las estrellas
24 марта 2019 г. в 10:09
Порой кажется, что время быстротечно. В моменты счастья мы его не чувствуем, лишь живём мгновением, пропускаем его сквозь себя и замираем в благоговейном ожидании упавшей звезды, чтобы загадать следующее желание.
Серхио Рамос умеет ждать.
Только вот он готов отдать все звёзды Вселенной за то, чтобы перестать это делать.
Ведь что за жизнь от игры до игры? Целое межгалактическое пространство.
Жизнь от Класико до Класико — целая бесконечность.
Бесконечность, которая столкнула их лбами уже дважды за сезон, испытывая на прочность их скорости, способности и умение делать вид, что всё в порядке, они по-прежнему в хороших дружеских отношениях.
Серхио каждый раз закатывает глаза. Какая ложь.
А Жерар всё так же наигранно улыбается после их объятий послематчевых, смеется на публику, а после игнорирует все его сообщения, купаясь в сиятельной славе своей команды.
— Новые звёзды точно будут называться в честь игроков блауграна, — шипит Рамос в свете Камп Ноу октябрьской ночью, и Пике отпускает смешок в ответ, отворачивается и уходит, оставляя бывшего капитана без солнечного тепла и воздуха в лёгких. Оставляет его за гранью подыхать от воспоминаний.
Серхио пытается их загнать поглубже, подальше, лишь бы не мешались. Лишь бы не дробили его снова на части.
Иначе он задохнётся.
На этот раз бесконечность длится двадцать три дня.
Эль Класико стремительно приближается, и все поголовно сходят с ума. Вся Испания ждёт первого финалиста из их "сладкой парочки", как однажды пошутил Торрес, ждёт легендарного столкновения, метеорного дождя из карточек и звездопад.
И его команда готова падать ради победы.
В общей уборной прохладно. Серхио слегка потряхивает, но в тёмных глазах — твёрдая решимость. Он снова плещет себе в лицо холодной водой, поправляет причёску и надеется не провалиться.
Тёплые пальцы мягко перебирают волосы.
В их номере — запах кофе.
Полусонная нега — приятная, затягивающая.
"Тебе идёт новая стрижка".
А голос ласковый, во взгляде — лучи солнечные.
Касается трепетно, будто боится, что всё распадётся пылинками космическими.
Серхио уверен: так выглядит нежность.
— Нежности от них сегодня не жди, а? — рядом Асенсио оказывается, хлопает товарищески по спине, оставляя ожог на идеальной белой форме капитана, пока сам капитан тщетно пытается собрать себя хотя бы наполовину. Пытается запереть память в клетку фотоновую, чтобы звёздный ветер её всю разом в чёрную дыру унёс. И его самого, желательно, тоже.
Подтрибунное помещение — его любимое место на любом стадионе.
Здесь всегда царит искренность.
Враги на поле становятся лучшими друзьями, пока их вновь не разъединит футбольная форма и свисток судьи. Забавная картина.
Рамос наблюдает за тем, как хихикают Марко и Серхио Роберто, как Себальос болтает с Бускетсом и Альбой, и ему хочется взвыть.
Их с Пике кометные шуточки остались в стенах подтрибунки в далёкой Франции.
— Постарайся остаться без жёлтой хотя бы сегодня, — Модрич, их маленький астероид, мягко сжимает его предплечье, вырывая из раздумий, и легко приподнимает уголки губ в улыбке. — Обойдёмся мастерством, а не грубой игрой.
"Грубая игра — твой извечный стиль. Мы не сработаемся."
Его презрительность оседает на коже туманностью.
"Честность явно не по тебе."
Цедит ядовито, будто нарочно.
И смотрит так, будто испепелить желает.
Знакомство в расположении фурии явно не задаётся.
— Не напрягайся, с о л н ы ш к о, мне на твои замечания глубоко поебать, — Серхио нагло глядит прямо на зарождающуюся бурю.
Их ссора вспарывает ночь Йоханессбурга рассветом.
Господи, хватит.
— Не переживай, Лукита, если что — без меня сыграете, — усмехается Серхио в ответ, растрёпывая тому волосы. Он поправляет капитанскую повязку, пока перебрасывается парочкой фраз с Жорди, радушно здоровается с Лионелем и замирает. Пике с улыбкой приветствует соперников, шутит и непритворно смеется. В груди у Рамоса разливается тепло. На их стадион вернулось Солнце.
— Удачи, — обнимает и его за шею, быстро отстраняется и даже не лицемерит.
Капитан задерживает дыхание и под понимающе-сочувствующим взглядом Альбы возвращается в созвездие "сливочных". Вот же блять.
Игра идёт резко. И ведь не бывает так, что на Класико они друг другу кланяются. Нет. Сбить, сломать, любой ценой вколотить мяч в сетку, но победить. Либо мадридиста, либо каталонесс; ничья — вне системы.
Чёртово пятно болельщиков блауграна заедает бельмом на глазу. Красно-жёлтые флаги ещё больше не дают сконцентрироваться, давят на череп и, о, Боже, сожги Каталонию.
"Защитник сборной Испании Жерар Пике проголосовал за независимость Каталонии."
"Я защищаю цвета своей страны."
— Так всё же на чьей ты стороне?
— Я отстаиваю свои идеалы.
— Да ты сам себя отстоять не можешь.
"Жерар Пике защитил Серхио Рамоса от освистываний болельщиков."
— Зато я отстоял тебя, — говорит твёрдо всего одну фразу, а после динамик телефона затихает.
Они влетают друг в друга, не жалея сил, ведь Класико — это зрелище, феерия, всё тот же звездопад.
Жерар летит на газон, обыгранный шустрым Винисиусом, морщится от боли и сцепляет зубы.
— Ты никогда не умел падать красиво, — Серхио, усмехаясь, едва шевелит губами, крепко держа Пике за руку.
Руки сжимают плечи.
Горячее дыхание бежит по шее.
Родной голос эхом отдаёт в криках болельщиков.
Красно-золотое конфетти путается в волосах.
Воздух Киева искрится сверхновой победой.
Сегодня они — короли Европы.
Лента победителя стягивает запястья.
Слегка суховатые губы ловят каждый стон.
Белое вино растекается по ковру.
Фейерверки взрываются не за окном — в голове.
— Серхио... — шепчет рвано, выдыхая осколками, и улыбается, улыбается, улыбается.
— Серхио, чёрт подери, мы пролетаем по полной! — кажется, это Карвахаль пытается докричаться до капитана. Рамос вздрагивает, смотрит на табло, а затем переводит взгляд на счастливых сине-гранатовых. Ну разумеется. Пенальти, какое счастье. Чёрт бы их всех побрал.
— Не дадим им забить шесть! — и Серхио мотает незаметно головой, сосредатачиваясь на игре. Он знает — это крик отчаяния. Их нападение и в подмётки не годится каталонскому, даже при условии их пеших прогулок. Им не выиграть, несмотря на прорехи в обороне соперника. Но они же сильнее, мысленно говорит он сам себе, они — королевский клуб, они — футбольные принцы, лос бланкос, идеальная команда.
Они — галактикос.
На табло светится приговором "0:3".
Они слетают с орбиты. Серхио Рамос задыхается от недостатка кислорода в открытом космосе.
Он тщетно пытается подбодрить своих игроков, своих перегоревших звёзд, и пачкает руки о сине-гранатовую форму, марается об их победу и сгорает сам.
Серхио сорванно дышит, выталкивая из лёгких ошмётки тяжёлого воздуха, и поздравляет, не подбирая слов. Поздравляет искренне, ведь так поступают хорошие капитаны.
Лёгкое касание к шее заставляет поёжиться.
— Это не тот проигрыш, который вы заслужили, — тихий мягкий голос Жерара звучит так по-настоящему, что хочется слушать вечность к ряду.
Рамос мимолётно утыкается в плечо Пике носом и едва заметно улыбается.
Вселенная, умоляю, ещё один раз.
— Скорее, это не тот выигрыш, который вы заслужили. Но спасибо, что не выпросил карточку, — Серхио фыркает как можно презрительнее, высокомерно вскидывает подбородок — как будто ничего не происходит— и наблюдает за тем, как губы Жерара расползаются в усмешке.
Ему кажется, будто вечернее небо Салвадора полоснули лезвием.
Лезвием блядской усмешки Пике, когда он касается, сжимает, целует, и з д е в а е т с я.
Серхио думает: сгорит заживо.
Но солнце не греет.
Его Солнце с небом в радужке сжигает до трещин в сознании.
На следующий день фурия взрывается в поражении.
— В поражении находишь силы не сдаваться, ты справишься, — напоследок Жерар улыбается — о Боже, эта улыбка — ободряюще, прикрыв рот рукой, и возвращается к новому сиянию на Сантьяго Бернабеу.
В раздевалке стоит возмущённый гул. Серхио не слушает, мыслями витает там, на поле, ловит остатки тепла чужих рук на себе, пытается вдохнуть. Получается лишь выдыхать звёздную пыль, царапая горло былым величием и собственной гордостью.
— Капитан, скажи что-нибудь, — Кроос, с потухшим взглядом, касается его плеча. Ах, милый Тони, знал бы ты, каким комом стоят все пламенные речи, лишь бы не подавиться. Лишь бы не продолжать задыхаться.
Но Рамос пересиливает себя, сглатывает осколки разваливающейся галактики и уверенно поднимает голову.
— Вы молодцы. Нам просто сегодня не повезло, и ведь так бывает, вы знаете это не хуже меня. У нас есть шанс показать, как мы умеем выигрывать кулес. И мы сможем показать отличную игру. ¡Hala Madrid! — он вскидывает кулак в воздух, а ответом ему служат дружные возгласы созвездия бланкос.
Капитан понимает, что ничего не изменится.
Шумная, капризная ночь не даёт возможности отпустить поражение в вольном падении. Слишком мало гравитации, слишком много вакуума.
Рамос не слышит, бессмысленно смотрит в потолок и думает. Надрывно, бесконечно, выискивая яркие кометы в потухшем сознании. Получается поймать только жалкие остатки их рисунков.
Маленький неприметный набросок из переплетающихся цифр "3" и "15" летит на пол.
— О, как мило, — ухмыляется, паршивец, так довольно, отвлекаясь от поцелуя. — Рамос, ты подался в художники?
— Просто закрой свой рот и займись делом.
Через несколько часов игла методично поддевает кожу, вбивая чернильной краской фигурные цифры в общую картину.
Через день Пике замечает.
Небо в радужке вспыхивает любовью.
В глазах начинает рябить. Он тихо рычит от бессилия и переворачивается на бок, закрывая голову руками.
— Рука! Ты сыграл рукой, Жерар! Это полностью твоя вина! — надрывается фурия в обвинениях, жаром ненависти сжигая Солнце.
Серхио молчит. Из лёгких выбили весь воздух, дышать становится всё труднее.
А он смотрит так спокойно, бросает "Тогда я ухожу из сборной" совершенно безразлично, оставляя после себя недоумение и потухшее пламя на просторах "Лужников". Жерар не слышит, как Рамос оправдывает его перед сломленной командой.
Солнце, согревающее его, становится далёкой и холодной звездой.
Звёзды стыдливо прячутся за тучами, а иссиня-чёрное покрывало душит Мадрид в каталонских язвах в попытке спасти. Серхио хочется закричать, заорать так, чтобы вся Вселенная услышала. Заорать до сорванного голоса, до изнеможения, до полной темноты. Лишь бы разбитая галактика вновь стала единым целым. Лишь бы космический мусор не забивал бронхи. Лишь бы найти хоть глоток воздуха на этой планете.
Но планета играет по своим правилам, разрывая их на части. Однако, когда им суждено встретиться, случается нечто прекрасное. Никакие условности не играют роли. Рождается сверхновая.
И тогда реальность разлетается выбросами, ослепляя своим великолепием несуществующих зрителей.
Свет вспыхивает в душной комнате оповещением.
Mi Estrella: "Я остаюсь в Мадриде до следующего Класико. Увидимся?"
И Серхио наконец-то делает вдох.