***
Веки прожигали яркие лучи солнца, ворвавшиеся в столь ранее время через щель меж пыльных штор. Я накрыла лицо подушкой в надежде на подлый обман или неудачный розыгрыш. Всё происходящее не могло оказаться правдой. Я отрицала, отторгала и злилась, укутывая себя в одеяло, растворяясь в нем и в последующем сне, который решил прийти лишь под утро. Мгновение было ничтожно, но мне казалось, что проходило несколько часов с каждой моей попытки проснуться. — Гермиона, вставай уже. На занятия опоздаем! Джинни была как никогда рада новому дню: бегала туда сюда, подсвистывая с каждым прыжком. Как жаль, что я не входила в её клуб утренних весельчаков. Гермиона не спала всю ночь, переворачивая свое тело в разные позы в надежде на сон. Уже полгода её мучает либо жуткая бессонница, либо кошмары, заставляющие Гермиону просыпаться в холодном поту и с желание закричать от усталости. Взмахом палочки девушка приводит себя в порядок и направляется в гостиную Гриффиндора, попутно встречая Гарри и Рона. Пытай её сейчас Круциатусом, давай Сыворотку правды, Гермиона ни за что не вспомнит о чем говорили её друзья по дороге до Большого зала, что она съела на завтрак и съела ли вообще хоть что-то, а тем более не вспомнит, как прошло уже пятнадцать минут урока безотрывного взгляда на Малфоя. Чертов хорек. Бледный, мерзкий слабак. И причина всех бед Гермионы. Вот уже полгода Драко является полноправным участником всех кошмаров Гермионы, а по совместительству виновником бессонницы. Сколько бы гриффиндорка ни анализировала, ни искала причин, ни думала, думала, думала. Постоянно думает. Почему? Почему именно он? Самый омерзительный человек, которого она когда-либо знала. И теперь она проводит с ним каждую ночь чёртовых полгода. И ладно, если бы этому было хоть какое-то объяснение, но нет. Нет ни одной статьи, ни одного упоминания в книгах. Не помогает ни одно зелье справиться с бледным образом, который и так портит её жизнь, как только открывает свой рот в сторону девушки или её друзей. Конечно, все, что остается – это просто смириться с тем, что он есть. Принять его существование. Или можно постоянно смотреть на него. Может быть тогда я прожгу Малфоя взглядом, и он исчезнет вместе с моими проблемами. — Гермиона, ты тут? Урок закончен. Вставай и пойдем! А вот сон на уроках не является решением проблем. — Гермиона, ты себя хорошо чувствуешь? Я знала, что Гарри наблюдает за мной уже очень долгое время и не в смысле, пока я тут спала, нет. Он уже несколько месяцев задает мне эти дурацкие вопросы про самочувствие. В конце концов, Джинни наверняка рассказала ему про мои ночные истерики. — Да, все хорошо, просто… Не выспалась. Нужно было что-то сказать. — Только если с прошлого года. А он даже в чем-то прав. — Сейчас твоя ирония, Рональд, неуместна. Мы вышли из класса и направлялись в гостиную, а меня преследовало лишь одно желание. Скорее в кровать или я упаду прямо тут. Но все испортил голос, раздавшийся где-то из-за спины. Он был ужасен, омерзителен, порождал в груди самые отвратные ощущения. Или сон, или простые мысли рисовали в голове картину извращенного убийства, которое вот-вот может произойти, если Паркинсон не заткнется. — Грязнокровка, ты куда? Уже насмотрелась на Малфоя? — Какого чёрта тебе нужно, Паркинсон? Гарри только не сейчас. Пожалуйста. — Это ты нам лучше объясни, почему твоя подружка бесконечно на меня пялит? Кто давал ей право? Голова разрывалась от духоты и монотонности. Вокруг все ходило ходуном, а ноги чудом держали в вертикальном положении. Гарри пытался защитить меня, но Малфой настойчиво подходил все ближе. Слышу, как ему уже не терпится встряхнуть мои мозги. Как же это все глупо, но сил сказать об этом у меня нет. — Грейнджер, я вообще-то с тобой разговариваю. Или хочешь, чтобы мы проучили тебя и твоих засратых дружков? — Малфой, сделаешь еще шаг и молись. — Заткнись, Поттер, я не с тобой разговариваю! Бледный приближающийся образ был почти, как во сне, а закричать от усталости все еще хотелось. Я пыталась не спать, только для того, чтобы не видеть тебя. А ты здесь. В реальной жизни. Вездесущий Малфой. Я успела понять лишь то, что его точно не мучают такие же сны, значит, я одна здесь схожу с ума. — Господи, Грейнджер, да ты на ногах еле стоишь, в библиотеке перезубрила? Неплохо подмечено, Панси. Только вот ты не заметила тот факт, что твой любимый хорек поймал меня, когда я почти свалилась на пол. И я испытала не меньше удивления, чем ты, и точно гораздо больше отвращения, чем Малфой. Яркая вспышка ослепила весь коридор. Мягкие руки обвили локти Гермионы и между ними возникла какая-то связь. Нет, некрытая от всех, а наоборот. Они святились, как одна цельная звезда, тепло передавалось аккуратной струйкой по соединенным конечностям. На мгновение Гермиона посмотрела в серые, словно грозовое небо, радужки. Она успела прочитать в них лишь страх, который не успел скрыть слизеринец. Он был открыт перед ней, так нелепо и не вовремя. Но ей хватило и этого, чтобы понять, что Малфой такой же. Обычный. Умеющий чувствовать. И, наверное, только сейчас не ведёт себя, как последний урод. Магия прекратилась, как только Драко отпустил её. На секунду гриффиндорке показалось, что она пожалела об этом. Грейнджер встала на твердые ноги и быстро поправила юбку. Коридор озарила глухая тишина. Можно было услышать лишь сбившееся дыхание девушки, которая никак не могла отцепиться от элемента одежды, нелепо прокручивая его в разные стороны. Гриффиндорка окинула толпу взглядом и развернулась на маленьких каблучках. Все, кто находился в коридоре, слышали отдаляющийся стук, постепенно набирающий скорость. А как только он пропал, толпа ожила. Драко и Гарри посмотрели друг на друга с немым вопросом, но предпочли промолчать. Просто уйти, как будто сейчас не было ничего странного. Как будто никто и не светился от обыкновенного прикосновения. Гермиона бежала со всех ног до своей комнаты. Пролетала картины, лестницы, студентов, а когда наконец упала на кровать, то осознала, что от прежней убийственной усталости не осталось и следа.***
Сохраняя свой безграничный аристократизм, Малфой парирует палочкой точно в цель. Вспышки с разных сторон, удары, крики и стоны. Его основная задача - Поттер. Его сейчас же необходимо привести к Лорду, но для начала нужно победить всю эту ораву. Чёртов Орден Феникса. Ни в коем случае я не должен подвести его ещё раз, иначе он убьёт меня и мою семью. У меня нет выбора, нет права на ошибку. С такой установкой я замечаю в толпе девушку, странно показавшуюся мне красивой. Смелая фигура защищалась от летящих в неё проклятий и оглушающих. Без того лохматые волосы путались ещё больше. Она одна, но совершенно не кажется беззащитной. И все равно слишком тянет к ней, хочется уберечь её от всех. Эти мысли настолько приелись, что казались нормой. Отвратительно. Приходилось бороться с этим только потому, что мерзкая грязнокровка смогла. Попыталась быть смелой. Рискнула однажды. И усложнила то, чего не должно быть. Создала невозможное. За последние пару месяцев Грейнджер казалась счастливой. Шла по коридору и улыбалась. Будто в её жизни ничего не изменилось, все осталось, как было. А точнее вернулось на круги своя. Поймав мимолетные секунды пустоты коридора, Драко перехватил девушку и затащил в класс. Взмахнул палочкой, наложив всевозможные заклинания, чтобы никто и никогда не узнал, что Драко Малфой сам заговорил с этой грязнокровкой. — Малфой, что тебе нужно? Что ты делаешь? — Грейнджер, что это было вчера за шоу? Ты наложила чары эйфории на прикосновение со мной? — Что? Ты совсем больной? Лохматая макушка вызывала раздражения больше, чем слова, произносимые из этого неуклюжего недоразумения. — Спрашиваю в последний раз. Что. Это. Черт возьми. Было? — Да не знаю я! Драко подумал о том, что ей нужно сейчас благодарить его ум, за то, что он догадался поставить чары на класс, иначе из-за её истеричных криков их бы давно раскрыли. — А вообще, раз тебе не все равно… — О, нет. Мне плевать на то, чтобы ты сейчас не сказала. Чёртова Грейнджер позволяет себе думать, что мне не плевать на неё. Ладно, пусть хоть так потешит свою никчемность. — Мне было интересно произойдет это ещё раз, если мы... — Так-так, остановилась. Никаких мы, никаких если мы, — передразнивая, парировал Малфой, — Грейнджер, ты опозорила меня перед всеми и должна немедленно извиниться, а не просить о повторном удовлетворении своей фантазии. Гермиона сделала шаг вперёд и прикоснулась к плечу Драко, разворачивая его немного ближе. Свет озарил весь кабинет. А между ними больше нет границ, стен, оград. Ничего. Всё упало, растворилось в сладости ласки и высокомерие небес. Поцелуй был мимолетен, Драко не успел осознать масштаб всей трагедии. Ему было не до этого, потому что он тонул. Ощущал падение в ней. В этом нелепом движение. Когда она отпрянула, Драко открылся её взгляд. Она была обнажена. В её глазах было все. Шоколадный омут, забирающий тебя в свой эмоциональный хаос, что творился сейчас в этой голове. Безжалостный, бушующий огонь разрывал внутренности. Душа рассыпалась на тысячи мелких кусочков, которые он уже не соберёт. Гермиона тряслась. От страха, молчания, собственной смелости, о которой, наверняка, уже жалела. А я испытывал её. Две и никому не нужные противоположности сошлись воедино, как это было предписано. Как этого кто-то желал. Больной ублюдок, создающий этот свет вокруг них. Но как бы этот кто-то не хотел все усложнить, Малфой всегда найдёт, что сказать и о чем подумать. Расчетливый и злобный. Никто не должен быть лучше него. — Ну как, Грейнджер? Это похоже на то, что ты обычно ночью представляешь? Она смотрела с болью. Её явно кольнула эта фраза, ведь для девственной подружки золотого мальчика такие мысли вслух - слишком пошло. Достаточно порочно, чтобы заставить её краснеть. — Да пошёл ты. Громкий стук двери пульсировал в висках. Неумолимая боль нахлынула горячей волной по всему телу. Жгучая кислота прожигала внутренности. Хотелось вытащить из себя мысли о ней. Её образ. Её глаза. Потому Малфой почувствовал. Ощутил то, что нельзя. Ощутил мерзкую тошноту в сочетании с теплотой на плече, где все ещё чувствовал её маленькую ладонь. Но год закончился. Прошло слишком много событий, а они избегали друг друга, словно маленькие дети. И все это было ради только одного момента на поле битвы, чтобы ощутить привязанность к ней и желание помочь. Грейнджер запинается об небольшой камень и падает на спину. Кто-то из Пожирателей недопустимо близок к ней и это так раздражает. Кажется, ей нужна помощь, но никого поблизости нет. Она одна. Малфой направляет палочку в их сторону, и Пожиратель испаряется в пространстве, как будто его и не было. Гермиона бешено заморгала от удивления, беспорядочно оглядывалась в непонимании. Тогда Драко подошёл ближе и строгим, неродным голосом бросил: — Грейнджер, война ещё не закончилась. Чего ты тут разлеглась? — Малфой, какого черта ты делаешь? — пытаясь перестать моргать, выкрикнула Гермиона. — Спас тебе жизнь, идиотка, - девушка поднялась и встала вплотную к Малфою. На последнем слове его холодное дыхание обволакивало до самых пальцев ног. — Малфой, я чувствую, что должна рассказать тебе кое-что. Это насчёт света между нами. — Нашла о чем сейчас говорить. Заткнись и вали отсюда, пока я даю тебе шанс. — Нет, Драко, — Малфоя почти передернуло от звука своего имени её голосом, — я полгода страдала бессонницей и кошмарами. Ты был в них. А когда в коридоре ты поймал меня, то все пропало, как будто ничего и не было. — Грейнджер, твою мать, я, по-твоему, целитель? Вали отсюда нахер. Мне не интересно все это, — с жарким плевком отлетело в Гермиону, но она слишком долго страдала. Поэтому она не собиралась уходить. — Если тебе так плевать, то почему ты все еще спасаешь меня? — вопрос повис в воздухе. Он не знал, что ответить. Драко лишь попытался сделать так, как хотел, а не как ему скажут. Лишь раз сделал так, как почувствовал. Шоколадный взгляд продолжал сверлить внутренности, все горело, рушилось и разрывалось в этот момент. Эта война меняет людей. Грейнджер сама не осознает, что творится в нем. Какая глупая и наивная. А он слабак, потому что его почти трясет от страха, что кто-то увидит их, что кто-то убьет её. Буквально на секунду он позволил себе подумать, что может переступить все страхи, угрозы и спасет ее, а теперь он платит за это. Смотрите, Драко Малфой смелый, он спас девчонку, с которой учился. Как же эта отвага смахивает на красно-желтых, отвратительно. А теперь он навсегда запомнил цвет этих глаз, которые предстали тогда живыми последний раз, даже под призмой боли. Знакомый и неистово безумный смех раздавался эхом по всему полю. Зелёная вспышка пронзила грудь той, на чей вопрос так и не удалось ответить. Внутри так ломает и коробит. Я не успел схватиться за её ладонь, когда она падала и растворялась в воздухе. Грейнджер не заслужила такой смерти, она не заслужила этой войны, а я не заслужил её. — Драко, какого дьявола ты так долго разбирался с этой грязнокровкой? Нам не нужно медлить, если Тёмный Лорд узнает, что ты не убил её сразу, то... — образ любимой тёти растворился в темноте, как и её последние слова. На этом поле убили не только несколько Пожирателей и поттеровских защитников, а её, самую наивную Грейнджер, вместе с тем умер и он сам. Драко Малфой. Так случайно, незаметно для всех, но навсегда. — Гребаный Малфой, где Гермиона? Я еле слышал, как Поттер бежал в мою сторону. Он хотел убить меня, еще не осознавая, что я уже мертв. Тетя Белла подхватила меня и мы трансгрессировали куда-то в поместье, но лучше бы Поттер взмахнул палочкой, чтобы я остался на том поле рядом с ней.***
После оглушающего Драко очнулся где-то в Министерстве, его таскали по судам через бесконечные коридоры. Ему было некуда бежать, да и больше незачем. Пустота внутри разъедала кожу, ему жутко хотелось закричать от боли. Малфой никогда не забудет то поле, те глаза, свое имя из её уст и тот вопрос. Сейчас он знает ответ на этот гребаный вопрос, но произнести его вслух слишком тяжело. Решётки Азкабана сковали Драко. Страшный холод. Но он был и от лихорадки, которая уже давно началась с ним после одного из заколдованных снов, где снова была она. Теперь же вдруг ударил озноб, что чуть зубы не выпрыгнули и всё в нем заходило. Малфой сидел в углу тёмной комнаты, поджав ноги. Тёмные круги под глазами, краснота съела всю серость радужек. Ночь давно опустилась на Лондон, но Азкабан был далеко от цивилизации и реальности, время потеряло свое значение. Дементоры высасывали последние силы, а муки были бесконечны. — Ну как, Малфой? Хорошо тебе здесь? Поттер был как никогда свеж. Он сильно контрастировал с атмосферой вокруг, а тем более с Драко, обладавшим уже не строго аристократичной бледностью, а мертвой, даже желтой. Опухшие синяки окружали красные глаза, и от былой красоты не осталось и следа. — Я лишь пришел напомнить тебе, за что ты тут сидишь. В её смерти виноват только ты, — Гарри не смирился со смертью подруги, пока не посадил всех виновных. — Заткнись, Поттер, ты ничего не знаешь, — от боли слова еле просачивались сквозь зубы. — Ты никогда её не любил. И ты мог её спасти, но не стал, да? Этого я не знаю? — Заткнись! — Малфой сбивал руки об решетку, выплескивая остатки эмоций. — Если бы я был не прав, ты бы давно признался, — Гарри задержал последний взгляд на Малфое, который лежал на полу и повторял единственное «заткнись», — Прощай. Тяжёлые веки опустились, и Малфой погрузился в сон. Он снова оказался на том самом поле, только вот в этот раз здесь никого. Глухая и страшная тишина. — Драко, — чуть шёпотом раздалось где-то позади, — я помогу тебе. Это была она. Гермиона в том самом розовом платье с четвёртого курса. Её волосы, на удивление, убраны, а глаза сверкали яркими огнями. Он бы хотел запомнить ее такой. Драко был готов не только спасти её от Пожирателей, но и пойти за ней, куда она скажет. — Я убил тебя, прости, — Грейнджер подбежала и обвила шею Драко, повторяя, что все будет хорошо, и она поможет ему. Её голос был вроде колыбельной, которая мама всегда пела перед сном. — Драко, — девушка взяла его ладонь в свою и повела вперёд, — идёшь? — Да, — и он пошёл за ней. Как и хотел, как и обещал себе, как кто-то хотел этого. И в этот раз ему было наплевать на все и на всех, кроме неё.***
Стук от красных каблуков раздавался на всю парадную дома. Девушка взбежала на несколько этажей и отварила запечатанную дверь. Неторопливо оглядела все вокруг, тяжело вздохнула и начала собирать все вещи, что найдёт. Панси разгребала бардак на письменном столе, возмущаясь про себя, что вообще согласилась на эту авантюру, ведь у Малфоя были и более близкие друзья, которые могли этим заняться. Её взгляд упал на желтоватый пергамент, исписанный почти до основания листа. Паркинсон убрала тёмные волосы с лица и пробежалась по каракулям глазами. Тогда что-то неприятное стукнуло ей в грудь, виски заныли, и Панси присела на стул, внимательно изучая каждую строчку: «Я долго не мог определиться с чего начать: то ли извиниться, то ли наорать, то ли признаться. Знаешь, Грейнджер, ты победила. Мне плохо. Довольна? Отвратительно. Убого. Сейчас действительно нет выхода. Я превратился в чёртов ходячий труп. Без чувств и эмоций валяюсь сутками на одном месте, только вот каждую неделю меняю место жительства, потому что война закончилась, а моя семья... Да ты и сама все понимаешь. Ценой своей жизни мать позволила мне сбежать, а отец давно сгнил в Азкабане. Я стал эгоистом или всегда был... Единственный человек, о котором я думаю постоянно - это ты. Мои мысли наполнены тобой. Пропитана каждая жилка. Ты вошла в меня внутривенно. Каждую ночь я чувствую твоё прикосновение к моей щеке, как будто это реально. Лёгкая, тонкая ладонь тянется к острию подбородка, переходит к брови и проводит аккуратную, невесомую линию. Мурашки пробегают волной по моему телу, даже когда я вспоминаю об этом. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу тебя: каштановые волосы, бездонные карие глаза, милая ухмылка. Два года, каждый день, каждую ночь мне снится один и то же сон. Ты, Грейнджер, все ты. Я больше не уверен, что хуже: когда мне снятся маглы, которых мучали толпами в моем поместье или когда ты обнимаешь меня тонкими руками, как будто ты жива. Я, кстати, пока что до конца не понял, как мне удаётся все ещё просыпаться. Вся моя жизнь слилась в один черно-белый день. Вроде как что-то и происходит вокруг, но я не замечаю этого, да и не хочу. Без тебя не хочу. Я бы хотел умереть вместе с тобой в тот день, чтобы мне не было так больно сейчас. Хочу уснуть и проснуться в том сне, где ты будешь рядом. Лежать с тобой, как будто это реально. Не понимаю на кого я злюсь больше: на тебя, на тётку, на Тёмного Лорда или на мать, что вообще родила меня на этот свет. Была бы ты здесь, то наверняка бы сказала, что эгоистичный Малфой не способен обвинить себя, даже когда это так очевидно. О, Грейнджер, как ты права. Ты всегда была права. И всегда нужна. Прости, Гермиона, прости. Но это я позволил убить тебя». Панси встала из-за стола не в силах сдержать эмоции. Слезы капали на скрипящий паркет, пока она курила третью сигарету. Спустя час ходьбы от одного угла в другой, девушка, тяжело вздохнув, собрала вещи Малфоя в сумку и покинула квартиру. Летний дождь и сильный ветер окружил темненькую девушку, забегающую на крыльцо своего дома. Она вся промокла и ужасно устала тащить тяжёлую сумку через весь город. Непослушный зонт совершенно не хотел складываться, а мокрый плащ прилипал к ногам. Около двери Панси заметила стопку бумаг, перемотанную слабой резинкой. Нехотя поднимает её, со стоном открывает дверь, заходит в дом и с облегчением отбрасывает каблуки. Огромное количество писем, документов и несколько уже неактуальных газет. Глаза бегали между заголовками, пытаясь найти одно единственное имя со слабой надеждой, что его там нет. Из статьи «Ежедневного пророка»: Последний потомок Малфоев погиб при загадочных обстоятельствах. Драко Люциус Малфой, сбежавший после проигранного заседания суда два года назад, наконец арестован и отправлен в Азкабан. Его поместили в камеру строгого содержания, где, как сегодня сообщили нашей редакции, Малфой-младший был найден мертвым. Примечателен тот факт, что на месте метки Пожирателей смерти вырезано слово «Да». Как такое могло произойти остается загадкой. Аврорат продолжает вести расследование. А теперь к другим новостям...