Leaving him

      Она стояла перед входной дверью Джана… снова. Санем была настолько раздражена собой! Последние несколько недель были сущим адом. Она отдала свой аромат Фабри, чтобы вытащить Джана из тюрьмы, но не призналась ему в этом. Айлин вернулась в агентство, и, прежде всего, вернулась мать Джана. Конечно, Джан довольно быстро узнал о сделке Санем с итальянским бизнесменом. Девушка никогда не думала, что это предательство, но теперь… Теперь она поняла, что чувствовал Джан. Она никогда не видела его таким! Санем ранила льва и теперь расплачивается за это. Что ж, она заслужила! Она не усвоила урок, и они вернулись к началу. Ах, Санем, ах! Как же она глупа! Джану было так больно. Это она во всем виновата…       Неделю назад Фабри выпустил парфюм Санем, и Джан узнал об этом в то же самое время, как и весь мир. Санем никогда не находила «подходящего» момента, чтобы признаться в том, что она сделала, и, как и прежде, это обернулось против нее! Джан итак был ослаблен возвращением его матери, а это предательство было последним, что он мог вынести. После неприятной встречи на скалах он сказал Санем, что не может поверить, что она проворачивала дела за его спиной. Он не мог поверить, что она лгала ему! Он не мог поверить, что она не доверила Метину вытащить его из тюрьмы! Но прежде всего, Джан все еще не мог поверить, что она продала свой аромат, ЕГО аромат, чтобы освободить его из тюрьмы. Санем молчала, когда Джан кричал на нее. Он был прав. Она ничего не могла сказать, чтобы оправдать себя. Чтобы она могла сказать? Что она дала Фабри свой парфюм, чтобы спасти его? Давай, Санем! Этот человек не сидел ведь в тюрьме за убийство! Она просто хотела поступить так же, как Джан, когда швырнул чек в лицо Фабри! Но Джан не смог ее услышать. Она предала саму суть их любви. Ее духи, ее аромат, который был жизненно важен для него. Именно этот аромат был нужен этому человеку, чтобы дышать. Она знала. Она знала все это, но не могла отменить то, что сделала, так как слушала свое сердце. Это было всего неделю назад, но казалось, что прошло целое столетие. Семь дней, которые мучили ее, когда она видела его и могла поговорить с ним. Но теперь их связь была потеряна. Он когда-нибудь вернется? Сможет ли он когда-нибудь простить ее? Опять? В этот момент Санем пришла к выводу, что так больше продолжаться не может. Это чуть не убило ее в последний раз, и она не собиралась ждать в агонии, наблюдая, как он смеется, улыбаясь другим женщинам… Пришло время действовать. И вот она стоит напротив его входной двери. Было уже поздно, угрожающие, большие, темные облака свисали над головой Санем, а ветер холодил ее голые ноги. Она дрожала, но причиной тому был далеко не декабрьский холод. Она должна быть храброй. Санем делает это несмотря ни на что. Дрожащей рукой она постучала в дверь. Ее сознание было пустым. Она больше не могла думать. Время действий. Джан, наконец, открыл дверь. Он был таким красивым. Каждый раз, когда она видела его, это было как смотреть на солнце. Она была загипнотизирована, не в силах отвести от него взгляд. Его же лицо было непроницаемым и бесчувственным. Что она сделала с этим человеком? С ее мужчиной? Он заговорил, но Санем не расслышала его слов. — Санем! Санем? Что тебе нужно, Санем? Уже поздно, и я очень устал, — повторил он. — Прости, что беспокою тебя. Я не задержусь надолго, обещаю. Пожалуйста, Джан. Пожалуйста, это важно. — Ладно, — сказал он неохотно, — заходи. Она поблагодарила его и пошла за ним в гостиную. Он сел на диван. Джан ни разу не взглянул на нее, и Санем почувствовала, как ее сердце разрывается на миллионы крошечных кусочков. Именно этого она и боялась. Каменное сердце и холодное лицо Джана. Но даже так она не могла обижаться на него. Она понимала, что предала его самым болезненным образом, и она знала, что он не сможет справиться с такой болью и разочарованием в своей жизни в данный момент. — Ты даже не можешь смотреть на меня, — прошептала она, — Окей. Все в порядке. Я понимаю Она приготовила небольшую речь, но слова не выходили у нее изо рта. У нее пересохло в горле. По ее щекам текли слезы. Она стояла рядом с диваном, онемевшая и не способная дышать. — Извини, я ошиблась, придя сюда этой ночью, я пойду сейчас. Я прошу прощения за все. — Вот именно! Ты сожалеешь?! — Джан зарычал. — Да, Джан, мне очень жаль. Я просто хотела помочь человеку, которого люблю. Я хотела хоть раз почувствовать себя полезной. И все взгляды в агентстве были направлены на меня, обвиняя во всем! Ты даже не представляешь. — Санем, ты понимаешь, что ты сделала со мной? Твой аромат? Твой парфюм? Разве ты не понимаешь, как это важно для меня? Я думал, что уже не раз ясно выразился, — его голос был холоден, как лед. Санем остановилась. Она больше не плакала. Она была вне себя! — Так это все, чем я для тебя являюсь? Ароматом? Ради всего святого, Джан! Ты слышишь, что говоришь? Она сжала кулаки, обезумев от гнева. Она повернулась и пошла обратно к дивану. И она встала прямо перед ним. — Значит, только аромат? Так что тебя больше ничего не волнует, верно? Джан впервые поднял глаза и впился взглядом в глаза Санем, темные от ярости. — Не говори глупостей, Санем! Ты знаешь, что я имею в виду, — он снова опустил глаза в пол. — Нет, Джан, не знаю. Действительно, я не знаю! Она встала прямо, почти царственно, задрав подбородок. — Я полагаю, для тебя это бессмысленно. И тебя это никак не интересует, — провокационным тоном прошептала Санем. Платье девушки теперь лежало на полу. Глаза Джана расширились, и он взглянул на Санем, которая была сейчас полуголая с руками на бедрах. Она все еще злилась на него. — Так все это. — она указала на свое тело, — это не важно для тебя. — Санем! Что ты делаешь? Ты что, с ума сошла? Через секунду Джан был на ногах, с платьем Санем в руке, пытаясь прикрыть ее обнаженную грудь. Его глаза встретились с ее глазами, и он снова потерялся в карих глазах Санем. Она увидела, как он тяжело сглотнул. Его дыхание, казалось, тоже пострадало. Время действовать. Она подумала. Быть храброй. Бери, что хочешь, Санем. Сделай это сейчас! Затем Санем положила руки по обе стороны шеи Джана, медленно поднимая их и опуская. Джан закрыл глаза под чувственным массажем и ее платье выпало из его рук. Не осознавая этого, его руки коснулись кожи Санем, и оба почувствовали дрожь страсти, которая прошла через их тела. Просто аромат, да, Джан Дивит? Ободренная его первым движением, Санем взяла за руку Джана и повела в спальню. Она закрыла дверь и толкнула Джана на кровать. Затем Санем села к нему на колени и начала расстегивать молнию на его толстовке. Разум Джана, должно быть, полностью онемел, когда он сидел настолько смирный и тихий. Он был полностью в ее власти. Толстовка исчезла, и Санем возобновила массаж, от шеи до живота. Как ей хотелось прикоснуться к этим волнистым мышцам, обвести татуировку пальцами… Боль пробудила Джана, и он крепко прижал тело Санем к себе, грудь к груди, дыхание к дыханию, губы к губам. Это было похоже на реку, вырывающуюся из плотины, потоки лавы, вытекающие из вулкана. Страсть и дни отчаяния. Все исчезли. Ничто больше не имело значения. Ничего не существовало за пределами этой спальни. Ни агентства, ни матери, ни душевной боли. Все остальное не имело значения. Они целовались, как никогда раньше. Не было ни сдержанности, ни торможения. Джан взял на себя всю инициативу. Сначала он раздел Санем, потом снял оставшуюся одежду с самого себя. Оба полностью голые, но молчаливые. Говорили глаза, губы, тела. Единственными звуками были звуки занятий любовью. Они ни разу не заговорили. Слов не было нужно. Они оба знали, какой вред они могут причинить. В этот волшебный момент, был нужен только язык любви. Санем не знала, что физическая любовь может быть такой божественной. Джан ласкал и целовал ее обнаженную кожу, как будто трогал ее душу. Она не чувствовала смущения и отвечала на каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое движение с тем же пылом. Наконец-то они стали одним целым. В ту ночь они занимались любовью несколько раз, не в силах утолить свою жажду. Их тела переплелись, не в силах отпустить друг друга, они задыхались, тяжело дышали, стонали. В моменты передышки их глаза все еще занимались любовью. Наконец, после многих страстных часов, они оказались в объятиях сна. Закрыв глаза, Санем услышала, как Джан прошептал ей на ухо «Санем». К сожалению, наступило утро, вместе с реальностью и горечью. Санем проснулась, повернулась к Джану и посмотрела, как он спит. Он выглядел таким молодым, таким безмятежным, таким умиротворенным. Она знала, что все заклинание разрушится, как только он откроет глаза. Поэтому она как можно тише поцеловала его в щеку, слегка причесала его волосы и вдохнула его пьянящий аромат. Как она могла жить без него? Она вздохнула, борясь с наворачивающимися слезами, и оделась. Она открыла дверь, обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на первого и последнего мужчину, которого она когда-либо любила, и вышла из спальни. Оказавшись на улице, она достала телефон и набрала номер Метина. — Метин, прости, что звоню так рано, но у меня к тебе просьба.