— Vater! Vater! — звонкий голос, разрезающий мёртвую тишину кабинета, заставил сидящего в кожаном кресле мужчину дёрнуться. Распахнувшаяся дверь впустила в прохладное помещение мальчишку, обдавая того свежестью.
— Schau, was ich gemalt habe! Es ist großartig geworden, oder
(Посмотри, что я нарисовал! Правда здорово получилось)? — спросил радостно немец, подбегая к рабочему столу и кладя листок размеров А4 поверх других документов, при этом смешивая их между собой.
— Deutschland, wie oft habe ich dich gebeten, mich nicht zu stören, während ich arbeite
(Германия, сколько раз я тебе просил не беспокоить меня, пока я работаю)? — раздражённо спросил Рейх, поднимая взгляд на сына, но нотки усталости отчётливо слышались в его голосе, делая менее грозным.
Немец сейчас очень сильно напоминал своего отца. Вечно в работе и уставший, почти что не уделяющий внимание своему ребенку. Хотя, здесь можно было поспорить. Свои выходные он всегда проводил вместе с сыном, исполняя все его прихоти и желания. Хоть тот никогда ничего и не просил, говоря что любит своего отца и без всего этого. Но всё равно был очень рад, когда они выбирались в парк или театр. Однажды, нацист отвёз Германию в одно место, которое тот запомнил на всю свою жизнь. Это была «
Деревня Хоэншвангау». Невообразимо прекрасное место, окружённое четырьмя озёрами. Как фашист тогда выразился, это место является национальной гордостью страны, и все всегда рвутся побывать здесь, так что надо гордиться своими землями. Если вспоминать, то благодаря фюреру Германия в свои восемь лет повидал очень многое и интересное, узнавая с каждым разом больше нового и захватывающего. За это парень по гроб жизни благодарен отцу.
— Tut mir leid, ich habe nur unsere Familie gemalt und wollte es dir zeigen
(Прости, я просто нарисовал нашу семью и хотел показать это тебе). — потупил взгляд Герман, но пыла не поубавил, уверенно пихая рисунок в огрубевшие руки.
—Gut, gut. Was hast du da gemalt
(Хорошо, хорошо. Что ты там нарисовал)? — все-же улыбнулся Дитрих, расправляя немного помявшийся листок. На нём был изображён он сам и Германия, держащий родителя за руку. Довольно не плохо, если конечно не считать некоторые лишние линии и кое-какие изгибы.
— Gut gemacht. Aber du weißt, dass du es besser kannst, oder? Nicht wahr
(Молодец, красиво вышло. Но ты же знаешь, что можешь лучше? Правда)? — поинтересовался Фриц, откладывая подарок в сторону.
— Ich weiß nicht, Papa, ich werde wahrscheinlich nie so zeichnen wie du. Ich habe kein Talent wie du
(Не знаю пап, наверно, я никогда не смогу рисовать как ты. У меня нет такого таланта как у тебя). — с лёгкой обидой признался парень, посмотрев арийцу в глаза. Смягчившись, мужчина мягко погладил сына по голове.
— Ger, ich bin mir sicher, wenn du es versuchst, wirst du sogar mich übertreffen. Ich rate nur mehr Ausdauer und Fleiß von dir, nicht mehr
(Гер, я точно уверен, если ты постараешься, то превзойдешь даже меня. Я лишь советую больше упорства и трудолюбия с твоей стороны, не больше). — посоветовал Рейх, поманив того к себе.
— Glaubst du das wirklich? Ich werde deine Erwartungen nicht enttäuschen
(Ты правда так думаешь? Я не подведу твои ожидания). — воодушевился парень, запрыгивая отцу на колени и обнимая за шею, уткнулся в районе уха, опаляя дыханием. Немец снисходительно улыбнулся, приобняв сына в ответ. И все же, чтобы там не говорили, Германия очень любит своего отца и уважает его. Но неожиданная трель телефона вывела из раздумий, от чего младший немец перевел не понимающий взгляд на нациста. Тот с непроницаемым лицом поднял трубку, прикладывая её к уху. Но с каждой минутой фашист хмурился всё сильнее и сильнее, а глаза засветились огнём ненависти.
— Правда? Я конечно всегда уважал твоего отца Великобритания, но тебя
в жизни не буду воспринимать на равных с ним. Ты мне не кто, чтобы приказывать, хоть ты теперь и занял место главного в Совете стран. Если хочешь войны, будет тебе война. Только я сомневаюсь, что вы с Францией сможете меня победить. Ха! Думаешь СССР согласится на твоё предложение? Я в этом что-то сомневаюсь. — ехидно добавил в конце фюрер, скидывая номер, от чего собеседник на конце трубки задохнулся от возмущения.
— Vater, wer war das
(Пап, а кто это был). — невинно поинтересовался Германия, переводя взгляд на стол, а потом обратно на лицо родителя. Дитрих тяжело вздохнул, опуская сына на пол и выходя вместе с ним из своего кабинета, закрывая кабинет на замок.
— Vertrauter, nichts besonderes. Willst du essen? Ich persönlich habe Hunger
(Знакомый, ничего особенного. Ты хочешь кушать? Лично я проголодался). — умело перевёл тему Фриц, игриво сверкнув глазами. Младший немец восторженно загалдел, и бросился к лестнице, быстро спускаясь с неё и убегая на кухню. Не каждый день они могли поесть вместе, а то ведь почти каждый день получалось раздельно. Усмехнувшись такому порыву, ариец плавно направился следом, но остановился на пол пути хватаясь за голову.
— Что происходит? Голова… раскалывается, Teufel. Что мать… его происходит? — шипел Рейх, до побеления костяшек сжимая волосы. Зубы жалобно трещали от сильного сжатия, предупреждая что скоро не выдержат. Крепко зажмурившись и отшатнувшись назад, немец врезался в стену, ощущая хоть какую-то опору.
— «
Ну привет…» — голос, отдающий в висках болью приносил сильный дискомфорт, от которого так и хотелось поскорее избавиться.
—
Ты… Ты! Что тебе надо? — мысленно завопил нацист, издавая звук что-то между шипением и рычанием.
— «
Хм, как бы сказать. Ладно, не буду врать… Ты проиграешь этим идиотам в подчистую без меня, а вот со мной…» — заговорил Анти, но запнулся на полуслове.
—
Закрой свой поганый рот, шваль. Я их смогу победить сам, и в твоей помощи я точно не нуждаюсь Да… — не говорил, а кричал фашист, впиваясь ногтями в мягкие ладони и оставляя неглубокие полумесяцы. Но следующие слова заставили замолчать и уставиться стеклянными глазами перед собой.
— «
Заткнись и слушай меня, щенок. Ты никчёмен и слаб, а все твои заслуги благодаря твоим друзьям, родным и любимому русскому. Это всё они делали, а не ты. СССР всегда поддерживал тебя и помогал, а что сделал для него ты? Правильно… Ничего. А Японская Империя и Королевство Италия? Они всегда были с тобой и прикрывали твою спину. А что ты дал им взамен? Верно… Ничего. Ты никчтожен и слаб, Рейх.
Слаб…
Слаб…
Слаб…» — с каждым словом дыхание становилось редее, а перед глазами плыло.
Ничего не добился в жизни? Никому не помог? Приношу одни проблемы? Вопросы роем носились в голове, разрывая её на части.
Германия…
Сын…
Имя собственного сына отрезвило лучше нашатыря, приводя мысли в строй. Его ребёнок, единственный, любимый, родной…свой.
—
Если я ничего не добился в этой жизни сам, то как такая девушка как Иран согласилась быть со мной? Из жалости? Нет, потому что она ценит меня и любит. Япония и Италия мои верные и лучшие друзья, с которыми я прошёл через всё. А СССР… Союз мой проводник света по жизни, сопровождающий меня всегда и везде. Я не знаю какими поступками и как, смог заслужить дружбу этого человека, но я смог. Он всегда был со мной, мы всегда шли плечом к плечу, помогая друг другу во всём. Союз сделал для меня слишком много, и я не знаю чем ему отплатить, даря ему свою дружбу и любовь. Но когда он признался мне в вечной любви и верности, я был на седьмом небе от счастья. Да… Мы не святые. Но, каждый имеет право на счастье. И, знаешь, подарок сделанный Союзом самолично был самым лучшим. Ведь, такое просто так никогда не дарят. — говоря всё это, фюрер смотрел на свою руку, на которой покоилось золотое кольцо. Чёрный драгоценный камень переливался на свете, а золото поблёскивало в такт. Невообразимо прекрасно, но в тоже время ужасно отвратно и больно.
— «
Ты полный идиот, раз так думаешь. Все тобой будут только пользоваться и вытирать об тебя ноги. Вот чего ты добьешься». — рычал вторая личность, после чего пресёк любые попытки начать с ним разговор.
Облегченный вздох слетел с губ мужчины, затерявшись в пустых коридорах. Головная боль постепенно отступала, позволяя здраво мыслить.
— Неужели победил… — потерянно прошептал Дитрих, оседая на пол и упираясь в колени. Облегчение окутало со всех сторон, успокаивая натянутое как струна тело.
— Vater? Ich rufe dich an und du antwortest nicht. Was ist los.
(Пап? Я тебя зову, а ты не отвечаешь. Что произ.)? — голос Германии неподалёку отвлёк Фрица от размышлений и он поднял на него голову. Герман стоял в паре шагов и ошарашенно смотрел на отца, на котором в прямом смысле лица не было.
— Papa? Was ist los mit dir? Was ist passiert
(Папа? Что с тобой? Что произошло)? — запаниковал Германия, подбегая к арийцу и садясь перед ним на колени, заглядывая в глаза.
— Mir geht es gut, Hera. Mir ist nur ein bisschen schwindelig
(Я в порядке, Гера. Просто голова немного закружилась). — ответил Рейх, через ломку поднимаясь на ноги и уходя к лестнице, намереваясь спуститься вниз.
— Isst du oder esse ich allein
(Ты будешь есть или я один)? — озадачил вопросом немец, спускаясь на первый этаж. Потом послышался топот, а позже под боком появился Германия, схвативший отца за руку. Всё же, он хороший сын, раз не задаёт лишних вопросов и понимает с полуслова, думал нацист ставя чайник.
***
Ровно шагая в сторону конференционного зала, Третий Рейх держал руки за спиной, удерживая прямую осанку и смотрясь со стороны величественнее.
— «
Что за вечер? Вызвать меня в такое позднее время, так ещё сказав что я должен явиться обязательно. Совсем видимо совесть потеряли, раз решили так открыто приказывать». — пречитал про себя Рейх, подходя к дубовой двери и не стучавшись, прошёл во внутрь, застав на себе пару грозных взглядов. По крайней мере, один такой точно был. Пройдя до стола и сев за него, немец соизволил осмотреть пресутствующих. Всего здесь оказалось две страны, которыми являлись Великобритания и Франция. Оба были напряжены и внимательно следили за действиями фашиста. Но первый прожигал в прибывшем дыру, с неприкрытой ненавистью рассматривая чужое лицо. Когда же девушка со скрытым страхом пыталась не отвести взгляд, упорно смотря на него. Боитесь значит? Это хорошо, быстрее можно будет сломить.
— Что вы хотели со мной обсудить, да в такой поздний час? — первым заговорил нацист, закинув ногу на ногу и оглядев стран ещё раз, призывая этим их заговорить. Ждать долго не пришлось.
— Рейх, что ты себе позволяешь по отношению к Польше? Ты не имел право на него нападать! Так какого чёрта? А что насчёт Чехословакии? — эмоционально взмахнул руками Британия, получив от француженки утвердительный кивок. Так и знал что об этом пойдёт речь.
— Ну, Во-первых я не кричу и попрошу вас о том же. — спокойно начал фюрер, беря в руки чашку горячего чая, что покоилась на столе.
— Во-вторых, я не обязан говорить о своих намерениях посторонним. Как не тебе это знать, Великобритания? — в открытую стебался Дитрих.
— В-третьих. По поводу этого поляка я ничего не имею, если не считать того, что он слабак и не только. Да и вообще, это разве я обещал ему помочь против себя же, а потом не выполнил своё обещание и бросил? Или с тем же бедным Чехословакией? Опять же, это не я сначало «
прикрывал и помогал» ему, а потом предал, выкинув как бесполезную игрушку. Я лишь предложил помощь, от которой он не отказался. И это теперь вся полностью твоя вина, из-за которой ты нажил себе врага, который по совместительству твой сосед. Тут моей вины нет, она только твоя. Я ни во что не впутываю СССР, но он точно так же участвовал в разделе Польши. Вот ему вы почему-то боитесь предъявить свои претензии, а мне значит можно? Смешно. — искренне веселился Фриц, смотря как эмоции на лицах собеседников то и дело меняются.
— Ну, а я теперь пожалуй пойду. Мне тут больше нечего делать. — довольно фыркнул ариец, грациозно поднимаясь со своего места и направляясь прочь из зала, а брошенная в догонку фраза лишь пощекотала нервы.
— Ты ещё за это заплатишь, чёртов нацист! Это война.
Так, первого сентября 1939 года и началась Вторая Мировая Война между страна Оси и Союзниками, в состав которых входили Англия и Франция. Всё шло ровно, до 1941 года.
22 июня 1941 год
Требовательная трель в дверной звонок разрезала ночную тишину. Дверь тихо скрипнула, пропуская незванных гостей во внутрь. Пройдя чуть вперёд, мужчина мягко подтолкнул ребёнка вперёд, говоря этим пройти чуть глубже.
— Мхм, Рейх-сан? Ты чего так поздно? Что-то случилось? — сонный голос Японский Империи успокаивал взвинченного немца.
— Да, это я. Прости что так врываюсь, но не можешь взять Германию пока что к себе? А то я занят, и нужно кое-какие бумаги заполнить. Но без меня он заснуть не может. — попросил подругу нацист, взглянув на спящего на ходу сына. Империя понимающе кивнула, подхватывая мальчика на руки и осторожно уходя с ним в соседнюю комнату в которой спала её дочь Япония. Распрощавшись на добром слове, Рейх уехал к себе.
Спустя час изнурительных работ над документами и отдаванием приказов командующим, фашист без сил свалился на кровать. Сон одолел быстро, впуская в голову густой туман.
Открыв глаза, фюрер затуманенно осмотрелся вокруг, пытаясь понять где находится. Пустынное место без стен и потолков погруженное во мрак наводило не на самые позитивные мысли. Но тихий шорох одежды за спиной заставил резко обернуться и с полным ужасом отступить назад. Копия, с такими же чертами лица, внешность, телосложение, походка, осанка. Всё тоже самое что и у самого Дитриха, но более грубое и заострённое как у хищной птицы. Горький ком подступил к горло, от чего в уголках глаз выступили слёзы. Что это такое? Кто это? Потделка, видя смятение гостя в своём царстве мерзко ухмыльнулась, вгоняя бедного Фрица в страх.
— Анти? — прошептал он, боясь издать лишний звук. Сущность оскалилась, и сорвавшись с места кинулась на арийца. Среагировав, тот что есть мочи бросился бежать, зовя хоть кого-нибудь на помощь. Но никто не слышал. Никого нет. Осознавая это, Рейх не заметил как замедлился, чём и поплатился. Пришедший в поясницу удар сбил с ног, выбивая весь воздух из лёгких. Удар. Крик. Ужасный хохот.
— Ну наконец-то я до тебя добрался. Сколько же я ждал этого дня, и вот он, сейчас наступит! — смеялся Анти, придавливая немца сильнее к полу и сжимая его шею.
— Нет. Не надо… Отпусти меня, дрянь. — рычал нацист, в отчаянии хватаясь за чужие руки в попытке вырваться.
— Бесполезно, как и ты сам бесполезен. Хотя нет, ты и вправду хорошо справлялся с этими двумя идиотами. Но настало время настоящей войны. — неудержимый смех глушил все звуки и попытки на сопротивления.
— А теперь будь паинькой и не рыпайся. — прошипел Анти, с каждой секундой стискивая пальцы сильнее на бледной шее и с упоением наблюдая как глаза тускнеют и закатываются от нехватки кислорода.
— Я…не проиграю. — хрипел фашист, из последних сил царапая чужие руки.
— Ты уже проиграл…
***
Оглушительная сирена разносится по мирно спящему городу, оповещая об опасности. Все бегуют туда сюда, пытаясь понять что происходит. Военные снуют по всем улицам перекрикиваясь между собой.
Не понимая что происходит, СССР быстро одевается и выхватывая винтовку из-под кровати выбегает из комнаты, несясь на улицу. Снаружи переполох. Все бегуют, кричат, у кого-то началась даже истерика. Шок и боль в районе груди отдавались с каждым разом всё сильнее, заставляя Союза действовать. Увидев одного из своих генералов, Совет бегом направился к нему.
— Что здесь происходит генерал? Что произошло? — сразу начинает распрос русский, вперившись пытливым взглядом в мужчину. Тот мялся, но собравшись, с горечью ответил.
— На нас напали, товарищ СССР. — вопрос «
кто»? так и застыл в фиалковых омутах.
— Нацисткая Германия вторглась на нашу территорию товарищ СССР и сейчас упорно движется в сторону Москвы. — услышанное выбило коммуниста из обычного состояния. Что? Как? Рейх? Напал на меня? Что за чертовщина? Переспрашивать не пришлось, по глазам командующего всё было ясно. Война. Ошалело и не до конца веря в происходящее, революционер осмотрелся вокруг. Шумиха. Крики. Слёзы и самое главное — шок.
— Рейх? Как ты мог? За что ты.? — невнятно мямлил себе под нос славянин, сломанной куклой, и еле передвигая ногами, СССР со всех сил кинулся вперёд. По пути распределяя команды разведки. С собой он взял отряд из ста человек. Не собираясь верить в происходящее, Союз преодолел за пару часов расстояние от Москвы до Севастополя, приземлившись на вертолёте близ леса.
Выйдя из лесной гущи, все увидели кровавую бойню. Множество бездыханных тел лежали друг на друге или в паре метрах друг от друга. Земля разорвана в клочья, осыпанная различных размеров дыр от снарядов. Ужасное зрелище, не меньше. Сзади видимо кого-то вырвало или что ещё. Но сейчас важно найти кого-нибудь из выживших. Вскользь пробегаясь взглядом по трупам обычных граждан и военных, Совет вышел под одним из пригорков, останавливаясь чтобы перевести дух. Только начало светать, но было достаточно темно, чтобы не увидеть кого-то на расстоянии нескольких метров. Так и произошло. Шум марша и ещё чего-то слышались довольно-таки далёко, но в обсалютной гробовой тишине не составило труда понять что это. Войско. Близко. Примерно на расстоянии двух километров. Нахмурившись, русский огляделся по сторонам, держа в руках винтовку. Но чьё-то присутствие не давало сосредоточиться и коммунист поднял голову. Сапфировые, когда-то такие любимые омуты обожгли льдом. Дёрнувшись, революционер уже было отошёл на шаг назад, но устоял на месте. На пригорке стоит статная фигура, чёрный плащ которой элегантно струится по плечам и развивается в конце благодаря ветру. Фуражка с медным орлом как будто светиться на поднимающихся лучах солнца, отливая синевой и серебром. А идеально выглаженная форма отлично сидит на фигуре. Всё бы ничего, но это не тот, кого знает и помнит СССР. Глаза, образ…не то.
— Grüße… Sowjetunion. — этот голос. Глаза округлились, а рот раскрылся в неверении. Этого не может быть. Просто не может.
Когда-то такое доброе и мягкое лицо разрезала омерзительная ухмылка, обнажая острые клыки…
