клякса

Представьте себе картину: яркие цвета, ни намека на тёмные оттенки, полотно поднимает настроение и заставляет верить в лучшее. Это обнадеживает, правда? Но теперь на картине появилось пятно. Черная клякса разрослась, закрыла собою хорошие фрагменты, заменила их на новые. Страшно. Пятно испортило всё. Таким пятном я считаю твое ужасное ко мне отношение. Ты уехал по работе, а теперь не пишешь, не выходишь на связь, а Джон кажется ещё более тихим, чем был. Одним вечером он аккуратно поглаживал мои волосы, сдерживая рыдания. Я пытался спросить о причине упадка его настроения, но он лишь мотал головой, словно умалишённый и улыбался. Грустно так, даже морщинки на лице появились. Приезжала твоя мама. Безмерно добрая женщина по сути своей, но в этот приезд она лишь сухо поздоровалась со мной, а потом забрала все твои вещи. Их немного совсем, я удивился. У нас в квартире всегда такой беспорядок был, а имущества практически и нет. Ты бы усмехнулся сейчас и потрепал меня по голове. Долго ли продлится твоя командировка? Мне уже неделю никто ничего не говорит. Фред уходит от темы, когда я начинаю говорить о тебе и о том, как у нас всё хорошо, что я хочу подарить тебе кольцо сразу же после твоего возвращения. Он начинает прятать глаза и нервно оглядываться. Что-то ведь случилось. Они пытались со мной поговорить. Заставили сесть, а передо мной, на столе, положили успокоительные и стакан воды. Потом ещё долго не могли начать. Фред всё заикался, волновался и не мог связать ни слова. Но Джон вдруг выпрямился и выпалил: «Его с нами больше нет, Роджи. Авария». Я засмеялся. Право, мне стало так весело и смешно, что я и не сдерживался. Вскочил потом сразу же, схватил стакан и кинул его в стену. Зачем они так шутят со мной? Ты уехал и скоро вернёшься. Я ведь жду. «Замолчите!», — ты бы мой голос не узнал. Слишком громкий, даже громче, чем был во время наших ужасных и абсолютно не имеющих смысла ссор. Мы тогда кричали друг на друга, выплевывали ругательства, но в конечном итоге мирились. Как же мне не терпится увидеть тебя. Ребята заметно напряглись. Они и до этого были натянуты, аки струны на твоей Леди, а сейчас и вовсе казались беспомощными, чересчур обеспокоенными. Я выбежал из студии, но сейчас уже и не помню дорогу до дома. Последнее воспоминание о том вечере — я сижу на полу, прижимая к себе твою рубашку. Её миссис Мэй не забрала.

***

А сейчас, дорогой, я пишу это. Прошёл месяц, меня никто не трогает, но ты всё не приезжаешь. Там, скорее всего, нет телефонов и почтового отделения, раз я не получаю весточек. Я уверен, что ты скучаешь. Мне хочется улыбаться, я откладываю ручку и иду в ванную комнату. Там все и закончится. Ты уехал, а я просто навещу тебя. Никто же не против? Когда последний мой вздох заканчивается, я чувствую лишь мягкое прикосновение к своей изрезанной руке, словно некто хочет залечить все раны. Что-то мне подсказывает, будто это ты своими изящными пальцами пытаешься вытащить меня из этой тьмы.

***

Только представьте белое полотно. Ни одна кисть ещё не прошлась по нему, ни один художник не перенес свои замыслы и фантазии на него. А теперь представьте меня, лежащего в кровавой воде и улыбающегося неизвестно чему. Это и есть произведение искусства на нетронутом и чистом полотне.