Много шума из ничего

– Невилл, у меня нет слов! Бывший одноклассник и соратник, как выяснилось, тоже бывший, стоял понурив голову. – Годрик милостивый, у меня в голове не укладывается, как ты мог! – Гермиона не удивилась бы, повали у нее из ушей пар. – Давай по порядку: ты принимал участие в прошлом возрождении Волдеморта, в результате чего погибли многие близкие мне и тебе люди. Да и не только близкие. Салазарова задница, ты хоть приблизительно представляешь, сколько народу полегло в последнем противостоянии?! Ладно Гойл и Булстроуд, но ты... Задумайся, ты воскрешал того самого Волдеморта, чья ближайшая соратница довела твоих родителей до их теперешнего состояния. Вроде не ребенок, а повелся на обещание вернуть им рассудок. Даже не знаю, как охарактеризовать этот уровень легковерности! Ты не уничтожил кольцо, в которое мы собрали его душу, и ты, ошибка природы, ухитрился забыть, где его закопал? И теперь спокойно мне об этом рассказываешь? – Не забыть, – еще больше насупился Невилл, – а потерять место. Я пометил его камнем, а когда вернулся, то не нашел. – Прости, пожалуйста, переспрошу еще раз, а то не верится. Ты пометил камнем место на опушке Запретного леса, периметр которого составляет не один десяток миль? Как его теперь искать? – Нет, место я запомнил, я туда аппарировал, просто не нашел ни холмика, ни камня. – Кто-то – животное, магическое существо или человек – прошел мимо, втоптал твой камень вместе с холмиком в землю или сбил, камень откатился и давно смешался с пылью, листьями и прочим лесным мусором. – Это был довольно необычный камень. – О, необычный! Еще лучше! Тогда как тебе другой вариант: кого-то заинтересовал твой каирн, и этот кто-то его раскопал. Молись Мерлину, чтоб это не оказалось правдой! – во время своего монолога она распалялась все больше и больше. – Назови мне причину, по которой я прямо сейчас не должна сдать тебя собственному мужу? – Твоя палочка у меня, – сообщил Лонгботтом, виновато потупившись. – Как у тебя? Невилл попросил ее оставить палочку на столе у входа, мотивируя просьбу тем, что предстоящее признание может вызвать у нее желание приложить его заклинанием. Ожидая рассказов об экспериментах над сознанием родителей, Гермиона согласилась, предварительно невербально применив чары выявления чужой сущности, – постоянная бдительность, да. Только чем это помогло? Перед ней действительно старый добрый Невилл, а не кто-то под Оборотным зельем или мороком, но этот старый добрый Невилл, кажется, готов напасть. В темнице мэнора она поднаторела в беспалочковой магии и не чувствовала себя совсем беззащитной без древка в руке, но думала ли она об этом перед разговором с человеком, с которым была знакома с одиннадцати лет? Лонгботтом как-то неуклюже, даже робко вытащил из-за спины руку с ее палочкой и вторую – со своей. Гермиона старалась оставаться неподвижной, на всякий случай окружив себя щитом. Созданный невербально и без палочки щит получился не особо прочным, но все лучше, чем ничего. План дальнейших действий состоял из четырех пунктов: усыпить бдительность Невилла, вернуть себе оружие, обезвредить противника и отправить сообщение Драко. Чтоб усыпить бдительность, нужно заговорить зубы; преступник из Невилла, откровенно говоря, так себе, если дать ему почувствовать себя хозяином положения, он расслабится, и, возможно, ей удастся узнать, что он собирается делать с ней и зачем устроил эту исповедь. – Ты не ответил, зачем рассказал обо всем мне. – Ну как… Мне нужен твой совет. Как думаешь, он сдержал бы слово, если бы у меня получилось его возродить? Миссис Малфой совсем не понравился маниакальный блеск в глазах бывшего одноклассника. Тянуть время, тянуть… пока у нее не появится возможность перехватить палочку. – Почему тебя интересует мое мнение? – Ты же у нас самая умная ведьма за Мерлин знает сколько лет. К тебе даже он обращался, и еще ты придумала, как его… умертвить. – Не я, а мы с Драко. А что до первого вопроса, сам-то как думаешь? Он убил бы тебя раньше, чем вышел срок, только и всего. Было видно, что Невилл опешил, о таком варианте он почему-то даже не думал. – Ты же не догадался оговорить в Обете этот момент, я права? Она по глазам увидела, что права, и поняла, что несобранность бывшего друга и его рассеянность – именно то, на чем ей необходимо сыграть. – Ты можешь придумать, как найти кольцо. – Зачем мне это? Чувствовалось, что разговор идет совсем не так, как его спланировал Невилл. – А ты не думаешь, что тот, кто его нашел, решил попугать магическую Британию всеми этими… штуками про возрождение? Вот это уже интересно. – И какие у тебя на этот счет соображения? – Зачем мне ими делиться? – Может, чтоб я не сдала тебя в аврорат. – Не сдашь, я применю к тебе Обливиэйт. У нее пересохло горло, от всплеска эмоций щит упал, но она заставила себя продолжать игру, спросила с презрением в голосе: – Так автор топорных Обливиэйтов – ты? – Не всем даются чары как некоторым, но Обливиэйт я отработал на отлично! – Люди после твоего вмешательства не помнят только тебя и какие-то незначительные события. – Потому что им и не надо помнить меня, а насчет тебя у меня другие планы. Ты не будешь помнить последнюю войну совсем, поэтому тебе не нужно будет вспоминать мой… мое... – Невилл, это ведь не ты! Ты не можешь так поступить со мной, мы прошли две войны, мы учились вместе! Парень покраснел, палочки в его руках задрожали. Гермиона поняла, что осталось только дожать. Произнося порицающие слова, она стала незаметно приближаться, шаг, еще шаг и… рывок, ей почти удалось, не хватило нескольких дюймов – то ли она бросилась в сторону Невилла раньше, чем нужно, то ли не просчитала траекторию движения своего слегка изменившегося тела – заметивший ее бросок Лонгботтом пальнул заклинанием из двух палочек. – Петрификус Тоталус! Где-то на задворках затухающего сознания Гермионы мелькнула глупая в создавшихся обстоятельствах мысль о том, что он сумел отомстить за первый курс. А потом из ее головы исчезли все мысли.