♦♦♦♦♦
Изнутри смельчака раздирали остервенелые сомнения, парящие над изнуренным рассудком подобно фантомам, что порой являются смертным в кошмарных снах неосуществленной реальностью. Двалин, смиренно следуя за своим Королем, попирал блестящий пол главного Холла Казад-Дума, опасливо озираясь по сторонам. Как правило, не теряющий духа, в этот раз храбрый гном насилу перебарывал предательскую дрожь в коленках. Чертоги древнего царства казались давно заброшенными. Ровные стены ковром из отшлифованных кирпичей убегали вдаль. Статуи старых стражей Мории беспристрастно взирали на медленно вышагивающую группу храбрецов: не уступающие в размерах горным великанам, каменные изваяния безропотно держали в руках оголенные клинки, упреждая гостей о суровости нравов, господствующих под нескончаемой твердью гномьего царства. Подобно грандиозным вехам, сотворенным руками сказочных умельцев прошлого, статуи из крепких каменных глыб отмеряли чейнами пустующий коридор. Высокий потолок, рассыпающийся в черноту небес по чудовищному замыслу давно усопшего зодчего, ловил в свои объятия отголоски блуждающего в потемках эхо. Дух мрака, бесспорно владычествующий в Казад-Думе, казалось бы, глубоко и ровно дышал – так, горячие ветра поднимались из глубокого грота, что простирался под широким мостом Восточного Входа, и опускались назад, к низинам туннелей и шахт. От любования подобной картиной язык Двалина присох к небу. Крадущийся вперед с осторожностью лесного эльфа, эреборец тщился даже дышать через раз, боясь пробудить к жизни беснующиеся в пустом холле звуки. Держа один топор на весу, гном был готов дать отпор любому врагу, который мог бы появиться на пути. И та громогласная тишина, что наполняла воздух перешептыванием утробно гудящих отголосков, лишь сильнее взвинчивала и без того напряженного воина. Внимательно вглядываясь в мягкую, почти бархатную темноту, Двалин ожидал нападения. Друзья, вторя друг другу, тоже старались шагать тише. Никто из отчаянной компании не желал будить спящего лиха. Торин же, однако, вел себя иначе. Вероятно, страх снедал и его храброе, чистое сердце. При всем при том Король-под-Горой ступал широко, смело, без опаски. Озирая просторный холл исподлобья, молодой потомок Дурина не робел пред лицом неизвестности. Оставив Оркрист в ножнах, легко прогуливался по заброшенной палате, ничем не выдавая волнения. Лишь иногда оглядываясь, чтобы подбодрить компаньонов, Торин вольно вел своих воинов. Казалось, что молодого Короля ничего не смущало, и даже если бы многотысячная армия вдруг воплотилась прямо перед ним, он не сбавил бы шага. — Там кто-то стоит, — Бильбо, следующий сразу за Двалином, резко остановился, рукой преградив путь Бифуру. Маленький хоббит, жмуря глаза, кивнул вперед. — Идет прямо к нам. И это не орк. — А кто ж это еще может быть? — голос донесся из толпы позади. Двалину показалось, что говорил Бомбур. — Неужто нам тут повстречается добрый волшебник, желающий помочь? — Очень сомневаюсь, что это волшебник, — Торин, поведя рукой, обмер на месте. Внимательно глядящий в сторону, куда указал мистер Бэггинс, Король-под-Горой чуть опустил голову. Двалин, чувствуя, как в животе разворачивается неподвластная ему баталия, поспешил поравняться с давним другом. — И он уж точно не пожелает нам помогать. — Мать моя, — пропищал кто-то, успевший отыскать взором фигуру незнакомца, замеченного хоббитом. — Это ж эльф! — Что эльф забыл в Мории?! Спятил ты, братец… За спиной началась шумиха. Двалин, теряя терпение, выступил вперед, готовый до последнего вздоха держать оборону. К его огромному сожалению, к оружию прибегнуть так и не пришлось. Далекий абрис того существа, которого заприметил Бильбо, приближался к путникам неспешно, с некоторой леностью. Долговязый, тоненький, одетый в легкую, удобную одежду, явно юный мужчина вышагивал навстречу гномам. Факелы, зажжённые в глубоких стенных нишах, отбрасывали на его бескровное лицо пунцовые отблески. Широко распахнутые глаза пульсировали мягким молочным сиянием. Волосы, цвета воронового крыла, спускались по спине светлоликого. Острые кончики ушей виднелись из-под темных прядей. Никакого оружия странный эльф при себе не имел. — Рад приветствовать сынов Дурина под сводами древнего царства Казад-Дум, — остановивший свой ход невдалеке, бессмертный пытливым взглядом осмотрел собравшуюся компанию. Тихонько улыбаясь, остроухий развел опущенные руки в стороны, приглашая гостей в Морию. У Двалина от слов незнакомца мурашки по спине побежали – завораживающий тембр его голоса прогремел в коридоре подобно волнующемуся перед штормом морю. — Меня зовут Миниа. Я являюсь провозвестником тех существ, что привели всех вас сюда. — Знать не желаю, что один из эльфов забыл в Казад-Думе, — Торин, пылая глазами, сделал шаг навстречу незнакомцу. — И не кто-то привел нас сюда, но сами мы дошли до покинутого гномьего Королевства. Имя твое не интересно мне. Однако я знаю, что здесь орки держат моего отца, который много лет уже считался погибшим. Если не желаешь помогать нам, сгинь с дороги. Иначе тебе придется узнать, что такое гномья сталь. — Отчего же я не желаю Вам помочь, Ваше Величество? — бессмертный склонился в учтивом поклоне. Прищурив взгляд, улыбнулся шире, оголяя остренькие клыки. — Я послан встретить Вас у врат и сопроводить к тронному залу. Прошу, следуйте за мной. Ловко развернувшись, бессмертный зашагал в сторону, откуда явился. Двалин, продолжая испытывать крайнее волнение, с трудом верил в происходящее. Прошедший через сотни битв и видевший тысячи смертей, впервые за свою долгую жизнь воин ощутил, как трясутся поджилки и душа леденеет от страха. Испытывая ни с чем несравнимый ужас, гном поглядел в сторону своего предводителя, надеясь, что последний одумается и прикажет друзьям покинуть Морию. Однако Торин все же сделал шаг вперед, принимая необычное приглашение от не менее необычного эльфа. Беззаветно следуя за бессмертным, Король-под-Горой отдался на волю тайным силам, господствующим в Казад-Думе. По его примеру поступили и остальные. Чинно ступая вдогонку остроухому, гномы Эребора направились в самое сердце Черной Пропасти... Неверные тени плясали вокруг, вторя вольнодумному ветерку, что летал по бездушному, давно уже погибшему залу.♦♦♦♦♦
Неверные тени плясали вокруг, вторя вольнодумному ветерку, что летал по бездушному, давно уже погибшему залу. Плотный туман, застилающий пол, вопреки сильным сквознякам, не исчезал. Пропитанный волшебным сиянием, он перекатывался в разные стороны широкими волнами, накрывая стопы путников белой поволокой. Торин, глядя под ноги, старался побороть кипящий в груди ужас. Теперь, дойдя до Казад-Дума, он не мог позволить своей уверенности поколебаться. Светлоликий эльф со светящимися глазами провел компанию гномов по пустым залам Мории, избирая самые широкие и красивые коридоры. Странно, но отвоеванное орками царство выглядело ошеломляюще живым и цветущим. Не было ни грязи, ни вони, присущей чернокровым выродкам. Каменные стены подгорной цитадели блестели чудными прожилками в камнях. Древние статуи остались нетронутыми варварской рукой уруков. Огромные чаши угля раскидывали сети света до самых темных уголков покинутого гномами жилища. Пустые залы благоухали запахом огня и неизвестных Торину цветов. Воскреснувшее Королевство приветствовало путников не только яркостью вдруг оживших стен, колоннад и лестничных маршей. Казалось Королю-под-Горой, что Мория глубоко и размеренно дышала, будто едва пробудившись ото сна. Хотя, не стоило поддаваться необъяснимому очарованию старого царства. Торин убедился в этом, едва ступив в тронный зал. Шествующий впереди эльф старался не опережать своих спутников. Приведя подгорных жителей к открытым вратам главного чертога Казад-Дума, он, однако, пропустил гномов перед собой. Торин, предполагая, что за подобной галантностью скрывается лишь военная хитрость, все же решил и дальше играть по навязанным ему правилам. И, перешагнув через порог гигантских дверей, тут же пожалел о принятом решении. Вопрос о том, куда делись все орки Азога, больше не казался важным. Вся армада чернокровых, выстроенная в стройные шеренги, приветствовала странников напряженным, ядовитым молчанием. Потеряв дар речи, Торин поднял взгляд, пораженно обозревая нескончаемый океан уродливых орочьих лиц. Злобные взгляды жалили отовсюду – уруки были по обе стороны от просторной дороги к престолу Дурина, они заполняли верхние ярусы палаты, лоджии под потолком, толпились у балюстрад и немо скалились, желая напасть на гостей. Кто-то позади Торина громко ойкнул, озвучивая мысли Короля. Теперь, оценив силу и мощь армии Азога, не стоило и помышлять о побеге. Жизнь самого Короля, ровно, как и жизнь его друзей, можно сказать, подходила к концу. — Пройдите вперед, Ваше Величество, — бессмертный, назвавшийся именем Миниа, протянул руку вперед, указывая вдаль. Торин, подпрыгнув на месте, заглянул в бездонные глаза эльфа. — Мои хозяева давно дожидаются Вас. Для нас это великая честь, принимать столь важных гостей. Сглотнув, эреборец в сомнении покачал головой. Вот уж кем, но почетным гостем он себя не ощущал. Чувства его скорее походили на чувства загнанной в капкан лани: сердце под исхудавшей рубашкой трепетало подстреленной птахой, руки и ноги едва слушались, а в ушах оглушительно стучала кровь. Но деваться было некуда. Устремив свой взор к силуэту высокого трона вдали, Торин неимоверным усилием воли принудил себя идти дальше. Каждый шаг давался гному с огромным трудом, но отчаяние потихоньку отступало. Добрые взоры друзей и звук их ровных шагов успокаивали. Забыв об орках, забыв о страхе и смерти, Торин поднял голову, обозревая свирепые лица врагов пронзительным, уничижающим взглядом. Дорога к престолу показалась потомку Дурина неимоверно долгой, хотя Королю-под-Горой и приходилось преодолевать расстояния куда как более грандиозные. Внимательно оглядываясь по сторонам, эреборец старался запоминать и примечать те мелочи, на которые при нормальных обстоятельствах не обратил бы своего внимания. Пытливый взгляд подгорного жителя скользил по узорам на колоннах, останавливался на ветвистых рисунках отшлифованных стен, бегал по искусно вырезанным в скалах изваяниям. Любопытство уступило свое место восхищению, которое окончательно потеснило страх. Улыбаясь, Торин наслаждался видом потерянного гномами царства. По крайней мере до того момента, как взор его не уперся в тех, кого эльф со сверкающими глазами назвал своими хозяевами. Их было двое. Стоящие по обе стороны от трона, они с улыбками глядели на испуганных и усталых гномов. Молодые и цветущие, мужчина и женщина смотрели на своих гостей с чарующим спокойствием. Она – высокая светлолицая дева. Он – стройный черноволосый воин. Внешне похожие друг на друга, загадочные повелители Мории без церемонности и излишней манерности приветствовали подошедшую компанию эреборцев коротким кивком. На какое-то мгновение Торин даже успел поверить в то, что благоприятный исход крайне неприятной ситуации вполне возможен. Но все надежды почти тут же пошли прахом. — Полагаю, вы знакомы с этими существами, — белокурая девушка, шлепая босыми ногами по холодному полу, прошла вперед. Торин, остановившись прямо напротив высокого трона, озлобленно опустил подбородок к груди. Пылающий яростью взор скользил по изувеченным лицам плененных друзей. — Меня зовут Анаэль. Моего брата – Талрис. Можете считать нас хозяевами этого мрачноватого места… Красавица светлолицая положила узкую ладонь на плечи Нанивиэль. Не представляющий, как могла юная квенди оказаться в кандалах, Торин сглотнул. Повернув голову, покосился на компаньонов, ища с их стороны поддержки. Последние ужаснулись увиденному не меньше самого Короля-под-Горой. Бледнеющие лица храбрецов отражали свирепый, сметающий все на своем пути страх. Заключенные стояли внизу сходящей от престола лестницы, чуть в стороне от узкого прохода, по которому пришлось идти путешественникам. Закрытые от взоров гномов рядами орков, теперь они глядели на явившихся в Казад-Дум смельчаков широко распахнутыми, сверкающими глазами. Сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, Торин медленно оглядел скованных цепями знакомых. В смятении пытаясь разобраться с нахлынувшим на разум потоком отчаяния, эреборец сдерживал в себе бездумное желание наброситься на миловидных господ Казад-Дума. — Мы старались не навредить им, — златовласая девушка, сжав пальцы на плече Илийи, покачала головой. Молодая эльфийка, рыдая, подняла голову. Из заткнутого кляпом рта вырвалось протяжное, мученическое мычание. — Во всяком случае, не все они сопротивлялись. Некоторых пришлось усмирять. — Кто вы такие? — спросил Торин, переводя взгляд к своему отцу. Гулкий бой сердца набирал обороты. К горлу эреборца подбирались крики. Совершенно не понимая, с кем имеет дело, молодой Король уже всей своей сущностью ненавидел загадочных особ, командующих армией орков. — Чего Вы хотите от меня? — Нам нужна твоя помощь, Король-под-Горой, — резким, крайне грубым движением осадив вертящуюся на коленях Нанивиэль, девушка в расшитом камнями платье оскалила жемчужно-белые зубки. — Окажите ее нам, и мы отпустим ваших друзей. Торин не торопился с ответом. Едва ворочающий языком, он завороженно окидывал взором своего отца. Траин выглядел лучше, чем при последней встрече. В этот раз его взгляд не казался затравленным, лицо посвежело, тело окрепло. Одетый с иголочки, он пытался что-то сказать, издавал громкие возмущенные вскрики и яростно вращал блестящими глазами. Заткнутый рот не дозволял эреборцу вымолвить даже самого простого словечка. «Целый и невредимый, — с плеч Торина будто гора свалилась. Немного расслабившись, гном моргнул, надеясь, что на лице не отразится облегчения. — Слава Махалу, он жив. Уже не плохо. С остальным как-нибудь справимся. О справедливом сражении речи не идет, но ведь хитрость никто порицать не станет. Этим чудакам что-то нужно от нас. Выяснить бы, что именно». Король-под-Горой перевел взгляд к последнему пленнику, что стоял на коленях рядом с отцом. Будто кол проглотивший, Беорн даже не пытался сопротивляться чужой воле. Покорно глядящий в пол, он вгрызался в грязную тряпицу, закрывающую рот. Хмурый, мрачный, оборотень утробно рычал, впрочем, не предпринимая особых попыток освободиться от стальных уз. Вероятно, его безропотность можно было оправдать теми лиловыми кровоподтеками, что красовались на широком лице. — Уговор будет таким, господин гном, — белокурая красавица, облизав острым язычком губы, опустилась к Илийе. Юная квенди, отшатнувшись в сторону, попыталась вырваться из стальной хватки своей хозяйки. Надо признать, строптивость ее тут же вышла боком – проворные руки величавой дамы в белых нарядах крепко обхватили крохотную головку Нанивиэль. — Вы выполняете одно наше поручение, за что в награду получаете жизни своих друзей. Мы отпустим вас и ваших компаньонов, гарантируя, что никто из орков не кинется вам вдогонку. Свое слово мы ценим, и нарушать договора не станем. Что скажете, господин гном? — А что будет, если я откажусь? — Торин постарался говорить ровно, но слова все равно вырвались из глотки взъерошенным, бешеным рыком. Сделав шаг навстречу белокурой деве, Король-под-Горой почти физически ощутил на затылке встревоженные взгляды соратников. От их вопиющего внимания становилось только хуже. — Что будет, если я скажу «нет»? Ведь мне неизвестно, что вы хотите от меня. Вдруг исполнить Ваше поручение я просто буду не в силах? Тогда Вы убьете этих несчастных? Не верю. В противном случае старания, потраченные на то, чтобы доставить их сюда, напрасны. А я более чем уверен, что Вы потратили много времени и сил, дабы привести в Казад-Дум моих друзей. И значит это, что я нужен вам больше, чем вам хотелось бы. — Вполне резонно, — согласилась Анаэль, выпрямляясь. Обернувшись, кивнула куда-то в сторону, подзывая к себе, видимо, одного из служивых. — Однако позвольте не согласиться с Вами, Ваше Величество. Мы не станем просить дважды. Да и не дрогнем, если придется пролить кровь. А в качестве доказательства, пожалуй, мы продемонстрируем вам всю серьезность наших намерений… Из теней, сгустившихся вдали каскадом овеществленной темноты, вынырнул бледный силуэт. Громоздкий абрис, скрываемый балдахином полумрака, стремительно обретал очертания по мере приближения к гномам. Глядящий на загадочную фигуру, Торин ощутил, как тело начинает сотрясать крупной дрожью. Король-под-Горой легко узнал того, кто вышагивал навстречу. Своего заклятого врага эреборец смог бы признать даже будучи совершенно слепым и глухим. — Благодарю тебя, Азог, за быстроту действий, — белокурая дева кротко улыбнулась, оглядывая своих гостей лукаво блестящими глазами. — Твоя репутация действительно оправдана. Вместо ответа урук лишь ухмыльнулся, резко махнув целой рукой. Зажатая в его ладони цепь тучно звякнула, послышался громкий стон и, ведомая чужой силой, на свет вышла молодая девушка, до боли знакомая Торину. Явно не владеющая одной ногой, едва передвигающаяся, она повалилась на пол, приземлившись на колени прямо перед Азогом. Сгорбленная, изуродованная, Ниар не походила на саму себя. Заведенные за спину руки несколько раз окольцовывали стальные тиски булата; светлую, некогда мягкую кожу покрывали глубокие царапины и порезы, сочащиеся кровью; под изорванной в клочья одеждой у ребер и на животе виднелись иссиня-бурые кровоподтеки. Красивое прежде лицо покрывали взбугрившиеся синяки. Правый глаз заплыл, став узкой щелочкой посреди кровавого месива. Левый глаз затянула алая пелена. Поперек высокого лба виднелась рваная рана, оголяющая кусочек черепа. Лепестки губ превратились в раскатанные, опухшие блины. Со свисающих сосульками волос ручьями стекала багровая жижа. Внутри Торина будто разверзлась голодная, всепожирающая бездна. Сердце, гулко застучав, ухнуло вниз. Дыхание сперло, и животворный воздух застрял в глотке, отравляя гнома горечью и болью. Налившиеся свинцом ноги и руки похолодели. Бессмертную душу Короля пронзили миллионы раскаленных стрел: заживо погребенный в склепе невыносимых страданий, эреборец тщетно сражался с до безмерности разросшимся ужасом. Этот бой, он, к сожалению, выиграть просто не мог. Сам не свой от увиденного, окаменевший и устрашенный, Торин с паникой глянул на белокурую командующую орочьей армией. — Мы начнем убивать, господин гном, — стальной тон златовласой разбил повисшую в зале тишину на сотни осколков. — И начнем, мы, пожалуй, именно с этой волшебницы. Она ведь опекала Вас во время путешествия? Полагаю, попрощаться с ней Вам будет не так уж и сложно… Белокурая дева подала Азогу мимолетный, стремительный знак рукой. Гундабадец, недолго думая, утробно завыл. Подтянув к себе жестким рывком Ниар, махнул культей, увенчанной длинным острозубым клинком. Отшлифованная сталь легла на шею девушки, крепкая лапа чернокрового обхватила голову кареглазой красавицы. Наточенное до блеска острие резануло кожу – Торин увидел, как блестящая красная пленка покрывает холодную плоть оружия… — Постой!!! — он не заметил, как перешел на крик. Сделав прыткий шаг вперед, поднял руку в жесте протеста. Голос срывался на хрип, но гному теперь было все равно. Поймав резвый и хитрый взгляд Анаэль, эреборец покачал головой, прогоняя прочь дурноту. — Постой. Я сделаю то, о чем попросишь. Но не нужно лишать никого жизни. В этом нет никакой необходимости. Молодой Король сглотнул, чуть пошатываясь. Повернув голову к Ниар, плотно сжал зубы. Испуг прошел, когда взор подгорного жителя уперся в губы кареглазой красавицы. Последняя немо шептала себе что-то под нос, порывисто вдыхая прохладный воздух. Произносимые ею слова вряд ли бы кто-то смог разобрать, но Торин готов был поклясться, что понял повторяемую Ниар фразу. Горько-сладкую, желанную, мучительную фразу, за которую эреборец готов был убивать. Переполняемый яростью, жаждущий справедливости для себя и смерти для своих врагов, гордый Король-под-Горой метнул в Анаэль испепеляющий, полный ненависти взгляд. — Объясни, как мне выкупить жизни компаньонов, — сквозь зубы процедил потомок Дурина, изнутри сгорая белым пламенем гнева. — И я выплачу тебе назначенную дань, какой бы великой она не оказалась.♦♦♦♦♦
— Объясни, как мне выкупить жизни компаньонов, — сквозь зубы процедил потомок Дурина, изнутри сгорая белым пламенем гнева. — И я выплачу тебе назначенную дань, какой бы великой она не оказалась. Анаэль широко улыбнулась. Видя, как изменяется лицо Торина Дубощита под сокрушительным давлением эмоций, громко расхохоталась. Все происходило ровно так, как предрекала Красная Колдунья. Последняя, явившись в Казад-Дум совсем недавно, решила поучаствовать в разыгрываемом спектакле самолично. Убедив сестру и брата в том, что будет только лучше, если орки ее имени не узнают, Ниар быстро сообразила новый шаблон необходимого поведения. И, надо признать, в задумке своей преуспела. Холодный и упрямый наследник эреборского трона поступился своими принципами и, кажется, готов был пойти на сделку. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: страх потери близких оказался сильнее страха потери собственного дома. Безусловно растерянный и не понимающий, чем заслужил перед судьбой такую участь, теперь Торин Дубощит складывал оружие у ног детей Дор-Даэделота. В жесте покорности и смиренности, он уложил у ступней Анаэль Оркрист, надрывно излучающий слепящее голубоватое сияние. Друзья гномьего Короля, серые и удрученные, поступали так, как велело им сердце – они слепо следовали за своим предводителем, вверяя собственные жизни в руки влюбленного сына Аулэ. «Петтапарма Валарин, — мысль порхнула белой птахой, распевая незатейливый мотив. Прищурившись, Анаэль вгляделась в лицо Торина Дубощита. — Не было такого понятия среди нас, как любовь вопреки. Для такого нужно новое слово, способное передать глубину и ужас момента. Ведь Красная Колдунья действительно своего добилась. Этот несчастный, не понимая пагубности своих эмоций, идет навстречу гибели с приподнятым настроением». Новый план Ниар, о котором она заявляла раньше, развертывался пред мысленным взором широкой, сложной картой. Анаэль, с великим старанием пытавшаяся понять ход рассуждений сестры, с жалостью и состраданием оглядывала гномов. Наивные, они не представляли себе своего будущего в качестве разменных монет на торгах. Жизни смертных – валюта, ныне стоившая гораздо меньше золотых, шла в расход первой. Старшая Миас умела правильно расставлять приоритеты. Вот и теперь, жертвуя собой и личными интересами, ангбандка стояла среди ряда закованных в кандалы товарищей. Хладнокровная, несгибаемая, она видела в конце своего пути заветную цель. И во имя этой цели она предала ожидания тех, кто был ей верен. Говоря языком второрожденных, Ниар семимильными шагами бежала по трупам прямиком в темноту неведомого. Анаэль не одобряла того, что пришлось сделать. Она крайне негативно отнеслась к желанию Ниар шантажировать Торина жизнями его друзей. Гному и так не везло. Красная Колдунья, окольцевав присутствующих компаньонов незримыми узами с Ангбандом, лишь недоумевала, выслушивая негативные доводы сестры. Когда же Анаэль закончила пламенную речь в защиту храбрых искателей приключений, старшая дочь Мелькора без колебаний приказала исполнить необходимое. Пришлось подчиниться. Сковать Траина. Перевязать удушливой сталью юную Квенди. Укротить магию в крови Беорна. Изуродовать прекрасный сосуд наследницы Железной Короны. «При желании можно узнать, что чувствует Торин Дубощит, — сведя руки на груди, Анаэль прикрыла потяжелевшие веки. — Я могу прикоснуться к гному, и тогда талмуд его бытия раскроется предо мной, послушно и быстро. Вот только, что именно я узнаю? Сколько боли выльется на меня? Сколько непролитых слез впитается в мою душу? Пусть его горе останется только его. А я покорюсь воле Белерианда». — Мы отпустим тебя и друзей твоих, если ты вытащишь одну вещь из запечатанной палаты, — бессмертная поймала прямой, острый взгляд Короля-под-Горой. — Все они останутся живы, да и ты тоже. Вот что мы обещаем тебе. — Так веди меня к этой проклятой палате, — эреборец оскалился. Лицо его стало волчьим, хищным, жестоким. Разом потерявший мирный облик, потомок великого Дурина стал похож на своих самоотверженных, вольнолюбивых предков. Горячая кровь кипела в жилах Дубощита, подобно лаве в недрах Мордора. — Веди меня по коридорам мертвого царства скорее, пока я не передумал.♦♦♦♦♦
— Веди меня по коридорам мертвого царства скорее, пока я не передумал. Ответ Торина показался Ниар однозначным, твердым. Король-под-Горой не терял хватки и оставался привычно сильным, привычно властным. В его тоне не слышалось отчаяния, которое надеялась заметить Красная Колдунья. Будто сотворенный изо льда, он хладнокровно подошел к Анаэль, твердым размеренным шагом преодолев короткое расстояние между собой и младшей дочерью Мелькора. Моргнув, Ниар опустила голову. Цепи на шее мешали дышать, но больше неприятных ощущений доставляли закованные в сталь запястья. Глубоко вздохнув, Миас моргнула, прогоняя с глаз белую пелену магической завесы. Зрение, временно покинувшее хозяйку, быстро восстановилось под чудотворным влиянием сильных чар. Искоса глянув на Короля-под-Горой, Красная Колдунья перевела пытливый взор на его компаньонов. Гномы держались на удивление сдержанно. По велению своего господина побросавшие мечи прямо у основания невысокого ступенчатого марша, теперь они озирались по сторонам, видимо постепенно понимая всю незавидность собственного положения. Особенно огорченным выглядел Балин – умудренный жизнью подгорный житель видел и слышал больше других. Так, он порой кидал долгие тревожные взоры на Траина. А порой недоверчиво поглядывал на саму Ниар, пытаясь понять скрытый подвох. «Слишком поздно, друг любезный, — усмехнулась ангбандка про себя, натягивая за спиной цепь. Азог, не ведая, что держит на поводке свою хозяйку, частенько дергал стальной поводок на себя, силясь приструнить неподвластную ему силу. Искренно верующий в беспомощность своей заключенной, гундабадец не понимал нависшей над собой угрозы. — Ты ничего не сможешь изменить, седовласый. Голос рокового горна уже звенит над Средиземьем. Руками благородства и чести мы откроем нерушимую дверь, выпустив на волю величественное и бессмертное зло. И все потому, что добро оказалось незаинтересованно в быстрой победе». Ниар ухмыльнулась, вслушиваясь в голоса Талриса и Анаэль. Оба объясняли Торину суть того, что будет происходить дальше. Гномий Король молча слушал, и в его молчании слышался оглушительный рокот быстро растущего гнева. Красная Колдунья знала, что Дубощит подчинится отданному приказу и выполнит свою часть сделки. Но, в окончательном итоге, он ничего не забудет и ничего никому не простит. Если такую подлость вообще можно простить. — А ну сиди смирно, кусок дерьма, — прорычал Азог, рванув цепь в сторону. Поддаваясь чужой воле, ангбандка позволила своему искалеченному телу опрокинуться на холодный пол. Еле слышно вскрикнув, чародейка до крови прикусила язык. Добровольно позволившая бледному орку нанести себе увечья, теперь Ниар с трудом сдерживала в себе желание проучить жестокого прислужника Майрона. Однако момент истины еще не наступил, и приходилось терпеть. Учитывая, что уже пройденный путь затребовал жертв невиданных размеров, размениваться на мелочи Красная Колдунья даже не помышляла. Душа, теперь больше походящая на выжженную огнем пустыню, чёрство принимала любую боль. Упиваясь страданиями, Ниар больше не ощущала ни жалости, ни досады, ни извечного стремления оставаться ко всему милосердной. Она вообще ничего не чувствовала. На замену эмоциям пришел тихий шепот Эа. Он-то и поддерживал в старшей Миас постепенно затухающую тягу к жизни. Не поднимаясь на ноги, Ниар лениво потянулась на полу. Азог, получивший от Анаэль вполне краткое и ясное распоряжение, постарался исполнить желание хозяйки на славу: орк не постеснялся избить молодую девушку, искренне считая ее очередной пешкой в долгосрочной игре новых хозяев Казад-Дума. Сестрица долго отговаривала наследницу Железной Короны от этой изуверской затеи, но старшая Миас осталась непреклонна. Зная, что нет ничего ужаснее страданий любимых, Ниар без страха и проволочек согласилась подставить себя под стальной кулак гундабадца. Торину для стимула должно было хватить и вида нескончаемых мук любимой женщины, так что травмировать Траина, Беорна или Анаэль не было необходимости. В конечном счете, надежды чародейки были вполне оправданы и окупились они сторицей. Король-под-Горой, забыв о воинской гордости, пошел на сделку. Теперь, правда, приходилось цепляться за чахнущее под взрывами боли сознание. Но в жизни чародейки были минуты куда как более ужасающие. Слабеющее тело могло излечить дыхание магии. Разум, ставший холодным и острым, могли смягчить равнодушные ко всему пески времени. Ну а израненное сердце, так или иначе, покроется рубцами и останется неизменно голодным, неизменно озлобленным и исковерканным. Жмурясь, чародейка сквозь стекающие по щекам кровавые слезы оглядела честные и чистые лица полюбившихся гномов. Чуть потянувшись вперед, игнорируя посыпавшиеся сверху удары урука, сосредоточила внимание на маленьком хоббите, что прятался за спинами друзей. В голове полыхнула догадка и Ниар улыбнулась, зная, что попытается предпринять Бильбо. «Мистер Бэггинс, как же вы предсказуемы, — мысли пульсировали между висков, разливаясь ровным светом здравых рассуждений. — Вспомнили о своем колечке, не забыли о прелестном подарке судьбы. Ведомо ли Вам, мистер Бэггинс, с какими силами Вы шутите, надевая на палец золотой обод? Ведомо ли Вам, что неспящее око глядит сквозь Вас на окружающее? Нет, конечно же. Вы даже не подозреваете, что облекаясь в невидимый наряд, надеваете на себя и проклятые кандалы вечно алчущего, вечно ищущего призрака. Но я увижу Вас, мистер Бэггинс. Я Вас вижу». Прямой взор Ниар не сходил с полурослика. Последний, пятясь на цыпочках, пытался отойти от толпы гномов как можно тише и как можно незаметнее. Пухленькая ручка хоббита рванулась к кармашку сюртука, нырнула в него и вновь оказалась на свету, подобно ладони умелого фокусника. Золотая искорка блеснула в коротких пальцах. Зазвучали слова черного наречья, заблестела искусная вязь тенгвара. Державное кольцо воспылало, из себя изливая накопленную темноту, и поглотило кроху-хоббита, увлекая его в мир теней и ужаса, где правит лишь одна единственная власть. «Вы не убежите, мистер Бэггинс, — Ниар, облизав губы, потянулась одной рукой в сторону Бильбо. Ясный взор ее легко различал голубоватый силуэт полурослика, сокрытый палантином единого кольца. — Вам не удастся воспользоваться тем сокровищем, что Вы имеете. Вас остановит его же магия. Замрите на месте, мистер Бэггинс и не двигайтесь, пока я не прикажу Вам. Не хочу разочаровывать, но в этот раз Вам не удастся спасти гномов». Она сомкнула пальцы в кулак. Древняя мощь Дор-Даэделота, горящая в домне ее груди, выплеснулась наружу кружевным потоком первобытных, первозданных чар. Контролируемые лишь разумом принцессы ангбандской, они устремились к хоббиту, опутывая его фэа и хроа. Бильбо, не управляющий собой более, остановился на месте, точно вкопанный. А Ниар лишь опустила разгоряченную голову на каменный пол. Убывающие секунды мелькали пред взором в калейдоскопе таинств, отмеряя остаток минут, отпущенных светлым дням.♦♦♦♦♦
Убывающие секунды мелькали пред взором в калейдоскопе таинств, отмеряя остаток минут, отпущенных светлым дням. Торин отчего-то не сомневался в том, что эпоха добрых свершений заканчивалась именно на пороге запечатанной палаты Казад-Дума. Стоя перед ее высокими вратами, гадал, какого демона выпустит наружу, зайдя за черные врата. — Кто Вы такие? — обернувшись, Король-под-Горой поглядел на высокого широкоплечего мужчину, выступающего в роли сопровождающего. Хитро улыбающийся, он поглядывал иногда себе за спину, неизвестно что выискивая в тенях. — У нас много имен, — сузив угольно-черные глаза, юноша хмыкнул. Расслабленный, будто бы даже парящий в небесах, он с нескрываемым любопытством принялся разглядывать эреборца. — Эльфы Дориата звали нас Гуртэс, тэлери прозвали нас Морта. В конечном итоге мы лишь те, кто более всего страшится за Арду. Но на нашем родном языке подчиненные звали нас Миас. Старое, никчемное слово. На Ваш вопрос я ответил, Король-под-Горой. Теперь и Вы ответьте на мой. Почему Вы так беспокоитесь за эту девушку? Торин невольно поморщился. Вязкая, влажная тишь, пропитавшая широкий коридор, стягивала легкие невидимыми клещами. Качнув головой, будто бы сетуя на судьбу, гном улыбнулся сквозь шквал кипящих эмоций. — При первой встрече она поделилась со мной яблоком, — эреборец, переступая с ноги на ногу, поглядел на запертую дверь, к которой подвел его тот, кто назвался Талрисом. С виду ничем не примечательная, она, судя по всему, внушала легкий ужас темноглазому надзирателю Торина. — Ниар не была охотником или воином, но в ее лице мы нашли полезного спутника и интересного человека. Разве этого мало? — На самом деле мало, — юноша, подняв голову на эльфийский манер, сдержанно хмыкнул. — Учитывая, как резко вы отреагировали на ее появление рядом. А между тем, подле девицы стоял Ваш отец, находящийся даже в менее добром положении. Однако его муки Вас не испугали. — Мой отец – борец и опытный воин, — Торина начинал раздражать странный разговор. Слепо следовавший за темноволосым мужчиной, гном потихоньку терял терпение. — Она хоть и смелая, но страдать за Эребор не обязана. Хочу прекратить ее муки. Это нужная дверь? — Да, — Талрис, будто бы не заметив резкости гнома, приветливо улыбнулся. Указав рукой в сторону, кивнул. — Зайди внутрь и принеси мне из палаты осколки черного меча. Сделай это и мы исполним обещанное. Не ответив, Торин крутанулся на каблуках и подошел к плотно прикрытым вратам. Не слишком заинтересованный в созерцании красот Мории, обеими руками уперся в створы. Какое-то время ничего не происходило. Но потом упрямые двери поддались. Заскрипели старые петли и свежий воздух, ведомый легким сквознячком, ворвался внутрь необжитого никем помещения. Стайки пылинок, пляшущие в неясном свете факелов, плотным косячком устремились вверх, сорванные с пола движением врат. Обмерев на мгновение, молодой Король изумленно взирал на открывшийся ему вид. Огромный чертог, прятавшийся за запечатанными дверями, оказался нетронут временем: не было внутри пустой палаты ни паутины, ни трещин в стенах, ни следов вероломства чернокровых. Пол, выложенный равными квадратными плитами, усеивали тысячи испускающих сияние надписей – пылающая сеть ангертаса рассеивала полумрак. Дальний конец палаты не было видно вовсе: будто бы утопающий в темноте, заколдованный коридор исчезал в неизвестности. Торин, не ожидая наткнуться на древние чары гномов, обернулся к Талрису, робея. — Палату мог открыть только истинный потомок рода Дурина, — пояснил черноглазый, понимая растерянность эреборца. Положив обе руки на рукоять меча, юноша обратился к Торину учтиво, с глубоким уважением в голосе. — Магия крови охраняла чертог. Лишь избранный судьбой Король детей Вала Аулэ имел право зайти внутрь. Это великая честь. Теперь я понимаю, почему Красная Колдунья так дорожит Вашей жизнью. Торин хотел было спросить, кем являлась упомянутая Талрисом Красная Колдунья, но быстро сообразил, о ком именно шла речь. В глотке мгновенно пересохло. Кашлянув, эреборец вспомнил лицо Ниар еще до встречи в Мории. Открытое, широкое лицо обманувшей его девушки. Волшебница, спасшая жизнь Короля-под-Горой у склона Гундабада, теперь лежала ничком у ног Азога, истерзанная орками, избитая и униженная. Загадочная кареглазая наездница, ездящая верхом на высоком вороном жеребце. Сердце от скорбных воспоминаний тут же отозвалось резким, порывистым уколом боли. «Они, вероятно, пошли следом за нами, — догадки выстраивались в уме стройным рядом. Прилегая одна к другой, как осколки разбитого зеркала, они отражали в себе искаженную трещинами реальность. Глухой поток времени замедлился для Торина. — И на подходе к Казад-Думу их захватили орки. Эти подлецы лишь воспользовались положением. Поэтому нас и не встречал траурный эскорт чернокровых тварей. Не нужно было сопровождения. Страх и ненависть обладают меньшей властью над духом в сравнении с любовью». Заскрипев зубами, Торин шагнул в палату. Сверкающие плиты, откликаясь на его поступь, возгорелись белыми волнами. Свет и жар облекли гнома, сопровождая Венценосца на его пути к непроглядной черноте. Стараясь не обращать внимания на раскатисто бьющееся в груди сердце, подгорный житель выпрямил спину. «Нужно было сказать ей, — отстраненно подумал Торин, ощущая запах меда в воздухе. Фантом, не более чем, навязчивый и давно уже полюбившийся. — Следовало до конца оставаться честным, перед собой, да и перед ней. Я же просто струсил. Поддался гордыне. И теперь вынужден утопать в чужой крови. Потому что слишком поздно что-либо исправлять». Отмеряя коридор широкими шагами, эреборец, наконец, увидел то, зачем его послали в заколдованную палату. На одной из плит невдалеке действительно лежал расколотый посередине клинок. Черный, как отполированный гагат, он хищно сверкал остро шлифованным лезвием. Блики, проказливо пляшущие на смоляном металле, появлялись и исчезали будто по собственной воле. Подойдя ближе, Король-под-Горой остановился, разглядывая искусно сделанное навершие меча. Черный опал, вставленный в рукоять, переливался ядовитыми цветами. Строгие узоры, выведенные умелой рукой кузнеца поверх металла серебряной вязью, складывались в незатейливые надписи на языке, Торину незнакомом. Расколотое лезвие манило к себе и шептало что-то гному тихим, заспанным голосом. Эреборец, недолго думая, поднял с пола обе части длинного, тяжелого клинка. Сталь оказалась холодной и жалящей. Алые капли закапали на пол. Подняв взгляд, Торин уперся взором в ширящуюся издали темноту. Поддавшись внезапному наитию, повернулся и спешно зашагал вон из палаты. Через боль удерживая в руках обе части расколотого меча, чуть ли не бегом кинулся к выходу. Перемахнув невысокий порог, оглянулся, широко распахнутыми глазами видя, как темнота пожирает магический свет запечатанного чертога. — Темнота не выйдет за пределы этой сокровищницы, — Талрис, терпеливо поджидавший Короля-под-Горой у выхода, поспешил успокоить подгорного жителя. Протянув руку к Торину, настойчиво поманил пальцами к себе. — Она не так уж сильна и весьма неопытна, в сравнении со мной. Потому не стоит беспокоиться. Но поспеши же отдать мне меч, пожалуйста. — Вначале освободите моих друзей, — не веря, что торги имеют смысл, молодой Король все же рискнул испытать свою удачу. Отпрянув в сторону, Торин сжал ладони вокруг изъедающего плоть металла. Лезвие заскользило по коже, вгрызаясь в руку стальной хваткой. — И потом я отдам вам клинок. — При всем уважении, но у тебя нет никаких прав на спор, милый гном, — махнув рукой, Талрис рассмеялся. — Но мне нравится Ваш настрой, Король-под-Горой. Смелые заслуживают бессмертия. Людская молва озаботится об этом, не сомневайтесь. Торин, не ожидая удара, даже не успел понять, что именно ему угрожает. Волна удушливого воздуха, плотного и раскаленного, ударила гнома в грудь. Снесенный с ног жуткой силой, эреборец повалился наземь, прикованный к полу невидимыми путами. Незримая тяжесть, давящая на тело, скрадывала вдохи. Чувствуя, как вокруг горла начинают сжиматься смертельные узлы, Торин закашлялся. Изо рта брызнула кровь. — Не стоило меня злить, — подошедший к своему пленнику, черноглазый колдун лишь грустно улыбнулся. Подняв ногу, опустил ее на запястье подгорного жителя, с силой давя на ломающиеся кости. — Мне просто нужен был меч, который я, так или иначе, забрал бы. А ведь можно было обойтись и без жестокости, правда? Склонившись над задыхающимся Королем, молодой чародей выхватил из рук подгорного жителя осколки меча. Стремительно теряя силы, Торин даже не смог воспротивиться своему мучителю – кряхтя и кашляя, он лишь беспомощно скреб воздух окровавленными пальцами. Взор постепенно мутнел. Сквозь плотный туман, окутывающий умирающее сознание, гном услышал далекий зов знакомого серебристого голоса. Последняя фраза Ниар, произнесенная ею уже под сводами древнего гномьего царства, взорвалась в уме переливчатой, прощальной песней. Изо всех сил хватаясь за нее, как обычно утопающий хватается за неверные, тонкие ветки, Торин глотал колючий воздух Казад-Дума. Как никогда раньше, Король-под-Горой хотел жить. И не благодаря, но вопреки испытываемым чувствам, он дышал. Пелену перед взором рассеяла ярчайшая вспышка света. Исходящая из рук колдуна, она прокатилась по хмурому, затхлому коридору волной тепла и облегчения. Чародей, облаченный в черное, запел, удерживая в объятых пламенем ладонях агатовые осколки клинка. Магия, накаляющая металл, сливала воедино разбитую сталь. Послышался высокий, нагнетающий звон. Земля под Торином затряслась, точно охваченная агонией. Чары, языками огня разлетавшиеся вокруг, объяли горную плоть. Поглощенный заветованным волшебством, Баразинбар содрогнулся.♦♦♦♦♦
Поглощенный заветованным волшебством, Баразинбар содрогнулся. Под тяжестью древних змеев, застонал истошно. Смог, вцепившись когтями в ледяную шапку Красного Рога, вскинул золотую голову к звездному ковру. Дерзкий взор уперев в небесную твердь, изрыгнул из себя струю горячего жару, беспощадного и смертоносного. Пламя вспорхнуло высоко, рассеивая мрак, иссушая зимний воздух. Бессмертный огонь не погас. Осев на горный кряж, он воспламенил камень. Загорелись снежные долы, и вот уже рдеет над Казад-Думом нетленное дыхание Дор-Даэделота. — Вон они, братья, враги наши, — гневно изрек Смог, разорвав в клочья пылающую горную тишину. Кивнув собравшимся на вершинах драконам, крылатый перевел свой взор к низине. Все видел служитель Ангбанда, все слышал и все ведал. Ветер доносил до чутких ушей перешептывания эльфов. Орочий запах щекотал нос вонью Мордора. — Армии сходятся к Казад-Думу. Будет бой, и в этот раз мы не станем прятаться. Так давайте же вволю порезвимся, напомнив этому серому, унылому миру о том, какими беспредельно жгучими должны быть законы Удуна! Он снова воззвал к своим собратьям, и в этот раз в воздух вознеслись десятки огненных сфер. Послышался рев, громкие кличи и крылья захлопали над озерами пламени. Драконы сорвались с горных вершин и, оседлав горячий воздух, тенями начали летать над каменными исполинами. Смог, оскалив зубы, зарычал. С востока приближалась неисчислимая армия. Орки шагали к Мории. Выстроенные в длинные ряды, упрямо следовали они за своим хозяином. Дракон видел их ожесточенные, дремучие лица. Видел, как отражается в их янтарных глазах далекое зарево у Мглистых Гор. Чернокровые несли с собой сталь. Они несли с собой луки и следом за ними, вооруженные тяжелыми палицами, шествовали олог-хай. Сотни варгов, оседланные кровожадными уруками, мчались навстречу детям Мелькора. Кручинными тенями ползли машины убийств, что тащили за собой Великие Звери. Тысячи и тысячи воинов Мордора спешили к Казад-Думу, облаченные в грубые доспехи. А под стягами Черной Страны скакали во весь опор знаменосцы Темного Властелина. Больше других знающий о могуществе пелорийской тройки, Саурон рискнул бросить в бой все силы своей бесчинствующей армады. С севера же наступала иная угроза. Ее облик был лучезарен, мощь ее – свирепа. Эльфийский дозор, малочисленные отряды бессмертных во главе с тем, кого Миас следовало опасаться больше других существ. Смог нахмурился. Он чувствовал опасность, исходящую от старших детей Илуватара. Сыны и дочери первородных, Эльдар были умелыми и хитрыми противниками. Они знали толк в хорошем убийстве и не чурались ярости тогда, когда клинки впивались в живую плоть недругов. Дракон помнил, насколько двуликими могли оказаться светлые наследники Амана. И воинство Мордора выглядело не столь ужасающе в сравнении с выступившими из Лориэна эльфами. Моргнув, змей опустил голову, выжидая. Вскипевший воздух наполнил легкие крылатого возлюбленным запахом сражений. С небес хлынул огненный дождь, сменив феерию закончившегося звездопада. Небеса пылали вровень с землей, и линия горизонта скрывалась за легкой занавесью золотых языков ожившего на ветру огня. Дракон, взмахнув крыльями, оглядел свой небольшой отряд. Встречающие со звездной твердыни полчища врагов, урулоки свирепо иссекали пламенными стрелами дрожащий от жара воздух. Вековые льды горных шапок таяли и вода, несомая вниз законами природными, стекалась в широкие, бурные реки. Несметные стаи вгрызающихся в снег искорок устремлялись к горным склонам, почти молниеносно оборачиваясь в пепел. Карадрас кипел, окутавшись пламенной шалью. Сквозь звероподобные стенания гор пробивались леденящие кровь военные крики драконов. Восставшие из забвения, они готовились напомнить вселенной о забытом за века покоя и мира всесокрушающем могуществе Властелинов Белерианда.