Соседи поневоле

Накануне двадцать первого года жизни в привычной повседневности Шибуи Шори произошло много изменений. Например, новость о том, что его младший брат является правителем мазоку из другого мира. Или, например, то, что у Юри есть внебрачная дочь, младше его всего на 6 лет. Или, что он помолвлен. С парнем-мазоку. И что теперь оба живут с ними. Для Шори эти двое были сродни инопланетян. В принципе, так оно и было. Другие миры, мать их. Наибольшая проблема была в том, что он и глазом моргнуть не успел, а Юри уже успел обручиться. С парнем. Да, Вольфрам был самой большой проблемой. Он был громкий, постоянно что-то требовал — судя по интонациям — и спал с Юри в одной кровати в его, Шори, спальне. На японском он знал только отдельные слова, при этом выговаривал их так, что даже родившийся и проживший в Японии почти всю жизнь Шори не сразу понимал. — Ты не знаешь, какой он на самом деле. Вот увидишь, Вольфрам не плохой. Это то, что сказал ему Юу-чан в ответ на все претензии. Действительно, Шори не знал, что Вольфрам за человек (точнее, мазоку). И как, прикажете, ему было об этом узнать? Вопреки тому, что можно было ожидать, тему однополых отношений и того, как это относится к Юри, они затронули всего однажды. — Я все решил, — перебил его младший брат, прежде чем Шори успел выложить все аргументы «против» и допытаться, насколько далеко они успели зайти. Вид у него при этом был достаточный, чтобы сказать: действительно все уже решил. Решил, значит решил. Не он ли сам когда-то сказал, что поддержит Юри в любом его выборе? Долгожданный выходной наконец-то соизволил посетить их дом, но даже в этот день Шори не мог позволить себе отвлечься от созерцания учебника и открыть очередные дейтсимы, пришедшие по почте накануне. В гостиной слишком шумно. Светловолосый мальчишка громко говорит что-то на своей тарабарщине, и Юри так же повышает голос, отвечая ему на его языке. Судя по интонациям, они ругаются. Шори с интересом косится краем глаза, не опуская книгу. Ему любопытно, чем кончится их разговор, и отчасти досадно, что он не понимает ни слова. — Idiot, — выплевывает Вольфрам единственное, что и так понятно без перевода, и, прежде чем Шори успевает возмутиться, выбегает из комнаты. Спустя пару мгновений, раздается громкий хлопок входной двери. Юри остается один посреди комнаты, сердито хмурясь и сжимая руки в кулаки. Но по мере осознания ситуации, его лицо приобретает сначала удивленное, а затем испуганное выражение. — Wolfram! — он выбегает следом, и первое, о чем думает Шори, — как удивительно непривычно то, насколько иначе это имя звучит на другом языке. Юри возвращается через несколько минут, запыхавшийся и встревоженный. — Ich kann es nirgends finden! — выпаливает он с нотками паники в голосе. Шори откладывает учебник. — Юу-чан, я не пойму, пока ты не скажешь по-японски, — отвечает он, и его младший брат смотрит в ответ так, будто только сейчас осознал, на каком языке говорит. Но затихает он ненадолго. — Я не могу найти его! Он ведь не мог далеко уйти! Он же ничего здесь не знает! Он начинает дрожать, и Шори невольно передается его страх. Одно дело будь это просто незнакомый город, но этот придурковатый мазоку даже языка их не понимает. И, как Шори уже убедился ранее, английский он знал тоже весьма посредственно. — Найдем его, куда денется, — отвечает он вместо этого, внешне сохраняя спокойствие, — я помогу. Делать ему нечего, кроме как шататься по Токио, выискивая всяких посягающих на его брата мазоку. Но у него нет выбора, если это так важно для Юри. Тот серьезно кивает, кое-как успокоившись, и они вдвоем выходят из дома. Проблема в том, что, даже разделившись, вдвоем не так-то просто отыскать одного единственного подростка среды тысяч других, пусть даже и выделяющегося внешне. Расспросы соседей и прохожих ни к чему не приводят, и старший Шибуя битый час обшаривает ближайшие станции. — Вдруг с ним что-то случилось... — почти ноет в трубку Юри, и Шори раздраженно цыкает. Дело близится к вечеру, но следов Вольфрама нигде не видно. И ведь действительно, вариантов для происшествий всплывает очень много, стоит напрячь воображение. Не то чтобы ему было дело до того, что станет с этим внезапно свалившимся к ним на голову нахлебником, и все же Шори начинает нервничать, рисуя в голове все эти картины. Его телефон начинает вибрировать, и Шори вытаскивает его из кармана. Юри. «Что если он попал под машину?? Он же их так боится! Здесь везде дороги, куда он мог уйти?!» Видимо, паникерство все же было их фамильной чертой. Он уже возвращается домой, когда его взгляд неожиданно выхватывает светловолосую макушку посреди зеленой травы. «Берег реки? Как банально», — хмыкает Шори про себя и окликает его вслух: — Что ты там делаешь, болван? Вольфрам вскидывает голову, настороженно таращась в его сторону. Но в зелёных глазах читается облегчение, когда он узнает знакомое лицо по мере приближения Шори. «Совсем пацан же ещё», — с досадой мелькает в голове у старшего Шибуи. Сколько ему там? Восемьдесят два? Восемьдесят три? Да он возраста Юри, не больше. Шори вздыхает. И что делать теперь? — Юу-чан ищет тебя по всему городу, — осуждающе говорит он, опускаясь перед Вольфрамом на корточки. Тот слегка дергается, уловив в незнакомой речи имя Юри. — Пойдем. Вольфрам вопросительно смотрит на него, не моргая. — Пойдем, — повторяет Шори, не найдя варианта получше, — пошли домой. Он требовательно тянет Бильфельда за запястье, рывком заставляя его встать. Тот послушно поднимается на ноги, благодаря чему Шори может оглядеть его полностью. Выглядит он вполне целым и здоровым, разве что одежда кое-где запачкана, но это не шибко-то и важно. — Потом еще спасибо мне скажешь. Совершенно идиотский поступок с твоей стороны — сбежать, не зная ничего вокруг, — вздыхает Шибуя, утаскивая его в сторону дома. — Ich verstehe nicht was du sagst..., — бормочет пацан, но плетется следом, не предпринимая попыток вырваться, пока Шори набирает сообщение в телефоне. Едва увидев их обоих на пороге, Юри тут же подлетает, хватая Вольфрама за плечи и снова начиная тараторить на этом непонятном грубом языке. Тот молчит, хмуро надувшись, но в итоге неохотно выдает: — Verzeih. И лицо Юри озаряется улыбкой полной облегчения. Он стискивает Вольфрама в объятьях, который издает возмущенный звук, но быстро замолкает, прижимаясь ближе. Выглядят они при этом умиротворенно. Шори становится неловко. Так же как неловко ему становилось по утрам, когда, спустившись вниз, он заставал их обоих спящими на диване, на котором вечером Юри засыпал один. И все же сейчас его младший брат выглядит настолько счастливым, что ему сложно взять и влезть в эту интимную идиллию. Поэтому он просто заходит в комнату. «Кстати, я ведь так и не узнал, почему именно они поругались...» Возможно, сегодня у Шибуи Шори появился повод начать учить немецкий язык.