After the Rain (После дождя)

Мир живых. Япония. Каракура. Вторник. Первое, что почувствовал капитан Хицугая, когда вернулся вместе с Рукией в магазинчик Урахары, это запах кофе. Ему сразу показалось это подозрительным. Его лейтенант тоже любила кофе, в особенности, когда надо было заглушить похмелье и запах перегара. Тоширо отказывался верить, что кто-то столь ответственный, как капитан Кучики, мог распивать спиртные напитки, да и капитан Ичимару этим не отличался. Словом, по их лицам тоже было невидно, что они пили. Но Тоширо всё равно смущал тот факт, что капитан шестого отряда – заядлый любитель чая, не переносивший кофе в принципе – вдруг решил выпить этот напиток. - Так, - сладко протянул Урахара Киске. Рукия поморщилась и, судя по её выражению лица, ей очень хотелось стереть эту противную улыбочку с лица торговца сладостями и по совместительству бывшего капитана двенадцатого отряда кулаком, но она сдержалась. – Поиски вещей лейтенанта Мацумото результата не дали, но есть и другая зацепка. - Ближе к делу, - холодно отозвался Тоширо. - Конечно, конечно, - замахал веером Урахара и развернул ноутбук экраном к капитану десятого отряда и лейтенанту тринадцатого. – Вот, это Хисана Симидзу, реинкарнация вашей, Кучики-сан, старшей сестры, - прежде чем Рукия успела удивиться, Урахара продолжил, - она работает в выставочном центре современных изобразительных искусств, в Токио, и у неё, к счастью для нас, есть фейсбук. - Что такое фейсбук? – нахмурился Бьякуя. - Звонил Юрский период, просил тебя вернуться. Динозавры соскучились, - усмехнулся Гин. - Какая оригинальная шутка, - фыркнул Тоширо. – Фейсбук, твитер, иснтаграм - это социальные сети в мире живых, - пояснил он для капитана шестого отряда. Бьякуя кивнул. - Так вот, - продолжил Урахара. - На одной из фотографий, которые Хисана-сан разместила на своей страничке, изображены её подруги. Некая Кетрин Майлз, которая, как я прочитал на её страничке, переехала сюда из Австралии, и Судзуки Сора, у которой тоже есть страничка, созданная совсем недавно. - И что? – нахмурилась Рукия. Европейское имя ей было незнакомо, а второе она также никогда не слышала. - Рукия-чан, нельзя быть такой нетерпеливой, - пожурил её Гин, вернув своему лицу привычную улыбочку, которая раздражала даже больше, чем поведение Урахары. Рукия прикусила нижнюю губу. - Мне показалось странным, что эта Судзуки Сора так похожа на нашу с вами общую знакомую, - прокомментировал Урахара и включил нужное видео. «Запись оказалась фронтальной и начиналась в мрачноватом пространстве на фоне ночного города. Затем девушка европейской наружности включила свет, и стало понятно, что она стоит на балконе. Через секунду в кадре появилась Рангику с кипой бумажек в руках. - Друзья! – начала Кетрин (а это была именно она, если верить имени её странички на фейбуке), - мы собрались здесь сегодня ради великого дела! - она повернулась к лейтенанту Мацумото. - Давайте вместе принесем Великую Жертву Богу Лени! – заявила Рангику с величественным видом, (капитан Хицугая, как только услышал, не удержался – закатил глаза и ощутил неописуемое желание удариться головой об стол, в конце концов, Мацумото, что бы с ней не случилось, как показывает практика, всегда верна своим идеалам). - А тебе не кажется, что пафоса вот сейчас было слишком? – задумалась Кетрин. - Ну, это же ритуал, всё должно пройти круто! - Ааа, ну ладно, - кивнула Кетрин и продолжила. – Короче, сегодня мы сожжем эти ЧЕРТОВЫ ДОКУМЕНТЫ С МОЕЙ РАБОТЫ, которые не дают мне спать, буха… то есть, пить, - исправилась она, - ну, в общем, жить. - Сегодня мы сожжем эти ЧЕРТОВЫ КОНТРОЛЬНЫЕ С МОЕЙ РАБОТЫ, проверять которые – сплошная головная боль, - заявила Рангику и потрясла в руках увесистой стопкой листов формата А4. - Итак, нам понадобится жидкость для розжига, зажигалка и мангал, - Кетрин указала рукой на мангал, который попадал в кадр и стоял перед ними, доставая им до пояса, бутылку жидкости для розжига и зажигалку, которая лежала рядом на небольшом столике. – Начинаем! Рангику кинула стопку бумаг в мангал. Кетрин взяла бутылку, открутила крышку и налила добрую половину на стопки бумажек, а затем подожгла. - ДА СВЕРШИСЯ ПРАВОСУДИЕ! – заявили они обе. - Почему с моего балкона гарью несет? – послышался третий женский голос за кадром. - Хисана, мы тут приносим жертву Богу Лени, - оповестила её Рангику. В кадре появилась Хисана, на побледневшем лице которой читалось недоумение и шок. - Это что за… непредвиденный поворот событий, - сдержалась она от ёмкого ругательства, - вы что, совсем умом двинулись? - Да ладно тебе, зато весело! – рассмеялась Кетрин. - Это что, отчеты? – недоверчиво поинтересовалась Хисана, глядя на один из горящих листочков в мангале. - И контрольные, - кивнула Рангику. - А почему вы решили устроить этот… это капище, - подобрала она нужное слово, - на моём балконе? - Я предлагала на лестничной площадке, но Сора сказала, что ты тогда нас с этой площадки скинешь, - пожала плечами Кетрин. - С кем я общаюсь, - Хисана закатила глаза и вышла из кадра и, судя по звуку хлопнувшей двери, вернулась обратно в квартиру. От этого звука телефон, который лежал, по всей видимости, на какой-то полке, покачнулся и упал, и запись оборвалась ругательствами Кетрин на английском языке». В помещении воцарилась тишина ненадолго. Рукия пыталась прийти в себя от мысли, что девушка, так похожая на неё – её сестра, которую она никогда прежде не знала, - жива и здорова, живёт обычной жизнь и не о чём не догадывается. - Почему я не удивлён, Мацумото в любой ситуации остаётся собой, - прокомментировал Тоширо выходку своей подчиненной. – Но… почему Сора? Почему она живёт как обычный человек под другим именем? - Я думал над этим и пришёл к выводу, что у неё, скорее всего, амнезия, - задумчиво произнёс Урахара. – Иначе она бы связалась с нами. А может, она просто не хочет возвращаться в Готей-13. Это единственные логические объяснения, - подытожил он. - Вряд ли бы она оставила наш отряд, - нахмурился Тоширо. – Я думаю, у неё действительно проблемы с памятью. - Я так понимаю, Симидзу Хисана живёт в Токио, как и её подруги, - задумчиво начал Гин. – Как Мацумото оказалась в Токио, если она была в Каракуре? - Думаю, ей помогла Симидзу-сан, - предположил Урахара. – До того, как вы, капитан Хицугая, вернулись с Кучики-сан, мы смотрели её выступление. Она говорила о вреде терроризма современному обществу и том, что поняла это только тогда, когда оказалась в центре теракта. Она была в Каракуре, могла видеть лейтенанта Мацумото. Тогда же случился взрыв, Мацумото-сан могла попасть под завал, а Симидзу-сан ей помогла, отвезла в ближайшую больницу, а потом перевезла в Токио, к себе. - Зачем ей помогать незнакомке? – нахмурился Гин. - А вот этого я не знаю, - вздохнул бывший капитан двенадцатого отряда. – Зато знаю, где она живёт. На этом видео внизу стоит указание гео-локации. Таким образом, у нас есть адрес. Вот, - он протянул небольшую бумажку капитану Кучики. – Здесь адрес. Вам нужно поехать в Токио и во всём разобраться. - Сейчас поедем? – неуверенно поинтересовался Тоширо. - На улице льет как из ведра, - прокомментировала Рукия. - Думаю, вы можете подождать до завтра, - вздохнул Урахара Киске. Возражающих не нашлось. - Хисана говорила о какой-то выставке на видео, которое вы нам показали, Урахара-сан, - подал голос Бьякуя. - Эти картины есть в интернете? Думаю, фотографии должны быть на официальном сайте галереи современных искусств, - заинтересовался Гин. Урахара Киске только загадочно улыбнулся и открыл официальный сайт выставочного центра современного искусства в Токио – именно так эта организация называлась официально – после чего открыл страницу, посвященную выставке «двадцать шесть незнакомцев». Там было тринадцать картин, изображающих капитанов и лейтенантов Готей-13. Вот главнокомандующий устало потирает глаза, пока его лейтенант держит в руках кипу бумажных отчетов. Вот Сой-Фонг отчитывает своего нерадивого лейтенанта Омаэду. Вот капитан Ичимару помогает лейтенанту Мацумото сойти с веранды, протягивая ей руку, в шутливой манере изображая джентльмена. Гин почувствовал, как его сердце пропустило удар – он, собственной персоной, и Ран-чан так и застыли, в движении, на картине. Будто это была фотография. Вот госпожа Унохана со своей неизменной вежливой улыбкой и лейтенант Котецу, которая у неё что-то спрашивает. Вот сам Бьякуя, изображенный на картине в неизменном одиночестве. Его фигура была изображена со спины, на белом хаори четко была выведена цифра «шесть». Он стоял в полуобороте, и из-под опущенных ресниц смотрел на цветущую Сакуру. Рядом с картиной было написано, что этот портрет олицетворяет одиночество, он также являлся центральным на выставке. Среди всех прочих картин была и та, на которой капитан Кьёраку и капитан Укитаке так и застыли, попивая саке, а между ними на небольшом столике находилась игральная доска сёги. Это ощущение безмятежности и вяло текущего времени, казалось, транслировалось через картину на реальный мир. Тоширо отметил, как точно было прорисовано ленивое выражение лица капитана восьмого отряда, его розовое кимоно и соломенная шляпа, которая прикрывала его волнистые темно-каштановые волосы, убранные в низкий хвост. Хисана точно изобразила и болезненную бледность капитана Укитаке, и его задумчивое выражение лица, сосредоточенное на игре. Следующая картина показывала Исане, которая с серьезным выражением лица что-то выговаривала лейтенанту Шиба Кайену. Рукия прикусила губу – это было то время, когда Кайен-доно был лейтенантом, а не она. Это было то время, когда он был жив. Рукия никогда не переставала винить себя в его смерти. Тоширо почувствовал, как волна тоски и печали сковала его сердце, когда увидел картину, изображающую его самого и капитана десятого отряда. Шиба Иссин застыл в своей ленивой расслабленной позе у дерева, наслаждаясь солнечной ванной, с прикрытыми глазами. Казалось, он спал. Справа от него был изображен сам Тоширо[1]. Хисана передала его эмоции так точно – он был удивлен – его лицо было серьезно, и он задумчиво смотрел на книгу в своих руках. Они просмотрели все картины, которые были выложены на сайте выставочного центра современного искусства в Токио, прежде чем Урахара решился нарушить это гнетущее молчание. - Все картины были распроданы и разошлись по частным коллекциям. Забавно, что Хисана-сан помнит вас. Вам это не кажется странным? Лично мне – очень даже, - воодушевился Урахара. Однако, его проигнорировали. – Ну ладно, - вздохнул торговец, - пойду, проверю, как там Йоруичи-сан! Весь оставшийся вечер вторника каждый провел, занимаясь своими делами. Капитан Хицугая о чем-то думал, сидя на веранде магазинчика Урахары; Рукия, обрадованная возможностью увидеть друзей, сбежала к Ичиго; Гин пытался спрятаться от своих собственных мыслей за чтением; Бьякуя, лежа в гостевой комнате вечером, не мог заставить себя перестать думать о жене. На видео она казалась всё такой же. Он встретил её в Руконгае, это правда. Их отношения начались с простой услуги, которую она попросила оказать. Хисана тогда работала в гончарном магазине, продавала горшки и вазы, а Бьякуя просто сбежал из дома ненадолго – как он всегда это делал, чтобы отвлечься от службы, отвлечься от всего – и прогуливался по одному из первых районов Руконгая. Он уже и не помнил, что заставило его заглянуть в этот неприметный магазин, тем более, что вазами или другими предметами гончарного производства он никогда не интересовался. Кажется, он выбирал подарок для своей тётушки. Бьякуя неосторожно разбил цветочный горшок и уже собирался выслушать в свой адрес претензии и просьбу оплатить ущерб – между прочим, это было бы заслуженно – но Хисана только мягко улыбнулась ему и сказала, что ей никогда не нравился этот горшок, однако фикус ей, всё же, жалко. Она уже и имя ему придумала. И тогда Бьякуя впервые увидел её – самую простую девушку в простой одежде. Это не было любовью с первого взгляда – Бьякуя не привык верить в подобные глупости – это была просто встреча. Он и помыслить не мог, что эта девушка с перепачканными краской руками и есть его будущая жена. - И какое? - спросил он тогда. - Какое? – Хисана задумалась. – Что, какое? - Вы сказали, что дали имя этому цветку. Какое имя? – Бьякуя и сам не знал, почему задал этот глупый вопрос. В любой другой день он бы просто заплатил за испорченный цветок и ушёл, но в тот момент, почему-то, поступил иначе. Может, всему виной было нежелание возвращаться домой, где старейшины вновь начали бы утомлять его вопросами о необходимости женитьбы. А может, всему виной была странная атмосфера в магазине – внутренним убранством и внешним видом эта гончарная лавка отличалась от остальных, ей подобных. Внутри было уютно и приятно пахло. Именно тогда Бьякуя обратил внимание на цветы, что стояли по углам в самых разных цветочных горшках. - Хм, - картинно задумалась Хисана и взяла веник и совок, что лежали под прилавком. – Может быть… мистер Фикус? – серьезно спросила она. - Мистер Фикус? – нахмурился Бьякуя. – Мистер? - Ага, - улыбнулась она. – Я слышала, на Западе так обращаются к мужчинам. Вообще-то, достоверно мне неизвестно, правда ли это, мне так сказал хозяин этого магазина. А он большой знаток и любитель Западной культуры! Так, как вас зовут, мистер? - Позвольте, я сам уберу, - вежливо попросил Бьякуя и осторожно забрал у неё метлу и совок, чтобы убрать осколки самостоятельно. - Позволяю, - улыбнулась она. – Так… как вас зовут? - Бьякуя. - Бьякуя… - Просто Бьякуя, - отозвался он, осторожно собирая веником все осколки, землю и листья цветка в совок. Он не хотел, чтобы она узнала его происхождение. Дом Кучики являлся одним из четырех самых влиятельных в Сейрейтее. Обычно, когда люди узнавали или слышали, из какой семьи происходит Бьякуя, отношение к нему у них сразу же менялось. Они вели себя более формально, отстранялись, закрывались. И его это устраивало – он их не винил. Всё же, в Сейрейтее господствовала определенная система иерархии, согласно которой люди более низкого происхождения не могут общаться с выходцами из знатных семей, если не имеют при этом высокий воинский ранг. А начинался этот высокий ранг, как правило, с офицерского звания не ниже пятого номера. Говоря честно, Бьякуя нередко намеренно объявлял о своём имени или звании, чтобы люди к нему не приставали, чтобы они смотрели на него подобающим образом, чтобы его уважали. Но это сыграло с ним и злую шутку. Когда он был младше и нуждался в социальных контактах, в друзьях, от него отворачивались очень многие из-за его происхождения. Да и его воспитатели и учителя не позволяли ему общаться с кем-то, чьё происхождение считалось низким. Тогда это казалось нечестным, а потом Бьякуя привык. Он не мог ответить даже самому себе, почему он не назвал этой милой и вежливой девушке свою фамилию. Ему просто не хотелось разрушать эту атмосферу легкости между ними. - Хорошо, Просто Бьякуя, - улыбнулась она. – А меня зовут Хисана. Я, как и вы, Просто. Просто Хисана, - она хихикнула, наблюдая за его попытками собрать веником рассыпанную землю в совок. - Извините, что я разбил… эм… Мистера Фикуса. Я возмещу ущерб. Сколько стоил этот цветок? - Знаете, Просто Бьякуя, вы отвратительно подметаете, - констатировала Хисана с улыбкой на лице. - Извините. - Всё нормально, я просто пошутила. Но, всё же, лучше я это сделаю, - она аккуратно взяла из его рук совок и выкинула в мусорное ведро всё, что ему удалось собрать. Затем она забрала у него веник и парой быстрых движений смела оставшийся мусор, после чего выбросила его в ведро. – Вот так, - улыбнулась она. - Так сколько стоит цветок? - Вообще-то, нисколько. Мы не продаём цветы, мы продаём глиняную посуду, вазы, горшки и т.д. Цветы это моя идея, чтобы украсить магазин. Так что не берите в голову, всё нормально. Просто в следующий раз будьте внимательны, - улыбнулась она. – Так… могу я вам чем-нибудь помочь? - Вообще-то я искал подарок для тёти, - отозвался Бьякуя. Ему совсем не хотелось уходить. - Хорошо. Что она любит? Ну… может, она любит делать икебаны, тогда я бы могла предложить вам вазу. Или она любит устраивать чайные церемонии, и тогда я предложу вам чайник и пиалы. Может, она любит изделия из стекла? Один из наших мастеров выдувает стекло в мастерской. Вот, взгляните, - она указала на одну из полок, где стояли цветные и прозрачные изделия из стекла. Бьякуя заворожено смотрел на аккуратные фигурки животных и украшения, сделанные из стекла. Некоторые из них были цветными. - Это старая европейская техника, - пояснила Хисана. – Думаю, вам придется постараться, чтобы найти такие изделия где-нибудь ещё в Руконгае. Всё же, у нас не так много мастеров, которые были бы знакомы с европейскими техниками. - Очень красиво, - сказал Бьякуя, разглядывая цветные изделия из стекла. - Это венецианская техника выдувания стекла. Называется муранское стекло. Умелец, который делает эти вещи, к слову, венецианец. - Думаю, моя тётя оценит эту вазу, - Бьякуя указал на цветную вазу с причудливыми узорами, выполненную преимущественно в синих и желтых цветах. Хисана кивнула и принялась запаковывать её в упаковку. Когда она закончила, на улице пошёл дождь. - У вас есть зонтик? – спросила она. - Нет. - Что ж, в таком случае, вы могли бы подождать здесь, пока дождь не кончится. Хотите чай? - Да, спасибо. Я заметил, у вас руки в краске. Вы раскрашиваете стекло? - Нет, - улыбнулась Хисана. – Цветные изделия изготавливаются из специального цветного стекла. А мои руки в краске, потому что я помогаю раскрашивать некоторые глиняные горшки или вазы, а ещё мне нравится рисовать. - Здорово, - восхитился Бьякуя. - На самом деле, много на этом не заработать, - Хисана поставила перед ним чай и повесила на дверь табличку с надписью «закрыто». Дождь только усилился. – К сожалению, Руконгай – это, по большей части, не то место, где ценится искусство, особенно живопись. Но я рада, что мои умения хоть где-то пригодились. Они говорили почти час, пока дождь не кончился, и Бьякуя покинул магазинчик гончарного изделия с чётким осознанием, что вернется туда на следующий день. К слову, его тётя оценила вазу. Разумеется, муранское стекло в Сейрейтее было очень большой редкостью, Бьякуя и не подозревал о существовании такой красоты. Хисану он навещал каждый день. Они общались и наслаждались обществом друг друга. В его обществе – как он замечал – она будто расцветала. Потом он позвал её на первое свидание, пытаясь подавить дикое смущение, а она лишь мягко улыбнулась и сказала, что у неё нет подходящего наряда, и вообще – она не слишком хорошо выглядит, но, если его это не смущает, она согласна. Бьякую не смущало. Она выглядела прекрасно в самом простом кимоно. И её глаза были похожи на то самое муранское стекло, которым он так восхитился. Бьякуя видел что-то особенное в её естественности и простоте. Раньше он думал, что любят за что-то, а потом понял, что и не может назвать никаких причин, почему полюбил Хисану. Просто потому, что она есть – была – в его жизни. Просто потому что. Просто… Их отношения бурно развивались несколько месяцев, прежде чем он, наконец, назвал ей своё настоящее имя. Хисана никак не отреагировала – очевидно, не знала, что вообще за семья такая эти Кучики – а когда он ей объяснил, она печально улыбнулась и спросила, что такого он в ней нашёл. Ведь она самая обыкновенная. Бьякуя и сам не знал. Его тянуло к ней, а её – к нему. И эти чувства расцвели в то, что называется любовью. И тогда он попросил её стать частью его жизни. Бьякуя до сих пор помнил, как она улыбнулась и сказала, что уже является частью его жизни, как и он частью её – ведь они проводят вместе время как пара, а потом осторожно пояснила, что его семья наверняка будет против, а она не тот человек, ради которого стоит ссориться с собственной семьей. Бьякуя тогда удивился, почему она погрустнела, и продолжил настаивать на её согласии. Хисана неуверенно кивнула и попросила об одном – чтобы он не ругался ни с кем в своей семье из-за неё. Если они не примут её в качестве потенциальной леди Кучики – а они наверняка не примут – пусть всё останется, как прежде. Бьякуя пообещал и не сдержал обещания, когда настоял на её кандидатуре в качестве своей будущей жены на совете клана. Лишь спустя пять лет он узнал, почему она не считала себя хорошим человеком. Лишь спустя пять лет он понял, что так сильно тяготило её душу. Младшая сестра, брошенная в Руконгае. И он также знал, что не было ни дня, чтобы Хисана не вспоминала об этом и не корила себя. Она бегала в Руконгай, искала Рукию, в конце концов, заболела и умерла. Их сказка закончилась так прозаично. Не было также ни дня, чтобы Бьякуя жалел о своей прогулке в Руконгай и своем решении заглянуть в тот магазинчик. Если бы он прошёл мимо, то никогда бы не встретил Хисану, и, вероятно, не узнал бы, какого это – любить и чувствовать то же в ответ. Бьякуя жалел лишь об одном – о времени. Его было слишком мало. А потом он закрылся от всего мира и от сестры. Хисана просила позаботиться о ней, он дал обещание и не сдержал его. Каждый вечер Бьякуя прятался от своих собственных мыслей и чувство за чтением, не посещал сад, который когда-то пыталась облагородить его жена, закрыл все её картины в пыльной комнате, служившей в качестве склада. Он скучал. Столько лет прошло, а он продолжал тяготиться этими чувствами. В какой-то момент он свыкся с её смертью, он привык жить без неё. А теперь оказывается, что она вдруг жива, и она помнит что-то из своей прошлой жизни. Помнит его… Бьякуя не знал, было ли у него право вмешиваться в жизнь Хисаны. Она жива, у нее есть работа и дом. Может, даже есть любимый человек… Имел ли он право? Определенно, нет. У неё своя жизнь, у него – своя. Кроме того, они теперь из разных миров. И всё, что осталось у него на память – её старое цветное фото, сделанное похожим на фотоаппарат из мира людей приспособлением двенадцатого отряда. Только фото и воспоминания… Бьякуя почувствовал, как его веки отяжелели, и закрыл глаза, погружаясь в сон. ______________________ [1] Я немного накосячила со временем. Хисана умерла пятьдесят лет назад, если считать от 1999 года – время, когда, по сути, и происходят основные действия манги. Через год после её смерти Бьякуя нашел Рукию в академии – она заканчивала первый курс, вроде как. Она была одногодкой Хинамори Момо, Абараи Ренджи и Киры Изуру. А Тоширо пошел в академию намного позже Момо. Выходит, он никак не мог служить в десятом отряде, пока Хисана была жива. Но, давайте просто представим, что он мог. И что Хинамори Момо закончила академию намного раньше, чем туда поступила Рукия. Тем более, действия фанфика всё равно сдвинуты почти на 20 лет вперед.