Созерцающий

Она не может больше это выносить. Почему я возвращаюсь? Спрашивает она себя, когда вылезает из машины и идет рядом с Джоном. Почему я это терплю? Спрашивает она, когда Джон обвивает её руками — так, словно бы его объятия все еще приносят утешение, а не боль. Всего несколько часов назад она пережила схватку с безумными альтер-личностями одного мужчины, которые намеревались принести её в жертву своему новому «соседу». Она хотела бы думать, что жива сейчас благодаря своей смекалке и уму, однако в конечном итоге то, что она выжила, стало результатом милосердия, проявленного тем монстром — зверем — который изначально видел в ней свою добычу. — Ты отличаешься от остальных, — сказал он тогда. — Сердце твоё чистое! Возрадуйся! — прокричал он в каком-то припадке религиозного экстаза. — Сломленные более могущественны. Возрадуйся. И он посмотрел на неё с тем, что она не привыкла видеть в глазах других. С уважением. Неверящие слёзы скатились по её щекам, когда он повернулся и ушел. Зверь назвал её достойной. Зверь предположил, что именно будучи сломленной и израненной, она была сильна. Сильна достаточно, чтобы сделать все для того, чтобы выжить. Так почему же сейчас её руки трясутся, когда она держит винтовку? Почему сейчас она дрожит сильнее, чем в той клетке под зоопарком, с невосприимчивым к пулям зверем, несущимся прямо на неё? Нынешняя цель Кейси вполне уязвима перед пулями. Он ясно дал это понять много лет назад. И всё равно она дрожала. Всё равно колебалась. Мир в кабинете безмолвен и неподвижен. Кейси, оцепенев, вспоминает то, как множество раз в этой комнате занималась обыденными, рутинными делами; с этого момента она будет помнить эту комнату как ту, где она достала винтовку перед тем, как сделать то, что необходимо. Если, конечно, она вообще сможет это сделать. (Она должна. Она не может это больше выносить. Она пережила один ад не для того, чтобы вернуться в другой. Больше это продолжаться не может.) Прекращая бесконечно вглядываться в темноту кабинета, Кейси заставляет себя пошевелиться. Она бесшумно ступает через дверной проём в гостиную — отсюда она должна пересечь кухню, чтобы добраться до лестницы в прихожей, которая ведет наверх в спальню. Ведет к нему. Это занимает вечность. Она убеждена, что по какому-то ужасному стечению обстоятельств он решит спуститься выпить воды или, каким-то образом узнав о её планах, возникнет перед ней из темноты. За последнюю неделю Кейси видела и более странные, (почти) страшные вещи. Она медленно поднимается по лестнице, помня о ступеньках, которые, как она знает, могут начать скрипеть под её весом. Это не имеет особого значения — если он услышит её, то скорее всего предположит, что она спускается за едой или водой; однако Кейси не может позволить себе рисковать, когда ставки столь высоки. Поднявшись, она оборачивается и всматривается в коридор. Его дверь впереди; мучительно близко и вместе с тем за много миль до неё. Сейчас или никогда. Кейси делает шаг — и затем замирает. Она чувствует, как в воздухе что-то меняется. Чувствует присутствие. Ощущение настолько внезапное, что она не сразу понимает, что на самом деле раньше уже сталкивалась с подобным: в том укрытии под зоопарком, когда наружу вырвался Зверь, превращая тело Кевина Венделла Крамба в нечто более могущественное. Раньше она могла охарактеризовать это чувство как покалывание под кожей, вызванное взглядом хищника; как назвать это сейчас, она не знает. Он здесь. Совсем рядом. Может быть снаружи дома, может быть внутри. Он двигается так быстро и бесшумно, что трудно сказать. Может быть, он пришел за ней, выследив по запаху. Может быть, он телепат и знает, что она собирается сделать. Может быть, он хочет посмотреть. Она не обманывается мыслями о том, что имеет представление о его способностях. Кейси почти уверена, что даже он пока не знает всей своей силы, ведь он появился совсем недавно. Должна ли Кейси остановится? Должна ли вернуть на место винтовку и притвориться, что ничего не произошло? Его не было в планах, а её и без того сотрясает неуверенность в собственных действиях. В лучшем случае он — непредсказуемая переменная, а в худшем — настоящая угроза; она не может считать проявленное им в подвале милосердие своей постоянной привилегией. Однако если Кейси остановится, он может счесть это слабостью и пересмотреть свой взгляд на её «чистоту». И если она сейчас остановится, то у неё больше никогда не хватит на это смелости. А Кейси не может продолжать так жить. Поэтому после долгого ожидания она идет прямо по коридору. Как только распахивается дверь, она словно оказывается во сне; она и раньше фантазировала о том, чтобы сделать это; степень серьезности её намерений всегда варьировалась, однако было сейчас нечто пьянящее в том, чтобы по-настоящему ступить в спальню дяди и встать напротив кровати с нацеленным ему в голову винтовкой; что-то всепоглощающее в реальности этого момента, в тяжести ружья в её руках и размеренном дыхании спящего дяди. Нет больше никаких сомнений: Кейси поднимает винтовку, прицеливаясь прямо туда, где находится его голова — грязный, но эффективный способ. Она не будет рисковать. Она делает паузу, чтобы убедиться, что выстрелит верно. И спускает курок. Брызги крови на подушке, на одеяле и на тумбочке, на изголовье кровати и стене. Её дядя вздрагивает, бьется в конвульсиях несколько секунд — а затем замирает. Мертвый. Кейси стоит в тишине своего нового мира и оставляет за спиной тот ад, в котором существовала со дня смерти своего отца. Неужели все действительно так легко? Неужели её спасение столько лет находилось у нее под рукой? Это было так просто; сейчас все закончено, и она свободна. Пока что. Она отворачивается от останков тела к двери — и из темноты коридора на неё смотрят в ответ. Кейси почти забыла о том, что Зверь где-то там, скрывается от её взгляда. Она рефлекторно сжимает винтовку, несмотря на осознание её бесполезности. Сердце у Кейси бешено колотится, когда он входит в спальню. Зверь может и не убить её как Маршу и Клэр — однако она не знает, есть ли у него какие-то другие желания, не знает, может ли он сделать то, что делали с ней тысячу раз до этого, то, что она надеялась похоронить, размозжив голову своего дяди. Она продолжает держаться так тихо, как только может, словно перед ней самое настоящее дикое животное; её дыхание становится напряженнее по мере того, как он приближается. Некоторое время они молча смотрят друг на друга. Зверь протягивает руку, касаясь лежащих на плечах прядей — мягко, мягко, мягко. Она не двигается. — Мы были правы, — говорит он, тихо мурлыча. — Ты отличаешься от остальных. В его глазах снова то же уважение, и Кейси смелеет настолько, что позволяет себе расслабиться. Медленно — достаточно медленно, чтобы посеять тревогу в её сердце — Зверь отталкивает винтовку. Она позволяет это, позволяет ружью с грохотом упасть на пол. Он обвивает её руками, и объятия его мягче и нежнее, чем она могла бы ожидать. Кейси неуверенно прижимается к нему. — Сила, — шепчет он, щекоча губами её макушку, — это красота. Сломленные сильны. Сломленные красивы. Это было... приятно. Прошло очень много времени с тех пор, как её обнимали вот так, без угрозы или боли. И сейчас, когда её обидчик мертв, а сама она совершенно одна в этом мире, Кейси нравится чувствовать рядом с собой кого-то другого. Зверь — при всей его дикости — понимает её. В конечном итоге он отходит и обхватывает её лицо руками. В его глазах теперь нечто большее, чем уважение; в них — гордость той жестокостью, которую она только что продемонстрировала. — Ты чиста, — шепчет он. — И теперь ты свободна. Зверь наклоняется к винтовке, и у Кейси мурашки бегут по спине; подняв ружье, он принимается вытирать с него отпечатки пальцев. Затем он заменяет их своими, прижимая пальцы в том месте, где держалась она, совершая контрольный выстрел. Её сердце начинает сильнее колотиться в груди, когда она понимает, что он делает. — Я... Он бросает винтовку в сторону, и она ударяется о стену. Кейси вздрагивает — отец научил её уважать оружие; она смотрит на Зверя вопросительно. Он прикладывает палец к губам и проходит мимо неё к кровати. Она поворачивается посмотреть, но Зверь кладет ей руку на плечо и разворачивает так, чтобы она стояла ко всему спиной. Кейси остается на месте и, не подглядывая, вслушиваются в отвратительные чавкающие звуки позади неё. Наконец, они прекращаются. Она ждёт, и вскоре чувствует теплое дыхание Зверя на затылке. — До свидания, Красавица. Удар — и окно разбивается. Когда она оборачивается посмотреть, его уже нет — кровь теперь еще больше, чем раньше, покрывает ковер, стену и оконную раму. Кейси больше не чувствует Зверя; только холодный ветерок от окна, из которого он так поспешно выпрыгнул. Зверь сознательно преподнес ей подарок. Огромный подарок, который позволит ей быть еще свободнее, чем она изначально предполагала. Любезность одного сломленного другому. Кейси глубоко вдыхает. А затем сбегает вниз по лестнице и звонит копам.