Стенд

Талерлан. Униаполис. Частная клиника псисомокоррекции. Нгу Ен Ли Лицо спящей девочки потеряло свою вечную настороженную готовность ударить первой, до того, как ударят другие. Оно разгладилось, став беззащитным и от этого — еще более юным. Светлые волосы разметались по темно-голубой подушке, курчавились слегка, поблескивали в свете дежурной лампочки над входом. Другого освещения на данный момент в специализированном боксе для «особых» пациентов, куда доктор Нгу Ен Ли поместил эту девочку еще вчера, не было. Но оно Нгу Ену и не требовалось — он с детства хорошо видел в полумраке, да и девочку эту за прошедшие двое суток изучил досконально вдоль и поперек, как снаружи, так и изнутри. И смотрел он на нее сейчас не только с вполне понятным удовлетворением хорошо проделанной работой, но и с интересом почти плотоядным. Девочка Нгу Ену нравилась. Очень нравилась. Особенно после того, что выловила сегодня утром из Сети его не слишком догадливая ассистентка. Она была дурой, эта ассистентка. И поэтому, конечно же, ничего не поняла в том, что именно сумела раздобыть. Но дурой она была исполнительной, все интересненькое и странное тащила в клювике исправно, и потому оставалась одной из самых приближенных ассистенток. Нгу Ен даже любил ее за то, что она такая дура. Надо же ее хоть за что-то любить. А больше вроде бы и не за что, ведь старательной быть входит в ее должностные обязанности. Все знали, что Нгу Ен любит девочек. Очень любит. Любых. Нгу Ен постоял у кровати, полюбовался еще немного. Поправил упавшие на лицо светлые прядки. Эту девочку он любил особенно. Бокс для вип-пациентов был устроен хотя и без излишней роскоши, но с учетом максимально возможного комфорта. И потому напоминал гибрид офиса и клуба. Здесь ненавязчиво и удобно располагалось все, что может понадобиться деловому человеку как для ведения собственно деловой жизни, так и для отдыха, и даже туалет был телефонизирован. И связь отсюда осуществлялась отнюдь не через комплексный коммутатор. Нгу Ен присел в максимально удобное кресло, защелкал клавишами. Код планетарной Сети он помнил наизусть, номер же Верхнего Галапагоса ему радостно прочирикала все та же глупенькая ассистентка. Подождал — на таком расстоянии даже мгновенная связь не была такой уж мгновенной. — Соедините меня, пожалуйста, с управляющим отеля «Хилтс». Тем, который в Уводопада… Снова пришлось некоторое время ждать. Нгу Ен почти физически ощущал, как падают секунды, на таких расстояниях превращаясь в дни, минуты, может быть, даже года — которые придется заплатить. Можно было бы, конечно, сразу же заказать разговор с оплатой этим самым отелем, все равно им его в конечном счете оплачивать и придется. Но существовала маленькая вероятность, что управляющий пока еще не впал в достаточную степень отчаяния. Или от природы окажется слишком прижимистым человеком, не желающим покупать котэ в мешке. Во всяком случае такой риск имелся. А рисковать Нгу Ен не любил. — Управляющий на линии. Никаких тебе «Хелло!» или хотя бы «Слушаю…» С другой стороны — можно понять, у человека такое горе… — У меня есть информация о том, где сейчас находится ваша пропавшая постоялица. Позвоните мне, желательно с видео, если заинтересованы в уточнении деталей. Он нажал отбой сразу же, но еще успел услышать испуганное, срывающееся почти на визг: — Кто вы?! Что вам надо?! У нас никто не… Максимально удобное расположение всего необходимого — штука приятная. Особенно если ты стар и толст. Не вставая с кресла, Нгу Ен протянул руку и включил кофеварку. В прозрачную чашечку закапали перегретые под давлением капли — тяжелые, угольно-черные, маслянистые. Запахло миндалем и корицей. Нгу Ен любил местный сорт, чуть кисловатый и очень горький, с непередаваемым запахом, пощипывающим ноздри. Гораздо лучше той, что считается настоящей классической кофе и до сих пор извлекается из допотопных зерен примитивным путем простого неэкономичного вываривания. Каменный век! И вкуса никакого — Нгу Ен пробовал как-то на приеме, пресная, безвкусная, пахнет несвежей пепельницей, и чего люди с ума сходят по ее натуральности? Впрочем, люди — они на то и люди… Он давал управляющему отеля минут десять на то, чтобы связаться с заинтересованными персонами — вряд ли этот жалкий тип может самостоятельно решиться на что-то более отчаянное, чем выбор носового платка. Еще минуты три — на усвоение теми полученной информации. И от пяти до пятнадцати минут — на споры, выяснения и попытки связаться с полицией. Короче — вполне можно выпить чашечку кофе. Может быть — даже не одну. Угрызений совести он не испытывал. Наоборот — даже некоторую гордость своей бескорыстностью, потому как лечение по высшему разряду он провел, еще не зная, чья именно она блудная дочка. Сутки координировал временные потоки из чисто доброты душевной, уместив в них двухмесячный восстановительный курс, та еще работенка. И тогда же он и решил, что пошлет далеко и надолго всякие там распоряжения всяких там эриданок. Не будет он эту девочку калечить, делая такой же, как все… Зуммер дальней связи был приятен на слух. Тринадцать минут. Оперативные ребята. После третьего сигнала Нгу Ен включил режим ответа. И с некоторым даже удовольствием убедился, что управляющий отеля действительно человеком оказался прижимистым — связь шла по-прежнему лишь в аудио-режиме. — Кто вы такой? С чего вы взяли, что у нас кто-то пропал? Нгу Ен хмыкнул. Люди. Что с них взять? — А что — нет? Ну, тогда я не понимаю, зачем вы мне вообще позвонили. Пауза. Потом неуверенно-агрессивное: — Мы сообщили в полицию! Теперь Нгу Ен фыркнул уже в голос. Так, чтобы и собеседник расслышал.  — Да пожалуйста, сколько угодно! Пауза. Похоже, он говорит не от себя, просто выслушивает чей-то ответ, а потом повторяет. Это радует. — Кто вы? — Не могу поверить, что вы этого до сих пор не выяснили. — Мы выяснили, кому принадлежит этот номер. Но мы так и не выяснили, каким образом вы смогли к нему подключиться. На станции говорят, что это практически невозможно… — Знаете, мне они тоже говорили именно так. И именно поэтому я и выбрал их фирму. На этот раз пауза была дольше. — Вы что, всерьез хотите сказать, что доктор Нгуенли… — Просто доктор Ли, если не возражаете. Пауза на этот раз была короткой, еле уловимой. А вот голос стал другим. — Хорошо. Ждите, я сейчас подключу картинку. Нгу Ен сделал последний глоток, отставляя пустую чашечку. Не стоит быть демонстративно развязным, это мелочно. Особенно если человек попадется приличный. Возникшее на экране лицо, словно высеченное из грубого камня несколькими ударами топора, принадлежало явно не управляющему. Маленькие глазки-буравчики воткнулись в безмятежное докторское лицо жестко и подозрительно. — Доктор Ли? — К вашим услугам. — Какое отношение вы имеете к похитителям? Вам известно, кто они? Сколько их? Где они держат заложницу? Их требования? Нгу Ен зевнул. И подумал, что с выводами он, похоже, поторопился. Заварить, что ли, вторую чашечку?.. — Послушайте, молодой человек, если вы желаете меня допросить, то я с удовольствием свяжу вас с моим адвокатом.  — Вам известно, что любое пособничество… Напористый молодой голос вдруг смолк, словно отрезанный. Нгу Ен поднял глаза на экран. И столкнулся взглядом со своим зеркальным отражением. Почти зеркальным. Лысоватый толстяк удобно развалился в сером кресле, сложив сарделькообразные пальцы домиком перед грудью, его маленькие черные глазки смотрели на доктора вдумчиво и благожелательно. — Я отключил мальчика, — сказал толстяк, потирая пальцы друг о друга, — Мальчик хороший, но глупый. И усердный чрезмерно… Вы не против поговорить напрямую? — Отнюдь. Всегда предпочитал переговоры без посредников. — Я, знаете ли, тоже. Эти посредники… они иногда бывают слишком старательны. Когда мы получили ваше… предложение… То ошибочно приняли вас самого за… ну, вы меня понимаете. Но потом, узнав, кто вы такой… Мы пришли к выводу, что похитители, знакомые с вашей репутацией, решили воспользоваться тем обстоятельством, что Талерлан широко известен не только своими знаменитыми медицинскими исследованиями, но и практическим улаживанием подобных… конфликтов. Заложники, выкупаемые через талерланских посредников, как правило, домой возвращаются живыми и здоровыми… Так что дело теперь за определением приемлемой обеими сторонами суммы… Я прав? — Отдаю должное вашей проницательности. Вы сделали правильные выводы из неправильных предпосылок. Дело действительно закончится определением некоторой суммы, но я в данном случае выступаю не как посредник, а как врач. Надеюсь, моя врачебная репутация вам тоже известна и не будет подвергнута сомнению? — Ну что вы! Как можно. Но я не совсем понимаю… — Во-первых, я ничего не знаю о похищении. Если оно и имело место, то мне об этом ничего не известно. Вашу дочь случайно обнаружил и привел ко мне один мой старый друг… Уточню заранее — о возможном похищении он тоже не имеет ни малейшего понятия. А ко мне он ее привел, потому что она явно нуждалась во врачебном присмотре. Вы понимаете меня? Нгу Ен не ожидал, что маленькие черные глазки могут становиться такими большими. — Вы хотите сказать, что она… Что у нее опять… Но мой личный врач утверждал, что все нормализовано! Он сам рекомендовал лучшего специалиста, лечение обошлось мне… — Надеюсь, ваши слова не означают, что ставится под сомнение мой диагноз? И еще надеюсь, что вы более никогда не воспользуетесь услугами того коновала, который снимал вашей дочери последствия шока. Будь он моим студентом, я не доверил бы ему лечить даже послеродовую депрессию у подопытной крысы. Работай я в реальном времени — мне пришлось бы потратить полгода на то, чтобы ваша девочка не бежала бы с визгом прочь от первого же попавшегося ей навстречу мужчины. Или не пыталась бы его убить, что даже более вероятно, учитывая ее навыки. Я сделал все, что мог. И все равно ближайший год-полтора в смешанной компании она будет чувствовать себя не слишком уютно. Сейчас она спит. Хотите посмотреть? Он подвинулся вместе с креслом так, чтобы не загораживать кровать. Подсвеченная аварийной лампочкой спящая девочка выглядела все так же очаровательно. — Мы вам очень благодарны, доктор Ли. Очень. Ваши услуги не останутся неоцененными. — Я пришлю счет. — Ее уже можно… забрать домой? — Пожалуйста. Хоть сегодня. Я оставлю рецепты и рекомендации, первые дни подержите ее на успокоительном, а потом ей неплохо было бы вернуться к прежнему образу жизни… если, конечно, он не предусматривает плотного ежедневного общения с представителями противоположного пола. Черные глазки снова утонули в пухлых щеках, животик колыхнулся: — О, нет, доктор! Совсем наоборот! Значит, вы полагаете?.. — Думаю, со временем она придет в норму. Лет через пять даже можете попробовать выдать ее замуж, если это входило в ваши планы. Но — не раньше. — Спасибо вам, доктор… Спасибо! Если бы не вы… Приятно было познакомиться. — Взаимно. Нгу Ен выключил связь. Поморщился. Приятно, конечно, поговорить с приятным во всех отношениях человеком… Но до чего же сводит скулы! Немного подумав, он добавил к уже выписанному счету еще один ноль. Посмотрел на получившуюся сумму. Улыбнулся удовлетворенно. Сбросил счет в окно-приемник экспресс-доставки. Улыбка его была мечтательной и полной предвкушения. Зуммер ответной почты пискнул через полторы минуты — приятный во всех отношениях человек тоже предпочитал старомодную возню с чеками удобным, но каким-то нематериальным расчетам в Сети. То ли дело старые добрые чеки — даже в руках приятно подержать, чувствуется вес и ценность… Нгу Ен достал из приемной камеры тонкую полоску хрустящего пластика. Развернул. Удивился. Он хорошо знал людей. И потому очень удивился бы, не окажись сумма в чеке удвоенной. На этот раз сумма удвоенной не оказалась — удвоенным оказался добавленный им ноль. Приятно, черт возьми, иметь дело с приятным человеком. Во всех отношениях. ***