Останьтесь после занятий

Заклинание связывания - это "скучно", будничным тоном сообщил Гарри профессор. Да, заклинание слепоты гарантированно лишит зрения, пока его не снимешь, но без реальной, физической повязки на глазах ты не почувствуешь прикосновения шелка, тепла ткани, не будешь видеть будоражащие воображение тени в просветах по краям, где маска плохо примыкает к коже. Заклинания невесомы и фантазийны, в отличие от, например, зелий. "Никаких глупых взмахов палочкой, Поттер, и дурацких заклинаний на моих занятиях", ни больше, ни меньше. Нельзя сказать, что Гарри был против. Когда Снейп достал ленты и для ног тоже, он не был против. И когда выбрал пульсирующий фаллос, тоже. Северус поражался - с одной стороны, это не тот дерзкий пацан, который взял его на столе, с другой - не ребенок, лежавший на столе в его кабинете неподвижно и испуганно еще совсем недавно. Переходный возраст? Гормоны? Или малец сходит с ума? Ни один из вариантов окончательно его не устраивали. Схождения с чего бы то ни было обычно означали головную боль. Снейп привязывал Поттера, а сам думал, что это уже почти скучно. Но делать нечего, надо продолжать начатое. В конце концов, мальчик чудно смотрится на этой роскошной постели. Гарри полностью разделся, и теперь казался со стороны чудным подарком на Рождество, упакованным и готовым отправиться на праздничный стол, очевидно. Снейп подумал и устроился на нем верхом, сев на щуплый торс задницей к лицу. В его руках оказалась штуковина, на которую Поттер еще не соглашался... пока. Но сначала... Эти руки, руки мастера зельеварений, знатока Темной магии, руки мужчины, знали сотни секретов. Некоторые из них были связаны с самой тонкой магией во вселенной, магией любви (или, вернее, страсти, желания, секса и всего остального). Гарри схватил руками путы, натягивая их. На устах застыл еле слышимый стон, как будто не в силах выйти из его тела или войти обратно и смолкнуть. Член моментально налился кровью. Снейп гипотетически (и только так!) пожалел, что не является вампиром (вампиры существа не особо привлекательные вне маггловских сказок). Щелкнул замок, облекая плоть в строгую металлическую форму так называемого "пояса верности", и Гарри издал недовольное цыканье: - Что это? Что ты там делаешь? А ну слезь с меня! "Будешь хранить верность для меня, сучка?" - вертелось у Снейпа на языке. Почему бы не сказать это вслух, действительно поднимаясь, но лишь чтобы встать за стеком, которым можно медленно водить по возбужденному телу жертвы, извивающейся в ожидании удара. - Будешь хранить верность для меня, сучка? Поттер явно был шокирован. Снейп - горд, это удивление на лице стоило того. Тотальное поражение? Их взгляды встретились. Гарри открыл рот. Он усвоил урок: - Да. - Да, кто? - стек с гулким звуком хлестнул по внутренней стороне бедра. Губы парня упрямо сомкнулись, сдерживая новый стон совсем иного свойства, но лишь на секунду, необходимую, чтобы справиться с болью: - Да, сэр. *** Гарри ничего не видит за плотной горячей повязкой. Слышится шепот вместе с запахом чужого тела, совсем рядом: - Что я делаю в твоих фантазиях, Поттер? Тишина. Звук глотания. Хочется пить. Он ничего не видит. Вся комната пахнет и гудит, как губка, если наполнить ее пеной, сжать и затем отпустить, но по-другому. Они оставили здесь свой отпечаток, навечно. Даже если ничего не бывает вечным и всё мимолетно. Это чувство упоения никогда не исчезнет. Гарри ощущал все так ярко, как будто выпил с десяток подарочков от бармена. А пить хотелось адски. Может быть, ему позволят осушить его до капли?.. - Называешь меня по имени. Тишина. Вернее, где-то вдалеке шумит музыка, но это неважно, это не имеет отношения к комнате. Здесь изоляция, отдельный кармашек вселенной только для того, чтобы быть в этой секунде, чтобы кончать и кончать, бесконечно, чтобы стонать, чтобы слизывать свои же слюни, потому что они вытекают из раскрытого рта, а вытереть нечем. Ничего хорошего, в общем-то. - ...А еще? - А еще... кончаешь мне в рот и даешь проглотить. - А еще? Эта тишина напрягает. Что не так? Почему от него наконец отстали и не трогают уже минут 10? Откуда исходит голос? Холодные пальцы вдруг появляются на его горле. Не сжимают, не двигаются, просто лежат, как будто примеряются. - ...Ты хочешь меня убить?.. - Гарри ждет ответа, затаив дыхание. - Иногда да. Честный, сухой ответ. С ноткой раздумия в голосе. Пальцы на шее слегка смещаются. - Почему? - Потому что ты задаешь глупые вопросы, - слышится усталый вздох. Гарри тоже выдыхает. Тепло возвращается в комнату. - Я спрашиваю о сексе, а не о всяких глупостях. Гарри обдумывает ответ. - Это не глупости. Его затыкает жесткий минет. Кажется, Снейп встал на колени над его лицом, чтобы так войти. Верхний схватил его за волосы, чтобы голова лишний раз не болталась. Затем все заканчивается. Приглушенный свет слепит глаза, руки не желают гнуться. - То, что было в этой комнате, остается в этой комнате, - говорит Снейп, одеваясь в дальнем углу. - В прямом смысле. - На мне теперь типа проклятия, да? - бесцветным голосом уточняет Гарри, безвольно продолжая лежать звездочкой и пялиться на балдахин изнутри. - Это тебя так отпускает, - с тоном знатока отмечает Снейп, останавливаясь у изножья кровати и оценивающе окидывая ее прощальным взглядом. - Коктейль. Это пройдет. Гарри все равно. Все когда-нибудь проходит. Комната больше не кажется ему волшебной. Как будто пережитая им тьма выявила всех ее монстров. Он слышит, что они уйдут через черный ход. Но пока он может полежать. А потом почиститься заклинанием, если хочет. Вот так взрослые люди заканчивают волшебные ночи? Должно быть, это безумно скучно, раз за разом пытаться превзойти что-то в прошлом и не иметь возможности и сил это сделать, потому что нельзя нажать на "плей" и продолжить съемку на том, где остановились. Все тело саднит. Он лежал всю ночь. На нем скакали и его хлестали разными видами угрожающих нагаек, названия которых он не знал. В этом было что-то интересное, но не более того. Его целовали, это было увлекательнее. Тело не хотело расставаться с этими поцелуями - кажется, уже к полудню оно покроется синяками на память. Изнутри всё, должно быть, сверкало от смазки. Он видел, как чужой член утыкался в его живот с другой стороны. В этом было что-то странно приятное. Он словно растворился в этой кровати, стал одним из механизмов удовлетворения на полках вокруг. Его кусали и шлепали, его наполняли и давали наполнить себя. Он никогда не забудет, как Снейп прыгал на его члене, извергаясь криками вперемешку с бранью, а он не мог до него дотронуться ничем, кроме одного лишь члена да волос на мошонке. Он никогда в жизни не хотел не кончать так, как в тот момент, потому что это бы остановилось, но у каждого есть предел. - Полежи со мной, - раздалась тихая просьба из-под кружева балдахина. Снейп увлеченно вертел в руках какую-то вещицу, уже полностью одетый. Он обернулся с отсутствующим видом: - Нет, нам уже пора. Если ты хочешь успеть к рассвету, конечно. Вставай и пошли. Он так и не назвал его по имени. Гарри подумал, что вот оно, вот почему они здесь. Не в качестве начала чего-то большего, нет. Это было прощание. Пышные проводы в число бывших любовников. Он фыркнул, перекатываясь на локтях и тяжело поднимаясь. Его одели с отстраненной заботливостью слуги при богатом господине. Ему пригладили волосы, вытерли рот салфеткой с прикроватной тумбы. В глаза ему не смотрели. И его вырвало после трансгрессии. Он сам шел до башни - это было очевидно. Даже рано утром в Хогвартсе все равно была жизнь. Сновали по возможности незаметные эльфы, мог пройти с патрулем Филч, призраки неслышно проносились по пустым коридорам, не оставляя за собой эха. Гарри смотрел вслед удаляющейся фигуре в черном развевающемся плаще, замерев у лестницы в подземелья слизеринцев. Долго смотрел. Потом пошел спать. Выходной. Надо лишь сказаться больным. Наверное, так и было.