Потерянный рай

      — Куда она пропала?       Эта фраза камнем падает в установившейся тишине и становится началом конца.       Мелиодас диким взглядом обводит руины, особо ни на чем не задерживаясь, останавливается на фигурах детей и чуть ли не рычит:       — Где она?       — Столица мертвых забрала ее, — дети жмутся друг к другу, в глазах их на костях пляшет страх.       — Зачем?       — Мы не знаем, мы лишь проводники.       — Как туда попасть?       — Воспоминания, разделенные с усопшим, откроют проход в столицу. Это все, что мы знаем, — заикаясь, говорит девочка. — Раньше столица мертвых никогда не забирала людей.       Мелиодас хмурится, отводит взгляд в бессилии. За его спиной огромное море мертвых, но ни один из них не вспомнит его с хорошими мыслями. Скорее уж проклянет. Он снова беспомощен и никак не может ее спасти.       Бан оторопело переводит взгляд с места, где только что была Бетс, на капитана и чувствует себя виноватым. Он осознавал, что с ней что-то не так, но не придал особого значения, зная, как она любит уходить в себя и погружаться в пространственные размышления. Теперь, если с ней что-то случится, этот грех останется с ним до конца бессмертия. И он будет таким же тяжким, как потеря Эллейн.       Диана растерянно и смущенно стоит в стороне. Радость встречи со старым товарищем омрачается исчезновением Элизабет. Девушки — человека и принцессы — что оказалась совсем иной, чем другие люди. Диана расстроена. Она успела прикипеть к ней, привыкнуть, проникнуться, захотеть идти за ней. Ее исчезновение выбивает из колеи. А объяснение проводников наводит лишь на мрачные мысли.       Но больше Диану пугает вид капитана. Она не знала, что он может быть таким. Таким необузданным, беспощадным, яростно тихим. Потерянным и раненым. Словно Элизабет — это весь его мир и без нее он погибнет.       Диана должна бы обидеться и возмутиться, но она понимает разницу между ними. А еще она не слепая. Она видит, какие взгляды бросает капитан на принцессу, когда та отворачивается. Взгляды полные тоски, ожидания и бесконечной надежды. Взгляд человека, что вдруг обрел смысл жизни и без него пропадет.       Диана во что бы то ни стало поможет капитану попасть в столицу мертвых и найти Элизабет. Она не пожалеет сил и себя.       Кинг, не обращая внимания на других, улетает и скрывается в зарослях. Он очень хотел последовать за исчезнувшей в вихре цветов девушкой, но банально не успевал. Всего мгновение — и ее нет в этом мире. И такая странная реакция остальных на ее уход. Он впервые видит своих товарищей испытывающими такие эмоции: нервозность капитана, дерганье Бана, озабоченность Дианы. Это так странно и ново. И сам он, оборачиваясь назад, понимает, что с ней было что-то не так. А что — понять не может, мысль ускользает, убегает, не торопится задерживаться, дразнит его.       Кинг трясет головой и наблюдает за остальными.       — Вам есть, кого вспомнить?       Безысходность в голосе Мелиодаса отдает полынью. Бан усердно проматывает в памяти все семь счастливых дней и отчаянно надеется на чудо. Не только ради себя и утоления своей жадности, но и ради капитана, что сейчас сам на себя не похож.       Поляну заполняют ярко-алые цветы, опутывают их, затягивают в свои сети. Хорк чихает, поднимая в воздух облако лепестков. Цветочный вихрь кружит, обволакивает, заполоняет весь обзор. Их поглощает и выплевывает на том свете. Вокруг все тонет в зеленом мареве — небо, дорога, кристаллы.       Но Элизабет рядом нет.       — Элизабет!       Мелиодас зовет отчаянно и безнадежно. К нему присоединяется Диана и Хорк, Бан просто осматривается, а Кинг прячется за одним из кристаллов и пристально следит за ними. Он не собирается упускать возможность отомстить убийце своей сестры.       Тень Эллейн скользит по параллельной тропинке, и Бан срывается. Он бросает всего один взгляд на капитана, передавая все свои мысли, и уносится в даль. Мелиодас не винит его в этом — у каждого свое драгоценное сокровище, ради которого не жалко и жизни.       Мелиодас и Диана спешно преодолевают метр за метром, не переставая звать Элизабет. Мелиодасу все сложнее и сложнее сдерживать себя и свой иррациональный страх за ту, кому посвятил свою вечность. Его демоническое начало рвется наружу и требует крови. Ему хочется разнести здесь все по кусочку, перемолоть в пыль, превратить в пепел. У него руки подрагивают, и все семь сердец не на месте. Ведь он уверен — это она, его Элизабет — его милая, бессмертная, вечная любовь.       Потерять ее сейчас смерти подобно. И Мелиодас не может этого допустить.       — Здравствуй, здравствуй, грех дракона — гнев, Мелиодас, и грех змеи — зависть, Диана. Я святой рыцарь Гила.       Именно поэтому появление этой девчонки-рыцаря совсем не кстати. У Мелиодаса кулаки чешутся избавиться от нее, но он помнит, что Элизабет не любит бессмысленных жертв. Он не хочет ее расстраивать. Но и сражаться в полную мощь не может. Его сила всегда вызывает слишком много вопросов.       Он пытается, пытается сократить время сражения и вновь вернуться к поискам, но ничего не выходит. А потом к земле придавливает чужой взгляд. Мелиодас даже на расстоянии чувствует страх Элизабет, ее ужас, панику, затмевающую все остальные эмоции. Он дергается в ее сторону, отвлекается, попадает под чужую атаку и оказывается впечатанным в кристалл, раскрошившийся от силы удара.       Он срывается снова и снова, атакует, методично растрачивает силу, а мыслями находится совсем в ином месте. Где-то там Элизабет, ей страшно, и она совсем одна. Где-то там она борется в одиночку, а он снова позволяет ей страдать. Где-то там ей грозит смертельная опасность, а он снова не может ее уберечь.       Мелиодас вкладывает все свое отчаяние в удар и снова не добивается результата.       — Пожалуйста, старайтесь получше. Такими атаками вам не остановить мою силу взрыва.       Гила издевается, замахивается и насылает на них очередную волну взрывающихся шаров.       — Прости-прости, кажется, я ее только что остановил.       Бан появляется как всегда вовремя и к месту. Он пышет довольством и воодушевлением и готов сражаться во всю мощь. Сердце греют сказанные слова:       — Когда-нибудь я непременно тебя украду.       И никакой Кинг со своей детской обидой не омрачают эту встречу. Встречу с его мечтой. Хотя он и не преминет возможностью потоптаться по самолюбию греха лени:       — Сейчас из-за твоего высокомерия может пострадать человек. Как ты потом будешь смотреть в глаза кэпу?       Бан спешит на помощь капитану, оставляя короля фей в растрепанных чувствах.       Кинг стоит на коленях, упершись в землю, и обиженно и остервенело вопрошает:       — Почему, как ты можешь простить Бана, который отобрал у тебя все?       — После твоего ухода на долгие семьсот лет я оставалась наедине со своим одиночеством. А он перечеркнул его всего семью днями. Он провоцировал тебя лишь по тому, что знал, что ты мой брат. Он совсем не такой, каким ты его представляешь.       Эллейн впервые за все время предстает перед Кингом. Она все такая же воздушная и волшебная, не принадлежащая этому миру. Такая же, какой он ее помнит. И Кингу стыдно, стыдно за то, что он оставил ее, бросил, сбежал. Но он так рад видеть ее. В уголках глаз собираются слезы, которые он быстро смаргивает. Рука непроизвольно тянется коснуться ее. Сейчас, видя ее наяву, он не может подобрать слов, не знает, как оправдаться, как искупить свою вину.       — Я хочу, чтобы ты понял Бана и помог ему. Он самый дорогой человек для меня в этой вселенной.       Кинг не верит своим ушам, смотрит растерянно, хмурится. Эллейн мечтательно отводит взгляд туда, куда ушел Бан. Словно она видит его, даже на таком расстоянии.       — Помоги ему, и тогда он сможет найти ее.       Эллейн чувствует, что в столице мертвых есть кто-то еще. Это лишь слабый отголосок, тень, но она знает, что этот человек важен Бану и не может не помочь. Она не может сама найти ее, она даже мыслей ее не слышит, но и оставаться в стороне не в ее духе.       Эллейн исчезает. Кинг потерянно смотрит на место, где она только что была. Его качает в океане бушующего шторма, он совершенно не понимает, что связывает его сестру и грех жадности, но он послушно летит к месту схватки и ввязывается в нее на полном ходу. Впрочем, не отказывая себе в удовольствии снова проткнуть Бана.       — Ты что творишь, Кинг?       — А что не видно? Я пришел помочь.       Они привычно переругиваются, невербально передавая все, что хотят сказать. И Кинг теперь готов задуматься, где же он так просчитался.       — Сразимся один на один.       Король фей зависает над истерзанной землей и лишь одним плавным движением кисти ранит Гилу. Священное копье Частифол пролетает рядом с ее щекой, оставляя глубокую царапину. Рыцарь шипит, как кошка, щурится, улыбка сходит с ее лица. Победа, которая казалась такой близкой ускользает из рук. Атаки короля фей мощные, беспощадные, яростные и быстрые. Его сила увеличивается и преумножается, он отдает всего себя сражению, выплескивает через него все, что накопилось и гложило его все эти десять долгих бесконечных лет. Он не жалеет себя.       Кинг сжимает руку в кулак, нанося финальный удар. Тело Гилы скрывается в осколках кристаллов, тонет в них. Кинг облегченно улыбается.       И совсем не ждет атаки со спины.       Гила восстает и с боевым кличем бросается на него. Он совсем не успевает отреагировать. Мелиодас перекрывает вражескую атаку, используя отражение, отправляя рыцаря в долгий болезненный полет. Он еле сдерживается. Если бы не уверенность, что она в конце подкинет проблем, он бы с появлением Кинга сразу же отправился на поиски Элизабет.       Стоит пропасть ее ауре, как они тоже начинают исчезать. Мелиодас еле сдерживает рычание. Из-за нее он так и не нашел Элизабет, не уберег ее, не защитил.       — Этот мир отторгает вас, живых, поскольку вы не принадлежите ему.       Эллейн появляется рядом с Баном, паря в воздухе. Она смотрит на него, впитывает каждую черточку, запоминает ощущение его губ на своих. Бан взгляда не отводит, ухмыляется привычно, обнимает ее.       — Спасибо, что защитил его, — произносит на прощание она расстроенному Кингу.       Король фей все же не сдерживается, роняя несколько слезинок. Он быстро утирает их, прячет свою слабость, не дает завладеть собой.       — Где Элизабет?       Первый вопрос, который задает капитан. Он разворачивается вокруг своей оси, осматривая каждый сантиметр поляны, но так и не видит заветной фигурки. Мысль, что стоило просто уничтожить тот мир, кажется уже не столь безумной.       А потом она появляется. Собирается из частичек воздуха, будто мир ткет ее по частям снизу вверх. Живая, невредимая, напуганная и неискренняя. Мелиодас видит Элизабет, и в миг все краски возвращаются на его лицо, морщины разглаживаются, а в глаза возвращается жизнь       — Не пугай меня так больше, мое сердце не выдержит.       Бан говорит то, что Мелиодасу сказать не под силу, не дано совсем, да и не поверит она ему сейчас.       А затем она лжет.       — Я была там одна.       Элизабет лжет, наивно лжет, но это видит лишь Мелиодас и прощает ей эту ложь. Чтобы она не увидела, это было страшно, он чувствует. Он еле сдерживается, чтобы не сжать ее в объятьях и не отпускать никогда, спрятать от всего мира и больше не позволить ему издеваться над ней.       Он ждет, пока все уйдут, а затем впечатывает ее в свое тело, впитывает ее запах, ее тепло, ее катастрофическое присутствие.       — Я не позволю тебе исчезнуть. Никогда больше не позволю.       Он говорит то, что жаждет сказать целых три тысячи лет. Сейчас он точно уверен, что она та самая. Его Элизабет, его единственная любовь, его настоящая любовь.       Даже эта проклятая вселенная подтверждает это.       Он взгляд не может отвести от нее весь вечер, коснуться хочет снова, почувствовать. Не отпускать больше никогда на свете. Даже тысячелетия беспросветной одинокой пустоты не умалили его чувства. Он посвятил свое бессмертие ожиданию и теперь нещадно, глупо, до безумия хочет просто назвать ее по имени и обнять.       И когда она просит его остаться, Мелиодас не может отказать. Не может и не хочет. Он разворачивается в ее руках, шепчет что-то утешительное и впитывает это ощущение близости, заново привыкает к нему.       И они неизбежно оказываются в одной постели. Мелиодас прижимает ее ближе, перебирает пряди волос, вслушивается в прерывистое дыхание. Такое родное. И делает то, что не делал уже тысячи лет — напевает колыбельную. Их колыбельную. И он рад, как мальчишка, что она тоже помнит ее.       — И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает… Засыпай, на руках у меня засыпай… Далеко, там, где неба кончается край, ты найдешь потерянный рай.       Мелиодас всю ночь сторожит ее сон и отгоняет настырные кошмары. Он баюкает ее, утешает, уговаривает не бояться и раз за разом напоминает, что он рядом и больше не оставит ее. Никогда.       Ведь даже тысячи лет не заставят исчезнуть любовь, написанную чернилами.