Без права на славу

      Появление в зоне досягаемости противника — повод для тревоги. Когда этот противник представлен пусть не Звездным Разрушителем, но все же крейсером Империи, это уже повод для паники. К счастью для себя и несчастью для имперцев, в панику обитатели расположенной в астероидном поле базы не впали. Весь личный состав был поднят по тревоге, пилоты помчались в ангары, заняли посты координаторы… «Каратели» готовились дать отпор.       …Сигнал тревоги в звукоизолированную пыточную камеру не проник. Дана смотрела на блестящий бок дроида и размышляла о силе репутации. Размышлять о чем-то ином было просто опасно — нахлынут воспоминания… И что тогда?..       Одного вида этой электронной твари нередко хватало для того, чтобы допрашиваемый начал признаваться во всем. Как в том, что он совершал, так и в том, чего в жизни не делал.       Вой тревоги, даже если бы и проник в камеру, был дроиду нипочем. Программа заложена, задача поставлена, все прочее не обремененный лишним кодом электронный разум не волнует. А самим террористам до пыточной и оставшейся в ней девушки сейчас не было ровным счетом никакого дела…       Робот не бывает изобретательным. Все, что он умеет и знает, заложено в него людьми.       На ИИ пыточный дроид не претендовал, несмотря на то, что принадлежал к первому классу и имел обширные медицинские знания.       Ему хватало программ.       Его не смущали крики. Его не могли остановить ни мольбы, ни угрозы. Несколько точных выстрелов уничтожили бы летающий шар в черном корпусе…       Стрелять было некому.       Редкие мысли девушки были холоднее космического пространства. Она думала о том, как важно не сорвать голос, когда кричишь во всю мощь легких, выплескивая боль и ужас.       Так легче терпеть. Но если сдадут связки, боль и ужас останутся с тобой.       Истошный, нечеловеческий ор повышает внутричерепное давление и провоцирует выброс адреналина, а это естественный анальгетик.       Слабое утешение.       — Развлекаетесь, леди? — в пыточную камеру влетел смутно знакомый тип совершенно не террористской наружности. — Бросайте свое кино, пора делать ноги.       Дана вынырнула из глубин неаппетитного голофильма. Дроид послушно прекратил прокручивать записи и отплыл в сторону.       Девушка подняла на вошедшего все еще ледяные глаза, сквозь которые медленно протаивало непонимание, но не растерянность.       — Я пропустила что-то интересное, — констатировала она, спрыгивая с пыточного кресла. — Куда бежим?       «И зачем, сит меня побери? Что у них там происходит?!»       — К лучшей жизни, — хмыкнул террорист. — Начальство решило идти на прорыв. Так что прыгаем в то, что здесь еще способно летать, и прощай этот жестокий мир.       «Прорыв? Значит, что-то серьезное…»       — Не готова прощаться с жестоким миром без серьезного повода, — предупредила Дана, устремляясь следом за смутно знакомым типом. — Так что давай лучше попрощаемся с…       «Прорыв… О-ля-ля…»       Многообразие выводов промелькнуло в голове авантюристки, но так и не было озвучено.       — …нашей аскетичной базой, раз уж начальство дает добро.       «А с происходящим придется разбираться на бегу…»       Творящаяся в коридорах суматоха наводила на мысли, что кто-то случайно сел на кнопку самоуничтожения. До ангара и впрямь пришлось добираться бегом… Точнее, к тому, что от этого ангара осталось. Чем-то, видимо, сюда попали — уцелело только несколько корабликов в самой дальней от выхода части.       Террорист целеустремленно ломился к у-вингу, единственной двухместной машине из оставшихся, чей похожий на костыль силуэт выделялся среди классического вида Хэдхантеро». С лаконичным «У меня приказ» он подвинул позарившегося на бомбардировщик коллегу и полез внутрь.       «Какой приказ?!» — немедленно озадачилась Дана, шустро забираясь в летательный аппарат. — «Если драпать — так он, судя по беготне, у всех…»       Выяснение обстоятельств могло подождать. И должно было. Вид разгромленного ангара вызывал мысли, сугубо нецензурные. Окажись тут какой-нибудь джедай из детских сказок (тех, что рассказывают под одеялом и шепотом) бедняга был бы поражен богатством девичьего лексикона.       — Имперцы? — только и уточнила она у нечаянного спутника. На всякий случай. С одной стороны — а кто же еще? С другой — жизнь любит пошутить, и от нее можно ждать чего угодно.       — Нет, нашествие бийтуанских зайцев, — огрызнулся оный спутник. — Пристегнитесь, мисс, сейчас будет весело.       Несмотря на общую суету, на прогрев и проверку машины террорист времени не пожалел. Вылетали они одними из последних.       То, что творилось в астероидном поле, меньше всего походило на прорыв и больше всего — на беспорядочное бегство. Машины тут же рассеялись по полю, уворачиваясь от булыжников и стараясь не нарываться на собственные же мины.       — Хороши зайчики, — прозвучало в наушниках пилотского шлема. Дана занималась тем, что проверяла содержимое собственных карманов. Комлинк, дека, кобура с бластером — ничего лишнего, но все с собой.       Хотя в таких обстоятельствах она предпочла бы персональный ЗР. Это надо было так вляпаться!       Никто сейчас не будет разбираться…. Да и причин раскрываться пока нет. И болтающийся в системе москитный флот и крейсер — не причина, как ни печально это осознавать…       — Надеюсь, вы умеете летать, — проворчала агентесса и тихо добавила себе под нос: — …Лучше чем я.       — Лучше, чем вы думаете, мисс, — хмыкнули в ответ.       Судя по тому, как бомбардировщик ломился сквозь поле, за штурвалом сидел псих. А по тому, что они до сих пор не украсили собой ни один булыжник, про умение летать этот псих не врал.       — Гляди-ка, да нас уже встречают! — с какой-то совсем уж ненормальной искренностью обрадовался пилот появившимся на радаре имперцам.       — А почему ты мне «выкаешь»? — не к месту уточнила Дана, судорожно пытаясь вспомнить, где она видела этого деятеля. Память подсовывала в основном сведения о боевых возможностях крейсеров и о том, как именно на этих крейсерах обходятся с пленными террористами. «Нашел, чему радоваться…»       — Обстановка подходящая, еще б ручку поцеловал, — буркнула девушка. — Слушай, нас сейчас размажут по всему космосу, а я даже имени твоего не помню!       — Из врожденной вежливости, — хмыкнул мужчина в ответ. — До ручки, мои извинения, не дотянусь. А что касается…       Необходимость срочно свалить с курса особо крупного булыжника не дала ему закончить.       — Так вот, что касается имени, то не все ли равно, если нас таки размажут? Здесь меня звали Гудбай.       — Тебе идет, — съязвила Дана, в рамках террористического типажа отнюдь не претендующая на врожденную вежливость. — Конечно, не все равно! Особенно, если размажут… Представь, плывет между звезд замороженный фарш. Моя ДНК, твоя ДНК, вместе навсегда. Так романтично…       Болтая, она думала о том, что забежал пилот в пыточную достаточно целеустремленно и явно не с целью прихватить дроида-палача.       «Приказ, говоришь…»       — Фу какая гадость, — произнес Гудбай тоном альдераанского принца, увидевшего у себя в тарелке слизняка. — Не хочу украшать ничей фарш своей ДНК. Лучше… Мммать джедайскую через парсек!       На какое-то время террористу пришлось заткнуться — один из кораблей напоролся на мину и осложнил жизнь всем остальным пилотам.       — Гунганы криволапые, — пробормотал Гудбай, когда бомбер оказался в стабильном участке поля, и сбросил скорость. — Посидим пока здесь, пусть комитет по встрече разбежится за нашими торопливыми коллегами.       — Это весь план? — с любопытством осведомилась Дана, ковыряясь в своей деке. Нужно было использовать временное затишье.       — И что ты имеешь против моих бренных останков?! — террористка вспомнила, что неплохо бы возмутиться.       «А я пока попробую сообразить, что с тобой делать потом… Ладно, решаем проблемы по мере поступления».       — Значит, зайки пришли… И не смогли раздолбать наш астероид, — констатировала девушка, удовлетворенно отметив результат своих манипуляций с декой. — Наверняка ждут подкрепления. И лучше бы нам убраться отсюда до того, как наступит полный «гудбай».       — И встретиться с во-он теми злыми дядями на дишках? — фыркнул Гудбай и постучал ногтем по экрану радара. — Подкрепление уже притащилось. Всего эскадрилья… В нас настолько не верят?!       — Я сейчас буду в тебя верить, — пообещала Дана. — Очень сильно. Потому что это не то подкрепление. Силами москитного флота базу не раздолбать, десант высаживать поздновато… Так что позовут зайки какого-нибудь хозяина леса, если уже не позвали… Вау, смотри, какой ушастый! Бодро скачет…       На радаре появилось новое действующее летающее лицо.       — А ну-ка, кто у нас тут… — Гудбай уставился на радар. — Прелесть какая, и это все нам?! Я польщен.       Вместе с выражением восхищения террорист повел машину сквозь поле дальше, к тому краю, где было поменьше остальных имперцев, и побольше мелкого космического мусора.       — Надеюсь, его щиты не такие жирные, как наши… — произнес он едва слышно.       С этой минуты Дане оставалось только прислушиваться к тому, как ведет машину неожиданный напарник. И тихо ругать судьбу за то, что пилотирование не было ее собственным коньком.       «Надо исправляться… Если будет возможность…»       Дана умела бояться смерти — еще как! — но предпочитала об этом не думать. Шуточки про фарш тоже были способом отвлечься.       Она терпеть не могла ситуации, когда от нее ничего не зависело.       — Оборви косому уши, — попросила Дана и прикусила язык. В тай-файтере сидел имперец. Такой же, как она сама. «Ну, может, не такой симпатичный».       От собственной шуточки стало тошно.       «Ситуация… Террорист меня спасает, имперский пилот — собирается грохнуть…»       — Кажется, там сидит кто-то очень злой, — судя по голосу, террорист по этому поводу нисколько не переживал. А ситуация, меж тем, была не сахар: скорость и маневренность стандартной имперской дишки плюс щиты против бомбардировщика… Не смешно. Тем не менее, Гудбай улыбался безмятежной улыбкой человека полностью довольного жизнью. И бросал машину от астероида к астероиду. Щиты медленно, но верно стачивались. Долго плясать в поле — гарантированное самоубийство, еще более гарантированное, чем попытка побега на у-винге от этого странного гибрида дишки с бомбером.       — Щиты на тай-файтере… Какое извращение, — проворчал Гудбай, глядя, как истаивает щит их машины, который почти нечем было больше подкармливать. И бросил машину к выходу из поля.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — в голосе девушки впервые протаяло нешуточное напряжение. Отправиться на тот свет ей ничуть не улыбалось, даже в приятной компании пилота-психопата.       — У одного древнего альдераанского рода на гербе был начертан девиз «Безрассудство и отвага», — мечтательно произнес Гудбай, обходя один из последних булыжников. — Сегодня это про нас.       Остаток энергии — поровну на щиты и движки. Чтобы не сняли сразу. Как только астероиды остались позади, пилот резко развернул машину на обратный курс и выпустил в поле все наличные торпеды.       На мгновение девушку охватил азарт боя.       — Да! — не сдержалась она.       Это был отличный ход.       Отрезвление тоже наступило моментально.       Представив, что сейчас будет твориться в поле, Дана до крови закусила губу. Ей очень хотелось оказаться подальше от происходящего кошмара, но ситуация была куда проще, чем подсказывало сердце: или они, или — их. Третьего не дано.       «Вряд ли имперского пилота мучает та же дилемма…»       Нужно было…       Разобраться с Гудбаем и угнать бомбардировщик? Сдаться имперцам?       «Кто б тебе поверил?..»       Нет, варианты были. Вот только задание отнюдь не было завершено.       — Чтоб ему!.. — зло выдохнул сквозь зубы Гудбай, сливая все в щит и одновременно пытаясь свалить от ракет, которые в них все-таки успели выпустить. — У него и такое есть?!       Машину ощутимо тряхнуло, щиты полыхнули и перестали существовать, в зеленой россыпи огоньков расцвело несколько красных и желтых точек. Дожидаться, пока противник разберется с прощальным подарком и продолжит погоню, или, чего доброго, визита других дишек, террорист не стал. На форсаже рванул прочь от поля, и как только его гравитень перестала мешать, нырнул в гипер.       …Дана, у которой перед глазами еще порхали звездочки недавних перспектив, некоторое время собиралась с мыслями.       Их было много.       Паранойя радостно отплясывала канкан вокруг сидящего впереди пилота. Не совсем было понятно, что делать дальше.       Базу можно считать уничтоженной. Задание выполнено?       А вот нет… По крайней мере до тех пор, пока Гудбай жив.       «Какие ситские-то расклады…»       Убивать человека, за шкирку вытащившего ее с гибнущей базы, откровенно не хотелось. А ведь придется. Возможно. Потому что добровольно он имперцам не сдастся и до ближайшего офиса СИБ не дойдет.       Мучительно нахмурив брови, Дана смотрела на замок страховочных ремней. Куда шеф запропал? Ушел сдавать информацию о базе. Базу накрыли. Он — не вернулся.       «Меня… Бросили?..»       Молодость и самоуверенность лейтенанта нашептывали: «Я справлюсь и одна! И всем докажу, что…»       А что, собственно?       «Что я хороший оперативник. И не нуждаюсь в напарниках».       — Красиво ушли, — спустя несколько минут молчания выдохнула Дана. — Спасибо, что вытащил.       — Всегда пожалуйста, — улыбнулся Гудбай, откидываясь в кресле. — Никогда не мог устоять перед обществом красивой девушки.       — Только увидишь — сразу падаешь?..       Пилот не видел ее лица, но по интонациям голоса вполне мог догадаться, что спутница улыбается. Дана на ходу выстраивала планы, но все они пока зияли дырами.       Черными. Слишком сильно приходилось полагаться на удачу.       — Сочтемся при случае.       Обещать такое террористу было, по меньшей мере, опрометчиво. Но пока они были в одной лодке, и эйфория от удачного побега брала свое. Ей сейчас казалось, что они с Гудбаем сто лет знакомы, и нет человека, более достойного доверия.       К сожалению, она прекрасно знала, что виной тому стресс и ничего более.       — А теперь рассказывай, куда мы летим.       — На Галу. Дозаправимся, и на Явин… — протянул пилот в духе «дом, милый дом». — Там можно отсидеться. Если правильно рассказать, откуда мы такие шустрые взялись, нас даже не будут сильно мучить их безопасники.       «Какие мечты», — усмехнулась про себя Дана. С одной стороны, Гала прекрасно подходила для того, чтобы разобраться с Гудбаем — например, убедить его продолжить путешествие оглушенным или связанным, в кресле второго пилота. И, разумеется, не на Явин…       Но это был грубый вариант. Не изящный.       А вот оказываться в руках повстанческой СБ не хотелось до дрожи. Ну их, эти руки. Еще не хватало, чтобы ее лапал кто ни попадя и задавал странные вопросы. Вроде: «Девушка, что вы делаете сегодня вечером в нашей допросной, колетесь добровольно или начнем с ритуальных танцев?»       — И ты, конечно, уже придумал, что рассказывать? — доброжелательно уточнила Дана. Портить отношения с террористом пока не стоило.       — Ага! — довольно отозвался Гудбай. — Иначе бы я туда не лез. В Альянсе ребята нервные, параноидальные… Прямо как наши. Споемся.       Делиться тем, что именно собирается плести мятежникам, он явно не спешил.       «Наши…» — Дана внимательно рассматривала подголовник пилотского кресла, в котором сидел террорист. Какой хороший вариант оказаться в рядах мятежников. Для глубокого внедрения лучше не придумать.       — Значит, подбросишь меня до Галы, — вполне искренне вздохнула девушка. — Терпеть не могу рассказывать о себе. И врать тоже… Не очень. Умею, практикую, но это как каша по утрам. Иногда полезно, а в целом противно и не лезет.       — И что ты там делать будешь? — террорист не то фыркнул, не то усмехнулся. — Одна на незнакомой планете, без средств к существованию… Нет уж, не морочь голову, полетишь со мной. Если все гладко пройдет, много врать тебе и не придется. Ложка каши — не такая уж страшная цена за жизнь, свободу и далее по тексту. Особенно если это правильно приготовленная каша в правильных условиях. Знаешь, где-нибудь в горах на пятый день пути сварить на костре котелок каши… — судя по интонации, Гудбай вновь мечтательно лыбился, — с последней солью из запасов, дымом и горелыми веточками. А уж если кто-то умный взял с собой масла и не съел по дороге…       «Заботливый какой», — немедленно озадачилась девушка.       Глубокое внедрение. Хорошая штука, которую обычно разрабатывают очень умные люди в очень секретных отделах. Для очень умных агентов. По плечу ли окажется задача?..       За транспаристилом сияло разноцветье гиперсферы.       На мгновение Дана ощутила себя самым одиноким человеком во Вселенной. Связи нет, совета спросить не у кого, и даже указаний никто не даст.       «Придется самостоятельно…»       — Каша с горелыми веточками? Это вкусно, — согласилась Дана. — Но масло на пятый день пути — это фантастика! А вообще, это ты не морочь голову. Что значит, «без средств к существованию»? Это как раз дело наживное. А дальше… Разберусь как-нибудь.       Девушка грустно повесила нос.       — А что… Из наших совсем-совсем никого не осталось? — негромко уточнила она. Интонации вопроса как нельзя лучше отражали ее состояние.       Второе «я» хладнокровно делало пометку: «Если бы он знал о других базах, он бы летел туда, а не на Явин…»       — Если и остались… Зачем? — секунду назад мечтательно улыбавшийся террорист был задумчив и серьезен. — Нас накрыли. Всех. Искупители, Мстители… теперь вот Каратели. Если кто остался, все равно найдут и выкосят. Шеф, конечно, завещал стоять до конца и умирать, но забирать с собой побольше имперских псов, — в исполнении Гудбая призыв звучал издевательством. — Вот только я в борцы с Империей записывался, а не в самоубийцы. И тебе того же желаю.       «Найдут и выкосят? Нет, я, конечно, рада, что ты так веришь в Империю…» — Дана мучительно размышляла.       — Искупителей-то не трогай… А если и там накроют, на Явине? — в голосе девушки звякнул металл. Нехорошо звякнул, совсем как первая истерическая нотка.       «Надо понять, как ты будешь реагировать… Желательно, сейчас, пока нервозность самая настоящая. А причины тебя не касаются».       — Вспомнишь, что не самоубийца? Поднимешь лапки кверху?       Гудбай сделал вид, что вопросов не слышал.       — А знаешь, что в нашем деле главное? — Дана могла поклясться, что террорист заговорщически щурится.       — И что же? — помимо воли заинтересовалась девушка. — Если ты про умение беречь свою шкуру…       — Я про умение вовремя смотаться, — не дожидаясь, пока его назовут последним трусом, Гудбай продолжил: — Вот пошли бы мы, например, на таран на ту странную дишку, и был бы один мертвый имп и двое мертвых нас. А так есть один живой имп и двое живых нас. А живые мы вполне можем обеспечить побольше мертвых импов, чем один тот ушастый. Мысль улавливаешь?       «Умница», — второе «я» Даны удовлетворенно улыбнулось где-то в глубине. Ей попался не самый глупый террорист. Соображающий.       «Впрочем, это еще кто кому попался…»       — Интересная была дишка. Уверен, что смерть этого пилота не стоила наших жертв? — вполне серьезно осведомилась агентесса.       — Не стоила, — уверенно отозвался пилот. — Дишка из новых, скорее всего, какая-то тестовая модель. Их обкатают и все равно рано или поздно поставят на поток, и жить нам станет сложнее. Одной больше, одной меньше… При всем том, что эта зараза была шустрее нас, мы сделали ноги. А значит что? Пилот там сидел не из лучших. И пусть дальше сидит, чем их таких больше, тем нам легче. Красиво уйти, когда кругом враги и все равно помирать — одно, а героически грохнуть себя и товарища об одного несчастного импа… Тьфу.       — Уфф… — пропыхтела Дана, словно чайник, выпускающий пар, изрядно давящий на крышечку. — Хорошо-то как. Честно говоря, я боялась, что сижу в одном бомбере с фанатиком.       Ей и вправду полегчало. От убежденного террориста-психопата следовало бы избавиться как можно скорее. При первом удобном случае.       — Ты так пилотируешь… Вдохновенно. Я там, возле базы, несколько раз успела с жизнью попрощаться, а ты… Как на прогулке.       — Наши все из-за угла астромехом стукнутые, — усмехнулся в ответ террорист. — Только некоторые — другим концом.       На последние слова Даны ответил он не сразу, только когда девушке уже начало казаться, что отвечать не собираются вовсе.       — Это легко, когда не боишься.       — В моей группировке люди умели думать, — отрезала девушка. — Только нам это не сильно помогло…       Разговор пока складывался очень удачно. Если она утвердится в решении рисковать и лезть в логово к повстанцам, Гудбай сможет подтвердить, что лететь на Явин Дана не хотела.       Небольшая деталь, но обязательно пригодится…       — А ты, значит, не боишься.       «Есть у вас с шефом нечто общее. Тот тоже пилот на всю голову».       С этой минуты Дана зареклась вспоминать Вару.       — Дашь пару уроков?       — Что, прямо в гипере? — «искренне» удивился Гудбай.       — А что, для уроков хладнокровия нужны особые условия? — протянула Дана. — Ладно, подожду до Галы. А потом ты пустишь меня за штурвал и подробно расскажешь про науку бесстрашно делать ноги. Обещаю не биться бомбером о планету.       — Нужны, — авторитетно подтвердил террорист. — Сарлаккова глотка поглубже. Самое то! Вот до Галы долетим, там и посмотрим, учиться будем или сразу практиковать.       Похоже, особого энтузиазма от перспективы пустить Дану за штурвал он не испытывал.       Энтузиазм ей и не был нужен. До принятия решения девушка хотела сохранить за собой обе возможности: как сделать ноги на Гале (желательно, с тщательно упакованным Гудбаем), так и не сделать.       Гудбая почему-то было заранее жалко.       Вопиющий непрофессионализм.       Вариант предоставить террориста самому себе не рассматривался. Тот, кто знает, как она пилотирует, никогда не поверит в то, что Дане удалось самостоятельно покинуть астероид…       Да еще и пилот дишки, который обязательно доложит начальству, что террористам удалось уйти. Если выживет.       Обязательно спросят, куда делся тот, кто ее вывез.       «Убила?.. Мол, не было возможности привезти пленного… Аргумент… Но только не для вдумчивого допроса… С-сит, я уже думаю, что делать, если меня будут пытать свои! Еще не хватало, жалеть террориста!»       Явин манил рабочими перспективами, но без надежного канала связи ей придется очень туго. Оставался один вариант — собрать всю доступную и недоступную информацию и делать ноги.       «Плохо быть посредственным пилотом…»       — Значит, теперь я могу обращаться к тебе «господин наставник»? Или лучше сразу «О, Великий»? — пошутила девушка, пытаясь прислушаться к голосу интуиции. Он ее обычно не подводил.       — Правда, «О, Великий Гудбай» звучит несколько своеобразно… Хм. А ведь звучит!       «Я буду тебя беречь, парень. Насколько смогу… Ты даже не представляешь, как ты можешь оказаться полезен…»       Интуиция висела в сторонке и загадочно помалкивала.       «Великий Гудбай» согнулся в приступе хохота, насколько позволили ремни.       — Это звучит примерно как «я не толстый, я полный» в исполнении лисички с Хота, — добродушно проворчал он, отсмеявшись. — Учить еще и не начинал, а уже обзываются…       — Ну что ты! — проворчала девушка из кресла второго пилота. Молчание интуиции трактовалось однозначно: везде одинаковая сарлачья задница.       — По закону жанра тебе положено долго мне отказывать, а я буду везде за тобой таскаться, называть Великим и доказывать, что я достойна у тебя учиться. И вот однажды я совершу подвиг, скажем, дотащу тебя пьяного из кантины до портовой гостиницы, и ты поймешь, что лучшей ученицы тебе не найти. Надеюсь, у нас получится не голофильм ужасов, потому что в таком случае кому-то из нас придется оказаться монстром и тайным сторонником подкроватного шуршунчика, мечтающего о власти в Галактике…       — Ооо даа, — восхищенно протянул Гудбай. — И мы будем много лет таскаться по галактике, по очереди вытаскивать друг друга из сарлакковых задниц одна другой глубже. Ты будешь жаловаться, что я тебя недооцениваю, а я буду по каждому поводу просветленно вещать про «Нуяжеговорил!». А потом юная ученица превзойдет своего наставника и… — пилот на секунду задумался. — Ты какие концы у сказок предпочитаешь, хорошие или не очень?       — Не очень — это те, где «жили они долго и счастливо и умерли в один день — уж кто-то позаботился»? — уточнила Дана, окончательно утверждаясь в мысли, что нужно лететь на Явин.       Планка была высока, но отец говорил когда-то: «Прыгай как можно выше, и допрыгнешь хоть куда-нибудь». Жизненный опыт подсказывал: или разобьешься вдребезги.       Но дело того стоило.       — Вроде того, — подтвердил Гудбай. — Я вот хорошие концы люблю. Где все просто жили долго и счастливо. А уж в какой день умерли и от чьих рук — это всегда можно самому домыслить, если уж так захочется поразмышлять о смерти. А еще в хорошем конце добро всегда побеждает зло. Как думаешь, мы с тобой на добро потянем?       Реплика внезапно попала ниже пояса.       Отец и Академия в свое время тщательно позаботились о том, чтобы Дана очень, очень не любила террористов.       Она видела документальные голофильмы о результатах их деятельности, слушала рассказы и глубоко проникалась мыслью о том, что лучший финал деятельности террориста — скоропостижная смерть. После того, как он выдаст всю оперативную информацию.       «Улыбайся», — напомнила она себе.       — Смотря для кого. Для импов точно нет…       «Хорошие концы он любит… Сколько ты людей убил, весельчак?»       — А вообще — добро должно быть с кулаками. Иначе хороший конец не получится.       — Да-да, добро победит зло, поставит на колени и зверски убьет, — усмехнулся террорист. — Как там в древних сказаниях было, убивший дракона сам становится драконом?       — Но ты ведь собираешься бороться с драконом, — парировала Дана. — Бедный выбор получается: победить и стать драконом или проиграть и стать обедом. Можно, конечно, объяснить дракону, что цветочки нюхать приятнее, а травка вкуснее мяса, но хищником он от этого быть не перестанет. Да и сам понимает, что загнется на диете.       — Еще дракона можно просто не трогать. Прикинуться несъедобной ветошью, глядишь, пронесет и на обед сжуют соседа, — подхватил Гудбай. — Так и живешь, пока то тут, то там когтистая лапа вылавливает себе на обед тех, с кем вчера лум пил. Лучше уж самому обедом стать. Или драконом. Другим драконом. Они ведь тоже разные бывают…       «То-то ты к мятежникам собрался…»       Дана искренне полагала, что под соседями пилот может подразумевать исключительно собратьев по террору. С кем еще ему надираться?       «Нужно быть осторожнее в высказываниях…»       — И кто-нибудь придет, чтобы убить тебя, потому что ты пожираешь его соседей? — невесело усмехнулась девушка. — Из Искупителей нас двое осталось. Может быть, теперь уже — я одна. Тогда бежали, сейчас бежим… Хороши драконоборцы.       — Такова жизнь, — пилот пожал плечами. — Ешь или съедят тебя. Не можешь съесть — беги и отращивай зубы. Как бы ни хотелось не убивать дракона, а взлететь на нем в небо…       — Да ты философ, о, Великий… — констатировала Дана, все больше проникаясь сюрреализмом ситуации. Террорист спас ей жизнь (причем дважды), она сама — планировала по отношению к нему…       …То, что и должна была.       — Слушай… Давай начистоту, — предложила агент. — Я ведь тебя совсем не знаю. И ты предлагаешь лететь с тобой на Явин?       — Давай начистоту, — охотно согласился Гудбай. — Я тебя тоже совсем не знаю. Хотя спас твою шкуру. И предлагаю лететь со мной на Явин.       — Ладно, — согласилась Дана, тихо щурясь в спину сидящего впереди пилота. — Но если мне там не понравится, я буду ходить следом и приговаривать: «О, Великий, яжеговорила!»       — Эй, это мои слова! — немедленно возмутился террорист. — Если нам там совсем не понравится, поищем местечко поуютнее.       Здесь должно было последовать предложение добровольно сдаться Империи, но после таких слов на планах проникнуть в ряды повстанцев можно было ставить большой жирный крест.       — Согласна на сарлаккову глотку. Кажется, ты именно там обещал меня учить?       Строго говоря, Гудбай пока ничего не обещал, но под шумок могло прокатить.       — За сарлакками надо на Татуин. А я песок не люблю, — пожаловался пилот.       — Это значит, что я в пролете? — вкрадчиво поинтересовалась девушка. — То есть титул «О, Великий» мне придется приберечь для кого-нибудь еще?       — Хм. Нет, знаешь, я, кажется, успел привыкнуть, — с сожалением констатировал Гудбай. — Придется завезти сарлакков на Явин. Как думаешь, приживутся?       — Да ладно. О, Великий, твоя ученица может организовать замечательную сарлачью глотку для кого угодно и где угодно, даже для нас самих, — ничуть не соврала Дана. — И если для того, чтобы ты учил меня летать, мне придется делать это по сто раз на дню… Делов-то.       — Нет, какие таланты пропадают… — террорист восхищенно вздохнул. — Интересно, что будет, если подбросить тебя импам? В качестве оружия массового поражения.       — Тебе заплатят, чтобы ты забрал меня обратно, — автоматически отшутилась Дана. — Может быть, даже простят все прегрешения.       — Даже так!.. Если вдруг захочу вернуться в стройные имперские ряды — непременно воспользуюсь, — заверил девушку Гудбай.       — У тебя никогда ботинки над головой не свистели? — невинно осведомилась девушка, делая в голове пометку насчет пребывания Гудбая в стройных имперских рядах. Интересно, как и где… Летает он, и вправду, здорово. Бывший военный пилот?       — Над моей бедной головой чего только ни свистело… — протянул пилот. — А ботинки, опять же, в хозяйстве всегда сгодятся.       — Мне просто кинуть больше нечего, не декой же в тебя швырять.       «И не бластером… Значит, пилот. Хороший пилот. На первый взгляд, примерно тридцати лет…»       — Коммандером на вольные хлеба ушел? Нет, если это большой секрет, то я возьму вопрос обратно, но знакомиться все равно придется.       — Браво, моя юная ученица, — голосом просветленного джедайского магистра произнес Гудбай. — Какая проницательность…       — За таким вступлением должна последовать ремарка о том, что на самом деле ты всю жизнь разводил породистых фелинксов, — вздохнула Дана. До самой Галы активных действий не предвиделось, оставалось только болтать и постараться забыть про тихое урчание в животе.