Крик.

"Sex, drugs and Rock and Roll. Live fast, die young!"© Он такой прекрасный. Он знает, что я просто обожаю этот образ оттраханой до смерти шлюхи. Мне все равно где и как он достает деньги. Мы зависимы. Мы отбросы общества. Мы геи. Мы наркоманы. Он шлюха. Я сутенер. Нас могут посадить в любой момент. Нам нет тут места. Но мы живем назло всем. Назло всем этим тварям. Назло улыбающемся людишкам. Он в кожаных шортах. Чулки в сетку. Каблуки. Я голый. Героин убил во мне вкус ко всему кроме секса. Я хочу его. Прямо тут на холодном полу. Среди шприцов. Среди этой грязи. Битой посуды. Я беру его за руку и сажаю к себе на колени. Помню, что раньше он краснел от одного прикосновения. Сейчас он бледный. Холодный. Возбуждающий. Я провожу рукой по хрупкой спине. Он прикрывает глаза. Я замечаю синяк на виске. Опять его кто-то бил. Я в ярости. Но разберусь с этим позже. Целую его плечо. Кусаю ключицу. Облизываю мочку уха. Он чуть постанывает. Не от большого удовольствия. Для меня. Целую обветренные губы. Мягко. Нежно. Он не отвечает. Облизываю его шею. Он стягивает с себя шорты. Обхватывает талию ногами. Трется об меня. Ухмыляется. Я насаживаю его тушку на свой член. Ни звука. Как противно. Он так растянут. Я буду думать, что трахаю его внутренний мир. Хотя тот уже труп. Некрофилия с живым человеком. Забавно. Я даже хихикнул. -Попрыгай, - шепчу я хриплым голосом. И он начинает яро насаживается на меня. Но по-прежнему ни звука. Только ухмылка. -Представь меня пару лет назад, - произносит он. А что было тогда? Память такая чертовка. Я помню его с голубыми глазами. Наивной улыбкой. Надеждой. С гитарой за спиной. Сейчас мы только нюхаем орт* с этой гитары. Он был так смущен этим миром. Что бы поцеловать его мне приходилось заходить в самые безлюдные подворотни. Это были семидесятые. Хиппи было меньше. Панки еще были слишком наивны. Сида Вишеса тогда знали как Джона Са́ймона Ричи. Я тогда помнил, как эту шлюшку звали. Сейчас я уже подзабыл. Не важно. Он любил меня. Я его. Сейчас мы на грани ненависти. Первый раз мы трахались у кого-то на вписке. В туалете. В такой же позе. Он просил быстрее. Но кончил, как только я вошел. Я тогда рассмеялся. А он надулся и покраснел. Но не обиделся. Я вспомнил те стоны. Те смущенные шуршания одежды. Выступившие слезы… Я кончил в него. Не много. Он мог бы целый день прыгать на моем члене. Протягиваю ему косяк. Не хочет. Засыпает. Я тоже проваливаюсь в сон. Не спал три дня. Мне снится мать. Шлюха еще та. Ебалась со всеми. А потом появился я. Снится образ отца. Умер, когда мне было лет девять. Любил его. Темнота. Редко я вижу сны. Образы и темнота это единственное, что я вижу. Я просыпаюсь. Его нет. Вводит черта в склянке**. Уже живого места нет. В вену не попадает. Дурак. Улыбаюсь. Еще светло. Я, наверное, спал минут тридцать. Мне хорошо. -Я люблю тебя. Не знаю, зачем я это сказал. Мне захотелось. Мои внезапности они так забавны. Он не реагирует. Да и плевать. Люблю его и все. Он встает. Молчит. Так и не укололся. Сейчас будет ломка. Он кричит. Так пронзительно и громко. Стеклянный шприц лопнул. Слезы текут по его щекам. А он кричит. Как впервые в жизни. За месяц он сказал максимум слов десять. Трахается молча. Все слова, все стоны, все. Все это вырвалось наружу. Большой демон по имени Крик. Он тут. Я чувствую его... Он внезапно срывается с места, и все так же крича, с разбегу прыгает в раскрытое окно. Как птица. Свободен. Я рад за него. В этом мире так много гнилья. Я смотрю вниз. Его Перекособоченое тело. Кишки размазаны по земле. Кровь. Много крови. Скоро кто-нибудь вызовет скорую. Это мой окончательный конец. *Кокаин **Разогретый кокаин. Вводится внутривенно.