***
Чанёль на всех парах несётся к сетке, желая отбить мяч противников, но боль в колене неожиданно даёт о себе знать. Парень тормозит около сетки и падает на пол. Мяч перелетает через сетку и с противным звуком приземляется на пол. 5:8 в пользу синих. Ёль поднимается хватаясь за голову. Они позорно проигрывают и это выводит из себя ещё больше. Никогда его команда не проигрывала новичкам. И прямо сейчас все их каждодневные тренировки не приносят плодов. Чан срывается на Минсока, Бэкхёна и остальных, громко крича о том, что если они проиграют им не жить. И все в команде прекрасно знают, что Пак Чанёль, никогда не бросает слов на ветер. Больше всего Чан, проклинает Сехуна, если бы не его внезапный удар, он бы спокойно отбил незначительную подачу соперников. Игра продолжается. Ребята на взводе, каждая команда жаждет победы, каждый хочет показать себя и свои умения, но не каждому это удаётся. А такому как Чанёль, подавно, ему нельзя упасть лицом в грязь. Он капитан команды и должен вести своих к победе. Не важно как они выиграют и что для этого сделают, сейчас главное — не дать сопернику обойти их. 10:15 светится на табло. Игра окончена. Полный провал команды красных. И Чанёль окончательно звереет. И он знает, кто в этом виноват. — О Сехун, тебе не жить! — впечатав кулак в дверцу шкафчика, рыкнул Пак. Он убьёт этого отморозка. Его команда впервые проиграла и всё из-за Сехуна. Коридоры заполняются голодными студентами. Гурьба рвётся в столовую, словно их год не кормили и только Сехун стоит привалившись спиной к двери и не понимает, как он мог не пройти? Что сделал не так? Где облажался? Сегодня явно не его день. Теперь придётся признать, что он не настолько талантлив и родители были правы, говоря, что он ничего не добьётся, танцуя, что он никакой не особенный, есть и те, кто танцует в миллион раз лучше. И Се не спорит, он не идеален, большинство движений, не идеально, но у него есть упорство и старание, но видимо этого не достаточно, чтобы тебя приняли в один из лучших университетов Англии. Говорят, когда у тебя появляется мечта, ты уже автоматически проигрываешь. Настроение ни к чёрту и хочется что-нибудь сломать, или выйти в лес и хорошенько проораться, поколотить ногами толстые деревья и очень хочется позорно разрыдаться, но он мужчина и не может позволить себе рыдать как девчонка. Поэтому терпит и трёт горящее запястье. Эта метка делает день ещё хуже. Родители так обрадовались, когда на запястье парня появилась метка в виде огненного феникса и это могло означать только одно — рядом его пара. Предназначенный ему небесами человек. Только Хун не разделял радость родителей, ему это не нужно. Почему небеса должны решать, кого ему любить? Ну уж нет, он далёк от этого и свяжет свою жизнь только с той, которую выберет себе сам. И никакая метка не помешает ему делать выбор сердцем, а не долбанными инстинктами. Сехун не много знает об этом. Но точно понимает, что есть люди которые уже рождаются помеченными, а есть те, кто чистый до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Вот и у Хуна она появилась на третий день после дня рождения и он был совершенно не рад такому подарку. Раз метку жжёт, родители говорили, значит у его соулмейта плохое настроение, возможно, он даже зол и до предела раздражён и Се хочется смеяться, ведь она постоянно жжет, что ещё раз доказывает, что его пара не в себе и быстро выходит из себя. А страдает он. Бесит. Всё достало. Пары пролетают быстро. Учитель пытается подбодрить поникшего Се, обещая что ещё не всё потеряно. Хун кисло улыбается, и прекрасно понимает, что нет, всё уже потеряно. Родители затащат его в компанию отца, в независимости от того, хочет он или нет. Выбора больше нет. Сехун и не думал, что этот день может стать ещё хуже, но понимает как заблуждался, когда в лицо прилетает кулак. Кровь течёт из разбитой губы, а он стоит в прострации и совершенно ничего не понимает. За что его ударили и кто? Ноздри Чанёля раздуваются, кулаки так и чешутся ударить ещё и ещё, пока этот щенок не вырубится. Сехуну понадобилось несколько недолгих минут, чтобы понять, что перед ним его самый злейший враг. И всё скопившееся раздражение выливается наружу. Хун не скупится и с размаху бьёт в живот противника. Чан сгибается пополам, но не падает. Гнев растекается по венам горячей лавой и всё чего хочется, так это выместить свою злость на врага. Завязывается потасовка. Первая в их жизни драка. Чанёль, словно пума, сбивает Сехуна, тот валится на холодный асфальт, больно ударившись головой, пока Ёль седлает парня, зажимая ногами бёдра, и наносит сильный удар прямо в нос. О вскрикивает и слышит, как хрустят кости, течёт липкая кровь, пачкая белую рубашку красным. Нос сломан и это точно. Пак продолжает наносить удары, Се прикрывает лицо рукой, а второй хватает шпалу за тёмные волосы и не жалея сломанного носа, бьёт с головы по чужой, попадая в глаз. Чан вскрикивает и отшатывается, чем и пользуется Хун, впечатывая кулаком в бок противника. Многие в ужасе, от развернувшийся на их глазах, картины. Парни словно решили, если не убить друг друга, то знатно покалечить, сделать как можно больней. Со всех сторон раздаются крики, чтобы парни остановились, но разве им есть дело до испуганных одноклассников? Плевать они на это хотели. Громкий крик и противный хруст тонет в болезненном мычании. Увидевшие всю картину преподаватели, кое-как, растаскивают разгневанных парней, пока Чанёль всеми способами, пытается не дать им задеть сломанную руку. Гнев ещё не отпустил ни одного из парней, и каждый готов повторно ввязаться в драку. Но злые преподы, осмотрительно держат парней подальше и подталкивают к кабинету директора. Ну всё, этот день уже ничего не испортит, потому что, всё уже итак закопано в самую глубокую яму. Оба бесятся и злятся, но огорчает то, что даже подравшись, не покидает чувство злости и разочарования, вообще никакого облегчения от потасовки. Лишь сломанный нос, фингалы под глазами, и разбитая губа. Сехуна это выводит из себя. С чего вдруг их переклинило? Ведь раньше сдерживались, хоть и хотелось прибить паршивца. Сегодня явно, что-то пошло не так. Может это из-за провалов парней? А может потому что, они устали сдерживаться? Никто из них не знает. Директор долго орёт, брызжа слюной во все стороны, но Чанёлю, мягко говоря, до лампочки на все крики, его голову занимает лишь проигрыш и паршивое настроение, ну и боль в руке. Сехуну напротив, не так плевать как Чану, если родители узнают — что он ввязался в драку — по головке не погладят. Через два часа криков, директор отпускает драчунов восвояси, напоминая, что с завтрашнего дня, оба остаются после пар и вычищают каждую аудиторию до блеска. Парни не спорят, чтобы не сделать себе ещё хуже, они, учитывая всю ситуацию легко, отделались. Сехун с Чаном покидают стены универа и, подальше от греха, быстро разбегаются в разные стороны. Не дай Бог, снова нахлынет. Хун, прикрывает лицо купленной кепкой, прокрадываясь к себе в комнату. Не хочется объяснять родителям, что произошло. И только в комнате Се расслабляется падая на кровать. Сегодняшний день высосал из него все жизненные силы. С утра поцапался с Паком, затем не прошёл и тоже из-за того же Пака, потом драка и снова с Паком, в жизни Сехуна слишком много Чанёля стало. Но эта драка перевернула всё с ног на голову. Се винил себя, что не сумел вовремя уйти и не пришлось бы доводить всё, до ужасно болящего носа. Но также понимает, что в случившемся больше виноват Чанёль, он первый ударил, а Хун ответил. Всё равно что-то не даёт О спокойно обработать пострадавший нос и выбросить из головы все ненужные мысли. У него на самом деле есть проблемы поважней каких-то там Чанёлей и драк с ним. Нужно рассказать родителям, что он провалился, и готовиться прожить оставшуюся жизнь в душном офисе адвокатской конторы отца. Нос щиплет от перекиси, тело ноет, но это ни что по сравнению с тем, что им придётся и дальше пересекаться, они учатся вместе и от этого никуда не сбежать, не смотря на то, что очень хочется. И ещё снова эта тупая метка. Жжётся, словно на руку раскалённую лаву вылили. Сехун тяжело вздыхает и закрывает глаза. Ему нужны силы для завтрашнего, не менее тяжёлого дня. Чанёль скрипит зубами от злости. Ему наложили гипс и запретили причинять руке неудобства и это касается того же волейбола. Он не сможет играть и от этого хочется убиться о ближайшую стену. Перед тем как нападать на Хуна, стоило подумать, что и он может пострадать. Ну куда уж там. Злость застелила глаза пеленой ненависти и мести. Какое думать. Иногда Чанёль задумывается, почему он продолжает подцеплять Сехуна? Да, по началу причина была, по мнению Чана, весомая. Так совпало, что Чанёлю понравилась Инха, он начал ухаживать за девушкой. Красивые цветы, ночные сеансы в кино, комплименты и она вроде как ответила на его чувства, но тут вмешался долбанный О Сехун и испортил Паку всю малину. Итог: Инха выбрала Сехуна. Тогда Чан и взбесился. Начал всячески доставать однокурсника, стараясь словами задеть посильней. Но самое смешное, что Инха через месяц прибежала к Чанёлю, но тому, как он тогда сказал, не нужен поношенный товар. Тогда и началась эта ненависть. И, если взглянуть на всю сложившуюся ситуацию с другой точки зрения, Инха не досталась никому, и пора бы было прекратить молчаливую войну, но нет. С каждым днём всё только усугублялось. Чанёль цеплялся к парню, а тот в свою очередь отвечал. И какого было удивление обоих, когда встретились в стенах универа. Тогда война постепенно начала набирать более опасные обороты. И, наконец, пересекла грань дозволенного. Да, Чанёль злится, безумно, но сейчас понимает, что зря он ударил Се. Нет, он его ни в коем случае не жалеет, он заслужил, просто, как-то не по себе, что-ли? В отличии от других, Пак родился уже с меткой на спине и по началу маленький Чан был рад, ведь однажды он встретит ту самую и проживёт с ней всю жизнь, но реальность оказалась жестока. Каждый день, он чувствовал невыносимую боль на спине и никто не мог помочь ему облегчить его страдания. Тогда он и возненавидел свою избранницу, метку и всё, что связано с его соулмейтом. Даже набил тату на всю спину, лишь бы больше в отражении зеркала не видеть белую розу с колючими шипами. Видимо его пара, ещё та колючка. Но метка просочилась сквозь тату. И в тот день, Чан скрёб спину жёсткой мочалкой, хоть и понимал, это бесполезно. Этот зуд будет мучить его до тех пор, пока он не встретит ту самую и не признает в ней свою пару. Тёплый душ помог телу расслабиться, но обмотанная в плёнку рука раздражала. Врач сказал, что мочить нельзя. День был долгим и вымотал парня, как следует. Ему нужен отдых, об остальном можно подумать завтра.***
Утро. Как же Сехун ненавидит его. А учитывая всё, что произошло, всё, чего хочется, это остаться в постели навечно и больше никогда не ходить на учёбу, да и на улицу тоже, и вообще не вставать с кровати. Он так бы и поступил, если бы не голос матери, звавшей сына на завтрак, и горящая рука. — Снова, — устало вздохнул парень, поглаживая крыло феникса и мечтая, чтобы боль ушла. Видимо его пара тоже с утра не в духе. В зеркале парень видит что-то непонятное, но никак не самого себя. Нос распух, фингалы посинели, на губе образовалась корочка. Отличный вид, ничего не скажешь. Умывшись, парень спускается вниз, натянув маску на лицо. Не нужно родителям знать, как он вчера «весело» провёл время. Мать хлопочет на кухне, отец, как и обычно, читает газету, отхлёбывая из кружки горький кофе. Всё это так обыденно. Но сегодня всё обязательно изменится. Сехун в этом полностью уверен. Садится напротив отца и принимается за еду. Разговаривать с родными нет желания. Но разве это волнует хоть кого-нибудь в этой семье? — Милый, ты почему в маске? — спрашивает мать. — Заболел, — театрально кашлянув, ответил парень. Отец недовольно взглянул на сына. — Нечего шляться после своих танцулек по улицам. Сам виноват, — Сехун и не удивлён ответом отца. Он всегда такой. — Дорогой, не надо так, наш сын болеет, — вступается мать. — Рассказывай, как всё прошло? — пропускает слова жены мимо ушей мужчина. Его куда более интересует, ответ сына. А Хун вздрагивает и не знает, что должен сказать. Правду? Или всё же солгать? Но родители всё равно узнают. — Я провалился, — признаётся сын, опуская взгляд в столешницу. — Как и обычно, — не ожидавший многого, отец и так понимал, что всё этим и кончиться. — Сегодня переводишься. Я позвоню директору и всё улажу. У Се кровь в жилах стынет. Этого он и боялся больше всего. Парень не хочет бросать всё на полпути, он привык идти до конца, как бы тяжело ему не было. Но сейчас всё рушится и он не может это остановить. Ему нечего ответить отцу, поэтому он молча жуёт оладьи, в голове прокручивая, как бы подстроится под жизненную рутину. Но танцы он бросать не намерен и сделает всё возможное, чтобы продолжить заниматься тем, что делает его счастливым. В учебном заведении, как и обычно шумно. Учащиеся снуют по коридорам, громко переговариваясь, смеясь и выглядят такими беззаботными и Сехун совсем немного им завидует. Хотелось бы и ему не думать о том, что ждёт его там впереди. Чанёль с самого утра не в духе. Хмурой тучкой проплывает по коридорам. Так и хочется заткнуть визг группки девчонок, но он сдерживает свои порывы. Лишние проблемы ему сейчас ни к чему. И так сущее наказание, оставаться после пар и драить аудитории в присутствии О Сехуна. Настроение падает ещё ниже, стоит заметить светлого-русую макушку в толпе. И всё повторяется вновь. Чанёль не может не унизить, не оскорбить и не задеть за живое. Рука болит и хочется, чтобы и Сехун страдал. Пак пробирается сквозь толпу и хватает Хуна за руку, поворачивает к себе лицом. И картина которую он видит заставляет губы расплыться в злорадной ухмылке. — Почему бы тебе, богатенький мальчик, не попросить своего папашу наказать меня за изуродованное личико любимого сынишки? А-а точно ему же плевать на тебя, — язвит Чан. — Отвали Чанёль! Сегодня я не желаю отвечать на твои оскорбления! — сквозь зубы шипит О. — Видишь это? — показывает загипсованную руку. — И ты за это ответишь. Сехун тяжело вздыхает. Как же он устал от вечных препираний с этой дылдой, а сегодня он хотел спокойно отсидеть пары, вычистить кабинеты и так же спокойно отправиться домой. Но пока Чанёль существует, спокойствие может только сниться. — Ты сам виноват! Ты был тем, кто врезал мне! И думаешь я бы позволил избивать себя? Хрен тебе! А теперь отвали! — Вижу вы полны энергии и сил, раз всё ещё хватает на оскорбления друг друга, — замечает преподаватель. — Значит каждому из вас плюс две аудитории. — Но учитель! Вы не видите у меня рука сломана, как я буду… — Значит, как кулаками махать, вы первые, а как уборка - голову в песок, ну уж нет, не выйдет. К тому же у тебя есть левая рука и она вполне здорова, — перебивая ученика, отвечает препод. — Это несправедливо! Кулаками махал как раз таки он, — смотрит на Чанёля, — Почему из-за него должен страдать я? — А ты попроси папочку, он тебя отмажет, — вставляет свои пять копеек Пак. Се сжимает кулаки. Чанёль всегда знал, куда стоит надавить, чтобы причинить боль. — Да что вы говорите?! Вы оба виноваты, ясно! За каждый вяк, плюс три! — срывается учитель. Парни дружно замолчали. Понимают, что да, виноваты. Но никто никогда не признается об этом в слух. Да и продлевать наказание нет желания. Учитель улыбается и покидает злых парней. Сехун собирается свалить и не видеть башню хотя бы до конца пар и Чанёль отпускает. Он удовлетворён, так как сумел вывести О из себя. Он прекрасно знает (ещё со старшей школы) какие отношения у Се с отцом. Они, мягко говоря, ненавидят друг друга. Папочка приказывает, а Сехун слишком труслив, чтобы спорить. Это и раздражает Пака в Сехуне больше всего. Как можно жить, потакая чужим желаниям? Разве это не его жизнь и не он сам должен распоряжаться ей, как ему вздумается? Но Сехун трус, самый настоящий. А Чан напротив, никогда не позволит, чтобы им командовали и указывали что он должен делать. Он свободен и живёт так, как хочет этого сам. Может поэтому отец, сослал его в Сеул и предпочитает откупаться от сына оплатой за учёбу, квартиру и его удобства. Но Чан и не жалуется, это лучше, чем запереть себя в клетке чужих желаний и жить по чужой указке. Они с Сехуном, как день и ночь, не совместимы. И способны только ненавидеть друг друга. И из-за своей злости не замечают главного. Не видят, что обоим становится легче когда они близко друг к другу, как метки перестают полыхать огнём. Но куда уж там! Главное — ударить посильней, да побольней. Они сами создают себе неприятности, оттуда и все проблемы, но оба слишком глупы, чтобы понять это. Наконец, звенит звонок. Все вываливаются из аудитории и только два парня не спеша складывают учебники, торопиться им некуда. Сехун решает, чем быстрее он начнёт, тем быстрей закончит. Чанёль тяжело вздыхает и берёт тряпку, вытирая доску, пока Хун двигает парты и ставит на них стулья. Уборка проходит в полном молчании. Странно, но язвить и обижать не хочется. Когда первая аудитория убрана, Се почти выходит из неё и застревает в проходе, придавленный телом Ёля, которому тоже приспичило выйти именно сейчас. Сехун шипит и пытается протиснутся, но Пак, словно назло, двигается вместе с ним и не даёт выбраться обоим. — Может хватит? Ты отнимаешь наше общее время между прочим, — спокойно говорит О и снова пытается пройти. Оба странно косятся друг на друга, по телам проходятся разряды тока, метки обоих начинают пульсировать. От неожиданности, Чан отскакивает вперёд, а зажатый Сехун, летит вперёд и приземляется на руки. Глаз Сехуна начинает дёргаться, с такими темпами он скоро скажет — «привет психушка». — У нас нет ничего общего. Не хочу иметь никаких дел с таким трусом как ты, — слова так и сквозят ядом. — Ну конечно, ты же у нас такой хороший и пушистый, а на самом деле ещё тот ублюдок, у тебя даже друзей нет! — тем же отвечает Се. Да он знает, что Чанёль всегда не один, вокруг него всегда большое скопление людей, но всё это лишь видимость. Однажды, он поздно возвращался домой и заметил одиноко сидящего в парке Пака, и вид у него был потерянный, словно у щенка, которого бросила хозяйка. И тогда Се понял, что за пределами универа Ёль одинок. Ему не с кем поделиться своими проблемами или переживаниями. С ним дружат лишь по одной причине — он капитан команды и он очень популярен. А настоящий Чанёль, никому не интересен. — Что ты можешь знать обо мне?! Ты ничего не знаешь! Ты просто жалок! Пляшешь под дудку папочки! Трус! — злится Чан. Но понимает, что всё, что сказал Сехун — правда. — Пусть так, но я в отличии от тебя, не притворяюсь тем, кем на самом деле не являюсь. А ты хочешь быть для всех номером один, хочешь, чтобы все были у твоих ног! Но такого не бывает! Да, я трус, а ты ещё тот притворщик! И чем ты лучше меня?! — орёт взбешённый парень. Пак хватает Сехуна здоровой рукой за шиворот и притягивает к себе. В глазах пылает огонь ненависти к этому парню. Как же он его ненавидит, хочется просто убить его и плевать, что будет потом. — Ты. Ничего. Не. Знаешь! Не притворяйся! Ты лишь марионетка своей семьи! Жалкая тень! А я в отличии от тебя, свободен и горжусь этим! Понятно?! — шипит Ёль в лицо напуганного парня. Сехун правда боится такого Ёля. Ведь он не знает, что на этот раз взбредёт в голову Пака. Чан, отшвыривает от себя противника и уходит в другой кабинет. Разговор окончен. И снова они не смогли совладать со своей ненавистью, снова поддались этому чувству и сцепились. Это не закончится до тех пор, пока один из них позорно не признает своё поражение и исчезнет из жизни другого. Дальше уборка проходит в полнейшей тишине. Парни не обращают друг на друга внимания, предпочитая думать, что они в кабинете одни. Это и к лучшему, ещё не хватало снова подраться. А они спокойно могут, и Чанёля не остановит сломанная рука, а Сехуна сломанный нос. Эта ненависть уже перешла все грани дозволенного. Се облегчённо выдыхает, стоит им закончить. На сегодня они свободны. Но завтра снова придётся терпеть присутствие врага. Они так и не поняли, что учитель ставил их не на уборку, а на то, чтобы парни наконец осознали, что все их препирания не принесут пользы, а лишь всё усугубят. Но сегодня первый день, может они и поймут истинное значение их нахождения вместе. Чанёль привычно затягивается. Горький дым оседает в лёгких, и это приносит облегчение. Хун сворачивает влево и уходит домой, он сегодня и так много времени провёл рядом с Чанёлем и сколько ещё придётся провести, думать даже не хочется. Будит Сехуна громкая трель мобильного. Парень матерится на звонившего в три часа ночи. Он спать вообще-то хочет. Но ничего не остаётся, как ответить. — Слушаю. — Доброй ночи, простите, что беспокою вас в поздний час, но у нас тут проблема, — говорит незнакомый Сехуну голос. Се отводит телефон от уха и видит, что не знает данного номера. — Вы кто? — Интересуется парень. — Минхо. А вы уродливый О Секун? — спрашивает названный Минхо. Сехун задыхается от гнева. Какой к чёрту, О Секун? — Не понимаю о чём вы говорите. Я кладу трубку, — но не успевает он отключится, как собеседник вновь заговорил: — Пак Чанёль. Знаете такого? — У Сехуна начинается мигрень. Даже ночью от этого придурка нет спасения. — Предположим. От меня вы чего хотите? И если это очередной прикол этого придурка, передайте ему, пусть горит в аду, — начинает злиться Сехун. — Вижу вы не друзья. Ладно, я звоню Вам, потому что названный вами придурок нажрался в моём клубе в хлам, подрался с пятерыми парнями, а сейчас валяется на барной стойке и категорически отказывается уходить, — объяснил Минхо. — А я причём? Позвоните ещё кому-нибудь. Мы не в тех отношениях, чтобы забирать друг друга из клубов после попойки, — зевая, отвечает Хун. — Я бы с радостью, но дело в том, что в его телефонной книжке я обнаружил только ваш телефон, — Сехун раскрывает рот. Что происходит? И думать, откуда у Чанёля вообще его номер, не хочется. — Диктуйте адрес, — сдаётся Сехун и не понимает, зачем вообще согласился. Минхо называет адрес и скидывает звонок. Хун злой, от недостатка сна, сбегает по ступенькам коридора и вызывает такси. Ругает себя, за то, что сорвался. Нужно было просто забить на Пак-болвана-Чанёля и бросить его там. Но нет, через десять минут он уже стоит перед клубом, продолжая материть себя и Чана на чём свет стоит. — Глупость какая. Ты сходишь с сума, О Сехун, — причитает парень и заходит в клуб. Тот самый парень, Минхо, показывает на стойку. Хун кивает и идёт в сторону своей главной проблемы. Чанёль что-то бубнит во сне. Сехун замечает сбитые в кровь костяшки на руках, кровь на разбитой губе и брови. И что прикажете ему делать? Он пинает парня по голени, но тому хоть бы хны. Сехун выходит из себя, хватает алкаша за воротник куртки и тащит на себя. Пьяная тушка валится на парня и Хуну нечем дышать. Дотащить парня до такси оказалось куда сложней, но ему удача. Он усаживает парня на заднее сиденье и сам садится рядом. — Пак? Чанёль чёрт возьми, очнись и скажи где живёшь?! — ноль эмоций. Тот даже не шелохнулся. Хун вздохнул, и куда его тащить? «Это плохая идея, очень плохая, » — твердит мозг, но выбора нет. Сехун называет адрес и пинает Пака в бедро. Он заслужил. Пробраться в свою комнату с пьяной тушей на себе сложновато, а не разбудить родителей ещё сложней, когда это пьяное чудовище, начинает читать реп. Сехун затыкает рот рукой пьянице и получает укус. Матерится сквозь зубы и бьёт по пустой голове Пака. Сехун тяжело дышит и скидывает горе-алкаша на пол. Пусть все бока себе простудит на холодном полу. Но Ёль, был бы не Ёлем, если бы и здесь не учудил. Это пьяное недоразумение подорвалось с пола и, хихикая, начал раздеваться. Хун прикрыл рот ладонью, чтобы не заорать и не вырубить чудовище. Обнажив своё тело, Пак оттолкнул Сехуна в сторону и завалился в постель. Возмущению Сехуна, не было предела. Каков наглец! Сначала заставил его тащиться ночью в клуб, платить за них в такси, а теперь ещё и кровать себе присвоил. Просто сверх наглость! О пытался выпнуть противника из своей кровати, но через минуты три сдался. Это бесполезно. Чанёль не намерен покидать тёплое пристанище на ночь. Круто. Только вот Сехуну завтра отстирывать простыни от крови. — Достало! — психанул О и вытащил из комода подушку с одеялом, улёгся на пол. Ну уж завтра он отыграется на алкаше за все свои ночные страдания.***
Шок. Полный ступор. Вот, что первым почувствовал Чан, открыв глаза и обнаружив себя совершенно в незнакомой комнате. Он смутно помнил вчерашний вечер и прямо сейчас не имел понятия где находится. Рядом что-то зашевелилось привлекая внимания парня. Недоразумение, злость, непонимание и неправильность происходящего, атаковали больную голову Ёля. Сехун? Почему на полу спит Сехун? Мысли роем кружили в голове, причиняя ей ещё больше боли. Нет, сейчас он не в состоянии думать. Схватив рядом лежащую подушку, кинул в спящего парня. Сехун зашевелился и приоткрыл один глаз. Вспомнив всё вчера произошедшее, резко подскочил и ударился об лоб склонившегося к нему парня. Оба вскрикнули. Больно. — Какого чёрта, ты здесь делаешь?! — начал возмущаться Пак. Сехун закатил глаза и прикрыл рот парня рукой. — Не ори, — предупредил Се и поднялся с жёсткого пола. Тело ломило от неудобной поверхности. И всё снова из-за этой тупоголовой башни. Почему он должен из-за него страдать?! — Объясни, — потребовал Чан, понижая громкость голоса. — А я должен? Это тебе стоит удалить мой номер, чтобы всякие бармены с клубов не звонили мне ночью, и не просили забрать пьяного идиота, который возомнил себя рэмбо и отметелил пятерых парней и это со сломанной рукой, — усмехнулся Хун, замечая как лицо парня вытянулось от удивления. Он совершенно этого не помнит. — Забудь. Сделай вид, что этого никогда не было. И вообще, чего ты потащился за мной, а? Мог послать бармена и бросить меня там, — Чанёль правда не понимал, зачем Хун забрал его и притащил в свой дом. — Была такая мысль. Бросить тебя на улице, но я же не тиран в отличие от некоторых. И да, я тоже хочу стереть вчерашнюю ночь из памяти. Навсегда, — спокойно ответил Хун. Начинать спор с самого утра, не хотелось. — Мы не друзья, — зачем-то заметил Пак. — Не больно и хотелось, — хмыкнул О. Мать звала на завтрак. Нельзя было допустить, чтобы родители увидели Пака. Быстро сгоняв до ванной, парень открыл аптечку и вернулся обратно, и чуть не впечатался в обнажённую спину Пака. Тут же поняв, что происходит отскочил назад. Чанёль усмехнулся. Внимание Сехуна, привлекла огромная роза на спине парня. Рисунок тянулся от поясницы до самой шеи, колючие шипы окольцевали лопатки, а небольшие листки бока. Теперь понятно, почему Чанёль носит свитера с горлом и даже на тренировках у него кофта с капюшоном и длинным воротником. Признаться честно, метка завораживала своей красотой. Сейчас Се понял, что ему повезло куда больше. Его метка не таких огромных размеров, всего лишь достаёт до локтя. «Сехун-и ты у нас очень нежный мальчик, преданный, словно белая роза. Роза с шипами и колючками снаружи, но мягкий внутри. Я уверена, что у твоей избранницы будет именно метка розы с шипами» — его бабушка любила повторять маленькому Сехуну, что он нежный и очень верный. И именно сейчас, вспомнив слова бабули, парня перекосило. «Это простое стечение обстоятельств, не больше, » — твердил внутренний Сехун. — Нравится? — пробасил Пак, усмехаясь и замечая, с каким интересом парень разглядывает его метку. Сехун отвёл взгляд. — Нет, — резко, ответил парень и бросил в Пака аптечку. Тот поймал предмет, как-то слишком нежно улыбаясь. Сехун и не знал, что Чанёль умеет так улыбаться. — Благодарить не стану, — натягивая одежду на тело, грубо отрезал тот. — Выметайся, — осадил он парня и указал на окно. Сехун и сам не понял, почему так разозлился смене настроения Чанёля. Вот только он нежно улыбался, а через минуту снова вернулся грубый Пак. Притворщик. Натягивает маску пофигизма, когда на самом деле не такой. Чанёль не стал спорить и, захватив аптечку, вылез в окно. Повезло, что первый этаж и он не сломает вторую руку. Кстати говоря об этом, гипс куда-то подевался, наверное разорвался во время вчерашней потасовки. «Ну и чёрт с ним!» — плюнул Чан. Сехун впервые отказался от завтрака и вылетел из дома. Всю гамма чувств, что сейчас испытывал парень, не передать словами. Беситься бесполезно, от этого ничего не изменится, а в голову так и продолжает лезть метка Чанёля, почему она такая знакомая, и сколько бы он не отрицал, подходящая его. «У тебя обязательно будет метка в форме огненной птицы — феникс, а у твой избранницы белая роза с шипами, поэтому вы сразу узнаете друг друга и не сможете пройти мимо, » — и кажется бабуля не ошиблась и была права во всём, кроме одного. Не она, а он. Тот кого Сехун люто ненавидит, тот, который ни во что его не ставит и считает ничтожеством, трусом. Судьба та ещё скотина, любит подкидывать «приятные» сюрпризы, от которых в петлю лезть охота. — Просто забудь. Да точно. Ничего страшного не произошло. И ты же сам не хотел быть с той, которая предназначена тебе судьбой, — кивнул головой Се, соглашаясь со своими же словами. — Что ты там мямлишь? Делом займись, — раздражённо рыкнул, уставший от уборки, Пак. Хун, шмыгнул носом и продолжил драить полы. Сегодня уборка проходила более менее спокойно. Обошлись всего-то парочкой замечаний со стороны Чанёля и ударом ручки от швабры по голове Чанёля от Сехуна, случайно, конечно же. Наконец, долгий день подошел к концу. Закончив прибираться, парни убрали всё на места и вышли на улицу. И как они не услышали, что на улице льёт как из ведра. Вот всегда происходит что-то странное когда они вместе. Всё не слава богу. Се вздохнул, поднял руки и укрыл голову сумкой, хотя от неё мало толку. — Как ребёнок, — произнёс Ёль и всунул в руки парня складной зонт, а сам выскочил под холодные капли и понесся к станции метро. Сехун глупо хлопал глазами, и не мог поверить в произошедшее. Что это нашло на Чанёля? Вместо того, чтобы высмеять парня и гордо удалиться с зонтом в руках, отдал его Се, а сам наверняка промок до нитки. — Чудик. Но не такой уж и плохой, — хмыкнул Се и раскрыл зонт. А Чанёль просто совсем немного благодарен, за то, что Сехун приехал и забрал его из клуба. Ведь больше некому. Совсем немного. Но это не значит, что вся ненависть к парню испарилась. Он всё так же ненавидит, ну, может, чуток меньше чем раньше. Но это не столь важно, верно? *** — Но… — пытается вставить свою реплику Сехун, но его снова перебивают. — Твой отец уже всё решил. Вот твои документы, — передаёт в руки парня бумажки. — Но… я попросил твоего отца о небольшой отсрочки. Ты доучишься до конца четверти и только потом переведёшься. — Спасибо, — искренне поблагодарил доброго завуча парень. Он и правда благодарен. У него есть месяц, чтобы попрощаться с тем, что любит, придётся навсегда оставить танцы в прошлом. Сехун надеялся, что отец передумает, но нет, он как и всегда сделал по своему. А Сехун всё ещё продолжает молчать и не перечит. Каждый день похож на предыдущий. Парни всё так же цапаются, только вот у Сехуна пыл поубавился, так же вместе убираются и продолжают делать вид, что всё нормально, что всё так и должно быть. Через месяц, Сехун переведётся и, наконец, избавит себя от каждодневных ссор. Но это не значит, что он сдался. Да никогда он не проиграет этой башне, просто так захотел отец. И от этой фразы уже тошнить начинает. Отец захотел, но разве не важно чего хочет сам О? Видимо нет. — Глумись, пока можешь, тупорыл, — ответил Сехун на новое оскорбления Ёля. Пак замолчал. С чего это Сехун произносит подобное? Неужели решил сдаться? Ёль уже ликовал в душе, не подозревая о настоящей причине прекращения войны. Дни сменяли друг друга со скоростью света, отнимая у Сехуна драгоценное время. Но хоть теперь не нужно больше убираться. Недавно до Сехуна дошло, что замыслил учитель. Мир. Хун тут же предложил Ёлю сделать вид, что они наконец пришли к компромиссу и не будут развязывать скандалы на пустом месте. Чанёль долго обдумывал предложение парня, но в итоге согласился, сам устав от этих тряпок и моющих средств. Они даже пожали руки, но вот ненависть никуда не делась. Но учителя купились. С того дня Чанёль старался по возможности не кидать в сторону парня колкие фразочки, Сехун, в свою очередь, обходит Пака стороной. И так странно было осознавать, что они вполне могут сосуществовать в одном месте, при этом не убив друг друга. Преподаватели не могли нарадоваться, что в учебном заведении наконец наступила тишина и никаких проблем от двух оболтусов нет. Самая страшная ненависть та — которая молчаливая. Не знаешь, когда бомбанёт. Но пока всё спокойно. Отец заставляет всё свободное время сына проводить за бумажками, расчётами. Готовит себе достойного приемника, пока в душе парня всё кипит от несправедливости. Не этого он хотел. В глазах рябит от количества цифр, поэтому парень откидывает бумаги в сторону и валится на постель. Он и не заметил, как его жизнь стала совершенно другой. Пришлось оставить мечту лишь мечтой и заниматься нелюбимым делом, ещё и Пак слишком тихий в последнее время. Словно это затишье перед самой бурей. Не может этот чудик просто взять и прекратить донимать О. Что-то здесь не так, Сехун чувствует это. А Чанёль находится в полном ауте, в прямом смысле слова. У него вообще в последнее время сорвало тормоза. Каждую ночь зависает в клубах, дерётся с первыми встречными, а после отдыхает в полицейском участке. И всё из-за того же Сехуна. Дело в том, что Ёль примерно неделю назад решил подшутить над О и прокрался в танцкласс желая напугать парня, но все его планы рухнули, стоило Сехуну скинуть с руки повязку. Чанёль тогда конкретно так подзавис, рассматривая небольших размеров птицу и постепенно до него дошло, почему О тогда в комнате с любопытством рассматривал его метку. Парные. Это и дураку понятно. А если вспомнить ток, проходящий по всему телу, от лёгкого прикосновения, всё встаёт на свои места. Тогда он вылетел из зала, словно кипятком ошпаренный, заставляя Сехуна икать целый час. Нет, он тут же не влюбился в Сехуна и по прежнему презирал его, никаких нежных чувств и трепета в сердце. Полный нокаут. Если быть честным, Чанёль испугался их парности. Как люди которые не могут терпеть друг друга, могут познать все прелести парности? Вот именно — никак! Это невозможно. Теперь кожу спины, через день покрывает очередная татуировка, причиняя боль Сехуну, тот понимает, что его пара пытается избавиться от бремени, но почему тогда ему так больно? Его, как всегда не любят и не хотят. Всё как обычно. Даже учитывая, что это Чанёль, всё равно обидно. Где справедливость? Спрашивают оба, но не получают ответа. Остаётся молча терпеть каждодневную боль, сжимая зубы, и не сорваться на друг друга. Ведь оба понимают, что своими действиями причиняют друг другу невыносимую боль. Сехун, в отличии от Пака, не собирался прятать метку, но в нём говорила злость на Чанёля, поэтому каждый день он трёт рисунок мочалкой, сдирая кожу. Чанёлю больно и хочется убить Сехуна, но тот продолжает терпеть. Почему он? Снова оба задаются вопросом. И тут происходит крах империи. Перемирие отменено, с очередной дракой. Оба понимают, почему всё это время срывались именно друг на друга, но от осознания истины воротит. Снова долгие пререкания, драки, оскорбления. Всё вернулось на круги своя. И только ночами продолжают мучить друг друга надавливая на метки, карябая их. А утром очередная драка и злой отец Сехуна в кабинете директора. Звучит до нелепости смешно, но Сехун правда находится под домашним арестом. Словно он ещё ребёнок. Универ, дом. Вот и весь день пролетает. Пока Чанёль глумится над взбешенным парнем. Нервы Сехуна сдают вечером, когда он впервые перечит отцу повышая голос, отказываясь делать так, как ему велят. Ругается с матерью, крича о том, что это его жизнь и только ему решать, как он её проживёт. После всего вылетает из дома в домашних тапочках и тоненькой футболке. Холодный дождь хлещет по щекам, пока парень продолжает бежать в неизвестность. Терпение лопнуло, больше он не будет подчиняться другим, теперь он предоставлен сам себе и своей жизнью будет распоряжаться сам. Он впервые позволяет себе пустить слезу, сидя под огромным дубом в парке. Мокрая земля, мочит спортивки, сильный ливень, заставляет футболку прилипать к продрогшему телу. Может он и поступил как незрелый подросток, но правда достало. Всё. Семья, Чанёль, который сейчас направляется прямо к Сехуну. Стоп что?! Хун, списывает всё на нервный срыв и зрительные галлюцинации, когда Чанёль присаживается на корточки перед парнем и заглядывает в мокрые, от дождя, глаза. Да это всего лишь дождь. Ёль не понимает, почему недруг сидит под деревом в лёгкой одежде и выглядит подавленным. Чанёль испытывает жалость. Впервые, он чувствует к этому парню, что-то помимо слепой ненависти. Он поднимает Сехуна на ноги, а тот совсем не сопротивляется, когда тёплые руки обнимают за оледеневшие плечи. Они идут минут тридцать. У Сехуна зуб на зуб не попадает. Чанёля раздражает стук чужих зубов и он накидывает на плечи парня свою толстовку. Он определённо спятил. Они оба не в себе. Квартира Чанёля не такая большая, но очень уютная. Здесь пахнет кондиционером для белья, сладкими мандаринами и парфюмом самого хозяина. И Сехуна отпускает. Он чувствует себя наконец на своём месте. Как бы это не странно звучала. Пак отводит гостя в свою комнату, после роется в шкафу, стараясь найти что-нибудь подходящее из вещей. Наконец отрыв, в горе вещей, простые спортивки и синюю футболку, кидает всё на кровать. — Прими душ и переоденься, продрог весь, — советует Пак и уходит на кухню, оставляя О в одиночестве. Хун заходит в душ, тёплая вода помогает телу согреться, а сознанию проясниться. Если бы ему раньше сказали, что он окажется в доме Пака и будет принимать у него душ, носить его вещи, О рассмеялся бы человеку в лицо, может даже врезал, но сейчас понимает, что да, это не сон, Чанёль правда привёл его в свой дом, спасая от непогоды и паршивого дня. Смешно. Хочется истерично рассмеяться, кататься по полу от нелепости ситуации, но Сехун сдерживается. Он определённо свихнулся и это мягко сказано. Чанёль разливает кипяток по кружкам и думает от том, что совершил главную ошибку, притащив сюда Сехуна, после данного поступка изменится многое, просто не может не измениться. Пак всё сваливает на глупые инстинкты, но головой понимает, что это было всецело его решение. Сехун тихо проходит на кухню и, стараясь не шуметь, садится за небольшой, круглый стол. Чан поворачивается и подходит к столу, ставит кружку с ромашковым чаем перед парнем и садиться напротив. Им нужно поговорить. Просто необходимо. — Понимаешь же, что я не добренький дяденька, спасающий плачущих мальчиков от непогоды? — вот, он просто не может не съязвить. А собирался просто поговорить. — Спасибо, — хриплым голосом, благодарит парень и не желает ссориться с Ёлем сейчас, когда на душе кошки скребут и переполняет ненависть, только уже к самому себе. — Отплатишь, — просто, отвечает Пак и отхлёбывает из чашки напиток. Сехун согласно кивает головой. Обязательно отплатит. О шипит, обжигая язык, материться, вызывая у рядом сидящего Ёля приступ смеха. Такой забавный. Только Сехуну не смешно. У Чанёля красивая и солнечная улыбка, ему стоит всегда вот так улыбаться. Хун трясёт головой и плюётся желая, чтобы с языка исчезло жжение, а с головы странные мысли. Это неправильно. Чан позволяет гостю спать в его постели, а сам ложится на диван в гостиной. Сехуну вдруг становится неловко, от всей этой ситуации. Поэтому, быстро пожелав Ёлю спокойной ночи, он скрывается в комнате. И этой ночью ему дышится свободней, да и сон спокойный и безмятежный. Можно на время забыть, что их объединяет лишь ненависть. Только на сегодня забыть обо всём. Утром, Чанёль не спрашивает парня, почему тот сидел под дождём, просто даёт свои вещи и молчит. Они уже минут как тридцать назад проснулись, но так и не проронили ни единого слова. Сехуну всё ещё неловко, а Чанёль запутался. Странное чувство поселилось в груди обоих. Словно они всю жизнь жили под одной крышей и абсолютно нормально, делиться своими вещами. Чанёль закрывает дверь на замок и поворачивается к Сехуну. Что делать дальше никто не знает и Сехуну, стоит пойти домой, но не хочется, а Чанёлю стоит снова начать плеваться ядом и прогонять парня, но совсем нет никакого желания поступать подобным образом. Что вообще происходит? Снова задаются оба вопросом. — Домой не собираешься? — Нарушает тишину Ёль. — Не знаю, — честно, отвечает тот. — Меня особо не интересует, что у тебя приключилось, но только несмышлёные дети сбегают из дома, поругавшись с родителями, — размышляет Ёль, он не хочет обижать Сехуна, но это правда. — Да, я ребёнок, и что с того?! Я не просил твоей помощи ясно! Мог пройти мимо! И простите, что ребёнок доставил Вам хлопот! — Сехун и сам не знает, почему сейчас срывается на Чанёле, ведь он ни в чём на этот раз не виноват. Но поздно поворачивать назад. Хун срывается с места и бежит вперёд. Чанёль хмыкает и совершенно не понимает парня. Сехун всегда был с приветом. Нечему удивляться. Волнение приходит лишь тогда, когда Сехун не появляется на парах, но Ёль откидывает ненужные мысли, может родители на этот раз его заперли в клетке. Но и на второй и третий день, Сехун не появляется и тогда у Чанёля начинается паника. И странные мысли заполняют голову: «Вдруг когда он бежал от меня, его сбила машина? Или родители решили сослать непутёвого сына в другую страну?» — для Чана в новику волноваться о ком то, поэтому он звонит Сехуну, но абонент не абонент, что выводит из себя нервного Пака. Он понимает, какую глупость совершил, решив наведаться к Сехуну домой. Но после неловкого разговора с его родными Чан хочет разодрать Сехуна на куски, за то, что заставил переживать за эту неблагодарную скотину. — Впредь, если жив, будь добр отвечай на звонки, — получилось намного грубей, чем Чанёль предполагал. — Сын, ты уже поменял номер? Вот и молодец. Зачем он тебе если всё равно переводишься, — радостно, улыбается мужчина. Чанёль замирает на месте. Как переводится? Куда? И он раньше думал, как будет круто если Сехун уберётся из универа, с глаз прочь, но сейчас от чего-то становится плохо. Чан выжидающе смотрит на Сехуна, ожидая ответа, но тот упорно молчит. О не хочет уходить, не сейчас, когда кажется их отношения с Чанёлем начали налаживаться. — Нет отец, я ничего не менял и не собираюсь. Танцы — всё что у меня есть и я не собираюсь отказываться от своей мечты, лишь потому, что ты этого хочешь, — уверенно заявил Хун, вызывая у Чанёля капельку уважения. — Что ты несёшь?! Совсем разум потерял?! Будет так, как я скажу! — орёт отец. — Нет, не будет, больше никогда не будет. Теперь я сам решу, как мне прожить мою жизнь. Мою, отец, — твёрдо продолжает стоять на своём сын. — Пошёл вон, щенок!!! Никогда, слышишь, никогда не смей возвращаться в этот дом! — гневается глава семьи. Мать влезает и просит мужа успокоиться, но тот всё уже решил. Ему не нужен неблагодарный сын, не подчиняющейся его «хочу». Сехун растерян и не знает, как реагировать на происходящее. Фактически, прямо сейчас, он стал бездомным, но нисколько не жалеет о сказанном. На душе стало легче и он наконец гордится собой. Чанёль усмехается и говорит парню собирать вещи. Сехун без лишних вопросов бежит в комнату и в быстром темпе собирает всё самое необходимое. Закончив, спускается вниз. Ёль хватает парня за руку и тащит за собой. Сейчас Хун вообще ничего не понимает. Что происходит? — Ты всё ещё меня раздражаешь, но ты не такой потерянный, как я думал, поживёшь пока у меня, а дальше видно будет. — Объясняет Чан голосом не принимающим отказов и возмущений. Сехун, вновь не спорит, понимая, что это единственный выход сейчас. Потом он обязательно, что-нибудь придумает.***
Жить с Чанёлем, оказалось не так плохо, как он поначалу представлял. Они, по возможности, стараются не попадаться на глаза друг другу. Сехун рано утром уходит на подработку, на которую его пристроил тот же Чанёль, а возвращается за полночь. Нет, учёбу он не бросил, но ему нужны деньги для оплаты обучения, да и сидеть на шее у Пака — неприлично. Отец в тот же день заблокировал все карточки сына, тем самым отказываясь от него полностью. Временами звонит мать, интересуется как дела? Хорошо ли он питается? И иногда, в тайне от мужа, присылает любимому чаду домашней стряпни. Поэтому всё не так уж и плохо. Теперь Хун может заниматься любимым делом и не бояться, что у него это отберут. Чанёль, старается не замечать парня, но тот словно только и хочет, что привлечь внимание. Или Чану только так кажется? Но есть огромный плюс в совместном проживании — Сехун отлично готовит и всегда оставляет Чанёлю порцию вкуснейшей еды и только за это, Чанёль готов позволить жить Сехуну в своей квартире вечно. Что касается их отношений, особо ничего не изменилось, ну кроме того, что они научились не лезть на рожон и не показывать зубы друг другу, а ещё у Чана сжимается в области груди, стоит наткнуться утром на сонного и такого милого, домашнего Сехуна. Странные чувства. А Сехун, как и предполагал, оказался прав, Чанёль совсем не такой плохой, каким хочет казаться в универе. В их квартире, он мягкий и по-детски озорной. Таскает из-под рук готовившего еду Сехуна, по кусочку всего, при этом строя невинную моську и оправдываясь тем, что голоден. Хун на это улыбается и разрешает Паку, делать то, что тот хочет. Пусть хоть всё перетаскает. Иногда возникает мысль, что они словно молодожёны и от этого щёки Сехуна, краснеют. Сложно признать, что хотелось бы такой реальности. Не стоит забывать, что они парные. — Ещё раз тронешь метку, прибью, — предупреждает Ёль, кривясь от боли в спине. Сехун так и замирает с мочалкой в руках. Да, он снова пытался избавиться от клейма, лишь бы перестать чувствовать то, что ломает его изнутри. «Но как Чанёль узнал, что я к ней прикасаюсь? Неужели он…» И всё встаёт на свои места. Конечно он знает, не одному же Сехуну всю жизнь знать правду. Но как теперь вести себя? Он и так корит себя, за свои неправильные чувства, а сейчас становится по-настоящему горько. Чанёль знает, что они парные, но ему по видимости это не нужно так, как самому Сехуну. Да он клялся, что парность не заставит его быть с тем кого он не любит, но сердце само выбрало Ёля. И повернуть время вспять невозможно. Остаётся вести себя как и прежде и притворяться, что всё нормально. И когда его ненависть уступила чувству влюблённости? Не зря говорят, что от ненависти до любви один шаг, и Сехун сделал этот шаг. Чанёль, напротив, старается оградить себя от парня и дать понять, что между ними не может ничего быть, кроме соседства и не угасшей, со стороны Пака, ненависти. И Сехун не дурак и прекрасно понимает, все намёки. Поэтому не лезет к Чану к с признаниями и всякой ненужной чушью. Живёт тихо и спокойно. Но всё меняется, стоит Сехуну увидеть Чанёля с другой. Уже стемнело, настенные часы показывали третий час ночи, а Чанёль всё ещё не вернулся. Сехун нервничал и переживал, пытался дозвониться до соседа, но тот упорно не брал трубку или скидывал, что раздражало Хуна ещё сильней. Пак сам сказал: «Впредь, если жив, будь добр отвечай на звонки», а сейчас сам не может выполнить свою же просьбу. Раздражает. Хун хмыкнул и решил не дожидаться Пака, он ему в конце концов не мамочка, а Чанёль уже не ребёнок. Только Се собирался ложиться в кровать, как входная дверь с размаху врезалась в стену. Из прихожей доносился пьяный смех Ёля и мягкий, немного звонкий, девичий и в этот момент у Сехуна сердце замерло. Чанёль прижимал девушку к стене, страстно целуя и не обращая внимания на замершего в дверном проходе Сехуна. Конечно О знал, что рано или поздно у его пары может появиться вторая половинка, но отчего сейчас так больно? Хочется закрыть глаза, чтобы не видеть как предназначенный тебе судьбой человек, целует другую. Больно, просто невыносимо. Хочется кричать и бежать, куда глаза глядят, лишь бы не видеть, не чувствовать. Сехун воткнул в уши наушники и включил музыку на всю громкость, это лучше, чем слышать рычания Чанёля и сладостные стоны девушки. Хун и не заметил, что по щекам текут слёзы обиды. Да, он ревновал и не боялся себе в этом признаться. Но он единственный, кто любит. Сам он никому по прежнему не нужен. И прямо сейчас, парень проклинает себя. Если бы он тогда не восстал против воли отца, не пришлось бы жить с Чанёлем, тогда бы он и не влюбился в него. Он просто бы перевёлся и больше никогда бы не сталкивался с Паком. И во всем виноват только он сам. Сам выкопал себе яму. Сехун, безнадёжен. Утром Сехун старается избегать старшего. Нет сил видеть, на теле любимого чужие метки. Чанёль понимает, что поступил глупо притащив сюда девчонку, но только так, он мог понять что же чувствует на самом деле. Он сам запутался. Каждый день видит как смотрит на него Хун. С обожанием, надеждой и немой мольбой, что Чанёль всё поймёт. Но тот упорно отказывается принимать, что чёрт возьми ему комфортно с Сехуном рядом, хочется получать вкусные завтраки, обеды, вместе смотреть дурацкие фильмы и слышать тихое «люблю», когда Сехун думает, что Чан уже спит, осознавать, что Хун любит его настоящим, не тем крутым парнем из универа, не как капитана команды, а его настоящего. Неуклюжего, не умевшего готовить, с утра выглядевшего, мягко говоря, хреново. Чанёль боится, что Сехун исчезнет так же, как и другие до него. Поэтому запрещает себе даже думать о том, чтобы начать отношения со своей парой. Прекрасно видно, что он мучает Хуна, да и себя тоже, но ему нужно время, чтобы разобраться в самом себе и своих непонятных чувствах. Он ещё ничего не знает. Но, отпускать младшего совсем не хочется. Чанёль, глупый. А Сехун просто устаёт от всей недосказанности, от постоянных женских стонов за стеной, от того, что Чанёль относится к нему, словно он пустое место. Единственный выход — съехать. Стоит бежать подальше от Пака. Сехун, который раз говорит прощай, но не может уйти, снова остаётся и готовит Ёлю завтрак, ходит с ним на учёбу и молча любит. Всё, на что способен Сехун, на один пьяный поцелуй, поздней ночью. В тот вечер он знатно набрался и теперь уже Чанёлю пришлось забирать тушку алкоголика с подворотни за клубом. Сехун смотрел на Ёля и не переставал восхищаться чужой красотой. Всё же ему повезло иметь такого соулмейта. Пусть на его чувства и не отвечают. Сехун тянет старшего на себя и осторожно касается чужих мягких губ, своими, вечно холодными. В тот момент он не понимал, что творит, но помнит, что было до безумия приятно быть настолько близко к тому, кого успел полюбить. Чанёль тогда позволил младшему пьяную слабость, пока у самого сердце бешено колотилось. Сехун уснул, а Чан долго смотрел на спящего и понимал, что конкретно влип. На утро оба сделали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Но сердце Сехуна продолжало ныть. Нет смысла в признаниях, Чанёль и так всё знает. И метка на руке полностью согласна с хозяином, и больше не горит. Сехун принял, а Чанёль… Сехун слишком наивен. Держать в себе чувства, которые выжигают тебя каждый день изнутри — невыносимо. Любить безответно — больно. Ненавидеть любимого человека — сложно. Признаться — страшно. Да и толку от нелепого признания, если тебе ясно дают понять, что тебя не принимают и всё так же ненавидят? Лучше сдохнуть от собственных чувств и беспомощности, чем услышать в ответ на свои искренние и светлые чувства сухое, нет. С каждым днём в сердце Сехуна умирает частичка его самого, боль душит всё сильней, превращая душу в руины, от которых совсем скоро ничего не останется. Так и хочется подойти к Чану и прошептать: «Помоги мне умереть, жить в этом мире без тебя, слишком мучительно…» Сердце кровью обливается, стоит метке вспыхнуть пламенем, причиняя боль и ещё раз доказывая, что его человек, сейчас где-то любит другого, того, кто не Сехун. Сехун, потерян. Но в сердце продолжает теплиться комочек надежды, что они с Паком, всё же будут вместе и это не даёт сдаться, забившись в тёмный угол и кричать, кричать, о том, как всё несправедливо. Чанёль как и обычно делает вид, что не замечает измученного лица Хуна и садится за стол. Сехун натянуто улыбается и желает доброго утра. Пак кивает головой и отводит взгляд в сторону. Сердце сжимается в тисках от вида соседа. Пак чувствует себя, бездушной скотиной, который только и делает, что старается задеть Сехуна, дать понять, что ловить ему здесь нечего, но при этом не замечает, как его собственное сердце разрывается от собственных действий. Чанёль тот, кто не умеет признавать очевидные вещи. Он слишком не любит идти на поводу у собственных эмоций, и сам усложняет всё ещё больше. Никто не говорил, что любить — просто. Это всегда рукопашный бой, но здесь нет проигравших или победителей, а есть те, кто останется с разбитым сердцем, обречённым всю жизнь на страдания и боль, и те, для кого сказать «ты мне не нужен, у меня и без тебя всё будет хорошо, ты мне только мешаешь», слишком просто, так же просто, как и уйти навсегда оставляя после себя лишь грусть и тоску. Сехуну невыносимо. — Я хочу съехать, — совсем тихо, оповещает младший. — Есть куда? — Безразлично спрашивает Чан. Но только сам знает, как слова Сехуна, словно удар под дых. — Да. У Бэкхёна комната пустует, — отвечает Хун, в надежде, что Чанёль остановит его. — Как знаешь, — ожидания не оправдались. Чанёлю, всё ещё всё равно, куда уйдёт Сехун, с кем он будет проводить ночи или встречаться. Они никто друг другу. Стоило ненависти немного угаснуть, их в тот же момент перестало связывать что-то общее. Кроме болезненно горящей метки и чувств глупого Се. Хун закусывает губу от холодного голоса предназначенного и старается убедить себя, что поступает правильно. Если не будет видеть Чанёля, ощущать его присутствие, со временем все раны заживут и станет легче дышать. И Сехун исчез. Всё встало на свои места. Только Чанёль, возвращаясь с универа, часто ловил себя на мысли, что его квартира без присутствия в ней Сехуна — опустела, стала холодной и отталкивающей. Ночи без сна, казались длинней и без тихих сехуновских «люблю». Ведь это именно то, чего он так хотел, так почему сейчас он жалеет? Сехун всё ещё пытается зализать раны от расставания и безумно продолжает скучать по Чанёлю. По его улыбкам с утра, взлохмаченным волосам и басистому голосу. Бэкхён старается отвлечь друга от негативных мыслей, таскает его по магазинам, устраивает свидания вслепую, но все его старания, не приносят младшему счастья. В университете, Сехун старается не замечать любимого, и опустив голову вниз скрывается за углом, стоит Чану посмотреть в его сторону. Глупый Сехун. Время лечит, говорят люди, Сехун хорошенько бы врезал тому, кто сказал эту несуразицу, потому что время не лечит, а только ещё больше калечит. Сехуну больно и он не может найти в себе силы забыть, больше не вспоминать, стереть из памяти образ Чанёля. И то что им приходится сталкиваться в универе, добавляет проблем и так убитому Сехуну. Смерть — это покой и лёгкость, жизнь — намного трудней. И Сехун полностью согласен с вычитанной, из какой-то книги, цитатой. Бэк ругает друга, за его философские и мрачные мысли, но понимает, что если один из соулмейтов признаёт другого, то это навечно. Ему больше не сбежать от своих чувств, он обречён лишь на вечные страдания и боль. Сехун допустил ошибку признавая в Чанёле, свою пару, но не жалел об этом даже на секунду. Любить — это прекрасно, пусть порой больно и невыносимо, зато его сердце продолжает биться для одного лишь человека и это заставляет грустно улыбнуться и продолжать жить. Мы все порой влюбляемся, мы бываем счастливы, а значит всё ещё живы, способные на светлые чувства, и это прекрасно. Один любимый человек, а если человека нет, то и сердца нет. У Сехуна оно есть и корчится в предсмертной агонии. Чанёль, всё так же молчит, хоть и признаёт, что скучает. Гордость не позволяет, просто извиниться и начать всё сначала, с чистого листа. Гордость — это хорошо, естественно, ты должен уважать себя, но иногда стоит переступить через неё, чтобы сказать нечто важное, что может изменить всю твою жизнь. Чанёль, слишком упёртый. Оба мучают себя сами. Учебный год подходит к концу, на носу вступительные экзамены и Хун погружается с головой в учёбу, лишь бы забыть, что в этом году группа Чанёля выпускается и они больше никогда не увидятся. Каждый из них пойдёт своей дорогой. Им не по пути. Ревность — странное чувство, чувство собственничества и подкосившейся психики, отмечает Чан. Его бесит, как Сехун улыбается Бэкхёну, ярко и, так по-детски, чисто, ему Хун никогда так не улыбался и вообще они слишком много времени проводят вместе, что вызывает внутри Ёля агрессию. Нестерпимо хочется, прижать О к стене и проорать, чтобы не смел подходить к другим, не смел отвечать на чужие заигрывания и смотрел только на него. Всегда. А Сехун смирился, опустил руки, пустил всё на самотёк. Ну не любит его Пак, это не смертельно, полюбит другой, возможно сможет сделать счастливым, научить снова радоваться каждому прожитому дню, смотреть на мир сквозь пальцы и улыбаться яркому солнцу. — Я ненавижу тебя, Сехун! Но, больше ненавижу это! — Рычит Пак, сдёргивая повязку с руки Сехуна и нежно проводя пальцами по крыльям птицы. Сехун, до сих пор не может понять, что произошло минутой ранее. Разъярённый, словно тигр, Чан, схватил младшего за руку и поволок за собой, не обращая внимания на вопли стоящего позади Бэкхёна. И Сейчас снова в глазах Ёля, эта слепая ненависть. Прижатый к стене Хун, хочет позорно разрыдаться и умолять Чанёля, чтобы он оставил его в покое, не касался его так бережно, не доставлял ещё больше боли и не делал его ещё несчастней. Но разве станет слушать его глупые просьбы Чанёль? Чанёль зол, и еле сдерживает себя от того, чтобы врезать Сехуну, схватить за плечи и хорошенько встряхнуть. Как этому мальчишке удалось растопить холодное сердце Пака? И это добивает Ёля до конца. Как Сехуну, удалось заставить, никогда никого не любившего, Чана, влюбиться в него? Сердце Сехуна замирает, стоит ощутить на своих губах, вкус чужих, но таких родных. Чанёль не отдаёт себе отчёт, в том что сейчас делает. Просто целует Хуна и немножко сходит с с ума, от того, что Сехун не отталкивает, а лишь запускает пальцы в чёрные волосы и притягивает ближе к себе, отвечая на сладкий поцелуй. Их первый поцелуй. Все чувства смешиваются в груди, вплоть от боли до радости, от ненависти до любви, от страха, потерять вновь, до возможности всегда целовать Чанёля. Если бы, только Чанёль позволил всегда обнимать себя так крепко, целовать и переплетать пальцы рук, Сехун был бы самым счастливым на свете человеком. А в груди снова распустились цветы надежды и любви к Чанёлю. Прямо сейчас, они признают друг друга, как пару. И Чанёль рад, что его всё ещё любят и ждут, несмотря на все совершённые поступки, всю ту боль и страдания через которые прошёл Сехун по его вине. Он обязательно всё исправит. Ёль разрывает поцелуй и заглядывает в счастливые глаза младшего. Наконец Сехун счастлив. По-настоящему счастлив. — Я не могу сказать тебе, что люблю, но готов признать, что ты мой соулмейт, предназначенный именно мне. Поэтому предлагаю попробовать быть вместе, начать всё с чистого листа. Так же, не могу обещать, что всю жизнь буду с тобой и никогда не уйду, всё может измениться. Я не стану давать ложных обещаний, а лишь хочу, чтобы ты осознавал, на что соглашаешься, — обнимая младшего за талию, произнёс Пак. Он и правда не хочет обещать того, что не сможет выполнить. Да, сейчас он ещё не до конца разобрался в себе, но надеяться, что, если Сехун будет рядом, он обязательно всё поймёт. Чанёлю нужно время. — Согласен, — смущается Хун, утыкаясь в ключицу старшего. Ему неловко, стоять в обнимку с тем, о ком только мог мечтать, но прямо сейчас вся боль, грусть и разочарование уходят, оставляя место для новых, светлых, безболезненых чувств. Пусть пока, Чанёль не любит, но Сехун постарается, сделает всё от него зависящее, чтобы Чанёль остался. Желательно навсегда. Сехун наконец счастлив.***
Для Сехуна немного непривычно, выходить из подъезда и видеть ждущего его Чанёля. Ёль, после поцелуя сразу предложил, Сехуну вернуться обратно в квартиру, но Хун отказался. Не то что бы он не хотел жить с Ёлем, его пугала мысль, что он успеет быстро надоесть старшему и всё, что они построили — рухнет. А Чан не стал настаивать, принимая опасения младшего. Сехуну, нравилось идти с Чаном переплетая пальцы, слушать внимательно рассказы любимого, нравились шутки Ёля и его улыбка. Многое изменилось и оба были неописуемо рады, таким изменениям. Пак, быстро чмокнув парня в щёку, скрылся за дверями университета. Хун глупо улыбался, из-за чего проходящие мимо студенты странно на него косились, сомневаясь в адекватности юноши. Но тому было всё равно. Хотелось кричать на весь мир, как он счастлив. Все не уставали поражаться, что двое цеплявших друг друга парня, прекратили, и вроде наладили отношения. Преподаватели так вообще готовы были дудеть в трубы и танцевать победный танец. И не нужно никому знать, что в тёмной подсобке, целуются два парня, которые раньше готовы были вцепиться друг другу в горло, разорвать на куски и поджечь. При всех, они ведут себя, словно ничего не изменилось, но стоит прозвенеть звонку на перемену, Чан тащит парня в ту самую подсобку и долго терзает чужие губы, нежно обнимая за талию, сходя с сума от своих чувств. Сехун мягкий и податливый, созданный специально для того, чтобы Пак берёг его и любил, нежно целовал, прижимая к себе, и дарил своё тепло. Сехун сжимает кулаки и сдерживает себя, чтобы не выругаться. Чанёль снова за своё. Нравится ему, когда Хун с сума от ревности сходит, и на данный момент хочет врезать своему парню по роже, пока тот улыбается во все тридцать два зуба, староста его группы. Чанёль видит, как постепенно Сехун закипает и ему льстит, что младший продолжает смотреть только на него, продолжает ревновать и с каждым днём любить ещё сильней. Паку до одури нравится ревнующий и гневно дышащий парень, он этим наслаждается, но никогда не переходит границы, не давая Хуну засомневаться в нём. — Сехун-и, — мило тянет Чан и обнимает раздражённого парня со спины. — Ты что ревнуешь? Хотя и сам прекрасно знает, что да, ревнует и очень сильно. Но подразнить Се это святое. — Нет, — хмуриться О и вырывается из крепких объятий. Может Чанёлю и смешно, но Сехуну нет. Их отношения итак держатся на хрустальном полотне и Хун ещё ниразу не услышал от Ёля тех трёх слов, которые ждёт с замиранием сердца. Нет, он не сомневается в Чанёле, просто боится, что однажды Ёль желая постебаться над младшим, встретит, ту или того самого и поймёт, что Сехуну нет места в его сердце. — Ну-ну, — не верит словам парня Пак, но замечая серьёзное лицо Хуна, замолкает. Иногда ему кажется, что О, что-то гложет, но тот упорно молчит, не желая, чтобы в его мысли вторгались посторонние. — Се, ну прости, ты же знаешь меня. Мои шутки иногда переходят границы, а твоё лицо когда ты меня ревнуешь — бесценно, — снова обнимая парня, извиняется Пак. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, и конечно буду ревновать, но ты продолжаешь это делать. Скажи зачем? — не сдерживается парень. Ему это правда надоело. Чанёль долго молчит, переваривая сказанное парнем и не знает, что ответить. Ему становится совестно за свои поступки, Хун и так натерпелся из-за него, и сейчас он продолжает давать поводы для сомнений и ревности. Это выжигает душу Сехуна, ещё раз напоминая, что Чан ему вообще-то ничего не обещал и он может исчезнуть в любой момент. Чанёль, обнимает парня, зарываясь носом в пахнущее шоколадным гелем волосы и понимает, что ведёт себя как скотина. — Поехали за город, отдохнём только вдвоём, подышим свежим воздухом, — предлагает парень, желая загладить свою вину. Сехун тяжело вздыхает. Он так и не получил ответ на свой вопрос, а так хотел услышать что-то вроде того, что Чанёль его любит и делает он это лишь для того, чтобы Хун не забывал, что тоже любит. Пак снова пропустил вопрос Хуна мимо ушей. Но предложение Чана заманчиво. Только они вдвоём, свежий воздух и красивый лес. Сехун готов согласиться на всё, чтобы Пак не предложил. — Хорошо. Но я не знал, что у тебя за городом есть дом, — не припоминая того, чтобы парень, когда-то упоминал об этом. — Я разве не рассказывал, что отец купил мне его, чтобы я ему глаза не мозолил? — отвечает он и выпускает Сехуна из объятий. Хун отрицательно кивает головой и винит себя, что не умеет вовремя затыкаться. Чанёль рассказывал, что с отцом они не общаются, тот только, что и делает, так это присылает деньги. Сехун, ты придурок. — Прости я не хотел… — Всё нормально, я же говорил, что меня это не волнует, — перебивает парня Чан. Было принято решение, сбежать подальше от городской суеты и хорошенько отдохнуть. Чанёль улыбнулся Сехуну и сказал, что заедет за ним завтра утром. На этот раз, прощальный поцелуй вышел тягучим и сладким, словно мёд. Пусть, Чан не говорит три заветных слова, зато передаёт через трепетные прикосновения и долгие поцелуи. И Сехуну этого более чем достаточно.***
Прикрыв ладонью рот, подавляя зевоту, Хун откидывается назад, на мягкое сиденье автомобиля, и прикрывает глаза. Спать хочется до жути сильно. Но тихо урчащий двигатель и нежная мелодия льющаяся из магнитолы дарят спокойствие. Чанёль внимательно следит за дорогой, изредка поглядывая за растянувшимся на всё сиденье Сехуном, улыбка трогает губы. Зря он заехал так рано, нужно было дать парню выспаться. Но Хун не желал оттягивать поездку, говоря, что подремлет в машине. Дорога не растягивалась надолго. Езды до загородного дома всего полчаса. Машина тормозит. Ёль треплет волосы младшего, чтобы тот проснулся. Се открывает глаза получая лёгкий, игривый поцелуй в нос и смеётся. — Приехали, — оповещает Пак и выходит из машины. Сехун выползает следом. Парни выгружают вещи из багажника, пока Се, словно маленький ребёнок, крутит головой осматриваясь. И открывшийся вид заставляет замереть. Большой и светлый лес, окутывает не плотный туман, по небу плывут белые и пушистые облака, цветы тянутся в ряд, смешиваясь с серо-зелёной травой и пожелтевшей листвой. Неподалёку проглядывается небольшой пруд, с кристально чистой водой и большими камнями по кругу, обросшими разными цветами и зелёным мхом. Свежий воздух заполняет лёгкие до краёв. Здесь даже дышится легче. Дом Ёля небольшой. Серая краска покрывает деревянные доски, небольшое крыльцо бросается в глаза из-за ярко-оранжевого окраса. Чан улыбается и тянет, замершего от вида, Сехуна в дом. Хун не устаёт поражаться, осматривая дом. В нём всего две спальни на первом этаже, а на втором три. Окна открывают вид, на красивый пейзаж, светлые шторы колыхает морозный воздух. Огромная гостиная обустроена просто, но со вкусом. Посередине стоит круглый, коричневый стол, справа стоит диван, рядом небольшой столик с хрустальным графином на нём и большой плазменный телевизор, повешенный на стене, выбивает из Хуна вдох восхищения. — Нравится? — спрашивает Чан и оставляет небольшие чемоданы в дверях. — Да, — восхищённо, признаётся Се. Дальше по плану идёт распаковка вещей. Хун решает занять комнату на первом этаже и какого его удивление, когда он видит огромную полку, заставленную книгами. Это заставляет парня вернуться на три года назад. Тогда он до безумия любил читать, в его комнате на каждом углу валялись книги. Он мог часами читать о выдуманных автором мирах или о печальных, полных переживаний и боли. Чанёль, заглянул к парню, спрашивая, не хочет ли он выпить чаю на веранде. Се кивнул и кинулся рассматривать книги. Его счастью не было предела. Сейчас он чувствует, что готов полететь и ни какие крылья за спиной ему не нужны. Его окрыляет лишь одна мысль, что сейчас он в изумительном месте, с до боли любимым человеком и с множеством разных книг. Решив, что сможет осмотреться позже, покинул комнату. Чанёль как раз, шёл с чашками в руках к веранде. Хун подхватил только вскипевший чайник и засеменил следом. Расставив всё на столе, парни присели на железные стулья. Каждый думал о своём. Сехун не мог отвести взгляда от живописной картины, наслаждаясь спокойствием и умиротворением, в то время как Чан, смотрел на Сехуна и понимал, что утопает в этом парне, с каждым разом всё сильней. И не хочет выбираться, просто не желает. Парни мирно пьют чай, шёпотом переговариваясь, не желая нарушать тишину. После Чан предлагает прогуляться до озера и Хун с радостью соглашается. Парни взбираются на гору, Чанёль придерживает Сехуна за талию, не дай Бог нога соскользнет. В глазах О столько по-детски озорного счастья, на губах счастливая улыбка, а в руке, тёплая ладонь любимого Чанёля. Сехун счастлив. Чанёль счастлив не меньше. Чан садится на гладкий камень около озера, свесив ноги вниз. Сехун садится рядом и смотрит на вишнево-красный закат. Солнце постепенно садится, оставляя после себя красное небо. Чанёль укладывает голову на плечо парня, прикрывая глаза. Прямо сейчас он чувствует, что наконец нашёл в этом мире своё место. То, где Сехун будет рядом с ним в независимо от времени, то, где он чувствует себя спокойно, там, где его любят и желают чтобы с его лица никогда не сходила улыбка. Туман окутывает два тела и в голову Хуна приходит чудная идея. Парень тянет Чана на небольшую лужайку и валится на мягкую траву, утягивая Ёля за собой. Смеётся так заразительно, что Пак не может сдержать ответной улыбки. Туман становится всё плотней оседая на губах парней каплями воды. Чанёль поворачивает голову и сталкивается с игривыми глазами напротив, накрывает мокрые губы своими, сливаясь в нежном поцелуе. Всё чего хочет Ёль, это всю жизнь целовать именно эти губы, держать в руках именно это тело, видеть именно эти глаза-полумесяцы, хочет любить О Сехуна по своему. Может не так, как этого ожидает сам Сехун, но так, как умеет сам Чанёль. Се обвивает шею мужчины руками, и не хочет отпускать ни сегодня, ни завтра и вообще никогда. Молясь, чтобы Чанёль не исчез, захотел быть и остаться рядом. Пусть и не навсегда, хотя бы на время. Начинает темнеть, когда Чан отрывается от губ напротив и помогает Сехуну подняться. Дом встречает парней теплом из камина, и включенным телевизором, который Чан забыл выключить. Сехун уносится к себе в комнату, пока Чан идёт на кухню поставить чайник. Через минут пять, Хун устраивается на кресле возле горящего камина с книжкой в руках. Он до безумия хочет прочитать её. Чан, заходит в гостиную и улыбается. Его Сехун, подогнув ноги под себя, так увлёкся историей, что не замечает парня. Такой домашний и родной. Хун прекрасно вписался в общую картину дома, словно только его и не хватало. — Почитай мне, — просит Чанёль и подхватывает Сехуна, перенося на диван. Хун, от неожиданности вскрикивает и роняет книгу на пол, обвивая руками шею Пака. Парень поднимает упавшую книгу и отдаёт Хуну, а сам укладывает голову на колени, прикрывая глаза. И Се читает в слух, а Чан слушает грубоватый голос парня и забывает обо всём. Рядом с Хуном тепло. Но голос стихает, так и не дочитав строчку до конца. Чанёль открывает глаза и смотрит на Сехуна. — Что такое? — Нет, ничего, — не может он ответить, что прочёл фразу так напоминающую их самих. — Что там? — Не успокаивается парень и вытянув шею, старается заглянуть в книгу, которую Се упорно отводит в сторону. Чан хмурит брови, а Сехун улыбается и всё же читает. — Он не любил её, презирал, и пытался с каждым разом ударить побольней, но не замечал, что давно переступил грань слепой ненависти, влюбившись в неё и так боялся признаться в своих чувствах. Но девушке и не нужно было его признания, она была уверена в его чувствах и сама влюбилась в него. Признавшись во всём, они были до невозможности счастливыми и тогда девушка повторила странные слова: Я ненавижу тебя, или поцелуй меня ещё раз. И это было её признание, искреннее и настоящее, и он поверил ей и отдал всего себя, — закончил Хун и неуверенно заглянул в глаза любимого. Оба понимали, как эти строки описывают их самих. Они ненавидели, но оба не заметили, как стали друг для друга неотъемлемой частичкой жизни, то без чего продолжать было слишком грустно и одиноко. — Забавно. Думая об этом прямо сейчас, я и не понимаю, за что продолжал ненавидеть тебя, — задумчиво, отозвался Ёль. — А я думаю, что ненавидел тебя, лишь потому что, ты ненавидел меня, — признался Се. Чан усмехнулся осознавая всю нелепость ситуации. Они продолжали ненавидеть, и сами не знают почему. Так странно. Так запутано. Если бы не их дурость и желание доказать, что именно он лучше всех, всё могло случиться намного раньше. Они могли бы быть счастливы уже долгое время, но именно Чанёль отнял у них те драгоценные минуты, часы, когда они могли быть счастливы вместе. Быть настоящей парой. Чан приподнялся, сгребая младшего в охапку и наваливаясь всем телом на растерянного парня. Сехун боялся спугнуть своё счастье этими строками и разговорами, но Чанёль не собирался уходить. — Сехун, я понятия не имею, что будет завтра, через месяц или год, возможно мы расстанемся, а может по-прежнему будем вместе, нам не дано вершить судьбу или строить планы на долгие годы вперёд. Но одно я знаю точно. Здесь и сейчас, с тобой, я чувствую как моё сердце тянется к тебе, как моя душа стремится лишь к тебе. Хочу обнимать тебя, но больше хочу, в независимости от того, сколько времени пройдёт, чтобы ты смотрел на меня так, как смотришь сейчас. С любовью и пониманием. Как я и раньше говорил, я не стану раскидываться пустыми обещаниями, но хочу быть с тобой, хочу любить тебя. Мне этого достаточно на сегодня, на завтра и навсегда, — поглаживая испуганное лицо младшего ладонью, произнёс Пак. И Сехун понимал, что Чан прав, абсолютно во всём. Невозможно предугадать, что ждёт их там, впереди, но пока Чанёль позволяет ему быть рядом, он будет и не уйдёт, пока Чанёль сам не попросит его исчезнуть. Возможно эти отношения доставят в будущем много боли, страданий, уничтожающих изнутри, но сейчас он хочет любить, наслаждаться теплом родного тела и видеть в глазах своей пары заботу и нежность. Ему этого достаточно. На сегодня, на завтра и навсегда. Сехун не хочет отвечать, а просто притягивает голову парня ближе и впервые целует сам. Наслаждаясь моментом близости. Чанёль целуется до одури хорошо, что не хочется отрываться ни на секунду. Се, обнимает парня ногами за талию, притягивая к себе в плотную. Пока губы Чана спускаются на чувствительную шею, покрывая каждый миллиметр восхитительной кожи, обжигающими поцелуями. Сехун, хочет принадлежать Чанёлю душой и сердцем, белоснежным телом. Хочет отдать Ёлю всё, что имеет, то, что для него важно и бесценно. Чанёль очень нежный и трепетный. Целует своего мальчика в щёки, пробирается руками под чёрную футболку, невесомо поглаживает бока и не может остановиться. Хочется всего Сехуна. Томные вздохи ласкают слух и раззадоривают для того, чтобы дарить ещё больше наслаждения. Майка Сехуна улетает в неизвестном направлении, парня смущает горящий взгляд Ёля, который с жадностью смотрит на белоснежное и ни кем не тронутое тело. Се прикрывает ладошками горящие щёки, но Чан их тут же убирает и подносит к своим губам, целуя каждый пальчик и раскрытую ладонь, обводит языком крыло феникса и опускается ниже. Грудь Сехуна вздымается от тяжёлого дыхания, стоит языку парня провести влажную дорожку до пупка и забраться внутрь. Прикосновение горячих рук сводят с сума, но Сехуну не нравится, что Пак всё ещё одет, поэтому он тянется к майке парня и тот, понимая, что от него требуется, скидывает ненужную вещь, открывая взору младшего накачанную грудь и плоский живот с кубиками пресса. Сехун задыхается и сам тянется к обнажённой груди лаская немного смугловатую кожу. Приподнимается и целует дергающийся кадык, засасывает кожу в области ключиц, желая оставить свою метку на этом восхитительном теле. Чанёль тяжело дышит, прикрыв глаза, и позволяет Сехуну пробовать его везде. Хун, оглаживает спину мужчины, проводит пальчиками по бутону розы, по колючим шипам и листьям на боках. Чан рычит и опрокидывает младшего на спину. Это удовольствие граничит с пыткой. Оба сгорают от нетерпения слиться воедино, чувствовать на своих губах, обжигающее кожу, дыхание, приносить удовольствие партнёру. Особой терпеливостью Пак никогда не обладал. Осторожно приподнимая бёдра Хуна, стаскивает ненужные в данный момент штаны. Се помогает парню, поднимая бёдра ещё выше, чтобы Чанёлю было удобней, сам хватается за ремень на джинсах Пака и пытается расстегнуть. Чан по-доброму усмехается, от недовольного лица парня, которому не удобно стягивать гардероб одежды с любимого, когда тот мешает ему руками. Покончив с низом Хуна, Чан сам расстёгивает ремень и снимает вещь, откидывая в сторону. Первый, громкий стон слетает с губ Хуна, стоит Чану накрыть его тело своим. Обнажённая кожа соприкасается доставляя массу удовольствия, а зубы Чанёля вонзившиеся в шею младшего, заставляют желать большего. Сехун ёрзает под Чанёлем, умоляет о продолжении и парень всё понимает без слов. Облизывает свои пальцы, томно заглядывая в глаза красного, как варёный рак, Сехуна. Происходящее на его глазах зрелище, заставляет смутиться, но и возбуждает до невозможности. В паху тянет, а Чанёль мучает изнемогающего парня. Сехун начинает психовать и тянет парня на себя, целуя в губы, сплетая язык с чужим тихо похныкивая. Ёль на пробу проталкивает первый палец лишь на одну флангу, Сехуну не больно — он мычит в поцелуй, давая тем самым разрешение продолжать. Чан добавляет второй и тут Хун чувствует дискомфорт, но сам насаживается на длинные пальцы, постанывая в губы напротив. Чанёль понял, что парню под ним не больно и смело продолжил. Вот на четвёртом пальце с глаз Хуна покатилась слеза, тут же сцелованная мягкими губами Ёля. Чан осторожно двигал пальцами, Сехун застонал так громко и томно, стоило подушечкам пальцев надавить на простату. Старший понял, что двигается в верном направлении и повторил свои действия. Тело Се выгнулось дугой и тихое «Чанёль» с губ Сехуна, сорвало последние заслонки изнемогающего от желания парня. Стоны и рыки парней разносятся по всему дому. Чанёль сходит с сума от жара внутри, от узости и осознания того, что он у Сехуна первый. Младший терпел, пока Чан замер, давая время привыкнуть к его размерам. Сделав первый толчок, входя в тело Се по основание, снова замер. Сехун прохныкал и сам двинул бёдрами на встречу. Дальше всё пошло как по маслу. Ощущение воспринимались совершенно по-другому. Ёль поменял угол проникновения проходясь головкой члена по простате, заставляя Сехуна распахнуть глаза и сжать плечи Ёля до красноты, от приятных ощущений. Порой медленные толчки, сменялись резкими и напористыми. Чан целовал каждый участок обнажённой кожи, до куда мог дотянуться, не переставая двигаться. Вместе сходили с с ума, вместе любили и желали обладать. — Мой, — рыкнул Пак, загоняя член по основание и содрогаясь в мощном оргазме. Сехун застонал ощущая внутри нечто тёплое и кончил следом. Слова Чанёля согревали сердце, прикосновения рук дарили нежность и заботу, губы на губах придавали уверенности. Ёль поцеловал младшего в губы и скатился с уставшего тела. Хун покраснел и попытался отвернуться, но Чанёль поймал, заключая смущённого парня в объятья. Тело расслабилось. Оба вымотались, но остались довольными. Глаза постепенно слипались, погружая два разомлевших от ласк тела в сон. Это было первое утро, когда Сехун желал открывать глаза и встречать новый день. Чан, уткнувшись парню в лопатки спал. Хун улыбнулся и повернулся лицом к спящему. Провёл рукой по щеке, сердце в груди забилось сильней. Пусть тело ломило, и было немного стыдно, он ни о чём не жалел. Эта ночь была самой лучшей из всех. Ёль чувствовал нежные прикосновения и млел. Неожиданно поднял руки и притянул тело к себе, целуя парня в лоб. Оба глупо улыбнулись. И только в душе парни заметили, как изменились их метки. На руке Сехуна, красовался всё тот же феникс, только теперь на одном из крыльев были чётка видны чёрные буквы П.Ч. Так же как и на спине Чана, красовалось О.С. Их тела признали друг друга, их сердца забились в унисон, лицо озарила солнечная улыбка. Теперь они не одни. Теперь у Сехуна есть Чанёль, а у Чанёля есть Сехун. Они вместе, они счастливы. Сехун переживал, что всё изменится вернись они в город, но он ошибался. Чанёль забрал его вещи из квартиры Бэкхёна и перевёз в, теперь уже их общую, квартиру. Каждый день парни наслаждались теплом друг друга, посвящая всего себя любимому. Теперь у них есть всё, чтобы быть счастливыми. «От ненависти до любви всего один шаг», гласила потрепанная книга пылившееся на полке.