Упражнения в лингвистике

      Кто есть писатель? Писатель – человек, занимающийся литературным трудом, подскажет нам гугл. Я есть писатель? Нет, отнюдь. Во-первых, мой продукт не обладает художественными свойствами, во-вторых, ключевое слово в определении – труд. Труд это что-то постоянное, а разве я тружусь? Раз в полгода выбрасываю на просторы интернета по две страницы, и, пусть дело не в количестве, а в качестве, все равно эти Сырые Слова никуда не годятся. В-третьих, пишу, когда чаша переполняется. Иными словами, каждая работа – излияние (вначале подростка, сейчас – молодой, но такой дурной, женщины), которое дается в муках.       У меня в телефоне по частоте использования (после мессенджера и инстаграмма) заметки идут третьим пунктом. Это такое умильное стандартное приложение с приятным фоном, который я пачкаю чернотой своих букв. Там я балую в последние месяцы: всегда под рукой. Я всё пишу о Ней. Давайте дадим Ей имя? Дадим имя и вместе почитаем, что ваша покорная слуга напечатала, будучи трезвой и не совсем.       Имя? О, у Нее должно быть либо до банального романтичное, либо пресное, затертое имя. Пока вы мучаетесь утомительным чтением пары предложений, я уже все решила. Пусть будет М., и имя ей – Милая.       С первым мы справились, выпьем!       Яркий экран телефона лежит справа в ожидании. Семнадцать заметок о ней, от четырех слов («Терпеть тебя не могу») до более объемных (например, опус «Что для меня любовь?» от 30 декабря).       Хорошо. Вдох – выдох. Этот текст - плод трех дней и трех настроений. Франкенштейн от мира писательства.       Хочу писать. Тебе, о тебе – людям. Скрывать тебя от мира - страшное упущение, а мой долг (Господь и отцовские гены вложили мне в руку перо, а после посмеялись) делиться музыкой твоего голоса, лирикой твоего существования, искусством рук твоих, милая. Позволь мне?       Кто ты? Как рассказать о тебе человеку, который не видел твоих глаз? Смогу ли я написать реалистичный твой портрет, будучи влюбленной школьницей? Ответственность, для которой нужно чуть больше, чем мужество. Читай, безрассудство.       Никогда не встречала человека печальнее и одновременно счастливее. В ее улыбке искорки, гляди! Манифест «Мои любимые места моего любимого лица». Основные положения: горбинка на носу (касаться пальцами), теплые, карие с рыжим, глаза (тонуть), уголок челюсти (целовать). И никак иначе.       У М. совершенно необычные руки. Есть у них такая особенность - к ним тянутся мои, постоянно. Одергивать себя - моя установка каждую встречу.       Последним штрихом к портрету будут несколько слов о голосе М. Она отрицает его красоту, просто потому что не так слушает. Не слышит того, чего слышу я. Какой он, голос? Будто Амаретто. Тягучий, томный, благородный, размеренный, разгорячает. И такой... Пронзительный, знаете? Её правда самая приятная, пусть даже горькая, таким голосом – прощаю все.       Эта женщина делает мне больно, и делает очень-очень хорошо. Сегодня плачу, завтра заразительно смеюсь, наутро кротка и романтична, к вечеру флиртую – все благодаря ей. Я ждала её.       Здесь я напишу сон про наш лучший день.       Есть такой глагол – нежить. Нежить, значит «содержать в неге». Это слово было у меня на уме, когда я отодвинула край пледа и быстрым смазанным поцелуем убила в ней надежду на невинное завершение нашей встречи.       В метро шумно, и этот шум такое благо. Мы стояли в вагоне, он несся, будто за нами гнались. Мы стояли в вагоне, уже не здесь, еще не там. Мы где-то между (станциями, статусами).       У меня не было сил, совершенно, еле дотащила ноги домой. С порога вижу – постель (смята), тусклые огоньки одолженной гирлянды, миска с виноградом и белая ленточка на полу (я сорвала ее со своей шеи в знак капитуляции).       В казахском языке есть устойчивое выражение «люблю», в переводе на русский, дословно - «хорошо тебя вижу». Мои глаза были закрыты, но я видела ее отчетливо (на ощупь, как слепец).       Этот сон был реальнее самой реальности, но останется в нашей памяти фантомом, сном-фантазией. Просто потому что в жизни так не бывает! Не могла я целовать ее шею, и запястья, и скулы, и ключицу, и везде, куда дотянулись мои жадные губы. Не могла, не могла, могла.       Сколько прошло времени в застывшей комнате, где были двое сонных, теплых, близких? Минуту, час? А может, и не было?       Было, было, конечно, было.       - О чем ты сейчас думаешь?       -О тебе. – Пауза, шепотом.- И музыка.