Hell is repetition. I think deep down we all know this.
Ее трясет от холода. Выдыхает сквозь зубы облачко дыма, пока отводит от лица сигаретку. Трясет. Как же ее трясет. Ей стоило подумать лучше, перед тем как выбегать из квартиры в легкой куртке на улицу в минусовую температуру. “Спокойно. Спокойно. Расслабься.” Она столько раз это уже себе повторила за последние двадцать минут, что аж тошно. Аида помнила, что нужно расслабить мышцы, и тогда холод будет меньше тревожить. Проблема в том, что ветер здесь был нещадный. Девушка снова затянулась ядовитым дымом. Ее глаза блуждали по пустой трассе, где вот-вот должен появиться внедорожник одного богатенького человека с неописуемым эго. Он умрет. Аида почти с облегчением выдохнула, когда на горизонте вспыхнули желтые фары. Наконец-то. Выпустила из тлеющую сигарету и затоптала носком кроссовка. Она постаралась унять боль в замерших конечностей и перестать так сильно дрожать. Несколько раз прокашлялась к тому моменту, как полный бизнесмен хлопнул дверью его элитного транспорта. Ее не обманула его льстивая улыбка. Девушка чувствовала пронизывающие взгляды его водителя и телохранителя. Уголки ее губ дернулись. — Аида? — удивленно протянул мужчина. Она кивнула, протягивая руку назад, дабы из-за пазухи достать документы в файле. — Я и подумать не мог, что ты такая хрупкая малютка, — девушка едва успела сдержать себя и не закатить глаза. Странно что его это вообще волнует. Она молча протягивает ему документы, которое его убьют. В прямом смысле этого слова. Сама бумага пропитана ядом, который сначала вызовет ожоги на ладонях, руках, а потом медленно начнет воздействовать на организм. Это новинка в криминальном мире, как оказалось недавно. Взгляд Аиды скользнул по своим пальцам держащие файл, а потом переместился на клиента. Его глаза пожирали в заинтересованности и желании как можно быстрее воспользоваться информацией, запечатлённой на листах желтоватой бумаги. — Спасибо, малютка, — ухмыльнулся, выдергивая из ее рук файл. Вот же ирония. Он умрет медленно. Девушка развернулась, придерживая капюшон, направилась в направлении автобусной станции. Путь туда займет не меньше десяти минут, так что ей нужно успеть до явного обморожения своих бедных конечностей. — Малютка! Скажи хоть сколько тебе лет? — Смех непроизвольно вырвался из нее. До чего же странный мужчина. С несколько секунд подумала, и поняла, что он все-равно умрет: от этих злосчастных бумаг или нет, но он умрет. Поэтому… — Семнадцать, дядя, — не сбавляя скорости, ответила ему. Его смех звенел в ушах, а ее пальцы уже порхали по клавиатуре рабочего телефона, чтобы вывести на экране следующее:“Задание выполнено”
***
Ненавистный будильник зазвонил ровно в шесть тридцать. Девушка нехотя встала с такой манящей теплом по утрам кровати, и поспешила приготовить завтрак, состоящий из зеленого чая и хрустящей булочки. — Доброе утро, дорогая Кира… — Поприветствовала зашедшая мама дочь. Женщина выглядела весьма бодро даже в такое раннее время. В повседневной жизни она всегда собрана, гордая. Конечно, работать директором в такой крупной фирме как «M&B» тяжело и изматывающе, но это никак не сказалось на внешности леди Монтроуз. Коротко стриженные пшеничного цвета волосы переливались в лучах только-только восходящего солнца за окном, а серые глаза по привычке пристально следили за манерами дочери за столом. — Какой у вас сегодня первый урок? Я попрошу Джозефа подвезти тебя до школы, если ты не против. — Химия. Сегодня первый урок — химия… — Поправила себя Кира, ответив как положено. — Не стоит меня подвозить, я сама дойду, мне нужно кое-куда заскочить. — Мать ласково улыбнулась и продолжила обычные дела, и уже не смогла увидеть раздраженное лицо дочери, которая с ненавистью посмотрела на экран телефона.« в 20:00»
Всего несколько цифр вызывают отвращение. Утро безвозвратно испорчено и это уже не изменить. Вещи собраны, сделана прическа, надета форма, а значит пора идти в школу. На улице сыро, мокро и холодно. Февраль, что еще сказать? — Кира! — Где-то в паре метров от себя слышит пепельноволосая и мигом поворачивается на звук. Это была Лидия, чьи огненно-рыжие волосы вызывали восхищение, не меньше. — Приветик, Аида. — Уже на ухо прошептала она и тут же обняла одноклассницу. — Тебе ведь тоже пришло это сообщение? — Именно, как думаешь, зачем нас вызывают? — Лидия снисходительно улыбнулась и посмотрела в маленькое зеркало, поправляя на ходу макияж. — Думаешь я знаю? С чего бы?! Разве что сплетницы говорят, будто придет новенькая, да и Изабель приехала… — Изабель приехала?! — Возмущенно спросила Кира, оглядываясь назад. Не хочется, чтобы их разговор кто-то услышал. — Ну да… Изабель только вчера вернулась из Испании, говорит мальчики там просто красавцы! — Восторженно проговорила девушка. — Она не позвонила мне вчера, как так можно?! Что же говорит Элисон? — Сразу переключилась на другую тему Кира. — При чем здесь Элисон, если мы говорим о парнях? — Удивляется Лидия, заходя в класс. — Ты издеваешься?! — Рыжая не ответила на вопрос, как раз прозвенел звонок. За партой уже сидела темноволосая соседка, которая даже не удосужилась снять наушники при появлении учителя. Одиннадцатый класс. Последний год учебы. Перед последний год окончания контракта вместе с сектой агентов. «Аида» — прозвище, которое придумала себе Кира, как только услышала о контракте и что в нем написано. Это было семь лет назад, как только ей исполнилось всего лишь десять лет. С десяти лет девушка врет о себе не только одноклассникам и окружающим, а и родителям. Удивительно, как они не узнали, кто она на самом деле за столько лет. В школе, куда ходит Кира знают отнюдь не многие чем та занимается по вечерам и иногда ночью. Лидия и Эллисон вместе с ней попали в тот ад, где приходится бывать пепельноволосой каждую неделю, месяц, год… От своих личных раздумий вывела из себя соседка, которая легонько толкнула в плечо Киру. — Давай в субботу гулять пойдем. Фотографии надо новые сделать, как раз пушистый снег, небо не такое хмурое. — Протянула Кэрри Армстронг, поправляя наушники за темной копной волос. — Обязательно, разве что нож возьми. — Усмехнулась Кира, а соседка фыркнула. В любой ситуации Кэри носила канцелярский нож в пенале, просто ради забавы, постоянно шутит по поводу убийств и трупов. Только она не знает, что тот же канцелярский нож может быть очень хорошим орудием смерти. И эти шутки не совсем уместны. — Как же иначе. — Девушка снова повернулась к учителю, продолжая слушать рассказ о тупых учениках, которые не могут в одиннадцатом классе написать формулу воды. Позор. Утешает лишь то, что сегодня пятница и не придется парится по поводу уроков, экзаменов и тому подобное. Но как ни крути, а все-равно надо будет пойти в старый подвал, где есть совершенно другой мир, с другими правилами, принципами, где тебе выдают различные задания, где тебя учат соблазнять, ублажать лишь бы узнать тот или иной секрет, где учат убивать различными способами и заставляют докладывать о каждом шаге нужного объекта. Не важно, кто ты в реальном мире: ребенок, старуха, инвалид… Как только ты оказываешься там, в той государственной организации, которая считается секретной, станешь вещью. Выведать, доложить, убить, проверить, доложить… Кира никогда не хотела посетить подобное место, не хотела зависеть от кого-либо, но это перестало быть важным семь лет назад. Такую судьбу, как «служебная собака» выбрала себе не она, уж точно не по доброй волей, выбрала такую судьбу ей сестра. Сестра. которая сначала сбежала, а потом умерла. Может быть. Однако, так сказал главный в именно этой организации, у которой, кстати, есть название: «сумеречные охотники». Роберт Лайтвуд лично предоставил всю информацию о сестре Киры. Стоило упомянуть, ни мать, ни отец не знали, что у них есть старшая дочь. Знали лишь то, что девочка родилась мертвой, но не знали, что у них её забрали для личных целей государства. Зато это знала Кира, которой рассказала Натали — сестра. Правда, пепельноволосая только сейчас задумалась, а правда ли это была её сестра?!***
— Да? — Девушка мгновенно отвечает на звонок телефона. — Кирочка, где ты? Уже пол восьмого, а тебя все нет. — Слышится беспокойный голос матери в трубке и Монтроуз до хруста сжимает смартфон перед тем как снова солгать. — Мам, ты же знаешь, что по пятницам я занята подготовкой к экзаменам вместе с Лидией. Все хорошо… — Во сколько вы закончите? Я могу прислать за тобой машину. — Предложила мать, но услышала только отрицательный ответ. — Поговорим завтра, сегодня приду поздно. Пока. — Коротко сообщает Кира и быстро кладет трубку, предотвращая другие вопросы. Пепельноволосая переступает с одной ноги на другую, скрещивая руки на груди, чтобы те не полезли в потайной карман куртки за сигаретами. Да, она нервничает. Когда она нервничает — курит, когда ей плохо — курит. Знает, что курение уже стало привычкой и это очень плохо, убийственно плохо, но не может ничего с этим поделать. Сзади слышится визг тормозов и веселый оклик Лидии Мартин. — Фальшивые права взяла? — С легкой улыбкой спрашивает Кира, садясь в «темную лошадку», как называет рыжеволосая бестия свой черный Lexus. — Грех не воспользоваться — Так же с улыбкой отвечает девушка, нажимая на газ. Всю дорогу одноклассницы обсуждали предстоящий вечер и ночь, строили различные догадки о появлении новенькой. — Стайлз говорит, будто к нам приедет дочь Валентина. — Того самого, который Моргенштерн?! — Удивляется Кира, следя за дорогой. — Ага, бред какой-то! Фрей, Клэр… Как-то так её зовут. — Лидия бросает взгляд на собеседницу, пытаясь увидеть какие-либо эмоции на лице, но кроме маски безразличия и стеклянных серых глаз ничего не видит. Взгляд проходится дальше по предплечью и останавливается на открытом запястье подруги. Девушка хмурит брови, смотря на длинный шрам. — У тебя закончилась глина с тоналкой? — Кира быстро одергивает куртку, кривя губы. — Завтра закажу, а до этого буду просто надевать все длинное и закрытое. — Монтроуз вспоминает сегодняшнее утро, когда пыталась выдавить остатки тонального крема на кожу, местами покрытую шрамами. Особенно спину, где хорошо видны следы от плетки, той самой, которой наказывали за неповиновение. Каждый вечер девушка должна была намазывать специальную глину на участки своего тела, которая матирует, не дает увидеть шрамы, закрывая впадинки. Если ты ломал руку, то должен был скрывать свою боль от окружающих, понятное дело, когда кто-то об этом узнавал ты должен был соврать, но не сказать, кто тебя ударил, как ты получил перелом. — Аида, — Сказала Мартин и Кира при упоминании своего прозвища ощетинилась, — мы приехали… Девушки вышли из машины и прошли прямо в лесную чащу, за которой виднелось бетонное здание, отнюдь доброжелательное. Постройка была ограждена забором, на котором висела табличка «под напряжением». — Готова? — Низким голосом спросила рыжеволосая. Её лицо стало каменным, ни единой эмоции. Холодная маска, значит? — Ты знаешь ответ… Банши, — Кира криво улыбнулась, а глаза сверкнули в темноте…