Пропасть

Во мне поселилась Пропасть, голодный слепой шакал. Холодный колючий воздух вгрызается в море скал. Ей нужно так много жертв, ей нужно так много боли. Мне никогда не поднять столько боли в своем подоле. Забросить, как уголь, книжки, подбросить чужие ритмы. Скормить ей, казалось, смыслы. А это же чьи-то души. Погибнут ведь в этой стуже. Надеюсь, соседа сточит. И перфоратор тоже… Бросать в нее фильмы, судьбы, конфеты… Крик «Nevermore» вороний. Что еще в бренном мире сгодится за откуп кроткий? Исскуство? Оно ведь тленно. Никто, побывав у края, не понял всей глубины, того, как горят картины, писатели жгут томы, сгорают сыны науки за дерзость своих открытий. Если свой создал мир — считай, что уже избитый. А Пропасть их собирает, не даст им, чужим, пропасть. Кому-то хватает пепла. Нет здесь чужих детей. Меня вечно гонит поиск э́йдосов да идей. Но Пропасть чаруют звезды, далекие вспышки газа. Их безразличие ближе, чем твердь, депрессивная фаза, пустые коробки бетона и скрипы людских голосов, что обозвали вселенную просто созвездием Псов.  — Далекое станет близким, — шепнув, засыпает Пропасть. И тихо мурлычит им. Спокойно сегодня спать. Пропасть не даст пропасть. Сладко баюкать мысли, И в этом, дожно быть, смысл.