Художник – человек, создающий прекрасное.
Задача искусства состоит в том,
чтобы показать себя и спрятать художника.
Оскар Уайльд
Иногда мне интересно, что происходит в её голове. Думает ли она о половине вещей, о которых я думаю, что она думает? Или, может быть, у неё в голове застряла песня и она больше ничего не слышит кругом. Какая музыка ей нравиться? Мы с ней на одной волне или такие же разные? Мысли разжигают моё любопытство, но я молча сижу и просто наблюдаю за ней, за её сосредоточенным выражением лица. Её руки медленно двигаются, и механический карандаш в её руке рисует маленькие линии и сглаживает изгибы в её альбоме. Она смотрит на меня, её глаза сияют, и я обнадеживающе улыбаюсь, что всё в порядке. Я знаю, что она рисует только тогда, когда что-то беспокоит её. Рисование помогает ей забыть, но на этот раз ей нужно время. С интересом я наблюдаю, как напрягаются её запястья, затем расслабляюсь, добавляя на страницу подробности, что её расстроило и что она рисует. Она больше не позволяет мне увидеть то, что находится в этом альбоме. Она показывает всем, кроме меня, и я не знаю, чем заслужила такое недоверие к себе. Раньше, когда всё ещё было на уровне «дружеских отношений», я могла в любое время взять альбом, раскрыть и пролистать листы, восхищаясь её рисунками. Тогда, на листах я находила радугу, котят и бабочек, и много-много сердечек. Раньше я могла дразнить её ими, смеялись вместе, когда она пыталась подпрыгнуть ко мне и вернуть альбом, но с её ростом не так-то легко было сделать. Она обижалась, надув губки отворачивалась от меня, пожимала плечами, и говорила: - Мне всё равно, делай, что хочешь. Чтобы вернуть её доброе расположение ко мне, я задействовала свои объятья, поцелуи в щеку и эгё. Она поворачивалась ко мне, её глаза блестели, щеки окрашивались в розовый цвет, она как-то вздыхала, и в её голосе звучало столько нежности, что моё сердце таяло от них. Раньше, я могла спокойно это сделать. Раньше она была более открытой, чем сейчас. Чем же я провинилась за такое короткое время? Возвращаясь к нынешнему «сейчас», я, наблюдаю за ней, желая, чтобы она когда-нибудь снова поверила мне настолько, чтобы показать мне её наброски. Её взгляд отводится от меня обратно к блокноту, и её глаза больше не нахмурились в гневе, как это было раньше. Теперь в них была концентрация. Я продолжаю наблюдать за ней, когда она рисует.Вижу, как её язык выдвигается, чтобы захватить её нижнюю губу, прежде чем её зубы скребут по её гладкой поверхности. Некоторые из её волос падают, блокируя её взгляд, и она быстро отодвигает их назад. Я смотрю в сторону, глотая. Она такая красивая. Хотела бы я забрать всё, что причиняет ей боль, не после того, через что мы прошли. Мои мысли снова возвращаются в то «раньше», что было, отрывками проносятся моменты, когда «дружеские отношения» стали рушиться на глазах. И виной были мои эмоции, которые я пыталась подавить, и при этом злясь на всех, в том числе и на неё. Мне тогда казалось, что она предала меня, когда стала больше времени проводить с другими девушками, общаться с парнями, ходить с ними на свидание. Мы стали отдаляться друг от друга, реже видеться, разговаривать и делиться со всем, что происходило за день. Наша дружба в прямом слове весела на волоске. И вот, мы сейчас находимся в её мастерской, она просила, чтобы я пришла, ей нужно было что-то показать мне. Я решилась прийти, в последний раз насладиться тем, что «раньше», вспомнить те минуты счастья, когда я не знала, как любить её. Запрятав глубоко свои эмоции, я пришла, приветливо улыбнулась, и теперь ждала, когда она покажет свои наброски. - ДаХён-онни – тихо позвала меня, я смущенно улыбнулась ей, сообщая, что вернулась. Она тепло улыбается в ответ, и в её взгляде есть какой-то вопрос, но она не решается. - Ты что-то хочешь мне сказать, ЧеЁн? Она смотрит в альбом и медленно поворачивает его ко мне, чтобы я могла видеть, что она сделала. Она так гордиться тем, что нарисовала, и, наверное, она хочет, чтобы и я гордилась её работой. Я смотрю на первую страницу альбома и задыхаюсь. -Это… Это я… Это так реально, так красиво - говорю, запинаясь. Это почти как смотреть в зеркальные отражения себя. Выражение в моих глазах на портрете меня странное, почти грустное, немного скучное, всё, что я чувствовала, когда она рисовала. Я смотрю на неё, когда она краснеет. - Это искусство, - говорит она, и я чувствую, что мои собственные щеки становятся горячими. Она тянется ко мне с альбомом, жестом, чтобы я посмотрела полностью. - Могу я? - она кивает, и я осторожно забираю его у неё. Перелистываю на вторую страницу и снова вижу себя. Больше набросков из повседневной жизни: - читаю книгу на своей кровати. Я помню, как она была там и тихо рисовала, потому что сказала, что ей нужна компания, но не хотела говорить. - когда я смотрю в окно… - смеющие выражения лица над чём-то, чего я не помню. Я там такая счастливая. - когда я пытаюсь приготовить что-то, листая кулинарную книгу. Мои брови нахмуренные, и я такая там сосредоточенная. - моя спина во время моей игры на пианино. - набросок моего сна. Альбом был полностью заполнен моими изображениями, и я с удивлением смотрю на неё. Её объяснение бессвязное, похож на какой-то лепет: - Я всегда пыталась взять всё плохое в своей жизни и спрятать его где-нибудь, где никто не может видеть. Мы всегда забываем о мелочах, о хорошем, но мы попадаемся в плохие вещи в наши дни, но я ... Я хочу вспомнить хорошее. Красивое, поэтому я рисую его, когда начинаю влюбляться… Она смотрит в сторону, а я могу только смотреть на неё. Не знаю, что сказать, потому что в моё сердце снова стало прежним. Ей удалось вернуть меня к самой себе. Одним лишь нажатием своего карандаша. Те слова, что она сказала, дали мне маленький шанс быть услышанный ею. Поэтому я ничего не говорю. Вместо этого я заставляю её смотреть на меня, кладя палец под её подбородок. Я наклоняюсь и целую её. Я давно хотела это сделать, но понятия не имела, где мы находимся. Мы такие разные, она и я, и я часто задавалась вопросом, должна ли быть такая пара, как мы. Я никогда не пыталась это выяснить, но сейчас... Теперь я думаю, что могла бы, если бы она позволила мне.