семь от нуля до ста

«Я не собираюсь умереть из-за тебя».       Сладкая ложь, словно тягучий мёд, окутывает их сердца тонкой прослойкой. Они оба понимают, что можно сбросить это наваждение — нечто эфирное, нереальное, то, что греет их каждую ночь. Ложь. Она хладнокровной змеей проползает в голову, в мысли, и согревает своим холодом. Ложь. Они оба ждут, когда эта подлая змейка своими острыми прокусит кожу, а ее смертоносный яд начнет растекаться по всему телу. Ложь. Они оба лгут, хватаясь за свои слова как за спасательный круг.       Они умрут друг за друга.       Ведь то, что чувствует Лиам не правильно. Неправильно — это когда он желает вдохнуть его аромат, Лиам хочет пропитаться им. Неправильно — это когда к нему хочется прикасаться. Неправильно — это когда на девчонок больше не встаёт. И вообще ни на кого-либо. Только, блядь, на него.       Лиаму кажется, что все об этом знают. Особенно Скотт. Он ёжится под хмурыми взглядами альфы. Ему физически больно от этого, ему физически больно существовать. Он теряет контроль. Потому что осознаёт, что даже если бы Скотт сказал остановиться, Лиам все равно бросится к его ногам. Чертовски неприятно. — Ничего не хочешь мне сказать? — как-то спрашивает Тео, когда дыхание учащается, когти впиваются в кожу, а контроль в очередной раз летит к чертям.  — Я в порядке, — задыхаясь отвечает бета. А глаза горят. В них плещится ощутимая боль: с ним ни черта ничего не в порядке. — Лиам… — Уйди.       Тео уходит, плотно закрыв дверь в раздевалку. Он будет стоять там и никого не пускать, пока Лиам не выйдет.       Тео не помнит, когда это впервые произошло. Желание внутреннего волка защитить и уберечь стало до невозможности навязчивым. Оно как ртуть переливалось по молодому телу (о, Тео прекрасно знает это ощущение!). Но вместе с ним было что-то ещё… забота? Чем же этот непутевый бета зацепил его волка?       Неважно.       Тео видит, как Лиам ломается, осыпаясь на пол маленькими кусочками. Видит, что тому сложно дышать. И отворачивается, скрепя зубами. И каждый вечер съедает себя гнусными мыслями. — Упёртый баран. — Идиот. — Придурок. — Козел. — Я оборотень, волчонок, — жарко шепчет Тео, опаляя дыханием кожу. Сердце выбивается из груди, Лиам до боли прикусывает щеку. И отсаживается к Малии, начиная обсуждать их тренировки.       Тео незаметно вздыхает — как всегда. Понимание того, что Лиам к нему тянется всем естеством медленно убивает и заставляет бабочек танцевать внутри одновременно. А то, что маленький бета его игнорирует — злит.       Они встречаются взглядами с друг другом, и думают, кто же первый сорвётся. Дай мне поцеловать тебя.        И первым срывает тяжелую цепь Тео. По его венам разливается горячая лава, а ярость (не злость) разливается где-то там внутри. Глухое рычание вырывается из груди.       Лиам (его Лиам) был вместе с этой Хейден. Обнимал ее. Целовал ее. Спал с ней. — Ты не любишь ее, — Тео грубо схватил того за воротник серой рубашки. — Тебе-то какое дело? — Лиам наблюдает за парнем из-под лоба, нахмурившись. — Отпусти. — Ты не любишь ее, — повторяет Тео уже более уверенно, улыбаясь самому себе, — Ты любишь меня.        Лиам перестаёт вырываться, ощущая как небо опускается на землю. Ощущая, как что-то внутри скрутилось в тугой узел. Чувствуя оттенки страха, волнения и… облегчения. — С чего взял? Отпусти ты меня наконец. И опусти свою самооценку. Я совсем не люблю тебя. Это же каким самовлюбленным нужно быть, чтобы подума… — Я люблю тебя, Лиам.        Поцелуй оставил чувство радости внутри и сладкий привкус на губах.