I'm not loving you, the way I wanted to What I had to do, had to run from you I'm in love with you but the vibe is wrong And that haunted me, all the way home…
Вонь. Мрак. Страх. Ричи всей душой ненавидит эту канализацию. Вот честно: она его выбешивает. И одновременно пугает. Тёмный воздух окутывает его со всех сторон, вздымая в грудной клетке волны паники – пора перестать обращать на них внимание. К этому не привыкнуть. Запястье противно зудит. Это началось ещё утром; надпись «Ричи, ты знаешь, я…» чернеет на коже стройными буквами, и Ричи в курсе, почему она весь день его беспокоит. Такая уж она – эта родственно-душевная хрень. Ты с начала жизни знаешь, что в последний раз услышишь от своего соулмейта, а уж кто это, поймёшь только перед потерей. Либо своей жизни, либо его. Тозиер в сотый раз за полчаса трёт зудящее место и следит, чтобы никто из Неудачников этого не заметил. Незачем их беспокоить: все и так напуганы. Не хватало ещё информации о том, что он, возможно, погибнет. Но в этом есть и своя изюминка: раз надпись подаёт сигналы, значит, Ричи наконец узнает, кто его соулмейт. Это волнует и пугает одновременно: радость осознания и горе потери – две крайности, между которыми один шаг. Возможно, Ричи даже сказать ничего своей родственной душе не успеет. Или она ему. Но то, что это кто-то из лузеров, очевидно, и Тозиер отчаянно лелеет надежду, что это он. Тот, что идёт в стороне от всех, с белеющим гипсом на правой руке. Эдди – табу, которое Ричи наложил на друга; он не смеет давать себе волю. Эдди – запрет, ибо одно неверное слово, и астматик исчезнет из его жизни, отпугнутый истиной. Эдди – мечта: ведь Тозиер не может спать из-за него, выплакивая глаза в подушку.I'm not loving you, the way I wanted to See I wanna move, but can't escape from you So I keep it low, keep a secret code So everybody else don't have to know…
Ричи молчит. Молчит уже хрен знает сколько времени, потому что, кажется, он всегда знал. А знал ли Эдди? Ни черта не понятно, потому что сколько бы Тозиер в шутку его не тискал, не трепал за щёку, не обзывал «Эдсом» и «Эдди-Спагетти», Каспбрэк в ответ только ворчал и уклонялся. Но лишь с астматиком Ричи чувствует себя на своём месте; лишь с ним он чувствует себя правильно. Но молчит. Эдди ни за что не примет нетрадиционность, хоть ты тресни. Тозиер как-то раз попытался в шутку его поцеловать – мало ли получится – и Эдди в испуге его оттолкнул. Слишком явным был страх, непонимание и отвращение в его глазах – этого оказалось достаточно. Чувства на замок и в клетку – вот так, молодец, Ричи. Продолжай притворяться мудилой. Туннель давит на уши тишиной; только чмоканье жидкости под ногами мусолит слух. Фонарики бредущих по канализации ребят беспорядочно шарят по пространству, мечась с места на место. Ричи беспокойно кусает губы. С языка так и хочется сорваться какой-нибудь дурацкой шутке – лишь бы разрядить обстановку, но нельзя. Сейчас – нельзя. Они должны найти Беверли. Тозиер замечает грузный силуэт рядом с собой: Бен. Сколько он тут уже идёт? — Ты как? — еле слышно шепчет Хэнском. Ричи неопределённо кивает; его рука машинально тянется к кисти. Бен многозначительно на это смотрит. — Забей, — бормочет Тозиер, уловив взгляд. — Правда, забей, Стог. Бен понимающе поджимает губы. Его глаза на мгновение задерживаются на шагающем впереди Каспбрэке, но потом уплывают обратно в мутную тьму, выслеживая, настораживаясь. Ричи от него отстаёт.I can't keep myself, and still keep you too So I keep in mind, when I'm on my own Somewhere far from home, in the danger zone…
Эдди точно должен что-то ощущать, потому что Тозиер буквально сверлит его взглядом. Наблюдает, не потянется ли астматик к руке. Но его надпись скрывается под гипсом, так что вряд ли он достанет до неё даже при желании; а может быть, Эдди просто очень терпеливый. Но Каспбрэк определённо чувствует внимание, потому что осторожно оборачивается. Взгляды на миг сталкиваются; Ричи хочется умереть. Его глаза большие и карие; они полны испуга, лихорадочно блестят в фонарном свету; болезненный мальчик похож на привидение: коснёшься – не почувствуешь, захочешь вырвать своё сердце и отдать ему – только бы не боялся, только бы жил… Эдди поворачивается обратно.No more wastin' time, you can't wait for life We're just wastin' time, where's the finish line…
Перегруженному мозгу Ричи требуется аж шесть секунд, чтобы осознать, что рядом с ним по воздуху плывёт красный воздушный шарик. Взгляд медленно перемещается на не предвещающий ничего хорошего предмет, внутренности холодеют; шарик плавно поворачивается к нему надписью «I love Derry». Остановка, выдох, секунда… Бум. Тозиер не успевает понять, в какой момент шарик лопается и когда за ним проносится искажённое лицо монстра; не успевает до конца ощутить, как когтистые лапы в грязных перчатках обвивают его тело; успевает лишь услышать хруст. Кто-то кричит, что-то происходит – Ричи не видит и не знает, что ему не пошевелиться. Чей-то вопль, чей-то всхлип; всё случается быстро, стремительно, как ночной кошмар; только запах гнили слишком реальный, боль слишком пронзительная, кровь слишком тепло разливается по внутренностям… *** Эдди с ним, он здесь. Ричи стоит, опустив голову. Сказать хочется много. «Я любил тебя не так, как хотел», — так начал бы он свою речь, но язык не слушается. Эдди молчит, смотрит. Они соулмейты? Это всё в голове? «Пойми, я хочу отступить, но я не в состоянии. Пусть так и будет, пусть я буду любить и дальше; один Бог знает, что ждёт нас впереди. Ты медлишь… Я не в состоянии сдерживать эмоции, я перед тобой как на ладони, ничего не таю», — потрясный монолог, правда, но его не произнести вслух. Держи чувства под контролем, Ричи, а то проиграешь. Оно заберёт тебя, ты будешь летать; ты уже летаешь. *** — Ричи? Ричи, Господи, очнись! Тозиер с трудом размыкает веки. Перед глазами плывёт. — Слава Богу… Ребят, он пришёл в себя! Вроде… Тёмная кожа Майка почти сливается с окружающим мраком, прорезаемым несколькими лучами фонариков. Вышла бы неплохая шутка про негров, но Ричи не может шутить. — Тебе б-больно? — Билл, у него рёбра сломаны… — Что делать, эй?! Тозиер не совсем понимает, как его губы размыкаются, но голос – хриплый и страшный – точно принадлежит ему: — Эд-дс… Он чувствует это. Запястье горит; у кого-то из лузеров должно происходить то же самое. — Эдди, он тебя зовёт! — Эд-ди, п-помоги ему! — Ты глухой? Что ты там стоишь? Какая-то добрая душа водружает Ричи на нос очки (он почти уверен, что это Стэнли), и мир становится чуточку чётче. В груди страшно болит, дышать тяжело; но он должен дотерпеть, должен… Эдди стоит поодаль; он бледен, как смерть. Чёрные глаза с ужасом взирают на распластанного по земле друга, левая рука крепко сжимает правую кисть, скрытую гипсом. — О боже, вы что… Эдди… Вы ним со-… — Что у тебя с рукой? — Блин, блин, блин… — Ребят, — голос Стэна тихий, сорванный и дрожащий. — Оставьте их… Оставьте вдвоём… Шатаясь, он поднимается на ноги и скользит безжизненным взглядом по лицу Ричи. Тот читает в его глазах свой смертный приговор. Неудачники затихают; каждый делает то же, что и Урис. Все всё понимают. Тозиер чувствует несколько прикосновений, которые должны быть рукопожатиями, видит пары слезящихся глаз, слышит сдавленные всхлипы – боже, что же будет с Бев – и концентрирует своё внимание исключительно на фигуре с гипсом. Это работает, словно красная кнопка: Эдди вдруг прорывает. Он срывается с места и обрушивается на колени рядом с другом, часто дыша приоткрытым ртом, боясь плакать. Ричи смотрит на него настолько нежно, насколько может – в груди жжёт и скрежещет, проткнутые лёгкие из последних сил прокачивают кислород.I'm not lovin' you, the way I wanted to See I have to go, see I have to move…
— Ричи… — выдыхает Каспбрэк, но Тозиер глазами просит его не продолжать. Собравшись с силами, он давит сквозь сиплое дыхание: — Всегда… Всегда любил… те-бя… Я п-понимаю, могло быть противно… Я не… не хотел, чтобы ты меня оттолкнул… Так много хочется сказать. Так мало сил. — Замолчи, умоляю… — шепчет перепуганный Эдди; в нём борются желание взять белую руку друга и страх перед видом крови. — Ты б-боишься… А я хочу сказать… Хорошо… хорошо, что умираю я… Ричи видит, как глаза Эдди застилает пелена слёз; значит, он говорит правильно. Силы заканчиваются. Сердце отчаянно трепыхается в руинах грудной клетки. Холодно. Чисто. Нужно торопиться. — Я люблю тебя, Эдс… Не так, как хотел… Я хотел по-другому… Ему нужен передых; пускай Каспбрэк хоть что-нибудь скажет. Астматик смотрит на Тозиера большими мокрыми глазами – почему-то совсем не удивлённо. — Я знаю, — только и произносит он. Дальше его душат слёзы. Грудь печёт изнутри. Дышать практически невозможно - выходит уже какой-то хрип вперемешку со свистом. Ну что, пора говорить последние слова? Ричи хорошо знает, что написано у Эдди на руке. Хочется услышать. Пожалуйста, скажи ещё хоть что-нибудь. Не дай сдохнуть так, зазря… Умоляю. Каспбрэк, по-видимому, чувствует его мысли; и он пытается, честно пытается, стараясь заставить себя выдавить так нужную его другу фразу… Больше ждать нельзя – в ушах сильно шумит. Ричи растягивает губы в фальшивой улыбке; руины в его груди уже никто не склеит. — Эдс, последняя просьба… Каспбрэк в панике хватается за запястье, даваясь слезами. В глубине сознания Тозиер усмехается.I've been down this road, too many times before Now keep your love locked down Your love locked down…
— Эдди… Пожалуйста, поцелуй меня. Каспбрэк на мгновение замирает: он услышал последние слова своего соулмейта. Ричи не видит, но знает, что надпись на его запястье исчезла. Лицо астматика быстро меняется; он медленно наклоняется, завороженно глядя на чужие губы с запёкшейся кровью… — Ричи, ты знаешь, я… я… Сердце стучит, стучит, стучит, сту-чит, сту-чит, сту-…Now keep your love locked down.
*** Эдди прикрывает глаза в тот самый момент, когда Ричи перестаёт дышать. Спустя секунду губы касаются чужих – холодных, молчащих. Осознание приходит следом, словно погружая его в чан с ледяной водой: реакция замедляется. Боже…So you never know, never never know, Never know enough, 'til it's over love 'Til we lose control, system overload Screamin' "No! No! No! N-No!"
— Я только хотел сказать… — в никуда шепчет Эдди, загипнотизированно смотря в остановившиеся глаза друга. — Я тоже люблю… Любил… По щекам, вроде бы, текут слёзы. Астматик замечает, как на бледном запястье Ричи сама собой стирается надпись. Развороченная грудь Тозиера взирает на брезгливого Каспбрэка кровавым пятном, а тот медленно кладёт на неё правую руку, забыв про отвращение. Если бы он мог склеить… Если бы он мог спасти… На предплечье светится белизной чуть посеревший от воды гипс. На нём дурацкая надпись – будь проклята Грета Кин, – самолично подправленная астматиком. Эдди смотрит на неё и горько хмыкает; из глаз выкатываются две слезы. LOVER? LOSER.