Босоножки

Часы в комнате чинно пробили половину десятого, и Грей набрал на экране сотового знакомый номер, бормоча под нос: - Где же она? Обещалась быть к восьми... - Я здесь, - раздался от дверей ласковый голос. – Прости, я встретила Леона, он ко мне стал приставать. - Леона? - нотки ревности прозвучали в голосе Грея, но синеволосая промолчала. Дождия зашла в комнату, бросив сумочку на диван, и похромала к широкому, удобному креслу. Грей стоял возле кресла и наблюдал за синеволосой девушкой. Барышня присела в кресло и посмотрела на брюнета. Она улыбнулась – виновато, обескураживающие. - Ненавижу каблуки, - с грацией подтянув колено к груди, она стянула со ступни тёмно-синию босоножку. Грей сосредоточенно следил за любительницей воды. - Да тут сантиметров десять, - он присвистнул, заметив высоту шпильки. - Восемь. - Плевать, давай помогу помогу. Она неторопливо закинула босую ногу на подлокотник кресла, за нею - вторую. Подол неприлично короткого, голубоватого платья обнажил на пару секунд аккуратное белое бельё, упруго облегавшее мягкость женского тела. Бедро быстро скрыло от хищных глаз соблазнительный полумрак под тканью, и брюнет сосредоточил свое внимание на босоножке. - Чертова застежка! - Вверх подними, - с усмешкою посоветовала Дождия. - Не учи меня, - Фуллбастер уронил туфлю на пол и надавил пальцами на розоватые подушечки помятой ступни. – Расслабься. - Ай-ай-ай! - Терпи, - его сильные руки размеренно, кругами нажимали на пятки и нежные бескровные области под плюсной, разогревая мышцы и оживляя суставы. Дождия с наслаждением закрыла глаза и замерла, едва дыша. Только иногда она хихикала и пыталась отдернуть ногу, вскрикивая, что ей щекотно; но вырваться из крепкой хватки не удавалось. Вся подошва – мягкая, как у ребенка, - заалела под ловкими ладонями брюнета . Он зачарованно провел по пухлому большому пальцу, по глянцевой синей поверхности ногтя. - Лучше? - Да. Спасибо. - У тебя кровь. Фуллбастер склонил голову над ее ступнями и коснулся губами пальцев. Влажный зернистый язык ловко проник в ложбинку между фалангами, слизнув едва застывшую, бордовую корочку на нежном сухожилии, и устремился дальше, вверх по подъёму, к щиколотке. Дождия тоненько застонала. Самым кончиком языка Грей провёл по ножке, оставляя за собою блестящий тягучий след. Он нежил стройную острую коленку, хватался губами за упругое сухожилие и с каждой тающей ласкою приближался к заветному полумраку под платьем. - Грей... – Тихо произнесла Дождия. Он всем телом чувствовал, как разгорячена она, как обессилена его прикосновениями. - Ко мне, иди сюда, - опьяненный, он сам сел в кресло и перенес, безвольную, легкую, на колени. Едва не запутавшись с ногами, она словно оседлала любовника. С возмущением скатились на пол, к босоножке, белые трусики, с заводным звоном непослушные руки расстегнули кожаный ремень, раскрыли ширинку. Пылающие губы оставляли на лице жаркие поцелуи, пальцы судорожно сжимались на плечах, волосы щекотали подбородок. Ладони Грея скользнули вниз, приподняв тело возлюбленной Дождии. Она, едва сдерживаясь, послушалась его движений. Он вошел в нее и с первым же ее стоном ощутил, как кровь пульсирует в венах на обхватившей его руке. Они двигались то резко, то мягко, - все глубже, сильней. Дыхание водяной Дождии и ее горячий голос ласкали напряженную шею Фуллбастера. - Грей... Брюнет задыхался, глотая воздух; толчки, казалось, сжигали его, стоны – сводили с ума. Он впился в ее белое плечо, пытаясь удержаться. Еще немного... Сейчас они сгорят в своём огне. Дернувшись, синеволосая стиснула зубы – до скрежета. Грей прикусил губу и даже не ощутил во рту солоноватого вкуса крови. - Ах... Они расслабились. Девушка уронила голову на плечо любовника. И всхлипнула. - Что такое? – свистяще прошептал он. - Я люблю тебя. - Да. А я – тебя, - он сжал ее со всей силою. Только через минут пятнадцать он отпустил свою возлюбленную. Она скользнула к ванной, бросив Фуллбастеру на прощание счастливую улыбку. Он улыбнулся в ответ. На полу одна из босоножек все еще стояла, другая валялась на боку, прикрытая белым бельем. Фуллбастеру вдруг показалось, что они дикими зверьми уставились на него. - Друзья мои, - подмигнул брюнет, – спасибо.