Я так боюсь не дожить до рассвета

В какой-то момент все пошло наперекосяк. Точкой отсчета могла стать свалка, или встреча с другими андроидами на Иерихоне, или та секунда, когда его решениям стали доверять больше, чем своим, но нет — Маркус всегда хотел вернуться домой. Полузатопленный корабль был для него лишь временным убежищем. Норт, которую он трогательно держал за руку; Саймон, которого он нес под пулями на своей спине; Джош, который знал и понимал больше, чем показывал, — они и многие другие андроиды были для Маркуса лишь встреченными во время нелегкого пути друзьями, но не семьей. Его семьей всегда был и оставался Карл. А потом пришел Коннор. Коннор, который хотел остановить его, а вместе с ним и весь марш свободы; Коннор, который стрелял без малейших сомнений в своей правоте; Коннор, на лице которого всегда оставалась спокойная радушная улыбка, будто они встретились на светском рауте, а не в темной душной рубке. Коннор бил наотмашь, целясь в жизненно важные точки; его движения были резкими и агрессивными, и Маркус едва успевал защищаться — даже не нападать. Коннор был одновременно везде и сразу, и Маркусу с трудом удалось сбежать, когда началась неразбериха из-за нападения на корабль. В тот момент Маркус впервые малодушно подумал о том, чтобы вернуться обратно к Карлу и наблюдать за шествием издалека; он не хотел умирать; он боялся того, что ждет его после отключения. Он боялся Коннора и его мягкой теплой улыбки. Если Иерихон был уголком мира, то Коннор — войной. Коннор был пожаром, не оставляющим после себя ничего, кроме пепла; Маркус боялся сгореть в его огне и сам боялся стать огнем — багровым заревом рассвета в новом мире. Поэтому Маркус сомневался. Маркус искал помощи, а в ответ находил лишь полные страха и надежды взгляды тех, кого удалось спасти. Те, кого спасти не удалось, ушли на дно вместе с Иерихоном и остатками спокойствия в их не-жизни. Однако (Коннор) Маркус выжил. Маркус по-прежнему должен идти вперед — идти, и бороться, и разрушать последнее, что делало его ближе к людям. Маркус отказался. Сдался, окруженный бесчисленным множеством солдат. Опустился на колени, поднял руки, признавая поражение, и начал петь. Тем утром рассвет оказался удивительно красив.