Только хорошее

Голова полна дерьма — черепушка, как тюрьма.

© Мармелад

      Быть убийцей — трудно. Держать нож в руке, смотреть в чужие глаза, в которых стоят слёзы, чувствовать дрожь тела напротив и страх, бешено кричащий в больном мозгу. Убивать и не чувствовать сочувствия. Быть убийцей — страшно.       Киллер смеётся каждый раз, когда у него перед глазницами, словно памятка, всплывают слова «Может быть пора попробовать кое-что новое?», и его смех такой скрипучий, хриплый, словно нож застрял у него в гортани¹. Киллер увлеченно рассматривает свои кости запястья. — Только посмотри на моё запястье! — сказал он, задумчиво рассматривая трещины на потолке, — Чёрт возьми, да! Пора! — продолжил он, отвернувшись и глядя через плечо.       В его спальне света всегда было чуточку больше, чем в других комнатах.       Киллер стоял на чужом пороге, сжимая в руках ткань тёмной куртки. У него течёт кровь из груди, а из глазниц — чёрная жидкость, и даже если он не хочет запачкать чужие полы, у него не получится этого избежать. Он аккуратно толкнул дверь и прошел внутрь… — Я дома, — он удивился собственным словам, но был рад, что мог назвать этот дом своим. От этого дома в памяти всегда оставалось только хорошее. Руки, покрытые прахом и лаской, нежность, запах хот-догов, холодное молоко, пластиковые стаканчики, белые чистые простыни, вывихи психики, шестнадцать шрамов, глупые игры, смех, лежание на диване с… — всё самое лучшее.       Он обернулся на шорох и поймал на себе любящий взгляд. Даст стоял на лестничной площадке, его руки по-прежнему были покрыты прахом, между пальцев он крутил кухонный нож. — Не смотри на меня, — Киллер скорбно улыбается, — Зачем ты так смотришь?       Ему всё равно это нравилось.       Быть убийцей — трудно. Видеть отвращение и непонимание в чужих глазах, ощущать боль так остро, будто каждый твой удар отразился на тебя. Убивать и не чувствовать вины. Быть убийцей — не страшно.       Он никогда не пожалеет об этом, потому что когда-то это было то, чего он хотел.       Даст крутит в руках фотографию, где Киллер смеётся, уткнувшись в его плечо, и это смех обречённого, который вот-вот разрушится.