Грань бесконечности

Небула была той еще сумасшедшей. Хотя бы потому что разбила свой единственный корабль об Таноса. Тони не собирался и не хотел иметь с ней хоть что-то общее, но он был в тысячах и тысячах миллионов километров от дома, так что поневоле будешь цепляться за любого союзника. Тем более синяя незадачливая самоубийца явно вознамерилась следовать за Старком, потому что коротко спросила, куда он дальше, а после сухого «на Землю» просто села в паре метров и начала чистить клинок. — Ты что, со мной собралась? — бросил ей Тони хрипло, потому что горло все еще стискивала невидимая рука полного отчаяния. Небула подняла на него свои неподвижные черные глаза и ответила: — Одной мне с ним не справиться. А ты явно будешь мстить. Ну да, мстить. Он же чертов Мститель. Воздух едва проталкивался в грудную клетку, которую гнуло и выворачивало изнутри тупой воющей болью, словно в ребрах образовалась дыра в луну величиной. Ржавая пыль чужой планеты скрипела на зубах, а глаза жгло так, словно выступившие на них слезы были из кислоты. Нужно было справиться с собой, нужно было успокоиться. Нужно было в тысячный раз переступить через осколки собственного сердца, вогнав в грудь реактор из самообладания и решимости — и встать. Придумать, как выбраться с этой ржавой свалки, на которой все началось. Придумать, как вернуться на Землю. Ох, черт, Земля. Земля. В чем Тони точно не сомневался, так это в том, что оставшиеся там Мстители стояли насмерть за камень Разума. А на что был похож ворвавшийся в их дом безумный титан с пятью остальными чит-кодами, он хорошо себе представлял. Сколько их осталось? Остался ли кто-то вообще? Кого из дорогих ему людей пожрало безжалостное милосердие Таноса? — Дьявол, — выдавил сквозь зубы Тони, беспомощно стискивая кулаки. Тех жалких ошметков костюма, что остались на нем, не хватило бы даже на полноценный шлем, зато генератор частиц был еще частично исправен. Солнце заваливалось куда-то за обломки истерзанных временем кораблей, усыпая небо мелкой рыжей пылью разрушения. Тони готов был поклясться, что слышит, как там, за тонкой вуалью атмосферы, захлебываются воем целые звездные системы. Вставай. Ты же Мститель. Вспомнился металлический лязг щита, падающего на бетонный пол, покрытый сибирским инеем. В груди заныло еще сильнее, и Тони не смог сдержать горькой измученной усмешки, вина навалилась на него, беспричинная и безотказная, взяла за горло. Какой из него Мститель? Я поддержка, мистер Старк! Глаза у Питера лучились совершенно чистой, мальчишеской радостью, когда Тони нелепым рыцарским жестом устроил ему полевое посвящение в шайку безумных и сломленных, по ошибке ставшую последним щитом Земли. Паучок тогда стоял посреди космического корабля, летевшего в один конец, и пялился в пространство с таким восторгом, словно Железный Человек подарил ему половину Вселенной. Лучшую половину. Тони рывком встал на ноги, игнорируя резкую тянущую боль в боку. Запаивать колотое ранение наночастицами было, в общем-то, крайне тупо, но они хотя бы были стерильными и остановили кровотечение. А Старк, на минуточку, оставался Железным Человеком. Таким его не проймешь. Синяя амазонка невыразительно подняла на него глаза. Увиденное ей, похоже, пришлось по душе, потому что она сунула клинок в ножны и встала, прямая и твердая, тоже из стали. — Каков план? — Ну, — Старк усмехнулся с особым мрачным азартом, перепаивая горечь в ненормальную едкую веселость, — твои друзья-клоуны на чем-то же сюда прилетели. — Полегче, — сощурилась Небула, показывая зубы. — Они были дороги моей сестре. Старк передернул плечами. Генератор на груди слабо вспыхнул голубым, дорожка ало-золотых частиц, болезненно бликуя под закатными лучами, скользнула по груди и шее, очертила правую скулу и сформировала половину маски Железного Человека. Синий свет сканеров приятно приласкал измотанное обилием ржавого зрение. *** Стив сидел прямо на земле, вжатый в нее страшным упадком сил, будто сам вот-вот осыплется пеплом. Где-то за пределами леса гремели крики и заунывный плач, перебиваемый истеричными молитвами, но здесь, под сенью деревьев, где Танос сокрушил их всех, было почти совсем тихо. Стив чуть покачивался из стороны в сторону, позволяя боли ломать ему виски, словно не было никакой сыворотки, а его опять терзали головной болью атмосферные фронты над голодным Нью-Йорком тридцатых. Стив. Он успел обнять Баки всего один раз, всего один раз по-настоящему обменяться улыбками, прежде чем Вселенная отобрала его у Стива во второй раз. Только тогда его семья, его Ревущие Коммандос были с ним, и Пегги удержала на краю бездны. А сейчас… Перед глазами ярко стояла искореженная ало-золотая нагрудная пластина, в которую неистово вгрызался край щита. Как раз туда, где тускло горел круг реактора. В самое больное, в самое слабое место, без всякой пощады. Стив мотнул головой, отгоняя страшное видение, но вместо него пришел серый пепел, беззвучно рассеиваемый ветром. Баки больше не было, Тони пропал без вести вместе с Доктором и тем паучком-школьником (боже, он и ребенка успел избить), а по словам Брюса зеленое Время было как раз у Стренджа. Когда Стив вцепился в перчатку, удерживая Таноса на месте, когда увидел это изумрудное пламя камня, внутри все оборвалось, рухнуло куда-то на дно грудной клетки и обуглилось уже там. Позади раздался шорох — это Тор тяжело опустился на колени. — Простите, — глухо проговорил бог грома, и Стив ясно услышал сдерживаемый стон отчаяния. — Это моя вина. — Ты тут при чем? — злой рычащий голос мог принадлежать только говорящему еноту с огнестрелом. — Единственный, кто во всем виноват, это чертов фиолетовый ублюдок со стиральной доской вместо лица. И он мне за это… ответит… Енот задушено всхлипнул и умолк. — Сэма нигде нет, — к ним подошел совершенно потерянный Роуди. — Люди рассыпаются прахом. Что происходит? Что теперь делать? — Боже мой, — только и смог выдавить Стив, беспомощно загребая ладонью холодный пепел. — Мы проиграли. Раздался скрежет и звон. Беннер вывалился из рассыпавшей Вероники и остался сидеть на земле, нелепо поджав под себя ногу. — Не могу поверить, — сказал он своим обычным жалобным тоном, но нотки привычной ярости в нем не было, только отчаяние. — Я не могу поверить. — Если бы он был здесь… — едва слышно выдохнул Стив, опуская голову, потому что на затылок вдруг легла властная рука опустошения и боли, выжимая из глаз слезы. — Царапина, — хрипло сказала Наташа, выпрямляясь. От резкого звучания ее голоса, от внезапной твердости и воли Стива словно окатило пламенем. Романова была одним из самых маленьких и хрупких на вид членов команды, но Роджерс даже думать боялся, сколько в ней внутренней силы и стойкости. Там, где ломались они все, именно Наташа поднимала на своих плечах небосвод, водружая его на место. — Что царапина? — без интереса покосился на нее апатичный Беннер, у которого явно был шок. Стив обернулся и увидел, что он все еще сидит на земле, Роудс бессильно привалился к стволу дерева, а Тор бережно поглаживает енота — Ракету? — по голове. Тот, кажется, тоже потерял кого-то очень важного. — У него на виске была царапина, — пояснила Наташа, поправляя нож на поясе. Она снова выглядела спокойной и собранной, как на задании, только складка губ оставалась очень уж горькой, — словно саданули чем-то тупым и металлическим, а от доспехов тянуло гарью. Она обернулась к Стиву, всколыхнув грязные белые локоны. — Как думаешь, кто может быть достаточно тупым и металлическим, чтобы вмазать Таносу по физиономии, если все мы — Тор не в счет — не смогли его даже оцарапать? Роджерс прекрасно знал, кого она имеет в виду, но было сложно поверить, что кто-то мог уцелеть после того, как пустил безумному титану кровь. Романова словно прочитала его мысли. — Ты же жив. И Тор вроде тоже. Бог грома встал, потрепав Ракету за ушами, непривычно мрачный, очень взрослый, с обреченной решимостью в усталом взгляде. — В следующий раз мимо головы не промахнусь, — почти прорычал он, и гром-секира послушно скользнула в ладонь, угрожающе ощерившись разрядами. — Да вы серьезно, что ли? — протянул Роуди, но распрямился, делая шаг к ним. Наташа подала Стиву руку, помогая подняться, Брюса вздернул на ноги Тор, заботливо отряхнув рубашку. Похоже, эти двое действительно успели сблизиться. — И что теперь? — близоруко прищурился Беннер. — Ну, — Стив наступил на горло тоске, критически осматривая щит, — мы же Мстители. Значит, будем мстить. — Животных берете в тусовку? — осведомился снизу Ракета, передергивая затвор. — А то мне еще друзей надо найти. — Берем, — серьезно кивнул ему Стив. — Ты мой друг, кролик, — добавил Тор. — Мы найдем твоих клоунов. Они наверняка выглядели жалко, стоя посреди искореженного леса, со всех сторон окруженного рушащимся миром криков, грязные, измотанные, покрытые кровоподтеками. Сильные, как никогда. *** Корабль Стражей оказался на удивление грамотно спрятан, прикрытый от поля боя покореженным остовом пятиконечной платформы. Тони даже не сразу нашел его, потому что помехи были так сильны, что забивали общий фон мертвой планеты. Со всех концов Вселенной доносились истеричные, паникующие сигналы тревоги, он чувствовал мечущуюся между звездами панику, которая аккомпанировала его собственному отчаянию. Небула была привычно яростно спокойна, как взведенный курок или сжатая до предела пружина, которая не распрямится без сигнала. Ее присутствие должно было нервировать, но Тони ощущал странное умиротворение, когда слышал чужие пружинистые шаги по ржавой пыли Титана. — Заведешь? — повернулся он к ней, перенося вес на правую ногу, потому что левый бок тяжело ныл, тупая боль онемением текла в кости. Небула бросила на него нечитаемый взгляд и скользнула внутрь корабля, дернув плечом то ли в судороге, то ли в пригласительном жесте. Старк решил мыслить позитивно, шагая за ней. Стоило оказаться на пороге, как Тони сразу понял, что вторгается в маленький, но уютный дом небольшой семьи. Мелкие детали, безделушки, часто ни капли не гармонирующие друг с другом, уголок поклонения музыке восьмидесятых — Тони против воли скривился — и рассыпанные по углам запчасти, явно принадлежавшие кому-то, кого он еще не видел. Небула уже была в кабине пилота, склонилась над приборной панелью, что-то негромко бормоча. Услышав шаги Старка, не глядя ткнула в кресло второго пилота пальцем. Тони оглядел ее тонкую фигуру, собранную из металлических заплат, швы по гладкому черепу, а потом пробежался взглядом по плавному изгибу скул, тонким губам и линии носа. Она могла бы стать очень красивой, наверняка нашла бы спутника по сердцу, завела детей. Тони не нужно было слишком напрягаться, чтобы представить ее с длинными черными волосами и мягким светом глаз, покачивающую колыбель на магнитной подушке (неплохая идея, запомнить). Танос превратил ее в машину для убийства, которая даже слова могла только цедить, а в матовых глазах ярость намертво спаялась с болью. Нет, фиолетовый отморозок никогда не рассчитается с этой вселенной. С ним уж точно. — Долго будешь там стоять? — бросила Небула, удобнее усаживаясь в кресле. Старк с тихим стоном опустился рядом, чувствуя, как расслабляются мышцы и пульсирующий жар от раны растекается по всему телу. Эту боль Тони принял без всяких сожалений, почти не обратил на нее внимания, потому что знал: дальше — хуже. — Завожу, — предупредила убийца, простирая ладонь над стартером — Старк уже прошелся по приборам взглядом и примерно понял, как здесь все работает. — Не забудь про светофоры, — без всякого энтузиазма откликнулся он, откидываясь на сидение, чтобы уменьшить грохот отбойных молотков в висках. — Понятия не имею, что это, — бесцветно произнесла Небула, и двигатели гулко взревели, отзываясь на ее прикосновение к стартеру. Корабль оторвался от земли без труда, с гулом начал набирать высоту, но в кабине этого почти не чувствовалось — Тони грешил на квантовую систему амортизации. Потом — если это «потом» будет — стоит попросить поковыряться. Небула молчала, просчитывая маршрут. Старк, ослабнув в кресле, смотрел, как небо сменяет цвета от ржавого к все более глубокому синему, а прямой горизонт ломается изгибом округлых контуров планеты. Двигателей уже почти не было слышно, в кабине пряно пахло оружейной смазкой, орешками и почему-то деревом. Тони думал о том, обошло ли проклятие стороной Пеппер и Хеппи, затронуло ли тех, кто сумел выжить в схватке с Таносом. Сейчас отрицать то, что Мстители были его единственной семьей за бесконечно долгое время, казалось по-детски наивным и кощунственным. Он к Вижену-то относился почти как к младшему брату, Роудс всю жизнь был его лучшим другом, с которым они и ругались, и дрались (о, лучший день рождения), и дразнились — словом, делали все то, что положено делать этим так называемым бро. Черт тебя побери за это, Паучок. Если уж о лучших друзьях, то куда без Беннера — единственного человека, с которым можно поговорить нормальными словами. И без Наташи с ее ласковыми пинками в сторону кухни, когда Старк снова часами пропадал в мастерской, похабных шуточек Клинта и его птичьей привычки смотреть на всех сверху вниз, торжественного и радостного «Вы все недостойны» от асгардской Златовласки… А потом завелась еще одна птичка, которой Тони неплохо апгрейднул в свое время крылья и которая могла довести Роджерса до закатывания глаз (а это серьезное достижение). Потом появилaсь девочка с алым пламенем в глазах, о которой надо было заботиться и на которую, господи боже, запал Вижен. Старк соврет, если скажет, что не переживал за их отношения. Капитан, чтоб его, Америка был чем-то особенным. Он был ослепительной голубизной неба в радужках, скалистой надежностью в плечах, доверчивым теплом в улыбке и искренней заботой в больших шершавых ладонях. Он был неукротимой яростью в высоком звоне вибраниума, железными принципами в нелепом «Следи за языком» и сильной волей в вечно прямой спине. Символ нации, суперсолдат, лидер Мстителей, капитан-сосулька, ради которого Тони по уши влез во всю эту политику. «Он мой друг, Тони». Я знаю, хотелось закричать Старку, когда он, захлебываясь собственной кровью, лежал на ледяном бетоне бункера в совершенном одиночестве, без питания, обвитый змеей сибирского мороза. Люди разговаривают, Роджерс! Он мог рассказать ему сразу, дать остыть, потом попросить помощи. И Тони бы помог. Ему — обязательно, чего бы это ни стоило. И все-таки он ощущал себя бесконечно виноватым. Уже потому, что последними его словами были жесткие, лживые и несправедливые. Он просто хотел ударить что есть силы по самому больному, как сам Кэп ударил — точно по его механическому сердцу, в реактор. Этот щит тебе не принадлежит, не заслужил!.. Тони умолял Стива быть живым, мысленно обещал вручить новый, над которым Старк корпел все эти два года, выкладываясь на полную, а потом швыряя бутылки виски в стену — раз уж завязал. Корабль чуть тряхнуло, и Тони понял, что они вырвались за пределы атмосферы. Связь взорвалась сигналами бедствия, горестными воплями, проклятиями и отчаянными призывами, уходившими в пустоту. Несколько долгих мгновений они молча слушали агонию вселенной, а потом Небула выключила звук. Вместо него вдруг зазвучал бодрый бит с переливами фортепиано и старыми аудио-эффектами. Экстравагантный мужской голос просил поспешить, потому что у них не было времени болтать. Тони понятия не имел, что это за песня, догадывался только, что откуда-то из семидесятых. — Эй, Паучок, а кто?.. — вопрос вдруг резко встал поперек горла, и Тони захлебнулся воздухом. Никто не мог ему назвать название и исполнителя, потому что восторженного вихрастого мальчишки с яркой верой в глазах и кривоватой улыбкой больше нет. Нет больше радостного «Мистер Старк!», нет глупых комментариев в бою, нет ежедневных сообщений про украденные велики и пожилых доминиканок, нет еще совсем детского смущения и идей из фильмов, нет добродушного соседа Человека-Паука. Нет Питера Паркера. Тони со стоном, игнорируя взорвавшуюся болью рану, согнулся пополам, закрывая лицо руками. То, что раньше он принимал за горе, было апатией — суть скорби он понял только сейчас, когда она обрушилась на него и погребла под собой. Раздался щелчок кнопки, и песня оборвалась, оставив в кабине только удушливую тишину. Голос Небулы прозвучал в ней так же резко и твердо, с напором, как и всегда. — Танос убил мою сестру, — сказала она просто. — Единственное существо, которому я верила. Тони услышал самое главное. Ты не один. — Не уверен, но скорее всего Земля потеряла своего лучшего защитника, — хрипло откликнулся Тони. Единственного, кого я мог назвать своим защитником. Точнее, уже не мог. — А здесь я… — голос сорвался, но Старк должен быть сильным, должен совладать с собой, слышишь, должен! Но то, что Небула слушала молча, без сочувствия и жалости, просто с пониманием и такой же мрачной свежеотлитой жаждой мести, заставляло Тони раскрыться. Он знал, что она не расскажет. — Я потерял сына, — ахнул он, и слезы все-таки прорвались наружу. Вдохнуть не было никакой возможности, с губ рвались задушенные всхлипы. — На Земле будем где-то через сутки, — спокойно произнесла Небула через минуту, и черт, как же Тони был ей благодарен. *** Мир сходил с ума. Не то чтобы это было удивительно, нет, просто для миллиардов жизней, половину которых в один момент выжгло безжалостное пламя в кулаке Таноса, Армагеддон грянул слишком неожиданно. Его ждали в облаке взрывов, с огненным шлейфом, неумолимыми красными цифрами обратного отсчета, героической борьбой против, треском и грохотом рушащихся мегаполисов, который станет Земле похоронным маршем. О битве за Ваканду не знал никто. Когда НАСА сподобились доложить о том, что на орбите здоровенный инопланетный корабль, который, похоже, высаживает десант, Т’Чалла уже открывал семнадцатый западный сектор барьера и тысячи глоток срывались в последнем и отчаянном «Ваканда навеки!». И точно так же никто во внешнем мире не знал, что последний камень встал на место и безумный титан щелкнул пальцами. Поэтому Армагеддон пришел в тишине. Улицы и парки, уютные кафе и дорогие офисы, школы и смятые простыни, на которых творились любовь и будущее, храмы и тюрьмы — все это бесшумно выстилал серый холодный пепел. Им осыпались дрожащие пальцы в судорожной хватке других, улыбки и блестящие глаза, растрепанные ветром волосы, ощущение дыхания на коже и стук сердца под ладонями. Половина человечества сгинула беззвучно, безмолвно, лишенная даже права на предсмертный крик, истлела под безжалостным дыханием вечности в одно короткое мгновение. Другая половина захлебнулась и пошла ко дну, когда над ней сомкнулись седые волны утраты. Но там, где сдавалась душа, где обливалось кровью израненное сердце, где холодели дрожащие пальцы, к штурвалу вставала равнодушная рациональная система, своим железным каркасом удерживая выживших от бесславного падения в бездну. Госсекретарь Таддеус Росс остался среди живых, как и господин президент. Те страны, что потеряли лидеров, тут же ставили исполняющих обязанности, знамена генералов подхватывали замы, советы директоров не позволяли рухнуть компаниям. Мир сходил с ума, но человеческую сеть, оплетавшую его со всех сторон, разорвать было не так просто. Ваканде приходилось хуже: многие ее проекты держались на Т’Чалле, а теперь, когда не стало короля, все их бремя обрушилось на плечи его младшей сестры, и Стив не хотел давать прогнозов, сколько она сможет простоять атлантом, прежде чем небо ее раздавит. Росс вышел с ними на связь тем же вечером. Госсекретарь, хладнокровный и беспринципный политик, не гнушался использовать все, чтобы остановить лихорадку, сотрясавшую общество, а для этого ему нужны были козлы отпущения. А еще у Росса была крайне хорошая память, поэтому он точно не забыл того, как Роудс отправил его пялиться в стену, оборвав связь. Ваканде выдвинули очень жесткие требования об экстрадиции, и Стив понимал, что как бы Шури не отшучивалась, пряча жуткую пустоту в глазах, у нее нет выбора. — Вы можете бежать, — сказала она ему, махнув рукой на перепаханные границы, где еще изредка прорывались больные вспышки уничтоженного барьера. Стив прекрасно видел круги под ее глазами, осунувшееся лицо и непривычно напряженные плечи. В ней осталось очень немного от той смешливой гениальной язвы, которую он встретил здесь, когда привез Баки. Баки. Осознать все еще было непросто, воздух каждый раз вставал у него поперек горла, стоило вспомнить, как винтовка упала поверх пепла, которым обратился его лучший друг. Друг, которого он потерял во второй раз, снова не успев попрощаться. Это было так же, как на том ледяном обрыве: безмолвно, быстро, неумолимо, непоправимо. В тот раз Стив не успел. В этот — проиграл. Если свой титул Капитана Америки он оставил в сибирском бункере вместе со щитом и честью, то упрямого и всегда поднимающегося парня из Бруклина по имени Стивен Роджерс не стало, когда Танос вырвал желтый камень Разума из головы того, кого он пообещал защищать, и небрежным движением пальцев погасил для него все звезды. — Вы можете бежать, — повторила Шури и спрятала дрожащие руки в карманах, пытаясь выдавить уверенную улыбку. Стив подумал о пустом штабе Мстителей, где никто не швырнет в него едкой репликой с порога, не блеснет наглой улыбкой и еще более наглыми глазами. Никто незаметно не окружит заботой, когда в комнате Роджерса вдруг заиграет любимый хит из сорок третьего, а костюм снова окажется чуть-чуть другим, чуть-чуть более совершенным, и все это будет сделано без слов и просьб, просто потому что… Нет, там он сейчас просто не сможет. Наташа перехватила его взгляд и кивнула, дернув уголком губ в ироничной, но не злой усмешке. Роудс сморщил нос, но тоже немного опустил подборок, соглашаясь, а Беннер только устало вздохнул. Без брони он казался совсем маленьким, беззащитным и измученным. Тор посмотрел на Стива долгим, тяжелым взглядом, который тот не мог расшифровать, но все равно постарался выдержать достойно. — У меня двадцати три побега из галактических тюрем, — подал голос Ракета. — Если что, устрою двадцать четвертый. Наташа уважительно присвистнула, а Стив ощутил прилив болезненной, почти беспомощной благодарности — они шли за ним даже сейчас, даже после всего. — Нам некуда бежать, — сказал он Шури. — Дай мне поговорить с Россом. Госсекретарь был совсем не в восторге от лица Роджерса, но все же пытался это скрыть. Грозил трибуналом, но как-то без огонька, понимал уязвимость позиции нынешних властей. — Мы сдадимся, — сказал ему Стив просто, — при двух условиях. Первое: никаких ошейников с взрывчаткой и стеклянных клеток, потому что все добровольно. Второе: всех вместе. Росс скривился так, словно проглотил лимон целиком, а тот решил станцевать самбу прямо у него в глотке. — Отвратно выглядите, Капитан, — бросил он. — Хорошо. В случае опасности мы вас тут же выпустим, можете не сомневаться — прямой приказ президента. Хотя не думаю, что вы еще хоть на что-то способны. — Мы сражались, Росс, — подколка ушла в молоко, потому что это было так жалко и мелочно по сравнению с распростертым на могилах близких человечеством. — Так, как никогда раньше. А вы не сделали ничего. Госсекретарь потер воспаленные глаза и ссутулился, тяжело опираясь на стол рукой. Стив знал, насколько ему сейчас мучительно и страшно, но кто чувствовал себя иначе? — Думаешь, я не знаю, Роджерс? — спросил он устало. — Думаешь, Конгресс не знает? ООН не знает? Вы получите полную амнистию, как только все уляжется. Нам нужно спустить на кого-то собак. Стив отчетливо услышал невысказанное «иначе их спустят на нас». Как же все просто и грязно там, наверху. Вот поэтому Соковианский договор был обречен на провал. Однако сейчас ему придется пойди на поводу у властей, как когда-то бесконечно давно пришлось Старку. Ваканда лежит в руинах, а у них нет ни денег на оружие, ни места, где можно просто перевести дух — Стив все еще не был уверен, что автоматика базы Мстителей не расстреляет его в упор при попытке приблизиться. Собственно, он заслужил. — Хорошо, — это тяжелое решение, которое отбросило их назад к пресловутой Гражданской войне, но вариантов больше нет. — Присылайте джет. Росс отключился молча. Стив знал, с кем может быть больше всего проблем, поэтому не торопился оборачиваться, готовясь к сложному, выматывающему разговору, хотя ноги и так едва держали, словно все кости изнутри покрылись сетью трещин. — Это мудрое решение, — неожиданно произнес Тор. — У нас нет сил, а землян нужно успокоить. К тому же, я понятия не имею, где искать Таноса и что он теперь будет делать. Стив резко обернулся, встречаясь с усталым взглядом бога грома и снедающей его тоской. Гром-секира, кажется, тянула его вниз, словно была не по плечу. Тор продолжал себя винить, и Роджерс совершенно ничего не мог с этим сделать. Только произнес одними губами: — Спасибо. *** Джет прилетел, когда багровое солнце, задернутое пеплом облаков, догорало за горизонтом, пятная его кровью умершей эпохи. Стив стоял, обернувшись на запад, и смотрел в небо, на первые вспыхнувшие в синеве звезды. Где-то там был Тони. Где-то там он мог умереть. Беннер рассказал им о том поединке в Нью-Йорке, когда Железный Человек встал на защиту Земли и камня, а он, чертов символ, был где-то невозможно далеко и не мог прикрыть ему спину. Они всегда были катализатором силы друг друга, шпорами, которые гнали в бой и заставляли выкладываться на три сотни процентов, надеждой и уверенностью друг друга. А теперь Старк оказался на линии огня в одиночестве и сам принял на грудь первый удар. Стив даже думать не хотел, каково ему было стоять насмерть на чужой земле, зная, что никто не увидит и никто не узнает, что нет помощи и поддержки, а враг силен, так чудовищно силен, что мироздание проседает под его поступью и идет трещинами. Не хотел думать, но не мог не. Двое мрачных спецагентов надели на них наручники, но Стив видел, что они и сами от этого не в восторге: на лицах было написано странное испуганное благоговение, словно перед ними были люди, выжившие в битве со всеми демонами ада и самой Смертью. Стив обернулся на перепаханные, заваленные трупами и рваными остовами чудовищных машин Таноса поля перед Вакандой и подумал, что они не так далеки от истины. Наташа уселась вольготно, закинув ногу на ногу и уложив скованные руки поверх колена, красивая и спокойная даже сейчас, внушающая трепет. Стив подозревал, что только она и спасает имидж их команды. Беннер, наручники которого доходили аж до локтей, примостился с ней рядом, чтобы касаться плечом. На лице у него мешались вина и усталость, а на шее не было ни одной зеленой прожилки — Халк все еще трясся, забившись в самый дальний угол его подсознания. Тор с Ракетой расположились напротив, енот постоянно недовольно подергивал ушами, но молчал, а бог грома просто бережно поставил у ног Гром-секиру, которую никто больше не смог поднять. Роудс, оценив обстановку, упал по другую сторону от Наташи, стараясь не морщится от боли. Броню с него пришлось срезать, потому что Танос смял ее, как консервную банку, даже не прикоснувшись. Стив не мог не думать, как они собираются ее чинить без… Не надо. Стив сел рядом с Тором, позволив безупречной линии плеч смазаться, осесть под неподъемным грузом сожаления и ответственности, которая однажды непременно сломает ему хребет. Агенты кивнули им и остались снаружи джета — им предстояло помогать Ваканде с восстановлением, хотя все прекрасно понимали, что Россу просто нужны глаза и уши на поле боя. А вот с кресла пилота к ним обернулся очень знакомый персонаж, которого Стив безумно рад был видеть: — Выглядите отвратительно, — сообщил Клинт и усмехнулся, но в глазах была только тревога и боль. — Пенсионеры всегда опаздывают? — задрал бровь Роуди, выдавив ответную ухмылку. — Ты мне скажи, — отбил Бартон и посмотрел на Стива. — Что вообще у вас тут стряслось? Роджерс обвел глазами потупившихся друзей и понял, что отвечать придется ему. Сглотнул сухость в горле, швырнул скулеж под ребра, к слезам и крикам, и принялся скупо рассказывать. Выходило почти односложно, как в рапорте, очень равнодушно, рублеными короткими фразами, потому что за официозом Стив пытался спрятать то, насколько основательно Танос разрушил все, что от них оставалось. По лицу Клинта было прекрасно видно, что он все понимает. Но понятия не имеет, что сказать. — Так что это все, — закончил Стив, кивнув на их жалкую команду. — И вы собираетесь мстить, — утвердительно подытожил Бартон, отворачиваясь к штурвалу. — Наконец займемся делом, а то надоело играть в эти мексиканские сериалы. Тут не поспоришь, сказал Стиву взгляд Наташи. — Давно не виделись, Тор, — дружелюбно продолжал Клинт, успешно разряжая тяжелую, больную и затхлую тишину в квинджете. Им явно необходимо было выговориться. Всем. — А где молот? Не говори, что папа отобрал за побег из дома. — Один мертв, — спокойно, почти воздушно ответил бог грома. — А молот расколотила сестра. Повисла неловкая, почти ошеломленная пауза. — Я боюсь спрашивать, — пробормотал Роудс, пытаясь устроиться удобнее. Кажется, у него очень болела спина. — Локи в юбке? Лицо Тора дернулось, словно полковник прошелся стальными пальцами по свежей ране, ломая сухую корку крови и снова пуская свежую, алую. — Хуже, — ответил за него Беннер. — Намного хуже. Я издалека видел, но это все равно нечто чудовищное. Скорее титан с шикарными бедрами. — А ты там откуда? — изумился Клинт, едва сдержав фырканье. — Мне тоже интересно, — прохладно согласилась Наташа, изящно опустив правую ногу на пол и закинув сверху левую. Все мужчины в джете разом пришли к выводу, что какие бы там ни были бедра у титана, Черная Вдова явно даст ей сто очков вперед. Брюс сглотнул и чуть отодвинулся. — Оказалось, что мой брат выжил после встречи с темными эльфами, — начал Тор, — сместил отца и сам сел на трон в его обличии. Видели бы вы, какую он себе статую отлил, позер!.. То, какая больная нежность, какая мучительная вина и тоска прорезались в его голосе, заставило Мстителей обменяться стремительными взглядами. Стив почувствовал, что битва за Ваканду — не самое страшное, что случилось с богом грома за последние дни. А Тор рассказывал — легко, образно, ничего не утаивая, не поднимая взгляда. Про смерть отца, про изящную, тонкую руку сестры, сокрушившую Мьельнир одним движением, про Сакаар и арену, про обрезанные волосы и дружбу Халка, про старое доброе «На помощь» и проступившие на шее Локи вены, когда Тор бросил его корчиться от ударов тока на полу ангара. Про фейерверки корабля Грандмастера, про выстланный трупами золотой чертог Одина и стремительную ярость Хелы, лишившую его глаза. Про Радужный мост и клещи из мертвецов, про оскал Фенрира и рык Халка, про театрально раскинутые руки бога лжи, который обманул Тора своим предательством и оказался верным, надежным союзником. Про пламенеющий клинок Суртура, рассекший Асгард напополам вместе с Хелой. Про чудовищную тень корабля безумного титана, которая закрыла разом половину неба, воздвигшись перед тем, что от Асгарда осталось. Про обжигающее прикосновение камня, про копье в груди Хеймдалля, про «солнце еще воссияет над нами, брат» и «у нас есть Халк». Тони бы оценил, мельком подумал Стив, и горло что-то сдавило. Про «тебе все равно не стать богом». Тор совсем ссутулился, закончив, стал меньше и сумрачнее, руки у него мелко дрожали. Стив понимал его — у бога грома не осталось абсолютно ничего, кроме Мстителей. И то, с какой яростью он ворвался на поле боя, делало ему честь, потому что Роджерс не знал, смог бы он не опустить руки, оставшись на пепелище. Сейчас мир предложил ему проверить. — Локи вызвал огонь на себя, удовлетворил его жажду крови, — подавленно закончил Тор. — А у меня не вышел единственный удар. Стив положил руку ему на плечо, зная, как иногда необходимо это тепло, это ощущение кого-то живого, настоящего рядом. — Ты смог его хотя бы ранить, — честно сказал он. — У нас не вышло даже оцарапать. И ты помирился с братом, а мы… — Да, — бог грома поднял на Стива взгляд, — почему тебя не было с другом Тони, когда они пришли в Нью-Йорк? Потому что я ему солгал. Потому что попытался убить. Потому что оказался слишком гордым, чтобы попросить прощения. Потому что погнался за прошлым и сжег мосты в настоящее. Стив не смог выдавить из себя ничего из этого. Просто в легких вдруг закончился кислород, и они загорелись болью, словно он был высоко-высоко над землей и падал, окруженный холодом и воем ветра. А внизу были только льды и седое море — никакой надежды. — О, у нас тут настоящая шекспировская драма, — неожиданно и безжалостно включилась в разговор Наташа, в упор глянув на Стива. — Сначала не сошлись во взглядах на политику, потом — на старых друзей, а после случились семейные обстоятельства, и Капитан со Старком чуть не убили друг друга в бетонном бункере. — Стив, кстати, выиграл, — добавил Клинт. — И бросил Тони без питания, в разбитом костюме, раненого, на морозе посреди тайги, — не остался в долгу Роудс. Слышать это было невыносимо. Еще более невыносимым было осознание, что полковник во всем прав. Их с Баки — ох, Баки — вытащил Т’Чалла, и у него даже не мелькнуло мысли, что шокированный, разбитый, фактически преданный Железный Человек, сражавшийся один против двоих, пришел без поддержки. И остается в одиночестве, тогда как Стива утешали тепло руки Барнса и понимающие темные глаза Черной Пантеры. — Это правда? — ошеломленно посмотрел на него Тор. — Друг Тони верил тебе больше чем кому-либо. — Правда, — беспомощно признал Стив. Тони был виноват. С этим своим договором (хотя теперь, после развороченной Ваканды и вспоминая дыру в земле, оставшуюся от Соковии, Стив мог его понять), с непримиримостью и попыткой запереть Ванду, с бешеной яростью, с которой он накинулся на Баки. Только сам Роджерс был виноват не меньше: со своим нежеланием разговаривать, с попыткой разобраться лично, с пренебрежением к Старку и бешеной гонкой за Барнсом. Со своей ложью насчет его родителей (а ведь Тони спокойно реагировал на Зимнего Солдата до этого, когда пришел на базу). Видео было страшным, семья для Тони — одной из самых больных тем, да и помнил Стив свою собственную кипящую жестокость, когда Бак упал в бездну с поезда Золы, а перед ним появились солдаты Гидры. Наверняка тогда он был не менее ужасающим и уж точно не задумывался, скольких из них заставляли выполнять приказ против воли. Он так глубоко ушел в свои мысли, что почти полностью пропустил рассказ Наташи мимо ушей, зато услышал вопрос Тора: — И как же Тони оттуда выбрался? Все — даже Клинт — обернулись к Роудсу, ожидая ответа. Тот поджал губы и чуть напрягся, а Стив вдруг остро осознал, что из тех, кто поддерживал Старка, полковник здесь один, так что ему, наверное, стало очень не по себе. — Мне жаль, — вдруг сказала Наташа, мягко посмотрев на Роуди. — Я долго металась, ты знаешь. И точно не думала, что до этого дойдет. Но мы теперь команда, и все тут надеются, что Старк как-то выцарапался из лап Таноса и скоро вернется на Землю. Когда она озвучила их смутную, но невероятно сильную общую надежду, Стив вдруг осознал, насколько же призрачной она была. Ужас холодом спустился по его спине, стоило вспомнить тяжесть ударов титана, а ведь они сражались почти полным составом, прикрывая друг друга, цепляясь за присутствие друзей, на своей родной планете. Тони принял бой почти один. В миллионах километров от Земли. — С ним был тот парень-паук, — сказал Беннер. — А, киноман-школьник, — хмыкнул Клинт. — Помню его, талантливый парень. — Тони?.. — начал Стив, все еще не в силах справиться с голосом и сформулировать предложение. Но Роудс его понял. — Бешеный фанат Паучка, — сказал он с легкой, ласковой усмешкой. — Безумно гордится им и, я уверен, держит его фото на столе. Какой он костюм ему сделал — Хаммер бы удавился! Он ради своей брони никогда так не выкладывался, а тут месяц не спал, Пеппер готова была взять Марка-46 и применить силу. Но мальчишка действительно хороший. Стив не смог сдержать улыбки, слушая жалобы Роуди на то, как Старк прожужжал ему все уши о том, какой пацан изобретательный, рецептах паутины и примотанном к ценному грузу Стервятнике, а еще о трудностях в воспитании детей. — Вот уж не думала, что Старк заведет себе сына, — приподняв уголки губ, покачала головой Наташа. — Парень хоть в порядке, а то заботящийся Железный Человек… — Жуткое зрелище, — хохотнул Клинт. — Как будто он с вами не носился, — скривил губы Роуди, и тут крыть было нечем, потому что Тони действительно носился с Мстителями. Еще как, и это заставило Стива закусить губу. — Но мальчишка от Тони в восторге. Как и тот от него. — Я действительно хочу познакомиться, — подытожила Наташа. — Мстители заводят сына полка, obaldet’. — Люблю твой русский, — прошептал Брюс, покраснев, и придвинулся к ней. — Для нас будет честью воспитать смену, — кивнул Тор. — Вы все ненормальные, — обвел их взглядом Ракета и оскалился. — Мне нравится. — А еще у нас теперь есть домашнее животное, — не удержался Клинт. — Скажи спасибо, что у меня нет под рукой огнестрела, ты!.. Джет пронзал закатное небо над разрушенным миром, а день догорал, отражая пожар в океане и оставляя на губах привкус пепла. *** Небула оказалась очень хороша как пилот, но совершенно безнадежна в математике. Потому что обещала сутки пути, а прошли уже третьи, и за стеклом все еще был пустой сосущий провал вакуума. Тони почти все время сидел неподвижно, откинувшись на спину, и просто смотрел перед собой, пребывая в состоянии непонятного транса между болью и чернотой бессознательного. Рана опухла и болела, пуская по телу волны жара и холода, мелкая дрожь оседала каплями испарины на лбу. Старк даже не хотел смотреть на посиневшие, вздувшиеся края, стянутые металлом наночастиц. Он только сглатывал сухость в горле, раздраженной собственной слабостью, но слишком опустошенный потерями и страшными прогнозами, чтобы выплеснуть злость наружу. Аптечку Небула не нашла, хотя Тони честно потратил больше получаса, чтобы объяснить, чего именно он от нее хочет. Оставалось рассчитывать лишь на то, что они вовремя доберутся до Земли, потому что Старк знал: время у него заканчивается. Причем пугающе быстро. — Скажи честно, — выдохнул Тони, приподнимая налитые свинцом веки, — тебя наняли меня убить? — Я делаю что могу, — бесстрастно отозвалась Небула, даже не повернув головы, — блоки питания в ужасном состоянии, я могу совершать прыжок раз в шесть часов, слишком долго накапливается мощность. — А ты уверена в адекватности навигационных систем? — Процентов на тридцать. — Прекрасно, — Тони выдавил бледную усмешку. — Учти, я хочу пышные похороны. Небула покосилась на него, матовые черные глаза не выражали ничего. — Если ты умрешь, я разобью корабль с твоим телом об Таноса. — Будешь и дальше такой оригинальной, и я заработаю комплекс неполноценности. Язвить удавалось с трудом, дыхание замирало в легких, голос срывался после каждой фразы. Возможно, поэтому Небула снова не отреагировала на сарказм. Тони закрыл глаза, отрезая темноту космоса другой, собственной, внутренней, гораздо более густой и хищной. Стоило перестать сосредотачиваться на ровном дыхании убийцы и редких щелчках кнопок, как мысли вернулись на прежнюю адскую спираль, скатываясь через пламенеющие могилы к ледяному озеру безнадежности. Какая-то его часть не переставала агонизировать, продолжала ощущать дрожащее напряжение Паркера, его отчаянное, порывистое объятие и тепло, сменившееся холодом пепла. Другая подбрасывала жуткие картины изуродованного тела Наташи, смятой брони Воителя. Он почти наяву видел хирургически чистый стол Пеппер, на котором остался очередной договор с оборванной на половине подписью, покрытые спекшейся кровью светлые волосы и застывшие голубые глаза, в которых остановились галактики и светила. Или просто серый снег, превративший всю Землю в бесприютную, полную отчаяния и одиночества Сибирь. Тони даже не мог с точностью сказать, что причиняет ему больше боли: глубокая, воспаленная, пульсирующая рана в боку или собственное неуемное сознание, слишком хорошо умеющее просчитывать шансы. Хотя тут даже Роджерс не промахнулся бы с цифрами. Потому что шансов не было. — Не надо, — сухой голос Небулы в тишине кабины казался оглушающим, но Старк был ей благодарен за то, что она выдернула его из его персональной Преисподней. — Что? — Не спи. Иначе не проснешься, — просто сказала она, и обыденность тона сделала приговор еще более страшным. Тони приподнял веки, стараясь сконцентрировался на ощущении подлокотника под пальцами, и направил затуманенный взгляд вперед, за стекло. Когда вместо привычной черноты перед ним блеснуло что-то бело-голубое, такое знакомое, такое родное до боли, исцеляющего жжения в груди и уголках глаз, Старк едва не рванулся вперед. Кровь разогналась, бойко грохоча в венах, очистила голову и запружинила силой в мышцах. Тони выпрямился в кресле и весь устремился вперед, всеми мыслями и больным, измученным сердцем. Голубая планета впереди казалась небольшой, очень хрупкой, сделанной из голубого заиндевевшего хрусталя. Она дышала в лицо свежестью, и Тони уже слышал шелест океанских волн, тихий гул ветра между небоскребов, чувствовал пряный запах дождя и разогретого асфальта, видел пронзенную солнцем зеленую, вызолоченную по краю листву и влажный блик на борту любимого мустанга. Тони не мог даже представить, что он так сильно, так глубоко любит Землю, что любовь к ней, принадлежность ей так глубоко впаяна в душу, но горло перехватило, а перед глазами встала мутная пелена — но уже не боли, а слез. Он был дома. Он, черт возьми, был дома. — Земля, — констатировала Небула. — Где будем садиться? Они огибали планету по высокой орбите. Линия терминатора рассекала Тихий океан на день и ночь, на Японию катился закат, а две Америки лежали в объятиях сумрака, и сияющие пятна мегаполисов горели на их телах, как дорогие украшения в свете софитов. Хотя сейчас они казались Тони россыпью светлячков в траве у их новой базы. Не то чтобы он знал, что там есть светлячки, просто ему хотелось так думать. Думать, что путеводные огни указывают ему на дом. — Нью-Йорк, — сказал он все еще хрипло, но чувствуя, как возвращается голос. — Вон то яркое пятно, да, на восточном побережье. Спустимся пониже, скорректирую курс. У этой развалюхи есть стелс-режим или вы руками прикрываетесь? Небула молча ткнула в какую-то кнопку, и Тони удовлетворенно хмыкнул. Они снижались, темнота отступала под напором синего и голубого, а потом радугой мелькнула граница атмосферы, и Старк увидел, как прячется за выросшим боком старушки-Земли солнце. Закат на орбите был похож на тонкую, изогнутую, унизанную росой паучью нить, в которой запуталась звезда. Невозможно красиво. И как он раньше не замечал? У нижней кромки стратосферы генератор наночастиц вдруг замигал, наполз на половину лица осколком шлема, и Тони услышал родное: — С возвращением, мистер Старк! — Хэй, Пятница, как поживаешь? — Как будто меня бросил отец, сэр, — отозвалась искин. Тони готов был поверить, что все ее микросхемы в бешенстве. — Прости-прости, небольшой круиз, — отмахнулся он, не скрывая радости. — Что наше шапито? — Половина человечества уничтожена, сэр, — сухо начала Пятница. — Компания пошатнулась, но мисс Поттс справляется, наш курс акций можно считать одним из наиболее успешных, если это вообще возможно в такой ситуации. Жива, облегченно выдохнул Старк, чувствуя, как один из болезненных узлов в груди ослаб. Оставалась еще сотня с лишним. — А Хэппи? — Мистер Хоган курирует все службы безопасности, сэр. Сейчас у мисс Поттс встреча с директором Уолл Стрит Джоурнал. Тони покосился на окружившую их ночь и темную Атлантику внизу. Небула вела корабль так, чтобы побережье было в зоне видимости. Кажется, слева вдалеке блестела огнями Флорида. — Сейчас сколько, три утра? — Без пятнадцати четыре, сэр, — хмыкнула Пятница. — Мисс Поттс осваивает ваш режим, насколько я могу судить. Опрометчиво, но выбора нет. — Ладно, тогда пока не будем ее тревожить, — Старк немного осел в кресле, потому что напряженная поза наконец отозвалась жарким уколом в ране. — Как скажете, сэр. Она все равно будет в ярости, — в голосе Пятницы явно прорезались довольные нотки. Ох уж эти женщины. Теперь нужно было задать главный вопрос, но Тони все никак не мог выдавить внезапно пересохшими губами несколько слов, потому что слишком боялся ответа, слишком боялся остаться один снова. Стив и так его оставил тогда, но он знал, прекрасно знал, что тот тоже ходит где-то по земле и может о себе позаботиться. — Команда Мстителей приняла бой в Ваканде три дня назад, — заговорила Пятница без команды, и одним богам (не Тору) ведомо, как Тони был ей благодарен, — и понесла значительные потери. В живых остались капитан Роджерс, Наташа Романофф, полковник Роудс, доктор Беннер, Тор Одинсон и енот под кодовым именем Ракета. Статус мистера Лэнга мне неизвестен, мистер Бартон не принимал участие в битве, статус — жив. Небула дернула плечами, услышав про енота, но Тони не стал спрашивать — он едва ли замечал что-то вокруг, погребенный ошеломляющим облегчением. Живой, живучий Капитан Америка, черт бы его побрал. Выстоял. Выстрадал. Дождался. Тони украдкой смахнул влагу с глаз, не в силах сдержать глубокую внутреннюю дрожь, когда стальные канаты тревоги внутри начали оплавляться, возвращая возможность нормально дышать. Небула смотрела строго вперед, и Тони действительно начинала нравиться эта синяя амазонка. — А Вижен? — Мне жаль, сэр. — Ясно, — по сердцу резануло неожиданно сильно, хотя Старк прекрасно все понимал и готовился к этой новости, к куда более мрачным новостям. Все равно было больно. — Где они все сейчас? — Двое суток назад госсекретарь заявил об их аресте, сейчас содержатся в Рафте как особо опасные преступники. Кажется, их сильно потрепало, сэр. — Значит, снова подводная тюрьма, — цокнул языком Тони. — При каких условиях амнистия? — Только в случае мировой угрозы, но мистер Росс объявил, что инициатива Мстителей себя исчерпала, так что правительство закроет ее в кратчайшие сроки и будет справляться своими силами, — в механическом голосе Пятницы было столько сарказма, что на выжимках из него Тони мог сделать себе кофе достаточной крепости, чтобы восстать из мертвых. Но: во-первых, Тони Старк никогда не варит себе кофе сам; во-вторых… — Росс может засунуть свои заявления в ту задницу, в которой сейчас сидит, — оскалился Тони. — Если не отступит, то его ближайшая и самая горячая мировая угроза — это Железный Человек. — При всем уважении к госсекретарю, вы чертовски правы, сэр. Даже эмоционально аморфная Небула, слышавшая лишь половину диалога, издала сухой смешок. Вау, это прогресс. — Что с базой? — На глубокой консервации, никакой активности. — Никто не посмел сунуться, — удовлетворенно произнес Тони. Автоматизированная защита себя окупила. — Можешь подключиться к навигационным системам корабля? — Уже, сэр. — Отлично, дай моей подружке координаты базы. Небула окатила его невыразительным, пробирающим до костей взглядом и налегла на штурвал. *** Штаб Мстителей производил угнетающее впечатление уже тем, какая монолитная тишина стояла внутри. Лишенный жизни, привычного шума голосов, беготни агентов, он походил на — Тони не знал, на что именно, потому что для склепа было слишком мало паутины, а для мемориала — слишком много свободного места. Небула забилась в предложенную ей комнату без всяких возражений, вытянулась на кровати и закрыла глаза, уходя, как показалось Старку, в спящий режим. Возможно, она так скорбела. Комната собраний — большая, светлая, с панорамным окном и стеклянными стенами — ударила под дых огромным овальным столом и множеством пустых стульев вокруг него. Осознавать, столько останутся незанятыми, даже если собрать здесь всех, кто выжил, было почти не больно уже, только сквозяще тоскливо, как-то промозгло. Остро ощущая свое одиночество, Тони выдвинул стул и сел. Двое вызванных им медиков, которые умели держать рот на замке и ценили оказанное доверие, поработали на славу: рана, зашитая и обработанная, почти не болела, только мстительно жглась на краю восприятия, жар спал, оставив только дурноту и слабость в коленях. — Ну что, Пятница, вот мы и наедине? — произнес он в звонкую тишину и поморщился от жалкого звучания собственного голоса. — Сэр? — Свяжи меня с Пеппер, — вздохнул Тони, вытягивая ноги. Нужно было вскрывать этот нарыв, потому что дальше в обозримом будущем наблюдалась только война. — Хорошо, мистер Старк. Мисс Поттс как раз вернулась с заседания. Голографический дисплей завис над столом, а Тони нервно постучал пальцами по колену, разглядывая свой собственный логотип. Отчаянно хотелось запереться в мастерской на пару недель, включить тяжелый рок и утонуть в работе с головой, захлебнуться бессонницей и данными, отрезать мир от себя стеной формул и чертежей. Но нельзя. Изображение высветило Пеппер за строгим директорским столом, собранную и суровую, с умело скрытыми макияжем кругами под глазами и легкой бледностью. Правда, стоило ей увидеть собеседника, как маска деловой отрешенности спала. — Тони? — прозвучало как-то беспомощно, со смесью ярости и отчаяния. — Привет, Пепс, — насквозь фальшиво улыбнулся Старк, с нарочитой небрежностью глядя в сторону. — Круиз кончился, никакого больше отпуска еще лет пять. Он прямо видел, как на потемневшем лице Пеппер собирается гроза негодования, хотя все еще избегал ее взгляда. Ярость молниями потрескивала даже через экран, а у Тони по-прежнему раскалывалась голова и в висках скрежетала ржавая сталь рушащихся остовов на Титане. Вот черт. — Энтони Старк, — ледяным голосом потребовала Вирджиния. — Какого, уж прости, черта?! Тони поднял на нее глаза, и Пеппер оборвала свои громы, даже не успев ими разразиться. Вместо этого она резко встала, озабоченно закусив губу, и сказала мягко: — Жди там, я сейчас буду. — Да брось, Пепс, все в порядке, — Старк даже представлять не хотел, насколько жалко и ущербно сейчас выглядит. — Я разберусь, у тебя компания. — Дай мне двадцать минут, — и отключилась. — До чего распоясалась, — вскинул брови Тони. — Вот так и раздавай акции ближним! В груди кипело ядовитое веселье, Пятница растрянно молчала. — Двадцать минут, значит, — Старк провел рукой по волосам и поморщился. — Соедини меня с Россом. И дай на соседний экран словарь греческих ругательств, буду доносить до Громовержца мысль. *** Пеппер появилась на пороге, когда вдоволь наоравшийся и скинувший часть напряжения Старк продемонстрировал Громовержцу средний палец своего к нему отношения и разорвал связь. Он хотел встать ей навстречу, но голова вдруг закружилась, а рана полыхнула болью, так что пришлось осесть обратно в кресло. Не заметить его состояние Пеппер не могла, Тони это прекрасно понимал. Видел на ее лице сочувствие и тревогу, чувствовал усталость и легкий шок от всего пережитого. — Ты вернулся, — сказала она почти благоговейно и тут же нахмурилась, увидев горькую складку его губ. — А он — нет, — хмыкнул Тони, пытаясь удержать маску и скрыть руины, оставшиеся от него. — Иронично, правда? Пеппер стремительно приблизилась и бережно обхватила руками его голову, прижимая к себе. Старк поддался прикосновению, но оно не принесло ни привычного облегчения, ни тепла. У нее были сухие прохладные руки, а Паркер был разгоряченным, взмокшим в пылу битвы, трепещущим от страха и вины. Пеппер просто не могла перебить этого фантомного ощущения, не могла усмирить его новых демонов, сдирающих с него кожу заживо. Внезапно контакт принес почти боль, и Тони отстранился, бормоча извинения. Вирджиния отпустила его без сопротивления, только присела на корточки рядом и внимательно заглянула в глаза снизу вверх, так доверчиво, так понимающе, так пронзительно и искренне, что Старк едва не взвыл, позволив себе лишь резкий выдох. — Ты не виноват, — сказала она мягко, обволакивающе надежно, но Тони знал, что это не так. И Вселенная тоже знала. — Я проиграл. — Не ты один, — напомнила Пеппер резонно. — Ты сделал все, что мог. — Но этого оказалось недостаточно, — огрызнулся Старк, защищаясь, рыча, как смертельно раненный хищник, изнывающий в стальных челюстях капкана. — Капитан Роджерс тоже проиграл, — вдруг сказала она, обезоружив его этим неожиданным заявлением. Упоминание Стива хлестнуло раскаленной удавкой по горлу, испепелив едкий ответ, но одновременно Тони почувствовал дыхание свежести, бодрящий бриз надежды, потому что чертов Капитан Америка был еще жив, сумел уцелеть. — Причем тут это? — произнес он с задиристой усталостью, позволяя гневу чуть себя расшевелить. Прозвучало не так раздраженно, как хотелось бы. — Притом, — Пеппер улыбнулась как-то совсем пронзительно и чуть грустно, — что раз вы оба проиграли, то снова на одной стороне, верно? Тони взвесил сказанное и вынужден был опустить голову, потому что да, верно, похоже на то, да. Осталось только смириться с летящим, звенящим, почти болезненным желанием, чтобы это действительно было так. Два года, два долгих года Мстители расколоты на части, а он все еще не поверил, что их пути с чертовым Капитаном Америкой разошлись. — Ты сам знаешь, — Пеппер мягко, без всякого подтекста положила руку ему на колено, чтобы он знал, что не один. — Иначе не стал бы так кричать на Росса. — Я не… — тут же вскинулся Тони, защищаясь, но взгляд Вирджинии, пронизанный пониманием и заботой, лишил его всех аргументов. В конце концов, она тоже все знала. — Пора закончить с этим, Тони, — Пеппер встала, одергивая юбку. — Пора закончить с нами. О боги, беспомощно подумал Старк. О боги, она все это время все прекрасно понимала, и все равно… — Не надо, — оборвала его она, как только Тони придумал, что сказать. — Я знаю, что ты меня любишь, и я всегда буду рядом. Мы могли бы быть счастливы, это правда, но рядом со мной ты никогда не будешь таким, как с ним. — Пепс, я… — глаза предательски защипало, в груди все рвалось и трещало от боли. Он любил ее, любил эту хрупкую и невероятно сильную женщину, которая уже давно стала настоящей Железной Леди, но… Но. Чертов Капитан Америка. — Ты же знаешь, — начал он, но Пеппер снова его перебила, с легкой веселой улыбкой и насмешливо вскинутыми бровями: — Что вы два упрямых, гордых барана? О, еще как. А еще я знаю, Тони, что вы друг без друга просто не в состоянии выживать, так что хватай шанс пока можешь, Дон Жуан, — она ласково щелкнула его по носу. — Между нами ничего… — Только потому что вы бараны, но это мы уже прояснили, — от уголков ее глаз разбегались улыбчивые лучики, а сами глаза светились изнутри нежностью и заботой. Тони позорно всхлипнул и торопливо закрыл рот. Обеими руками для верности. Пеппер сложила руки на груди, потешно нахмурившись. — Так что хватит прятаться за моими хрупкими плечами, Тони Старк, — серьезность и тепло сплетались в ее голосе, и, боже, как же ему этого не хватало. — Будь уже Железным Человеком. — Так точно, мэм, — Тони козырнул, ухмыльнулся почти по-прежнему и, потянувшись, взял ее за руку. — Спасибо, Пепс. Ты не представляешь… — И не хочу даже, — забавно округлила глаза Пеппер и все-таки тихонько рассмеялась, потрепав Тони по волосам. — Уф, наконец-то мы разобрались. Давай, развлекайся со своими Мстителями, пока я зарабатываю на них деньги. — Эй, — Тони притворно надулся, а Пеппер улыбнулась, махнула рукой на прощание и пошла к выходу — у нее горели сразу несколько контрактов. Старк смотрел ей в спину и думал, чем же он заслужил такую верную и надежную подругу. Или, что вернее, чем Вирджиния Поттс заслужила такой ходячий экзистенциальный кризис с громом и взрывами в лучших друзьях. *** В Рафте было тихо, стерильно и чудовищно тоскливо. Поскольку все сидели по камерам, где главным развлечением было пялиться в потолок, Стив никак не мог прогнать тяжелые, мрачные, удушающие мысли. Чуть ли не впервые в жизни он был так близок к полной моральной капитуляции. Никаких ошейников Росс и правда не применял, так что от свободы их всех отделяла только решетка и десятиметровый слой воды над тюрьмой. Каждому досталось по одиночной, но они были расположены вокруг центральной площадки, так что переговаривались заключенные без проблем. Но по большей части молчали. Из камеры Ракеты доносилось мерное постукивание когтей, Тор мирно спал, иногда тихонько всхрапывая, Наташа и Беннер изредка обменивались тихими, ничего не значащими репликами, просто напоминая друг другу, что они рядом. Добровольно оставшийся с ними Клинт сидел на выступе вентиляции в пяти метрах над землей, аккурат напротив раздвижных стальных дверей в их отсек, и точил нож. Из камеры Роуди не доносилось ни звука. И тем не менее Стив знал, о чем все они думали. Какая-то часть мыслей постоянно вертелась вокруг пепла и праха, вокруг тех, кого они потеряли из-за своей слабости, и от нее нестерпимо жгло виной и отдавало на языке горечью. Но на первый план у каждого из них, кроме Ракеты и, может быть, Тора, выходило кое-что другое. Точнее, кое-кто. Тони Старк. Они понятия не имели, что с ним стало, прекрасно понимали, насколько ничтожны шансы на благополучный исход, что даже если он выжил, то как теперь вернется на Землю через пропасть световых лет и еще неизвестно какого количества пустой холодной мглы чужого, безгранично чужого космоса. Но он же чертов гений. Надежда, как отрава, растекалась внутри, наполняя собой все вены и легкие, оседала обманчивым облегчением в гудевшей голове. Стив понимал, что это ошибка, но проклятый яд наполнял его всего, пускал ростки в самых темных уголках души, в самых дальних глубинах сердца, заменял свой воздух. Это была одна из первых его ошибок, пожалуй, самая главная, предтеча грянувшего Противостояния. Он видел, как тяжело и больно бывает Тони, как отчаянно он борется со своими демонами, как бросается очертя голову в самое пекло, поэтому давно не верил в неуязвимость Железного Человека. Но вот в бессмертии не сомневался. Просто Тони всегда поднимался, всегда находил выход из самых страшных, необъяснимых, смертельно опасных ситуаций, сверкал своей наглой, такой обаятельной усмешкой, язвил — и снова, снова поднимался. Поэтому Стив верил, что он поднимется и там, в заснеженной Сибири, залитый кровью, разбитый и брошенный. Верил непоколебимо, поэтому даже не обернулся. — Эй, полковник, — негромко окликнул Стив. — Полковник Роудс. — Еще жив, и не надейся, — с мрачным смешком отозвались из соседней камеры. — Ты так и не рассказал, как он оттуда выбрался, — неуверенно произнес Роджерс с явными просительными интонациями, потому что и сам был бы не прочь врезать себе за этот отвратительный вопрос. Да и не только за него. — А, и правда, — неожиданно спокойно отреагировал Роуди. Клинт поднял голову, сопение Тора оборвалось. — Как-то выбрался из разбитого костюма и перебрал один из сканеров в передатчик. Простыл, правда, сильно. Ого, отстраненно подумал Стив, когда вина вцепилась ему в горло, дышать нечем. Образ Тони, бледного, дрожащего, перебирающего замерзшими окровавленными пальцами останки брони, был слишком ярким, слишком болезненным, так что Роджерсу пришлось зажмуриться, пережидая вспышку ненависти к самому себе. — Механиков не так просто угробить, — с уважением хмыкнул Ракета и, судя по звукам, почесал себя за ухом. — Роудс, — голос подала Наташа, которая, как показалось Стиву, не была уверена в том, что хотела сказать. — А как он… вообще справился? Сердце у него замерло. Это был тот самый вопрос, который мучил его с самого начала этой безумной заварушки и на который ему ни за что не хватило смелости. А еще Стив подумал, что Наташа все еще чувствует себя виноватой, ведь именно она тогда отпустила их с Баки в ту треклятую снежную даль. Роуди молчал, и Стив не мог сказать, что это молчание означает. — Не знаю, — сказал он со вздохом, когда все уже решили, что он ничего не ответит. — Он же, ну, вы знаете, не очень идет на контакт, особенно когда ему плохо. Да он даже не сказал мне тогда, что умирает! Беспомощное раздражение в голосе полковника прозвучало совсем тоскливо. — Постойте-ка, — до Стива дошел смысл последней фразы. — Умирает? — Мне вот тоже интересно, — кивнул Клинт. — Отравление палладием из-за реактора, — пояснил Роудс. — Он тогда передал полномочия Пеппер, рассорился с ней, а потом подрался со мной по-пьяни, чтобы заставить меня взять костюм. Хотел убедиться, что у мира останется Железный Человек, даже если его не станет. Эта фраза прозвучала оглушительно, как будто посреди отсека взорвалась граната. Полковник случайно озвучил то, о чем все они думали, и из призрачного варианта оно превратилось во что-то очень реальное, очень страшное. — Мы такие идиоты, — вздохнул Клинт и вернулся к заточке ножа. Стив уронил голову на руки. Снова потянулись минуты тишины, тяжелые, гнетущие, холодные. Роджерс понятия не имел, что им теперь делать, куда бежать, за что хвататься. Отчасти поэтому он и согласился на заключение — прятался за обстоятельствами, которые вполне мог согнуть одним движением, как тогда, с Баки. Ох, Баки. Они сидели в Рафте уже неделю, а идей так и не возникло. Даже Тор, который должен бы жаждать мести и крови, выглядел слишком потерянным, чтобы сейчас же броситься за Таносом. А еще никто так и не избавился от чувства вины, вспоминая каждый свой промах в том бою, каждое несказанное слово тем, кого они никогда больше не увидят. Он и сам не успел о стольком поговорить с Баки и Тони. Последняя мысль окатила холодом. Он что, уже смирился с?.. Клинт чутко вскинул голову, поворачиваясь к стальным челюстям входа. — Кто-то идет, — сказал он негромко. Стив распрямил плечи и с напускным безразличием уставился в угол камеры, не желая снова смотреть на самодовольное лицо Росса, который таки упек их за решетку и невероятно этим гордился. Страшно было представить, что он устроил в прессе. Судя по звукам, остальные тоже подобрались. Двери разъехались в стороны с тихим лязгом, в отсек вошел неожиданно сумрачный Росс. — Приветствую, — бросил он отрывисто. Все дружно отвели взгляды, ответом госсекретаря никто удостаивать не собирался. Стив смотрел на свои руки и ждал очередной программной речи или — что хуже — торжественного объявления о том, что инициатива Мстителей окончательно закрыта. Вместо этого прозвучали шаги еще одного человека, на которого тоже никто смотреть не пожелал. Стив только отстраненно отметил, что пришедший, видимо, хромает на одну ногу. — Что ж, Мстители, — начал Росс, слишком явно цедя сквозь зубы. — Спешу вас поздравить. Похоже, это все-таки случится. Стив не стал доставлять ему удовольствие, спрятав больной взгляд. А потом госсекретарь обрубил с бессильным бешенством: — Вас оправдали, — и одновременно с этим у Клинта выпал нож, громко звякнув о стальную обшивку пола. — Что, совсем ничего без меня не можете? Этот голос. Стив мгновенно подавился воздухом и ошарашенно вскинул голову. Рядом с Россом, заставляя его медленно расползаться по швам от раздражения, стоял — в дорогом черном костюме, с прямой спиной и гордо вскинутой головой, покачивая солнечными очками в руке — Энтони Эдвард Старк. Взмахнул рукой в своем привычном королевском жесте — боже, Стив и не надеялся снова это увидеть — и повернулся к Россу: — Господин госсекретарь, вы можете быть свободны, — задумался на мгновение, пока тот медленно багровел. — Точнее, при всем уважении, катитесь к черту, сэр. Мы с девочками дальше сами разберемся. — Да кто ты… — начал Росс, но Тони только поднял брови и добил: — Железный Человек. А вы? Госсекретарь дернул плечом, окатил Старка взбешенным взглядом и пошел к выходу, чеканя шаг. А Тони обернулся к ним и вдруг посмотрел на Стива в упор. На губах плясала привычная усмешка, но в глазах — о, в глазах Магеллановыми облаками вставала взвесь из вины, боли, неуверенности, отчаяния и пугающей, гневной решимости, которая наверняка скоро заполыхает на солнце ало-золотым. — Ну привет, Кэп.