Vivat, Veronica!

Он ведёт дневник с двенадцати лет; записывает всё: что видит, что чувствует, что думает… И никому не показывает свои записи. Книжка в толстенный том с кожаной потрёпанной обложкой хранит в себе секреты наследника династии Эшфорд. Страница за страницей – жёлтые, потрёпанные, - в них совершенно не чувствуются временные рамки: кажется, что он писал все свои наблюдения взахлёб, за один вечер, закончив не только простые шариковые ручки, но и чернила; особенно сильно он любил выводить буквы пером - за него всё решал отец. Альфред глазами водит по строчкам, вспоминая: двенадцать лет – первый шок, первое осознание того, что он – всего лишь чей-то проект, что какая-то лабораторная крыса, из которой хотят сделать сверхчеловека; чуть позже – эксперимент над лжецом, который после принятия вируса показал своё истинное нутро: создания пошли против своего создателя. Дальше – поражение и проклятие на долгое одиночество: сестра, которой он восторгался, которая была центром вселенной, решает уйти, закрыть себя в капсуле и просит - нет, приказывает - сторожить её пятнадцатилетний сон. Альфред соглашается, клянётся верностью, - отрывая у стрекозы крылья и скидывая её в муравьиный вулкан, - но даже не осознаёт, на что в будущем обрекает себя. Последующие годы без сестры – он сходит с ума: почерк неровный, небрежный, на страницах выступают кляксы, буквы прыгают в припадочном танце на строчках, появляются какие-то странные рисунки; весь дневник – открытая страница его жизни. Эшфорд описывает всех и каждого: дворецкого, так и не принявшего «смерть» дорогой сестрицы; горничную, которую он лично в будущем застрелит - она слишком много знала; бойцов USS, ненавидящих молодого лорда… Дальше: как поступил в университет, как закончил, на страницах даже находится старая фотография выпускного альбома - снимки из прошлого Эшфорд до сих пор считает бредом, - кривая зарисовка сокурсницы, которая пыталась подружиться с ним, но он всегда пугался перспектив. Вечно одинокий, вечно ищущий тепла… Алексия вгрызлась ему в сознание голодной пираньей. И пожирала-пожирала изнутри, обгладывая каждую косточку, заставляя его каждый раз страдать во сне, заставляя кричать в агонии, чтобы он не смог забыть, чтобы не предал и не пошёл против своей королевы… Но королевы больше нет в живых. Он наконец-то свободен… Альфред останавливается на последней странице: берёт ручку и чиркает строки, рассказывает о том, что его окружает в настоящем: письмо ровное, складное, словно лирическое стихотворение… Он улыбается, вкладывая в каждое предложение частичку своей души: и, заканчивая опус, подписывается тремя инициалами: одно – его самого, два других – отдают медовой слабостью на губах, стоит их прошептать. Захлопывает дневник; Эшфорд выкидывает его в урну. Его история не заканчивается; но для его семьи начинается новая глава, в которой - он знает - не будет места ошибкам. И неровному почерку. Альфред Эшфорд сейчас по-настоящему счастлив.