ракхас, Король-под-Горой обернулся. Взгляд упал на спускающегося с тропы хоббита. Рассекающий своим мечом орков, мистер Бэггинс спешил к предводителю компании. Его глаза, горящие безумным пламенем, сверкали подобно самоцветам. Подле низкорослого обитателя Шира гном заприметил до боли знакомую фигуру: ловко управляясь с кинжалом, воспитанница оборотня волчком кружила над чернокровыми, одним ударом маленького ножа обрушивая на них смертный молот. Руки Ниар по локоть запятнала темная жидкость. Оскалившись, маленькая девочка убивала без колебаний. И делала это красиво. «С ней все в порядке, — испытывая облегчение, Торин нервно сглотнул. Вслед за мимолетной радостью пришла тягостная горечь. — Значит, Нанивиэль. Бедная кроха, она ведь так юна даже в сравнении с нами. Наверное, нам все же стоило пойти иным путем». Рассуждения казались правильными, но оттого не менее глупыми. Торин прекрасно понимал, что существенной разницы между возможными маршрутами к Карнингулу, по сути, не было. Так или иначе, враги нашли бы своих ненавистных жертв. Избранный путь через Гундабад являлся лишь защитой от бесчинствующего над поймой Келдуин Смога. О результатах принятого решения пока говорить было рано. Наконец, подобравшись к Бильбо и Ниар, Торин с легкостью запрыгнул на покатый валун. Хоббит, заорав что-то непотребное прямо в лицо приближающемуся орку, вынудил последнего вместе с друзьями ретироваться прочь. Оказавшись в относительной безопасности на твёрдой поверхности камня, расположенного отдаленно от тропы, Торин бросил беглый взгляд на Бильбо. — Илийя? — он не хотел распространять вопрос. Переживая за подопечную леди Ундомиэль как за члена собственной семьи, Торин в уме уже обрисовал себе страшную картину: стройное тело бессмертной, покалеченное и изуродованное орками, предстало перед взором подобно видению. Гнома передёрнуло. — С ней все в порядке, — отерев лоб, Бильбо широко улыбнулся. Повертев носом, указал свободной рукой куда-то вперёд. — Они с Бомбуром со всей доступной им прытью закидали пару десятков этих тварей картошкой. Отмечу, что некоторые орки на дух не переносят запах этого плода. — Кто же кричал? — метнув в приближающегося противника небольшой нож, Торин поглядел на Ниар. Последняя, со злобной улыбкой на устах отвинчивая незадачливому орку уши, стояла рядом, и, казалось бы, получала неимоверное удовольствие от развернувшейся баталии. — Полагаю, что Ниар, но, пронесло, — просто объяснил Бильбо, втыкая в брюхо толстого чернокрового свой меч. — Кажется, чуть выше по тропе есть мост на другую гору. Следует побыстрее туда пробраться. — Согласен, — коротко кивнув, Торин обернулся к кареглазой чаровнице и схватил её за руку. Удивлённая, воспитанница Беорна хлопнула глазами. — С Вами все в порядке? — Вне всяких сомнений, Ваше Величество, — дурацкое обращение обожгло уши. Ниар, чуть выждав, освободила руку. В её движениях чётко читалась отчужденность. — Не переживайте за меня. Лучше скажите, что следует делать. Торин посмотрел Ниар в глаза. Всего лишь на секунду ему показалось, что в них промелькнула искорка волнения, такого теплого и родного. Однако искорка эта потухла, и ей на замену пришли боязнь и смущение. Нахмурившись, молодой эреборец протянул руку к лицу девушки. Лихая наездница подалась в сторону, но, поколебавшись, позволила Королю рукой коснуться собственной щеки. Сухая ладонь гнома легла поверх белой кожи. Отерев чёрные капли с лица Ниар, Торин улыбнулся краешками губ. — Идите вперёд, к тому мосту, о котором идет речь, — эреборец заговорил быстро, но слова произносил холодно. — Я вернусь назад и отдам нужные указания. Вы говорили у Даина, что тот мост ледяной, и он редко используется орками. Полагаю, при должной сноровке мы сможем его обрушить. — Идея отличная, — произнёс Бильбо фальцетом. Кое-как отбившись от очередного орка, он покосился на своих друзей. — А теперь, может, займемся делом, а? Хоббит, конечно, был прав. Покосившись на взломщика, Торин неохотно отступил прочь от Ниар и спрыгнул с камня. Бегло оглянувшись, он увидел, как компаньоны устремляются вверх, начиная выполнять его указания. Разбросанные по тропе группки гномов, заслышав вести от своего Короля, начали действовать слаженнее и быстрее. Довольный происходящим, Торин метнулся к Фили и Кили. Подсобив племянникам в битве с особо противными чернокровыми, толкнул их вперёд, сказав, что следует делать. Добравшись же до Двалина с Арвен, кивком указал им направление и объяснил суть дальнейших действий. Все происходящее после слилось в единый поток безумия: убивая, раня, сшибая с ног орков, дружная компания гномов во главе с хоббитом устремилась по тропе ввысь. Увеличивающаяся орочья рать всеми силами стремилась помешать подгорным жителям. Замыкающий своё воинство Торин, не теряя бдительности, подгонял друзей впереди. Промедление грозило вылиться в побоище, которого чудом удалось избежать на берегах реки Бегущей. Вскоре вся компания, неостановимым ураганом разрезающая племя серокожих ублюдков, оказалась на просторной снежной возвышенности, плавно перетекающей в тонкий ледяной мост, с виду крайне хрупкий. Каскадом уходящий ввысь, он представлял из себя гигантских размеров виадук, высеченный прямо их марена какими-то древними умельцами. Сгрудившись в тесное кольцо прямо у подступа к чудесному мостку, смельчаки отбивали атаку за атакой. Идти по хрустальной дороге нескольким существам одновременно, судя по конструкции моста, было опасно. Потому в первую очередь вперёд пропустили самого молодого члена отряда. Илийя, без лишних слов и уговоров, метнулась к спасительной ледяной тропке. Ловко перебирая ножками по неустойчивой поверхности, юная эльфийка без проблем добралась до противоположного конца моста. Заняв удобную позицию, бессмертная вскинула в руках лук и принялась палить по оркам. Торин юную особо за смекалку и храбрость похвалил, тем временем пропуская на мост Арвен. Гномы, кое-как удерживая чернокровых вдали от судьбоносного перевала через овраг, терпеливо ждали своей очереди. Когда подавляющая часть отряда оказалась на той стороне, пришлось пренебречь осторожностью и ступить на мост сразу нескольким людям. Король-под-Горой, упрямо не желая бежать с поля брани, решил, что пройдет по виадуку последним. Не по доброте душевной, но из чувства долга. Ледяные мостки начали разрушаться под весом незадачливых гномов и с секунды на секунду грозили обрушиться прямо в снежную пропасть. Лишний раз гневить судьбу Торин не хотел, но рисковать жизнью мог только своей. Оставшись с Двалином и Глоином на пути орчьего полка, эреборец все же решился ступить на мост. Пропустив своих друзей вперёд, стащил с ремня острый топор и одним движением вогнал тесак в основание виадука. Лед застонал и покрылся мелкой цепью тонких трещин. Теперь нужно было действовать быстро. Развернувшись и чуть не упав, Король-под-Горой поглядел друзьям в спину. Они уже приблизились к противоположной стороне моста. Настал его черед. На этот раз игнорируя своих преследователей, гном кинулся вперёд. Подбитые сталью сапоги предательски скользили по отшлифованному льду. Вес собственного тела тянул Торина назад; то и дело падая, наследник эреборского трона настырно поднимался на ноги, отталкиваясь руками от синей поверхности мостка. Чувствуя, как смерть дышит в спину, Торин глядел на своих друзей, преданно дожидающихся своего Короля на вершине близлежащей горы. Он даже успел искренне поверить, что в этот раз судьбу удастся обхитрить, когда бедро пронзила жутковатая, нестерпимая боль. Уже не имея власти над ногами, не в силах как-то исправить положение, Торин плашмя упал на лед. Попытавшись перевернуться на спину, понял, что бедро повыше колена пронзила длинная пика с зазубренным наконечником. Подняв взгляд, эреборец поглядел на замершего невдалеке орка. Явно довольный собой, серокожий стоял прямо посреди виадука и жадно скалил зубы. Видимо, не мог дождаться момента знакомства со своей добычей. А потом произошло то, чего не ожидали ни орки, ни гномы. Ледяной мост, сокрытый в лабиринтах северных гор, начал рушиться, будто карточный домик в руках урагана.♦♦♦♦♦
Ледяной мост, сокрытый в лабиринтах северных гор, начал рушиться, будто карточный домик в руках урагана. За долю секунды оценив ситуацию, Ниар кинулась к древнему виадуку. Отпихнув Двалина, ангбандка прыгнула на сваливающийся в низину остов моста. Вместе с ним её подхватила неведомая сила и потянула вниз. В лицо ударил ледяной порыв, донесший до ушей отчаянные крики друзей. Не обращая внимания на окрики, бешеный визг сваливающихся в снежную бездну орков и свистящий в ушах ветер, принцесса Дор Даэделота попыталась взять себя в руки. Прыжок, пожалуй, получился фееричным. Хмыкнув, Ниар расслабила тело и развернулась головой к земле. Ледяные обломки неслись совсем рядом, крушась на мелкие куски от соприкосновения с холодным телом горы. Ущелье уходило глубоко в сердце каменной гряды – сужаясь, оно терялось в туманной белизне. Уже представляя себе, каким болезненным окажется приземление, старшая дочь Мелькора поспешила себя осадить. Поддаваться эмоциям сейчас не стоило. Хотя бы потому, что предмет политических интересов пелорийской тройки стремительно несся к своей смерти. Торин, наверное, даже не успел сообразить, что произошло. Он не видел, как следом за ним кинулось все орочье племя. Не мог он увидеть и того, как покрывается белесой паутинкой прозрачное основание моста. Король-под-Горой видимо осознал всю незавидность собственного положения уже в полете: треснувший лед рассыпался прахом под эреборцем и вместе с собой утащил всех тех, кто оказался на перевале Эсгалвор. Что оставалось делать? На рассуждения времени не было, поэтому Ниар, следуя шепоту древнего инстинкта, бросилась в пропасть следом за Торином. «Если умрет этот гном, весь путь придётся пройти с самого начала, — мысли кружились в уме, путались, сбивались. К горлу Красной Колдуньи подкатил горький комок. Даже думать не хотелось о том, что Король-под-Горой может погибнуть. — И не сразу, а лет эдак через пятьдесят, а то и все сто. Чтобы никто не смог ничего заподозрить и след нашего пребывания в Эннорате успел затеряться среди пропыленных страниц истории. Это значит, что нельзя позволить Торину Дубощиту умереть здесь, по велению банальной случайности. Не тогда, когда мы так близки к возвращению отца. Не тогда, когда мечта уже готова исполниться». Сжав плотнее губы, чародейка разглядела впереди падающего гнома. Он быстро летел вниз, кажется, в состоянии бессознательном. Уже не сдерживая волнения, Ниар изменила позу и, сведя руки вместе, начала нашептывать про себя заклинания. Иногда бросая беглые взгляды на орков, которые по глупости своей решили проверить прочность виадука, старшая Миас продумывала свои дальнейшие действия. Об осмотрительности можно было на какое-то время забыть. Обстоятельства позволяли. Земля приближалась с ужасающей скоростью. Ниар и раньше приходилось проделывать такие прыжки, притом с гораздо большей высоты, но сердце все равно зашлось от волнения. Последние пару веков удавалось обходиться без столь радикальных ухищрений – что когда-то чародейке казалось легким, ныне могло оказаться несоизмеримо тяжёлым. Не ведая, чем закончится неожиданное приключение, колдунья сплела пальцы вместе и закрыла глаза. Магия должна была смягчить удар и именно магии старшая Миас вверила свою жизнь. Удар оказался невероятной силы. Окруженная плотным коконом из чар, Ниар приземлилась на плотный ледяной наст, сокрытый под снежной шапкой в фут высотой. Вздыбленные в воздух клубы снега заиграли искорками. Широкие трещины, расходившиеся веерами из-под ног волшебницы, убегали далеко вперёд и терялись среди окружающей белизны. Подняв взгляд, ангбандка ошеломленно оглядывалась. «Не так уж и сложно, — мелькнула в уме шальная мысль. Облизав губы, наследница земель Дор Даэделота попыталась подняться на ноги. Ушибленные коленки саднило, холод сжимался вокруг тела стальными оковами, а голова раскалывалась на части. — Теперь нужно найти Торина. Дальше… а дальше, как получится». — Ниар, — окрик раздался совсем рядом. Чародейка, от неожиданности вздрогнув, резко повернула голову в сторону. Осаа, конечно же, была рядом. — Орки. Они живы. — Вот так новость, — буркнула ангбандка себе под нос. Отряхнув с плеч снег и сметя его с головы, Ниар двинулась вперёд. Забытое на время могущество вновь кипело в крови, пробужденное старшей Миас во время полета. — Они крепче многих других существ, хотя эльфы упорно сей факт отрицают. Строптивые дурни. — Считаешь уместным подобные разговоры? — гномка шагала рядом, бледная и взволнованная, как в тот день, когда Ниар впервые с ней повстречалась. — Торин, возможно, погиб. Вокруг рыщут чернокровые, а вся компания, оставшаяся наверху, теперь лишилась своего лидера. Мне нужно повеселиться с тобой? Или, быть может, тоже глупую шутку произнести? — Для начала прекрати истерики, — Ниар уже не думала о гномке. Её взор скользнул вперёд. Там, среди копошащихся и скулящих орков, виднелась неподвижная фигура гнома. Прищурив взгляд, Ниар остановилась. Стопы, будто налитые свинцом, приросли к земле. Колотящееся в грудной клетке сердце порывисто юркнуло в пятки. Осаа, тоже заметив Торина, обмерла. «Король-под-Горой умрет у меня на руках, — слова в голове прозвучали набатом. В этот раз сознание решило заговорить словами Валья. Крепко сжав кулаки, старшая дочь Моргота оглядела нависшую над гномом свинцовую тучу смерти. — И вряд ли его душу можно будет выторговать у Мандоса». Чародейка сделала неуверенный шаг вперёд. Взор древней воительницы покрывал всю прогалину, что лежала между двух отвесных скал. Гуляющий в ущелье ветер буйствовал, поднимая в воздух спирали снежной круговерти. Уцелевшие после падения орки, отплевываясь и ругаясь, начинали подниматься на ноги, расправляя широкие плечи. Их яростные желтые глаза останавливались на Ниар и сужались. Серокожих переполняла ярость. Им, точно воды, хотелось испить крови. Какие-то твари, сообразив, что есть нажива полегче, уже подбирались к телу Торина. Чернокровые уруки явно не понимали, кто явился к ним в гости. — Ниар…— Осаа заговорила надтреснуто, голос сел до рыка. Взгляд гномки переполняла безумная боль. По бледным щёкам Королевы Эребора текли крупные капли слез, хотя лицо подгорной жительницы оставалось холодным. — Убей их. — Не беспокойся, — Красная Колдунья, множество раз видевшая матерей, что оплакивали своих любимых чад, выпрямила спину. Прикрыв веки, заставила себя улыбнуться. Подлые крики отчаяния норовили вырваться из груди. Не разумея, что ощущает, не до конца осознавая, что тоже плачет, Ниар ровным шагом направилась к Торину Дубощиту. — Они уже мертвы. Гномка последовала за Миас, как за своим проводником. Наследница Тарас Луны, дочь Мелькора и хранительница тайн Сильмарилл, некогда столь почитаемая на землях Дор Даэделота, впервые почувствовала себя побежденной. Злоба, ярость, отчаяние, боль – все эти чувства, углями горящие в самом сердце Ниар, вспыхнули новой силой и, возрастая, смели на своём пути спокойствие и выдержку. Та нежность, которую старшая Миас испытывала к Королю Эребора, та привязанность к нему, что чародейка столь упрямо пыталась в себе похоронить, обратились в пепел и преобразились в нем, став ненавистью и жаждой. Пышущая от Ниар магия пропиталась её горем и стала чумой для несчастных орков. Попадавшие замертво, они даже не успели понять, отчего погибли. Подойдя к Торину, Ниар поспешно опустилась на колени и осторожно оглядела его изувеченное тело. Пробившая ногу пика все ещё торчала из бедра. Недолго думая, колдунья сломила древко и отбросила его в сторону. Подоспевшая к Миас гномка села подле сына, наблюдая за тем, как наследница ангбандского трона пытается спасти ему жизнь. — Ты сможешь ему помочь? — только и сумела спросить Осаа. Синие глаза подгорной жительницы неистово блестели. Ниар, подняв взгляд к своей извечной спутнице, не спешила с ответом. — Вряд ли, — другого ответа у Миас припасено не было. Приложив руки к ране на ноге Торина, девушка сглотнула. Пальцы чародейки тряслись. — Орки севера омывают своё оружие ядом. Крайне редко кто выживает после ранения этих клинков. Удивительно, что сын твой ещё жив, гномка. Я, конечно, сделаю, все, что смогу. Однако жизнь и смерть не находятся в моем ведении. Я не всесильна. Удивляясь тому, как спокойно звучит собственный голос, Ниар одним рывком вытащила острие пики из бедра гнома. Тут же захлестала кровь, окрашивая простыни снега карминовым цветом. Приложив ладонь к рваной ране, колдунья направила свои чары на изуродованную ногу Короля-под-Горой. Будучи целителем никудышным и совершенно бесталанным, Миас взмолилась отцу, прося его ниспослать ей удачу. С тонких пальцев ангбандки потекли струи теплого света и неровный порез, исполосовавший ногу эреборца, начал затягиваться. — Избавь его кровь от яда, Ниар, — Осаа не сдавалась. Поглаживая сына по волосам, гномка будто убаюкивала его. — Спаси, пожалуйста. Умоляю тебя. Делай что хочешь, бесчинствуй и властвуй, только не дай ему уйти раньше срока. — Балитрафалемир-мун-Белерианд, — бесцветным голосом произнесла колдунья, напомнив спутнице о своём великом даре. — Я вижу его смерть, Осаа. А над судьбой власти моей нет. Убедившись в том, что рана полностью затянулась, Ниар осторожно перевернула Торина на спину. Вздох ужаса и опустошения вырвался у нее из груди. На минуту забылись планы, забылся отец, и забылись родные земли. Лишь смерть стояла у чародейки перед глазами, окутавшая Торина своим вековечным одеялом покоя и тишины. Он все ещё дышал – воздух вырывался из его рта надрывно, с клокочущим, хлюпающим звуком. Стремительно сереющая кожа пугала. Король-под-Горой шёл на встречу с вечностью. Ниар моргнула. Свежее воспоминание пронеслось перед глазами. Взъерошенный эреборец, крепко держащий её за предплечье. Его обеспокоенный, ласковый взгляд, так не похожий на тот суровый и холодный взор, коим Король потчует недругов. Его мягкое прикосновение, властвующее, обезоруживающее… — Есть одно заклинание, — старшая Миас заговорила ровно. Сильный голос перекрыл шум бури. Она подняла взор к гномке. Взгляды двух женщин встретились. — Но оно сработает только один раз. Второго шанса спасти твоего сына у меня уже не будет. Если смерть снова явится за ним, никакие силы не спасут Торина от неминуемой гибели. Такая магия лишь единожды рождалась в этом мире и лишь единожды она сумела удержать жизнь в неживой хроа. Чары затребуют от меня платы и, заверю тебя, дочь Махала, она будет непомерно высокой. В мире должно соблюдаться равновесие, таковы правила. И при заключении пакта моя песнь не окажется решающей. — С кем будет заключаться пакт? — Осаа, хватаясь за соломинку надежды, воспряла. — С тем, кто стоит выше Смерти, гномка, — Ниар смотрела прямо перед собой, не веря, что произносит все вслух. — С тем, кто способен переписать судьбу, если будет на то его воля. Решай же, на что ты готова пойти, чтобы спасти сына. Тучи сгущаются вокруг, нужно торопиться.♦♦♦♦♦
Тучи сгущаются вокруг, нужно торопиться. Не теряя ни минуты, ни секунды, не обращая внимания на засевших по ту сторону оврага орков, бежать, лезть, спасать Торина! Задыхаясь, отплевываясь от валящего с неба снега, пытаясь вскарабкаться на небольшой уступ, Кили в панике и смятении силился спуститься по склону вниз. Сгрудившиеся вокруг обрыва гномы, нагибаясь над пропастью, надрывали глотки, взывая к своему Королю. Падающие на головы стрелы более не устрашали – самое страшное, как всем казалось, уже произошло. Поверить в произошедшее Кили не мог. Будто в своём самом кошмарном сне молодой гном кричал в пустоту, пытаясь разглядеть в бушующем белом пламени силуэт дяди. Тщетно – буря, набирающая силу и мощь, ревущими потоками ветра и льда поднимала с низин гигантские облака снежинок. Сверкающий вихрь заволок небеса, сравнял с ним горизонт и теперь порывался снести каменную гряду со своего пути. Ветер не унимался – он сбивал с ног, гнул вековые деревья и сшибал с вершин острые ледяные пики. — Отойди! — надрывный окрик Фили породил в душе Кили новую волну бешеного ужаса. Подняв взгляд к брату, молодой гном устремил взгляд ввысь. Тут же маска непреодолимого страха сменилась выражением благоговейного трепета. — Что за… — пробубнив себе под нос, племянник Торина Дубощита схватился за крепкий канат, что удерживал его над пропастью. Двалин, стравливающий веревку вниз, широко распахнутыми глазами посмотрел на своего молодого компаньона. — А ну вытаскивайте его, да поживее! — крикнул издали кто-то. Кили, в нарастающем шуме зимнего урагана не смог различить голоса. — Не хватало потерять ещё одного из-за какой-то бури! Недавно белесое небо потемнело – нависшие над головами путников тучи окрасились в свинцовые тона. Пробивающийся сквозь них свет, ещё не так давно золотистый и лёгкий, будто бы налился багрянцем изнутри, став плотнее и гуще. Свежий воздух потеплел: ранее морозный, он вдруг удушающей тяжестью заполнил легкие и исполосовал глотки путешественников могильной горечью. Гнетущая атмосфера нагоняла трепет. Кили, поспешив вернуться к своим друзьям, быстро залез назад по выступам скалы. Крошащийся под руками лед, глубоко изранив кожу, покрылся алой коркой. Глотая слезы, приказывая себе не поддаваться панике и оставаться спокойным, молодой гном, схватив, наконец, руку Бифура, ступил на твердую поверхность горного массива. Отряхнувшись, Кили оглядел лица своих друзей. Опечаленные, усталые и удивленные, они смотрели на меняющееся небо. Не колеблясь, юноша поступил по примеру старших. Грозовые облака, будто на крыльях гигантских птиц, улетали на юг в каком-то удивительном порыве дикости и первозданности. Их эфемерные тела пронзали яркие вспышки молний, басовито рокочущие над древним ущельем. Ветер, утробно гудящий меж двух каменных стен, звенел чуждым смертным существам голосом: едва слышимый в безумной какофонии звуков, он медовой песней разливался по ледяной пустыне и взлетал к небесам неизвестной гномам молитвой. — Будь я трижды проклят, — прошептал Кили, зачарованно оглядывая погрузившийся в сумрак мир. — Это какое-то колдовство… Древняя, сильная и, вероятно, забытая магия.♦♦♦♦♦
Древняя, сильная и, вероятно, забытая магия. Она окутала Торина непроницаемой пеленой, снимая боль, возвращая дыхание и силу. Он не совсем понимал, что происходит – то ли смерть подходит к нему с радушием и милосердием, то ли жизнь вновь проявляет к нему свою благосклонность, столь непостоянную и ветряную. Он терялся в догадках и, порой приоткрывая глаза, дивился – окружающий свет, яркий, будто полотно, сотканное из солнечных лучей, сверкал сильнее любого самоцвета Эребора. Радужные волны, оплетающие его руки и ноги, горячими лентами змеились подле и рассеивались в белизне. Он слышал голос матери, тихий и нежный. Она успокаивала его и говорила, что все будет хорошо. Что чёрный рок отступит. Торину казалось, что она совсем рядом и даже гладит его своей бархатной рукой по голове. Видимо, безумный сон являлся дверью в мир наилучший. Торин не имел никакого желания выяснять это. Он просто отдался на волю безвестной силе, несшей его по пустынным землям лунного серебра. Прежде чем вновь погрузиться в дрему, одурманенный слепящим естеством окружающего, гном увидел над собой две ладони. Словно испряденные из адаманта, они испускали переливы чудесного мерцания, теплого и животворного. Коснувшись груди эреборского Короля, руки полыхнули и исчезли. Миром вновь овладела беспросветная тьма.♦♦♦♦♦
Миром вновь овладела беспросветная тьма. После короткого пожара магии, ущелье затянуло снежным туманом. Носящиеся вихри ерошили волос, остужали сознание и леденили душу. Ниар, открыв глаза, положила руки себе на колени. В ушах все ещё громом звенели слова стародавней песни, летавшей некогда над мертвыми землями Дор Даэделота. Красная Колдунья, оглядев Торина, коротко кивнула. Король-под-Горой был спасен, во всяком случае, пока. Тихо вдыхая холодный воздух, подгорный житель не ведал ничего о споре за его судьбу. Он мирно спал на снежной перине, здоровый, выносливый и сильный. Магия вернула эреборцу юношескую прыть и стерла серебро с его темных волос. Колдовство все ещё кружилось подле хроа наследника Дурина, впитываясь в кожу и кости молодого гнома. Защищая ото льда, ветра и снега, чары Амана парили подле Торина Дубощита неслышимой песней древнего стража Ангамандо. В глазах старшей Миас полыхнул огонёк. Исподлобья оглядев призрак гномки, что теперь почтенно склонил голову пред принцессой исчезнувшей страны, Ниар встала. Не произнеся ни слова, подошла к Осаа. Сверху вниз поглядев на мертвую Королеву, убедилась – отныне спесивый дух не станет чинить преград и склонит свою голову пред детьми Мелькора. Презрительно сощурив глаза, Красная Колдунья выпрямила спину и развернулась на месте. Губы чародейки растянула кровожадная улыбка, таящая в себе сдерживаемую ярость, что прячется обычно в самых затаенных уголках души. Ниар не знала, отчего злится больше – оттого ли, что в планы её вмешалась неколеблющаяся рука злой судьбы или, быть может, оттого, что на севере Средиземья скрывались взбунтовавшиеся дети Моргота, позволившие себе поднять руку на его наследницу. Собственно, Миас не особо старалась как-либо оправдать свой гнев. Поднявшийся из глубин сознания и вскипевший в крови вместе с магией, он бурлил в колдунье, требуя расплаты. Ангбандка знала, что мстить станет не за пережитый бой, не за Торина, и уж точно не за собственное ранение, раздробившее кости и измолотившее внутренности. Воздать следовало за строптивость и не дальнозоркость тех, кто мнил себя превыше пелорийской тройки. Скользнув в рябую круговерть зимы, Ниар развела руки, оплетая себя новыми чарами. Разлетаясь золотым водопадом вокруг точеной фигуры волшебницы, они кружили туманными птицами рядом и изменяли суть материального мира. Красная Колдунья ускорила шаг и вскоре перешла на бег. Невесомая, легкая, сильная, она стремглав мчалась вперёд, подхваченная вьюгой. Её окутал волчок огня, искрами прилипший к коже и крыльями разошедшийся за спиной. Ниар расхохоталась и, упиваясь собственным величием, воспарила в воздух. Её перестал волновать Торин. Она забыла про Осаа. С гномами ничего не должно было случиться: их теперь от невзгод защищала клетка нерушимого заклятия. Прыткий ум девушки сосредоточился на орках, сумевших застать чародейку врасплох. Этих чернокровых она узнала с легкостью, ещё в тот момент, когда приняла на себя удар гигантской палицы. Серокожие уруки находились под защитой магии, столь знакомой колдунье и столь любимой ею. Колдовство доброго друга, ныне царствующего лишь над горсткой слабых смертных, Ниар не могла спутать ни с чем. Чары Саурона пахли серой и сверкали подобно лаве, вытекающей из недр Амон Амарта. Прикрыв веки, старшая Миас свела руки вместе. В уме её гортанной музыкой зазвучало заклинание, вторящее мелодии бури. Негласным шёпотом разлетевшееся по воздуху, оно окрасило небеса в рубиновый. Под гнетом чудодейства содрогнулись горы и встрепенулась земля, будто просыпающийся ото сна гигант, заслышавший зовущий напев своего хозяина.♦♦♦♦♦
Под гнетом чудодейства содрогнулись горы и встрепенулась земля, будто просыпающийся ото сна гигант, заслышавший зовущий напев своего хозяина. С высокого потолка пещеры посыпались камни и Больг, резко вскинув голову, обмер. Сидя на своём троне, собранном из костей людей и эльфов, орк ощутил накатывающий на него страх. «Они здесь, — мелькнула запоздалая, убогая мыслишка. Глотая вопли, урук съежился. — Они тут. Видимо, по какой-то нелепой случайности они смогли выжить при атаке. Ничего нельзя доверить кому-то. Нужно было самому идти во главе отряда и отрубить голову этому напыщенному Королю-под-Горой. Теперь же мне не миновать беды. И даже хозяин ничего не сможет поделать». Вспомнились слова Саурона о тех, кто может прийти к Гундабаду. Владыка Мордора говорил о чародеях невиданной силы, коих стоило опасаться и коих стоило уважать. Но верные лазутчики гундабадца не упоминали ничего о волшебниках в группе Торина Дубощита. Они лишь сказали, что компанию вонючему гному составляли другие гномы, три худощавые девицы да хоббит, косточками которого можно было лишь в зубах ковырять. Имел ли Больг возможность предвидеть появление грозного противника на своих землях? Мог, да только не предвидел. А теперь мучился, слыша меж своих висков раздирающий перепонки голос своей истинной хозяйки. Голос этот требовал расплаты и жаждал крови. — Вышлите ко всем вратам солдат, — прокричав своему помощнику приказ, сам Больг едва нашёл в себе силы соскользнуть с престола. Из ушных отверстий орка лилась черная жижа, мир плясал перед глазами, а голову изнутри заполняла огненная боль. Схватив лежащий рядом молот, гундабадец оскалил зубы. — Никого не впускать в крепость и не выпускать. А любого, кто попробует переступить через порог – убить без колебаний, а тело сжечь. Пусть горит темным пламенем и серым пеплом упокоится здесь, в недрах нашего дома, в самом сердце горы Гундабад.