Ожоги мечтой

Кожа у Леви болезненно сероватого оттенка, вместе с его худобой это выглядит пугающе. Он на поверхности не слишком долго и ещё не до конца привык просыпаться от солнечного света, который упорно пробивается сквозь окна казармы. Обычно Аккерман просыпается вместе с первыми лучами солнца и лежит на спине, вглядываясь в постепенно светлеющий потолок. Затем приходится вставать вместе с другими курсантами, однако именно по утрам у него есть возможность побыть наедине с самим собой, чем он и пользуется. После выхода на поверхность его жизнь резко изменилась. Люди, которые были ему дороги, погибли. Были съедены огромными гигантами. По ночам он до сих пор видит оторванную голову Изабель и обезображенное тело Фарлана. Просыпался Леви бесшумно, смотрел в тёмный провал потолка, аккуратно вставал с кровати, застилая её, и направлялся на крышу. Сидел там же, где сидел с друзьями в ту ночь, и смотрел в тёмное небо, усыпанное звёздами. Вообще Леви часто не мог уснуть. Долго лежал с закрытыми глазами, стараясь заснуть, но так и не мог погрузиться в сон до самого рассвета. Помимо сна у него были проблемы с солнечным светом. Спустя уже несколько дней на поверхности он стал замечать покрасневшие участки кожи на лице, которые неприятно пекли. Леви растерялся, он был не слишком силён в медицине и не мог понять, что происходит и насколько это опасно, но обращаться в медблок из-за такого пустяка посчитал глупым. Уже через несколько дней Аккерман пожалел о своем решении. Теперь покраснело все лицо, а заодно и кисти рук, не закрытые рукавами формы. Ужасная боль не позволяла ничего нормально держать в руках, а с попытками уснуть пришлось попрощаться окончательно — малейшее движение приносило боль от трения покрасневшей кожи о грубую ткань постельного белья. — Леви, — остановил парня в коридоре штаба Эрвин, тот в ответ только поднял голову и молча посмотрел на Смита. — Что с твоим лицом и руками? — спокойно поинтересовался Эрвин. — Всё в порядке, — безучастно ответил Леви. — Значит, ты можешь тренироваться? — Нет. — Почему? — Мои руки повреждены, — холодно ответил Леви. Эрвин задумчиво кивнул и аккуратно поднял руки парня, всматриваясь в покрасневшую кожу. — Солнечные ожоги. Нам следовало предусмотреть это, — вынес вердикт Смит, отпуская руки Леви. Тот непонимающе нахмурился, для него ожоги были связаны только с огнём и он не понимал, как можно получить их от солнца. — Твоя кожа не привыкла к солнечному свету, — заметив непонимание парня, разъяснил Эрвин. — Ближайшее время тебе следует оставаться в здании, иначе состояние может ухудшиться. Леви хмуро кивнул и направился в сторону казарм. Сейчас едва перевалило за полдень, а значит, ему абсолютно нечего делать на улице. Следует заняться уборкой, раз уж выдалась возможность. Только вот, как быть с руками? Он не сможет удержать даже тряпку из-за обожженной кожи.

***

Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая все в розовато-оранжевые оттенки. Леви, который устал сидеть взаперти, не имея возможности ни выйти на улицу, ни заняться уборкой, с облегчением поднялся на крышу в тот момент, когда догорали последние лучи заката. Когда солнце окончательно скрылось, резко похолодало и подул неприятный порывистый ветер. Леви повернулся спиной к потокам ветра, стараясь укрыть обожженное лицо. Было неприятно осознавать, что такое желанное когда-то солнце может принести столько неприятностей и боли. — Леви, — раздалось со стороны выхода на крышу. — Что, Эрвин? — на грани слышимости ответил Аккерман. — Я поговорил с врачом, она советовала намазать это на обожженные участки, — пояснил Смит, протягивая Леви кувшин со сметаной. Тот удивленно посмотрел на предложенное, а затем с убийственным взглядом обернулся к Эрвину. — Сметана, — констатировал он факт. — Как она мне поможет? — Она облегчит боль, а для того, чтобы всё быстрее зажило, будешь пить чай, — объяснил все Эрвин. Услышав «чай», Леви немного встрепенулся, вспоминая, каким восхитительным являлся этот напиток. — Ладно. Что нужно делать? — покладисто ответил Леви. — Сейчас я намажу сметану на обожженные места, постарайся не дёргаться. Леви кивнул и протянул повреждённые руки. Эрвин мягко перехватил правую за запястье и, зачерпнув сметану из глиняного кувшина, аккуратно распределил белую массу по покрасневшей коже. Закончив с одной рукой, он проделал ту же самую процедуру с другой. Леви все это время безучастно смотрел на небосвод, любуясь постепенно появляющимися звёздами. Однако, когда холодная от сметаны рука Эрвина коснулась его лица, он вздрогнул и попытался уйти от прикосновения, но Смит не собирался сдаваться. Он грозно посмотрел на парня перед собой, что из-за большой разницы в росте выглядело внушительно, и, сжав обе его руки за запястья, прикрытые форменной курткой, левой рукой, притянул Леви ближе, пытаясь продолжить нанесение сметаны. Аккерман недовольно дернулся, пытаясь вырваться из захвата, но потерпев поражение, застыл на месте, со злобой взирая на Эрвина, а когда тот приблизился достаточно близко, размахнулся и ударил ногой ровно в середину голени. Смит рвано вздохнул и, выпустив запястья Леви, потер саднящую ногу в месте удара. — Ты что творишь, — недовольно отозвался Леви, когда отошёл достаточно далеко. — У меня такой же вопрос, — хмуро ответил Эрвин, распрямляясь. — Как ты собираешься наносить сметану на лицо, когда твои руки в таком состоянии? Леви хмуро осмотрел свои руки, которые были покрыты ровным слоем сметаны, а затем перевёл взгляд на Эрвина, который, всё ещё хмурясь, смотрел на него. Аккерман молча подошёл к Смиту и запрокинул голову назад, открывая больший доступ к лицу. Почувствовав первое мягкое прикосновение ко лбу, Леви закрыл глаза, но не расслабился, ощущая каждое движение Смита. Вскоре со сметаной было покончено, и Эрвин отстранился от Леви, всматриваясь в ночное небо. Аккерман проследил за его взглядом и застыл, очарованный ночным небосводом. — Тебе следует больше спать, тогда заживление пойдет быстрее, — негромко произнес Эрвин, переведя взгляд на Леви. Сейчас тот выглядел достаточно забавно, всё его лицо было покрыто неровными мазками сметаны, лишь область вокруг глаз была чистой, из-за чего синяки под глазами выделялись ещё четче. — Думаешь, я специально не сплю ночью? — недовольно отозвался парень, отвечая на взгляд Смита. Тот только пожал плечами в ответ. Все вокруг вновь погрузилось в тишину, а на небе появлялись всё новые и новые звёзды. Леви стоял, запрокинув голову, и любовался открывшимся видом. Боль отступила, отгоняемая спасительной прохладой сметаны, которую так заботливо нанёс Эрвин. Аккерман невольно перевёл взгляд на Смита, который так же любовался безоблачным небосводом. — Пойдем, — негромко, но чётко позвал Эрвин, направляясь к выходу с крыши. Леви недовольно нахмурился, но последовал за ним. Спустившись вниз, Смит направился в неизвестном Леви направлении, и Аккерману пришлось последовать за ним, стараясь не отставать. Это не улучшало и без того скверное настроение Леви, но выбирать не приходилось. Он в любом случае не сможет заснуть в ближайшее время. Внезапно Эрвин затормозил около одной из множества дверей. Услужливо распахнув дверь, он пропустил Леви вперед, а затем зашёл сам, закрывая дверь на щеколду. Комната была достаточно просторной и обставлена небольшим количеством мебели. Аккуратно заправленная кровать в правом углу комнаты, два книжных шкафа у противоположной стены и потёртый от времени комод недалеко от кровати. Что порадовало Леви так это чистота, которая царила в комнате. Конечно, идеальной её назвать было сложно, но по сравнению с казармой, приходя в которую Леви испытывал ужасное отвращение, в этой комнате он мог вполне спокойно находиться. Пока Леви осматривался, Эрвин вытащил большую флягу и наполнил горячей жидкостью две кружки, который сиротливо стояли на комоде. — Чай, — мягко предложил он, привлекая внимание Леви. Тот медленно повернулся и недоверием поднял одну из кружек за края, принюхиваясь к жидкости. Эрвин никак не прокомментировал особенность хвата кружки и взял оставшуюся, отходя к большому окну, которое находилось напротив двери. Вскоре Леви подошёл и встал рядом, медленно попивая горячий напиток, и, кажется, искренне наслаждаясь его вкусом. Смит еле слышно хмыкнул и тоже отпил из чашки. — Тебе нужно поспать, — тихо сказал он, не поворачивая к Леви, а смотря на его расплывчатое отражение в окно. — Не смогу заснуть, — нехотя ответил Леви, сверля взглядом затылок Эрвина. Смит хмыкнул и, одним глотком допив оставшийся чай, отставил чашку на подоконник. Аккерман недовольно посмотрел на разводимый беспорядок, но промолчал. — Можешь почитать, многим помогает заснуть, — кивнул на книжные полки Эрвин. — Не могу, — хмуро возразил Леви. — Тогда садись, я тебе почитаю, — покладисто ответил Смит. Леви относит чашку Эрвина на комод, крепко обхватывает свою и садится на кровать Смита, ожидая чтения. — Нет, сюда, — зовёт его Смит, указывая на подоконник. — Здесь освещение будет лучше. Леви хмурится, но садится недалеко от Эрвина на прохладный подоконник и полностью посвящает все свое внимание чашке с чаем. Голос у Эрвина приятный, низкий и достаточно плавный. Леви не особо вникает в произнесенные слова, он просто наслаждается чаем и приятным звучанием голоса. Вскоре чашка пустеет и Леви относит её на комод. — Подвинься, — угрюмо бурчит он, возвращаясь к подоконнику. Эрвин прерывается на полуслове, но послушно сдвигается. Леви снимает сапоги и вытягивается на подоконнике, откидывая голову на ноги Эрвина. Тот вздрагивает, но не прерывается. Спустя немного времени Леви засыпает, а Эрвин, заметив это, откладывает книгу и мягко касается волос брюнета, стараясь не задеть рукавами формы, покрытую сметаной, кожу. От прикосновений Леви дергает ногой, но не просыпается, тогда Эрвин смелее зарывается пальцами в волосы, мягко массируя кожу головы. Просыпается Леви все также на рассвете, всматривается в темный провал потолка, но не найдя привычных трещин, поворачивает голову вбок и утыкается носом в куртку Эрвина, который спит рядом, обнимая Леви за пояс. Аккерман отстраняется, перекатываясь на правый бок. Сзади слышится копошения. — Как самочувствие? — раздается хриплый ото сна голос Смита. Леви с удивлением отмечает, что ожоги уже не доставляют боли и, осматривая едва розоватые руки, приходит к выводу, что всё прошло. — Здесь грязно, — недовольно отвечает он, замечая следы сапог, оставленные, видимо, вчерашней ночью. — Значит всё в порядке, — отзывается Эрвин. Все и правда в порядке, только теперь Леви с трудом засыпает самостоятельно, но уже не из-за кошмаров или ожогов, а из-за того, что ему не хватает низкого голоса и тёплого тела рядом. Однако Эрвину об этом знать совершенно необязательно.