Песни мертвого океана

      Было ранее утро, это была та пора, когда солнце выходит из небосклона, освещая своим светом землю, луга, поля и драконью гору, что возвышалась высоко в небе, стараясь словно разделить небо на две части.       Утро выдалось не таким как обычно; шумел ветер, стараясь вырвать деревья из земли, а небо было настолько темное, что казалось, что ночь не покидала свой небосклон. Небо гудело и сверкало, раздавая молнии в мертвый океан, что сегодня был особенно страшен, его волны то и дело били по скалам, казалось, что океан хочет выйти из своих берегов и затопить все, что только может. А затем начался ливень, да такой сильный, что крестьянам почудилось, что вода затопляет собой землю и они прятались в своих домах, не желая даже сделать шаг в сторону улицы, вздрагивая под ударами молний. В такие минуты деревни, да и сами города вымирали и были совершенно пусты, люди прятались везде, где только могли, лишь бы не попасть под черное, сверкающее небо и под ливень, который пробирал до самых костей. В такие редкие минуты трактиры были полны людей, которым не повезло быть в это время сейчас в городе, так далеко от собственных домов.       Шел дождь, вода перемешалась с грязью и заслоняла собой все, что только можно, мужчина невысокого роста шел по деревне медленно, его ноги постоянно вязли в грязи, а сапоги то и дело цеплялись за ветки, что нес с собой поток воды, одежда путника промокла насквозь и неприятно липла к телу. Этот человек, был не стар, но уже и не молод, его борода, с которой стекала вода, уже заметно поседела, да и глаза уже начали терять свой цвет и тускнеть. Путник шел неторопливо, раскачиваясь, время от времени и когда дошел до небольшого дома замер. Свет там не горел, а раскаты грома приглушали звуки, не давая ему даже понять, есть ли там люди или нет, обычно голоса с таверны были слышны за много миль вперед, давая всем точно понять, что эля хватит на всех, как и пищи. Мужчина выругался по себя и со всей силы ударил по двери, ведущей в таверну под названием ‘‘Левиафан’’.       Когда он ударил в дверь, то она широко раскрылась, а небо в тот момент особенно сильно озарила молния, что сразу же и пропала в океане, но зато шум грома оглушил все, напугав не на шутку итак испуганных крестьян, что сидели внутри. Люди словно замерли, смотря на путника и не смея даже перешептываться на этот счет. Мужчина не растерялся, эта ситуация даже немного забавляла его и он прекрасно понимал, что стоимость эля, что нальют ему в кружку может значительно упасть в цене от его действий и он не мог этим не воспользоваться. Он зашагал так громко и тяжело, сгибая свою спину, как старец и почесывая при этом свою бороду, смотря на всех прищуренным взглядом. - Эля – громко произнес он, а затем тихонько продолжил: - И похлебки! Видит сам создатель, что Левиафан бушует в океане, – он вновь оглядел людей и про себя отметил, что его действительно окружали лишь крестьяне и среди них, была всего одна женщина, владелица таверны, что быстро налила ему в кружку эль и протянула уже готовую миску с похлебкой.       Мужчина присел, взял ложку в руку и неторопливо, осторожно опробовал похлебку, с удовольствием замечая то, как тепло согревает горло. Вода с него стекала, образовывая лужу под ним, но мужчина старался этого не замечать, беря в руки уже кружку с элем и довольный собой, делая глоток, с наслаждением закрывая глаза при этом. - Левиафан и правда разгулялся, – произнес старик, что сидел возле окна с единственной свечей, что стояла на столе, бледно горя и освещая трактир и сидящих в нем людей. - Твоя, правда, старик. Левиафан сегодня вдоволь наестся людской плоти и потопит десятки кораблей, тех глупцов, что сейчас покоряют мертвый океан, а возможно уже и его глубины. Уж я то знаю! Я сам не раз, чуть не попал к нему в пасть, когда он наводил шторм и потоплял корабли, но создатель со мной и вот я здесь! – все вновь затихли, а мужчина, словно пережив горе, залпом выпил весь эль и поставил кружку к женщине и громко прошептал: - Ещё – на этих словах люди ожили и стали перешептываться, смотря на мужчину, что сидел перед ними, взявшись за голову, а женщина быстро взяв кружку, наполнила её до краев элем и замерла, протягивая её путнику. - Друзья мои, не ходите в шторм в море! Ибо вас там ждет смерть или пасть монстра, что пожирает людские сердца и если бы не его дочь, ундина, не было бы меня в живых, создателем клянусь, был бы я в пучине воды, да кормил бы я рыб своим телом! – Он уже отхлебывал суп, в руках сжимая ложку и жестикулируя ей, время от времени, смотря на то, как люди в таверне крестятся от его слов, как полны их лица испугом и только мальчик, не понимал ужаса происходящего.       Мальчик сидел неподалеку, видимо рядом со своим отцом, он следил и за путником и за людьми, что сидели в таверне и, не выдержав, тихо спросил отца: - А кто такой Левиафан? – его отец хотел уж что-то сказать, но мужчина его сразу же перебил, громко произнеся: - Иди сюда, мой юный друг, я все тебе расскажу, ведь видел я его, как ясный свет! И нет на свете никого, кто лучше сможет тебе поведать о нем и рассказать, кто же он такой! – и мальчик завороженный словами незнакомца поспешил к нему, а, тот посадил его рядом и начал свой рассказ: - Это было давно, когда люди только строили свои города и создавали государства. Тогда ещё жили первые люди, прародители всех нас живущих на земле. То были чудные времена, когда не было войн и споров между людьми, в то время люди только постигали себя, понимали и принимали себя такими, какие они есть и мир тогда, только зарождался. Именно в это время жила женщина, говорят, она была прекрасна, словно цветок, растущий в полях у создателя, она была юна, нежна и очаровательна. Ей неведомы были людские страсти, она была дочерью леса и той первой девы на земле, что создал создатель – мужчина замолчал, выпивая вновь стакан эля, ненароком замечая то, что в таверне было очень тихо, все слушали его рассказ, не только мальчик. И тогда он довольно произнес: - Ох, как сохнет горло, – и хозяйка трактира тут же подчинилась его просьбе, быстро наполняя его стакан до краев. - И девушка та жила среди полей и лесов, она не видела людей, их грехов, разврата и порока, она не испытала, она была чиста, как первый лист весны, что зарождает древо. Тогда она не знала, что за ней следил тот змей, тот искуситель, что жил в садах, что прятался средь них. Он мать её тогда и соблазнил, заставил плод вкусить, а сам исчез, в саду том притаился и с тех времен, не появлялся. Тот змей повинен в том, что нам закрыт теперь тот вход, в те райские сады. И вот увидел он, ту деву, что чиста душой была и вновь сорвал он плод, с того же древа, и как он не пытался, не мог он ей отдать его, ведь тело змея, было уж осквернено, на землю путь ему закрыт. Тогда тот змей и шкуру свою сбросил и в наш он мир пришел в личине он другой. Он в океане поселился и стал ей петь и зазывать к себе, чтоб развратить её как мать. Он предлагал ей и запретный плод и те сокровища, что сам украл, но дева, что чиста была, не принимала его дар, а змей все кожей обрастал и прирастал к земле. – Вновь путник замолчал, беря тарелку супа и выпивая разом, и он тарелку поставить, не успел на стол, как женщина протягивала ему уже другую, мужчина тот кивнул и снова же продолжил: - Долго змей тот деву зазывал, пытался развратить её же душу, в конце концов, не выдержал он эту ношу, хотел схватить, насильно плод вкусить заставить, вот только тело же его вконец к земле же приросло. Он стал подводным змеем, Левиафаном, божеством, что корабли же наши губит и поедает наши души и наши же тела. Чем дольше змей был на земле, тем все сильней он забывал те райские сады и кем он был при них. Отчаялся тогда тот змей, что стал Левиафаном, и дева та к нему пришла, хотела она ему помочь, унять его же горе. Змей тот разозлился, схватил её, в пещеру уволок, что возвышается среди морей и там над ней и надругался, не первый раз и не последний. И дева та с тех пор в пещере той жила и плод, что она вкусила, его и взрастила среди морей и океанов и им все время и питалась. А этот змей, вкусил и сам он плод разврата наведывался к ней, нося запретный плод, что дева та вкушала, а этот плод в чреве уже рос, рождался, уплывал. Детей своих ундинами она и нарекла, людьми они на половину были, наполовину рыба, на половину змей и ног им не видать, хвост украшает, а на коже той наросты, что достались от змеи. Известно всем, что дева та жива ещё, что плод ей душу продлевает и умереть ей не дает, что змей наведывается к ней и телу жизнь он продлевает, наевшись плоти, он мужской, неся ей смертных дам! Дева та уж больше не чиста, его околдовала и ублажением своим ундин и порождает! - Он схватил кружку, выпил весь эль и так ей стукнул по столу, что все вздрогнули, а мальчик тот наоборот открыл широко рот от удивления и уже не мог сидеть на своем стуле спокойно. - Запомни мальчик, тот змей, живет он в нашем океане, он потопляет корабли и дев он похищает, одной то ему мало, а нас мужей зубами он за это убивает. Ведь змей он, искуситель, он богом стал среди морей, среди людей он стал Левиафаном и в глазах людей он покоритель всех морей и океанов, отец ундин и похититель дам! Увидишь в море ты его, тебе уже не жить, ведь плоть твою он сожрёт, да деву при тебе и украдет, а тело он твоё в том море и потопит! А эти его дети, похуже девы той, мужчин к себе все манят и пением своим и завлекают, но не ведись, грехами же они полны! Ведь нет же в них людского, в отца они пошли, в Левиафана! – повисла тишина, крестьяне молчали, не решаясь ничего произнести, думая о том, что путник продолжит свой рассказ, но он молчал, похлопав по голове мальчонка, взял в руки эль и стал пить его.       Тело путника уже качалось, как будто сам он был уже на корабле в шторм, покорял океан, а руки тряслись. Мальчишка вскочил со стула, он был доволен рассказом и с огромной улыбкой побежал к отцу и стал ему что-то говорить и тыкать в мужчину пальцем, при этом очень широко и довольно улыбаясь. Так он всегда делал с теми, кто его вдохновлял, обычно это были рыцари, в сверкающих доспехах, которых он считал героями, но сейчас у него появился новый герой. И мальчику было вовсе не важно, как он одет, что одежда на нем была грязная, порванная и висела на теле путника клочьями, не важно, что язык в конце истории заплетался, а руки тряслись, ведь он был пьян, и что тело его раскачивалось, как корабль в море в шторм. - Сколько я вам должен, хозяюшка?! – Уж как-то тихо пролепетал путник, но женщина молчала, а он продолжил: - Уж больно харчи у вас славные, что я и не заметил, что дождь то кончился, да и небо просветлело. – Почесывая бороду, довольно пролепетал мужчина, а женщина лишь хлопала глазами, смотря теперь уже на улицу и видя на ней людей, что покинули свои дома. Деревня вновь ожила, собаки носились по грязи, а с ними дети, счастливые и довольные. - Два золотых – отстранено прошептала она, а путник лишь закивал. “А поел то я на все пятнадцать!” – довольно думал он, доставая из мешка две золотые монеты и протягивая их хозяйке. - Ну, что-же, друзья мои, хотел бы я остаться, ток денег нет и комнату не снять! – он тяжело встал и покачиваясь пошел к выходу из трактира, но женщина его опередила, беря за рукав и отводя в сторону комнат, в таверне, под названием “Левиафан”.