Почему я не...

Ты вовсе не лёгкий, воздушный и яркий. Ты серьёзный, внимательный и неуклюжий. За последнее тебе регулярно влетает, и штаны становятся ценнее собственных коленок. Ведь за штаны плачены деньги, а коленки – бесплатные и сами зарастут. Ты – сплошное разочарование, и тебе регулярно об этом напоминают. Хорошо, что есть тот, кто любит тебя, - он всё, что есть в твоей жизни, и всем, что ты умеешь теперь, ты обязан ему. У тебя нет друзей. Дети пользуются твоей добротой и доверчивостью и запросто отбирают игрушки, подростки не понимают твоей честности и удивляются, когда ты вдруг даёшь отпор, сам же потом переживая из-за результатов. Тебе всё интересно, ты читаешь всё подряд и пытаешься найти себя в творчестве, но чего-то не хватает, и даже понимая, чего именно, ты всё равно как будто боишься стать в чём-то действительно крутым. Потому что точно знаешь, что руки растут из задницы, а голова пустая. Ты не можешь учиться, если тебе не нравится учитель, и бросаешь вуз, в который с блеском поступил, потому что скучаешь на лекциях. Ты влюбляешься, слишком часто и безоглядно, ты с интересом проверяешь, так ли хорош секс, как ты читал. Выясняешь, что не настолько – или тебе просто не везёт на внимательных партнёров. Но ты всё равно привязываешься к ним, потому что с ними интересно, и не понимаешь, когда тебя посылают вместе с твоей привязанностью, считая её чем-то другим. Это больно, особенно потому, что ты искренне веришь: да, всё так, как они говорят, и не понимаешь ещё, в чём на самом деле причина. Тебе говорят – ты слишком навязчив, а ещё – ты овощ и умрёшь в одиночестве. И ты просишь прощения и умоляешь не прогонять тебя, клянёшься исправиться, потому что жить в одиночестве ещё страшнее. Тебе обязательно советуют разобраться с эмоциями, которые ты не умеешь контролировать. И ты учишься, пройдя через боль и вполне материальную депрессию. Перестаёшь навязываться людям, зато учишься держать при себе занятные мысли о том, каково вот с этим человеком может быть в постели. В конце концов, у тебя уже большой опыт, и надоело чувствовать себя использованным… Ты покладистый, добрый и всё понимаешь, не замечая, что некоторые замечательные люди просто считают это положение вещей удобным. Не желая замечать – из страха остаться в одиночестве, которое смерти подобно. Пока однажды кто-то не начинает пользоваться твоей добротой слишком беспардонно, после чего с удивлением обнаруживает себя покрытым матом и не может до тебя дозвониться. Никогда больше. Ты подбираешь людей, как котят на улице, и учишь их верить в себя, после чего отношения теряют смысл. Ты тратишь время на то, чтобы стать невыносимым, потому что бросать не поднимается рука, а сами они иначе не уходят. Тебе грустно, и задним числом ты ругаешь себя за то, что слишком сблизился с человеком. Тебе тоскливо, потому что самому тебе никто так и не сказал, что ты замечательный и можешь всё, что захочешь. Ты честно пытаешься быть нормальным и вписываться в рамки. Рамки жмут, давят, отрывают от тебя куски, и ты, не выдержав, шлёшь нахер всех, кто пытался тебя в рамки вписать, вместе с собственно рамками. После шока становится легче. Тебе под сорок, и ты уже не ищешь людей, потому что помнишь: когда тебе было по-настоящему плохо, о тебе просто забыли. Ты легко общаешься с миром и умеешь ставить на место истерящих клиентов, хамящее начальство и тупящих подчинённых. И легко бросаешь работу, поняв, что она пытается заменить тебе жизнь. Точно так же ты рвёшь и отношения, которые пытался строить несколько лет, сначала искренне, потом – скрипя зубами. Игра «докажи мне, что любишь – нет, всё равно не убедил» сводит с ума и уничтожает самооценку, которая и так невысока. И что это было – упрямство и желание что-то доказать?.. Раньше ты всегда чувствовал, к чему идут отношения, и мог спрыгнуть с поезда – во всех смыслах и с соответствующими последствиями, – но не позволял партнёрам накручивать твои кишки на руку и давить на тебя. У тебя всё так же нет друзей, и ты уже почти не паришься по этому поводу. Шумные застолья и поверхностные беседы с годами утратили свою прелесть, а сближаться по-настоящему ты уже просто боишься. Ты умеешь готовить, шить, чинить старенький комп и менять смеситель, пусть и не так аккуратно и легко, как другие. Ты обжигаешься об сковородку, колешь иглой пальцы, у тебя срывается нож, путается изолента, проливается клей – и бесят попытки помочь, подчёркивающие твою криворукость. Ты пытаешься научиться зарабатывать и рационально тратить деньги, хотя и понимаешь, что этот вид искусства вряд ли способен освоить. Рациональность вообще не про тебя, а здравый смысл отказывает, когда хочется порадовать единственного, кто тебя принимает таким, какой ты есть. Ты всё ещё умеешь видеть в людях хорошее и искренне восхищаешься тем, чего не можешь сам, но чаще всего делаешь это молча. Ты даже уже не мчишься на выручку страдающим оттого, что просто не видят, насколько они прекрасны. Они всё равно в это не верят. Ты с усмешкой читаешь собранные из штампов тексты про неких сферических в вакууме личностей и глотаешь слёзы, умиляясь там, где описываются идеальные отношения, которых у тебя никогда не было. Ты строишь отношения с книжным народом, придумывая себе жизнь, в которой тебя понимают. И с трудом можешь вспомнить, когда в последний раз занимался сексом. Ты искал, до отупения, долгие годы, обжигался и бился, и даже нашёл – пусть и не совсем то, что хотел. И твои отношения – тёплые, дружеские, надёжные, сквозь часы выяснений, ссор и даже почти что драк, и ты можешь гордиться тем, что этот человек оценил тебя – вплоть до способности видеть в нём то, чего, как ему кажется, нет и не может быть, и помог выдраться из депрессии и нежелания жить. Ты зовёшь его братом, и он – вся твоя семья. Иногда ты думаешь, вот бы так же найти – его, который будет совсем такой, как надо, ты же сумеешь отстроить этот Тадж-Махал, ты всё ещё ты, только обтрясти вросшую в кожу сдержанность и вспомнить, что хорош в постели… Но потом становится страшно – а на кой я кому сдался, и снова – искать, снова – создавать, а хватит ли меня на это ещё раз, а если не получится, то кто будет отскребать от пола?.. Потом оборачиваешься – у меня и так всё неплохо, а лучшее – враг хорошего. В конце концов, ты уже почти во всём можешь дополнить сам себя: непросто, но у тебя были годы, чтобы научиться. И глупо надеяться, что это он будет искать тебя…