просто

      Антон переминается с ноги на ногу, мажет взглядом по стене напротив - пытаясь выцепить каждую неровность - главное не думать о шести тысячах человек, которые шумными толпами заполняют Крокус.       Выламывает пальцы, на секунду прикрывая глаза, и скулит почти в голос, когда руки снова бросает в мелкую дрожь. — Блять.       Он и не думал, что его может выбить из колеи какой-то там концерт. «Какой-то там, блять, ага».       Мысли снова уносит в гулкий пляс, а пустой зал - что они, как заворожённые разглядывали на прогоне - совсем уплывает куда-то далеко-далеко за грань. — Блять.       Антон тянет кислород через нос и выдыхает слишком шумно для пустой гримерки. — Это уже в третий раз, Тош.       Шастун распахивает глаза - фокус мажет какие-то жалкие пару секунд - но силуэт Арсения вырисовывается чётко.       Конечно, сука, кому же тут ещё быть.       Антон криво улыбается, тянет рукава толстовки вниз на максимум и передразнивает, пытаясь не выбеситься ещё больше с этого долбаёбского "Тош". Ему что, пятнадцать, блять? — Сень?       Лицо Попова вытягивается, а полу-улыбка, больше похожая на усмешку, пропадает тут же. «Так-то, блять». — Один-один, понял, — Арс трясёт головой и отталкивается от косяка на который до этого опирался. Быстро преодолевает расстояние и тянет Шаста за рукав этой самой - слишком большой даже для Антона - кофты. — Тогда зачем постоянно меня так называешь? — Антон считает, что лучше этот бессмысленный трёп, чем новые приступы... паники (?). — Мне так нравится.       Арсений пожимает плечами и улыбается. Не так, как Серёже с полчаса назад - пытаясь отшутиться от какого-то тупого комментария. Или как Стасу, который волнуется чуть ли не больше всех и бегает с этой камерой снимая всё подряд. Нет. Арсений улыбается искренне. Так, как всегда это делал только для него.       Антон подвисает. Его программное обеспечение в башке даёт сбой. Настройки слетают и получатся лишь смотреть. Бездумно моргать и покусывать нижнюю губу. Чувствовать тепло его пальцев сквозь ткань толстовки и в наглую пялиться на чуть съехавшую на плечо футболку. Вот просто. «С ним никогда не бывает п р о с т о» — звенит предупреждающей сиреной в мыслях и Шастуна выбрасывает в реальность. — Волнуешься? — Арс тянет ещё ближе к себе и обвивает руками вокруг шеи.       Антон, кажется, даже дышать перестаёт. Возможно, ему было это нужно. Простые объятия. Ладно, объятия Попова. Кому он, блять, врёт: ему просто нужен был Арс.       Спокойный, аккуратно вычерчивающий хаотичные рисунки кончиками пальцев по линии шеи.       Ему. Просто. Нужен. Был. Он. — Я же знаю, что да, — наклоняется к уху, шепчет одними губами, но не нарушает границ. Просто обнимает. — «На кого они пришли посмотреть», да? — Антон делает шаг назад и упирается спиной в стену, чуть ударяясь лопатками и тихо шипя Арсу куда-то в макушку.       Спокойно. Ему сейчас так спокойно, что волнение, накрывшее минутами ранее и сковавшее всё тело, переходя в мелкую дрожь, сошло на нет.       Вообще-то, ушло в тёплые ладошки Арсения, которыми тот уже по-хозяйски блуждал под безразмерной кофтой Антона. — Просто концерт, не волнуйся так, — «я же рядом». — Ты рядом, — Антон никогда не боялся говорить этого вслух. — Я помню. Но, блять, Арс... ты видел сколько т а м народу? — Шастун утыкается губами куда-то Попову в висок и пытается выровнять дыхание. — Слышал, что я сказал Стасу? — Арсений говорит тихо, проходится носом по немного колючей скуле Шаста и со свистом выдыхает. Почти стонет. Тихо так, коротко, но, блять, крышу Антону сносит основательно. Сердце заходится в пляске совсем не от волнения. От н е г о. Арсений не даёт выдохнуть, ведёт рукой по плоскому животу под кофтой и будто дразнясь, дёргает за шлёвки джинс. — Арс, — почти хрипит, подаётся вперёд, но Попов не позволяет хоть как-то... углубить действия. Просто - этот блядский момент одно сплошное п р о с т о - только их просто. Только для них. — Смотри на меня, если вдруг станет страшно. — И представлять тебя голым?       Попов закатывает глаза, Антон раскатисто смеётся, теперь уже не просто утыкаясь губами в висок, а целуя. Мягко, аккуратно, успокаивая самого себя. — Нуууууу, — Арсений отстраняется на пару сантиметров и смотрит Антону в глаза. Смотрит своими глазами-океанами в которых чертята пляшут. — Я-то совершеннолетний.       Шастун цокает, закатывает глаза с н о в а и на этот раз невесомо целует в краешек губ. — Ты просто хотел, чтобы я представил тебя голым, я понял.       Арсений пожимает плечами и слишком наигранно вздыхает. Тот ещё актеришка. У Антона от этой картины в голове снова коротит и дурацкие воспоминания с этим: «ты же актёр, сымитируй» проходятся лёгкой щекочущей волной по солнечному сплетению. Не улыбаться на получается. А волнение какой-то волшебной силой тут же пропадает. Дышать становится легче. Шесть тысяч человек не кажутся такими страшными. Ну облажается он, и что? — Заметь, не я это сказал, — а чёртики-то всё ещё там. Толпами. — Опозоримся, так вместе, Тош. — Два - один, — резюмирует Антон, поправляя задравшуюся толстовку и совершенно по-блядски проходясь пальцами по своим волосам. — Но я никогда не проигрываю.       Шастун в первый раз за день вздыхает по-настоящему полной грудью не ощущая нервных покалываний где-то в районе лёгких. Шастун улыбается и возвращается в привычную колею событий.       Шастуну всего лишь (всегда) нужен был один Попов, чтобы понять на к о г о они все пришли смотреть.

Потому не смотреть на него невозможно.