/// От третьего лица
С тех приятных событий прошло несколько месяцев. Весна только-только решила порадовать тёплыми, светлыми деньками; на улице было свежо, птицы летали высоко в небе, рассекая облака, что беспристрастно шли за горизонт. Бесконечные поля, зелёные леса и едва распустившиеся листья деревьев здоровались с солнцем, но при этом было на удивление тихо. Странная, но завораживающая тишина, мирное молчание природы придавало необъяснимую ценность дня.
По пути в Фоллам дорога казалась необычной, словно впервые на этом пути встречается машина. Повседневная рутина свалилась на каждого из большой и дружной семьи, но этот день заставил снова собраться вместе. Может поэтому он и казался особенным?
Мия крепко сжимала ладонь мужа, пока он в свою очередь внимательно наблюдал за дорогой, но ослепительно улыбался. Рычание мотора нарушало умиротворенность вокруг, а автомобиль медленно и уверенно двигался вперед. Правая рука девушки мягко легла на живот и чуть поглаживала его, а слезы счастья накопились в уголках глаз. Она чувствовала, что под сердцем зарождался новый луч света, новая жизнь, еще одна страница книги.
///
Рождественское настроение переполняло всех: кругом улыбки, смех, объятия, запах наивкуснейшей еды… Новый клуб Итана сиял в различных световых оттенках, а новая мебель была только опробована. В тот вечер собралась самая лучшая компания, дружба и привязанность которой крепла с каждым днём. Казалось, что те события, произошедшие с каждым, отошли и забылись, однако они остались в виде свершенных воспоминаний. Именно они, многочисленные проблемы, являются тем стержнем, зародившем отношения этих друзей.
Вечер близился к завершению, приятный холодок стоял на улице, а звезды только посетили небосклон. В воздухе стоял морской запах, что принесли волны, с отчетливым привкусом имбиря и сладостности встречи.
Бенни отлучился за коктейлем, пока Мия сидела в одной из зон отдыха, напротив бассейна. Наконец-то отдых… Предпраздничная суета успела навеять усталость, но победный отклик наступившего Рождества заставил расслабиться и отдыхать. Девушка не раз бывала в этом клубе, еще до его открытия, однако каждый раз она видела его по-разному, ведь с каждым посещением он совершенствовался. Самое красивое время здесь было весной: посаженные деревья и цветы Ханы, зелёная зона, выделенная Итаном, цвела в это время года, и разноцветные бутоны величественно распускались. Смешанный аромат делал это место необычайно интересным, вдохновляющим, романтичным.
К приходу Барта, к Мие присоединилась Хана, остальные же еще танцевали и рассматривали территорию.
— Хана, добрый вечер, — Музыкант отдал бокал жене и, поставив свой, трепетно обнял пришедшую девушку.
На самом деле, они хотели застать её в одиночку, чтобы обсудить то, к чему долго шли. Когда-то, лёжа в кровати, их мысли сошлись воедино, и первый шаг был сделан к этой цели.
— Привет, Бенни! — Хана, обнимая его, похлопала по спине, ослепительно улыбаясь, но когда увидела пересекающиеся взгляды вампира с женой, поняла, что всё не просто так. Возникшее волнение засело на её лице, а сердце забилось с немыслимой скоростью, — Что случилось?
Бенни и Мия встали вместе и, обнявшись, улыбнулись. Они боялись отказа, боялись, что это может оказаться лишь мечтой, а пока они молчали, неловкость заполняла комнату. Хана, завидев их улыбки и бессовестное молчание чуть успокоилась, но доля переживаний имела место.
Они не знали, как начать, как подвести к итогу; слова закончились, не успев произнестись.
— Нам нужна твоя… помощь, — С робостью, с сущим волнением и переполняющим смятением начала Мия, но не знала, как продолжить. Они с мужем долго готовились к этому разговору, долго обсуждали их проблему, только объяснить её суть, обходя прямой вариант, было невозможно.
— У вас всё в порядке? Какая помощь? С чем? — Хана присела на кресло, вглядываясь в лица. Что-то настораживало её: закрытость друзей или их молчаливость, вмиг сменившееся серьёзные лица и длительность ответа.
Едва Мия открыла рот, как муж перебил её. Объятия стали сильнее, руки сжались до побеления, а чувство страха сбивало дыхание. Интересно, возможна ли их задумка?
— Мы хотим ребёнка.
Долгожданный ответ разразился как гром средь ясного неба, однако Хану это не удивило, скорее растрогало. Мягкий мешок, а затем широкая улыбка, чуть скривившаяся из-за накативших чувств, послужила объяснением. Как они смогли дойти до такого? Неужели их отношения настолько сильны?
— Ооо, ребята, — Хана вскочила со своего места, первая солёная капля упала и скрылась в мягком ковре. Молодые супруги оказались в нежных руках, а эти объятия казались необходимыми.
Но теперь смешанные ощущения посетили пару. Такая реакция из-за чего? Невыполнимости или просто взаимной радости?
— Это возможно? — Аккуратно, как можно тише спросила Мия, боясь спугнуть слабые отголоски надежды. Хорошо, что она не видела лицо Ханы, что сейчас немного сморщилось от понимания. Понимания того, что это не только проблема Мии и Барта, но и её с Итаном.
— Конечно, — В той же тихой манере ответила ведьма, ведь и она не раз думала об этом и искала ответ на этот вопрос. К её сожалению, решение пришло к ней не так быстро, как она хотела, но всё же дать надежду или обещание на реализацию их желания, особенно в такую ночь, она могла, — Приходите ко мне после праздников, а сейчас давайте присоединимся к остальным.
Остальная часть праздника прошла за танцами, игрой в бильярд и боулинг, за пустыми разговорами и поздравлениями; та атмосфера, невероятно коллективная, семейная, такая привычная, давно скучала по друзьям. Их пение долетало до всей округи, но даль заглатывала слова.
***
В доме Ханы Леманн давно уже стояли коробки, пыль засела толстым слоем, а чувства комфорта и уюта переместились на новое место. Ни растений, что всегда окружали девушку, ни мебели и обоев, — ничего, кроме одинокой висящей лампочки в потолке.
Хана ждала Мию и Барта, сидя у окна, слушая слабое тиканье наручных часов, которые уже показывали за полдень. Одиночество и ожидание замедляли время, растягивали скукоту, всё застыло в предвкушении, поскольку сама ведьма не полностью была уверена в действии сваренной сыворотки. Хоть она и использовала магию, что рушила реальность, и знала, что способности «ребенка Катерины» только улучшат приготовленный препарат, но частичка неуверенности и страха — была.
Мелодия дверного звонка оповестила о приходе гостей. Вскочив, Леманн поспешила пригласить Мию, Барт шёл следом. В руках у девушки был огромный горшок с необычным цветком, а название никто из супругов даже не пробовал выговорить.
За чашкой чая разговор не клеился: каждый думал о своём, стараясь хоть как-то отвлечься от риска предлагаемой сыворотки, но в конечном итоге именно к нему сводились все мысли. Никто не знал, как сработает препарат и есть ли у него побочные эффекты, но все твёрдо решили верить.
— Готова? — Леманн заботливо взяла в объятия Мию и передала Барту бутылёк. Дождавшись согласия девушки, ведьма посадила её на одну из коробок, а Барт присел на корточки перед ней.
Бенни передал ей сыворотку, посмотрев на Хану и, когда стеклянный сосуд оказался в руках его жены, принялся сдаваться в плен сомнениям:
— Думаешь стоит?
— Бенни, мы об этом говорили, — Шепотом, как можно ласковее и нежнее произнесла Мия, едва коснувшись его щеки. Она и сама не полностью была уверена в данном деянии, однако бесконечная любовь мужа, желание, даже любопытство брало своё.
Ни секунды более не сомневавшись, она открыла колпачок и, оглядев мужа и Хану, которые не изучали радости, залпом опустошила содержимое.
Мия ничего не чувствовала. Казалось, по истечению нескольких минут можно смело утвердить положительное воздействие на организм, однако когда супруги собрались уходить, поблагодарив Леманн, девушка упала без сознания.
Когда Мия очутилась в царстве Морфея, она видела, словно наблюдатель лицезрела зарождение маленького комочка света, излучающего тысячи розовых лучей. Не было боли, звуков, только появление света в кромешной темноте.
А только сфера начала увеличиваться, как вспыхнула, ослепила, одарила всё вокруг светом, а после, едва Мия открыла глаза, загорелось синим пламенем, а на концах ярко-красным.
Девушке, полностью ослепленной видением её маленького лучика, пришла к мысли, что неспроста всё: возможно ли, что она увидела… мальчика? Или может, раз цвет градиентом переходил от лазурного к красному, это двойня? Или просто смешение сил ведьмы и вампира?
///
Мия, уходящая в мысли, не сразу заметила играющих людей вдалеке, новые дома в стиле «Шале» и на удивление прибавление в количестве: как домов, так и людей.
После разгрома от Говарда, прошлое место жительства семейства Фолл было не восстановить, по крайней мере так быстро, как они хотели. Не было ни желания, ни сил возвращаться на обгорелый участок земли, что хранил в себе не самые лучшие воспоминания. Они перебрались в тихое место по другую сторону от города, где было больше кедровых деревьев, и стоял хвойный аромат, где воздух казался чище и свежее, а смена окружения придавала мотивации для строительства новых домиков.
Сама семья умудрилась построить новое пристанище в рекордно короткое время. Пока шло строительство, процветал проект Одри и Макса, и они решили вдобавок к нескольким домам для житья построить лагерь, где на лето будут приезжать дети и устраивать акции для других гостей. Затея понравилась не только двум организаторам проекта, но и остальным членам семьи и ребятам, сотрудничающим с ними же.
Захлопнув двери автомобиля, к ним подбежал уже повзрослевший на вид Шон, а позади спешил Конрад. Улыбки на лицах обоих заставляли улыбнуться в ответ, настроение было выше, чем когда-либо.
Именинник на этот раз был в лице Ральфа, и он, как обычно, засиживался в лавке со спецоборудованием. Хелен с Одри копошились на кухне, а Макс и еще одна гостья с Шоном и Конрадом накрывали на стол в новой огромной беседке. Джон только-только приехал на мотоцикле Конрада, а за ним медленно продвигалась машина Дастина и Эллен.
Пока Шон повис на шее Бенни, а Мию крепко обнимал Конрад, Макс и его гостья заметили приезжих друзей. Они, едва закончив сервировку стола, присоединились к Конраду, здороваясь с Мией и Бартом.
— Привет, кирпич, — На устоявшуюся кличку Мия больше не обижалась, вспоминая те моменты, как нечто позитивное и приятное, как-то, что давным-давно собой разумеющееся и совсем не обидное. Уж лучше кирпич, чем «восставшая из мертвых»?
— Ма-акс, я так рада тебя видеть! — Обнимаясь, Мия постаралась сжать его еще крепче. Она скучала по его объятиям, дружеским и тёплым, крепким и в то же время мягким.
К ним из-за спины Фолла вышла гостья, но он медлил с представлением.
— Взаимно, — Он ослепительно улыбнулся, и, когда пожал руку Барту, кивая ему, обнял незнакомую девушку, выставив чуть вперед, — Знакомьтесь, это Саманта.
Девушка, представленная Самантой, нисколько не смутилась, лишь крепко сжала руку Макса, а тот учтиво чмокнул её в макушку.
Мие она показалась… добродушной. Приветливая, улыбчивая, дружелюбная девушка с таким же взглядом с намёком, как и у Мии.
А Бенни она казалась знакомой, но вспомнить с точностью, где же он её видел — не удалось.
— Можно просто Сэм, — Махнув рукой, она освободилась от объятий Фолла и обняла Мию, а затем перевела взгляд на музыканта, — Наслышана о тебе.
Бенни пожал плечами. Разве это удивительно?
— Неужели что-то плохое?
— Наоборот, — Саманта спрятала руки в карманы и улыбнулась. Эта парочка всполошила многих… — О вас такие легенды ходят.
Мия и Бенни засмеялась. Невольно, мягко, их смех передался и Максу: о них были такие сплетни, что вымысел уже являлся правдой, а правда — ложью.
— Саманта, — Мия указала головой к главному домику, а глаза заговорчески засверкали, — Пойдём, поможем на кухне?
///
Зимние вечера были по особенному темными и завораживающими: мрачная синева небосклона была усыпана яркими звёздами, точно кистью опытного художника; ветер только приносил уютную тишину. Иногда свысока летел хрупкий белоснежный снег, словно оберегающий всё кругом; на улице стоял запах суеты: предпраздничное время уже стучалось в двери.
В это время дети и организаторы проекта репетировали и продумывали программу для Новогоднего Вечера, обзванивали спонсоров, арендодателей. Дел было невпроворот — времени оставалось совсем немного.
Когда дети уходили домой, а на площадке оставались только Макс, Одри и еще трое вожатых: Саманта, Тайлер и Джон, в воздухе зависало напряжение и усталость. Не каждый мог выдержать такую нагрузку, тем более с такой частотой проводимых мероприятий: каждый месяц.
Дело подходило к своему завершению: последняя репетиция, заключительная проверка документов, необходимых вещей, списков. Всё было готово. Все жаждали отдыха, долгожданного лежания на диване или… свидания.
Тёмные улицы утопали в многочисленных маленьких лучах от фонарей, окон домов, повешенных на них гирлянд, от фар и бенгальских огней, от самой яркой звезды на елке, виднеющейся вдалеке. Парк с аттракционами был довольно многолюдным: огромные толпы народа ожидали своей очереди в ларьках; шум от визгов и музыки, разговоров и объявлений создавали необъяснимую пелену гама, через которую ничего не расслышать. Все вплотную прижимались ближе, дабы услышать речь друг друга, — появлялась своё очарование, своя романтика этого места.
Теплая одежда защищала от зимнего холода; в руках, укутанных в варежки, спрятан кофе, излучающий пар и аромат шоколада.
Жизнь подобна кофе в чашке. Иногда сладкая, как сейчас, иногда нет… Но главное в жизни не вкус кофе, а то, с кем ты его пьёшь.
Макс шёл чуть впереди, прорываясь через толпы, двигаясь к смотровой площадке, находящийся в самом дальнем углу парка. Он не чувствовал холод, он ощущал прилив сил, энергии и чувств, возникших совсем недавно, но основательно. Что-то ему казалось странным: его притягивало, точно магнит к этой девушке, стойкой, бойкой, очаровательной.
Каждый день на работе, каждый деловой разговор по телефону был с ней — он не видел без неё завтрашнего дня. Это не нужда, не зависимость, не слежка, — это зарождающиеся чувства, когда таких отношений недостаточно, когда жизнь испытывает тебя на стойкость и волю к терпению. Это влечение, это необходимость, это слабость.
— Ты мне веришь? — Его голос прозвучал наиболее ласково, чем обычно. Макс на секунду обернулся на Саманту, ослепительно улыбаясь. И его улыбка всё, что ей было нужно: для согласия, для внутреннего понимания, что и её сердце полностью продано этому мужчине. Разве можно насторожиться при виде такой усмешки, при виде его огня в глазах, при ощущении тепла от его ладони?
— Нет, — Насмешливый голос Сэм сдал её с поличным, но она держалась, как могла, — Как можно довериться хищному, наглому волку?
— Боишься, что унесу тебя в лес?
— Нет, — Она покачала головой, озираясь на крики людей, — Боюсь, что ты меня съешь и поперхнёшься. Знаешь, я не вкусная, а это не то, о чём ты должен узнать.
Фолл остановился, а Саманта врезалась в спину. Его смешок и последующий хохот вызвал волну смеха: слишком он был заразителен.
В ответ он лишь покачал головой и двинулся дальше, навстречу прекрасному виду, хорошему настроению и морю положительных эмоций.
Когда его глаза только-только увидели бескрайние просторы города, что завлечён манящей неизвестностью ночной суеты, где огни, бесконечные огни таят в себе красоту; у каждого луча света и комка маленького солнышка своя история, свой сценарий жизни, сюжет кино, он снова позволил себе остановиться, полностью развернувшись лицом к Саманте и закрывая ей глаза. Она не успела даже краем глаза заметить, что её ждёт впереди, надеясь на волшебство, на сказку в тёмном небе. Сэм улыбнулась, без слов понимая, что пора закрывать глаза и тихонько, делая маленькие шажки, идти к обещанному сюрпризу.
В ожидании время остановилось, сердце уже успело замереть, а подкашивающиеся ноги от неведения плелись медленно, с издёвкой. Саманта уже представляла тот пейзаж, хоть и никогда его не видела. Она думала, что и Макс свойственен сейчас глумиться над ней, специально замедляя ход. Но это было не так — он просто вёл её с полной аккуратностью, накаляя интерес.
Когда Макс остановился, она тут же открыла глаза, оглядываясь по сторонам, а после того, как Фолл обошёл её, встал позади, пред ней открылась панорама, полностью забирающая словарный запас.
Она растворилась: в этом моменте, в красоте, представленной городом, в тепле человека, стоящего позади. Даже не обнимая её, она чувствовала его жар, его напряжение, полное ожидания её ответа.
Но Саманта молчала — она не знала, как ответить и какими словами. Тогда он встал рядом, опираясь на ограждение, и некоторое время вглядывался в самые дальние дома города около самого горизонта. Но почти сразу глаза остановились на девушке, её непослушных волосах, что пали ей на лицо, на её слезы в уголках глаз, на едва заметную улыбку, на красный от холода нос.
Она бросала взгляды украдкой, Макс кратко ловил их, отправлял ей же вновь.
Она замёрзла, но крепко вцепилась в забор, совершенно не шевелясь. Она была в приятном, незабываемом путешествии по городу, испытывала невероятные ощущения… позабыла о других, вслушиваясь только в шепот улиц и ветра, песен вокруг и хруст снега под ногами.
Макс решил обнять её со спины, чтобы она не замёрзла окончательно, но этот жест не смутил её — растрогал. Разве может она плакать? Разве нужно показывать свои эмоции? Но такой вид и момент… Что-то сделал он внутри, вывернул наизнанку, заставил, принудил ёкнуть. За счастье нужно бороться даже с самим собой.
Сейчас она стояла на земле, но ходила по небу в объятиях теплых облаков, — Спасибо…
Макс был счастлив. Он знал, что от Сэм одни проблемы в лице бойкого характера, неприличной прямолинейности и вечных упрёков, но с ней одной Фолл был счастлив.
///
Мужская часть осталась на улице готовить шашлык, а девушки, не дождавшись Дастина и Эллен, присоединились к Одри и Хелен, которые заканчивали готовку и нарезали продукты для закусок.
По пути Саманта в самых образных оттенках начала рассказ о знакомстве с Максом и его семьёй, а когда дело дошло и до помощи в готовке, его сестра и Хелен подшучивали над обеими девушками, вдовая их в краску: Саманта впервые узнала причину прозвища «кирпич», а Мия о весёлых новостях семейства Фолл с единичным пополнением.
///
В тихом омуте тишины и умиротворенности зажегся свет, — вещи в машину были загружены, а молодожены были в предвкушении поездки. В самую теплую ночь автомобиль выехал на трассу, где дороги пустовали, а небо всё еще было окутано во мрак. Долгий маршрут был начат, а путь уходил далеко-далеко.
После нескольких часов непрерывной езды небо разделилось надвое: свет и тьму. Слева от бесконечной трассы уже показывался первый расплавленный рассвет, растворенный в облаках, что одаривал светом поле; справа пока еще все тонуло в сумраке.
За ездой прошли ровно двое суток. За это время бескрайние просторы сменялись, словно кадры фильмов: болота, леса, тайга, алые поля маков, жёлтые поля подсолнухов… Только к назначенному месту пейзаж скрылся за величавыми горами, что казались немыслимо огромными, а через них протекала речка, и её журчание доносилось по округе.
Повернув на одну из деревень, молодожены проехали чуть дальше, к берегу реки, где был только лес кругом, а горы совсем рядом; где никого не было, кроме рыбаков и живности, как птиц или насекомых.
После того, как Эллен поймала букет Мии, предложение не заставило долго себя ждать.
Проснувшись на следующее утро после свадьбы, она только тогда поняла, что замужем. Последовательное чредование вещей, событий и движений, происходящих в это же утро, казались ей сновидением. Бывают минуты, когда всё кажется изменившемся вокруг нас: самые малозначительные жесты приобретают какое-то новое значение, а время будто изменяет своему обычному ходу.
И вот, когда решение отправиться в горы прозвучало из уст Чейза, Эллен вспыхнула огнём этой идеи, поддерживая её. Они собрались за значительно короткие сроки, предвещая уже самые счастливые дни в их жизни после свадьбы.
А сейчас они уже стояли напротив воды, заполненной жизнью, полностью вольной в своих движениях и течению, как и они сейчас. Эллен коснулась руки Дастина, переплетая пальцы и робко кладя голову ему на плечо. Они держались за руки, не решаясь расстаться, и тихо, совсем тихо, обменялись первым глубоким поцелуем в роли мужа и жены.
***
В следующий вечер, когда часы не пробили и пяти, они двинулись в гору покорять просторы на самой вершине. Горы здесь были повсюду — некоторые ближе, как через реку, большинство находилось за деревней, что была выше остальных, у самых подножий гор. Но самая необычная была та, которая была расколота пополам: сверху донизу — тропинка уходила в брешь и вилась между двумя громадными стенами; могучий поток бежал по ущелью. По этому пути они и направились.
Воздух был ледяной, гранит казался черным, а кусок голубого неба, там, наверху, изумлял и вызывал головокружение.
Проходя мимолетно чрез скалы, они вышли к темной части леса, находящегося в тени, а затем двинулись на гору, которая находилась чуть дальше и была усыпана деревьями. Непроходимая гуща зелени уже затрудняла ход, однако их устремленность и желание достичь самой высокой точки — достигали апогея.
Дастин легко и беззаботно шел позади; под его ногами скатывались камни, и топталась зелень, прыгали кузнечики в стороны, земля оставляла следы. Эллен следовала чуть впереди, слегка упыхавшись, иногда скользя по сырой земле. Но Дастин вовремя придерживал её, в случае чего.
Птицы так далеко уже не долетали, лишь иногда в воздухе порхали орлы или соколы, бесконечно кружа над землей, ища добычу.
Иногда они делали передышки, располагаясь на ровных выступах в горе, где можно было сесть и набраться сил. В такие моменты Эллен опиралась спиной на Дастина, тот её нежно обнимал за плечи, а пальцы их вновь переплетались; это стало их любимым движением. Они сидели лицом к удаляющимся домам где-то снизу, видели всё больше простирающихся гор за рекой, видели их палатку и машину — они были уже маленькими точками. Тогда, когда пора было вставать, они мельком смотрели на друг друга: ласково и нежно. Эллен с редкостью покрывала поцелуями его щеки, а потом с приливным энтузиазмом вскакивала на ноги и, направляясь вперед, оборачивалась на Чейза и морщила носик.
Вдруг их затопило солнечным светом, будто они вышли из ада: вершина горы была покорена, позади осталась тень от горы и ручьи, насекомые и тепло. Здесь, наверху, было прохладно, холодный ветер нещадно пробирал до дрожжи, но вид… завораживал своей необычностью. Они несколько суток подряд встречали рассвет, но ни один вечер у них не проходил с прощанием с закатом, но этот конец дня стал исключением. Они добрались в самую красивую минуту: солнце ровно наполовину скрылось меж двух гор, небо мгновенно покраснело.
Их ноги чуть трясло, сердце билось в бешеном темпе, а глаза горели с закатом.
Они добрались.
Дастин притянул Эллен за руку, обнял так крепко, что девушка едва не задохнулась, по-детски чмокнул в макушку, прижался щекой. Они глубоко дышали, отдыхали, таяли в естественных руках природы. Этот вид, манящий и вдохновляющий, кружил голову, завлекал своими просторами и бесконечностью, что была непреодолима.
Эллен заглянула в глаза мужа, что немного сморщились из-за улыбки, а там всколыхнулись искринки, пробуждая что-то внутри. Посмотрела на его улыбку, привлекая внимание за своим взглядом. Вот — момент полного удовольствия, когда ощущаешь, будто проблемы остались внизу, а тебе легко.
Счастье не за горами.
///
Позже к девушкам присоединилась и Эллен, распустившаяся, словно прекрасный цветок: загорелая кожа, ослепительная улыбка и аромат позитива так и веял кругом, заряжая положительной энергией остальных. И её последующий рассказ заставил плакать, смеяться, чувствовать легкость, чувствовать понимание, а не зависть и злобу.
Друзья, которые стали членами дружной семьи. Не хватало только двоих…
///
Яркая вывеска ресторана впервые засветилась в особенно тоскливую погоду: хмурые тучи заполонили небо, люди вооружились зонтами и плохим настроением.
Эта загадочная ведьма не пускала его в свои обители до самого открытия, наведывала интриги и не пускала. Едва его нога оказалась за порогом этого ресторанчика, и только приятный звон музыкальной подвески уже заставил его улыбнуться. Это было так ожидаемо, что даже эта мысль придавала своего шарму, как и ресторану, так и Хане Леманн.
Дальше его встретила ослепительная улыбка, яркие глаза, необыкновенная красота <i>его женщины. Мягкий поцелуй в щеку, искры, бесконечная любовь. К ней. К этому месту. К этому долгожданному вечеру.
Ресторан был только-только сделан — пахло новой мебелью и появившимся уютом. Пастельные оттенки и итальянская кухня дополняли друг друга: заботливость к мелочам и приятный аромат блюд… спокойная музыка и нескончаемая зелень повсюду — дух Ханы был необычайно предсказуем. Особенно Итану.
— Ну как? — Волнение, услышанное князем в её голосе, её глаза, где таилось ожидание и легкость — задобрили Итана, по-настоящему заставили его сердце трепетать. Как же долго ей приходилось создавать маску секрета и интереса. Наконец, она свободна от этого бремени: он увидел, он улыбается.
Долгое молчание Итана, его быстрый взгляд бегал с места на место, оглядывал каждый уголок вроде знакомого места, но совсем другого. Этот ресторан совсем стёр границы прежнего видения этого местечка, как клуба: не было тех оттенков, бара, столиков, — ничего, что могло хоть чуть-чуть зацепиться за затуманенные воспоминания, связанные с самым первым клубом Вуда. Совсем другое заведение, другая атмосфера, другие люди.
Веяло нежностью, заботой, лаской. Никакого кровопролития. Никаких слёз друзей. Всё уверенно стёрлось, заполняя те всплывающие картинки из прошлого — новыми, яркими, любящими.
— Прекрасно.
Единственное слово, прозвучавшее из уст Итана, не столько её впечатлило, как его глаза — они говорили всё, что ей нужно: о восторге и восхищении, о красоте этого места, изысканности. Говорили о его чувствах. Его любви.
***
К закрытию ресторана посетителей насчитывалось больше, чем предполагалось: приходящим людям не всегда удавалось присесть, ведь столиков катастрофически не хватало, как и обслуживающего персонала. Но доброжелательность гостей, их вежливость и понимание — придавало сил и энергии.
Была практически ночь, поздняя прохлада пробирала до костей, настилая слой мурашек; дождь уже лил, будто из ведра; город окунулся под воду.
Но ни Итан, не Хана не хотели возвращаться домой, желая продлить такой чудесный вечер. Ноги сами понесли их к набережной, где тревожные волны пропитались белизной от пены, а ветер с моря тревожил дождь; где дно пропитано проблемами и желаниями; где, подходя к мосту, вода спрятала ключи от чьей-то любви, от замочков; где вода сливается с небом.
Ноги обоих уже промокли, как и одежда. Но кого это заботило? Им было тепло с друг другом, тепло в объятиях. Слова не озвучивались вслух — их произносило сердце и его биение; глаза необычно светились в такой темноте, наполняясь беззаботностью. Улыбки и задорный смех от хлюпанья обуви — они забылись, сейчас они были детьми.
Люди на удивление исчезли — Хана и Итан были одни, словно предоставлен им этот вечер. Он таил в себе множество радости, волнения, смеха, веселья. Такая погода была нужна только двоим.
Первой в лужу прыгнула Леманн, обрызгав Вуда. Он был бы неподдельно зол, будь на месте Ханы кто-то другой, но и его беспечность пробудилась, снимая пелену серьезности и солидности. Разве можно устоять перед этим? Ни за что.
Они бежали вдоль бесконечных волн, наступая в лужи. Они смеялись, словно нет ничего и никого вокруг. Они любили друг друга, как волны любят дождь, жадно забирая каждую каплю в свои недра.
Ни с кем Итан не мог быть столь откровенным, никогда и никому он не раскроется так, как Хане. Он настоящий только рядом с ней, он утопает в её безумстве и дарит своё.
Крепко держась за руки, пара людей посреди одинокой улицы бежали, смеялись, ни о чем не думая, полностью скинув груз проблем и забот. Наверное, со стороны это выглядело странно, но кому это было важно? Все люди были заняты дома, только слушая шум дождя по окну, а Итан и Хана потеряли связь с реальностью. Это было так неожиданно и безосновательно, так просто и легко, что это казалось сказочно прекрасным. Время. Только время не давало забыться полностью.
Когда Хана устала бесконечно бежать, созерцая нескончаемою белоснежную полосу от луны на воде, она остановилась, нежно обняла Итана, запечатляя этот момент, стараясь остановить время, продолжить детскую волну.
Они стояли, кружась и обнимаясь, шепча что-то неразборчивое друг другу, заглядывая в глаза и трепетно улыбаясь. Что может быть лучше?
В калейдоскопе различных звуков их шёпот стирался, деформировался, не доходил до ушей, посылая озвученные слова в космос. Только несколько слов Итана дошли до слуха ведьмы, заставляя расплакаться, заставляя широко улыбаться сквозь слёзы и проливной дождь, сквозь потерянное время и сложности.
«Пожалуйста, будь со мной»
///</i>
Но и они не заставили долго себя ждать: их машина показалась сразу, к приходу всех друзей и готовности еды: пришедший Ральф уже успел со всеми поздороваться, а блюда давно стояли на веранде и некоторые из них уже успели остыть.
Беседка была полностью заполнена людьми и едой; только некоторые отлучились за тортом и главным сюрпризом, ожидающего Ральфа.
Друзья, решившие, что для человека главное — мирное небо над головой; не только человеку, но вожаку стаи, любящему отцу и супругу; приготовили единственный подарок, служащий тем звеном, которое послужит начало мира и спокойствия.
Конечно, с этим были согласны не все, но в связи с событиями, что приключились с каждым членом семьи, представители видов пересмотрели свои взгляды. Теперь большинство были согласны с внедрением тех рамок и неких правил, позволяющих жить в полном спокойствии. Хотя бы на ближайшее время.
Добиться этого, естественно, они смогли только после тех долгих месяцев борьбы, после кровопролития и потери знакомых… Надо же, неужели их поняли?
Те, кто знал о подарке, не раз задумывался о продолжительности этого мира: как долго он сможет соблюдаться? Да и сможет ли вообще? Все понимали, что обязательно найдутся исключения, появятся те, кто будет озлоблен на весь мир и на другое существо, однако… этот листок, подписанный тремя главными представителями родов вампиров, оборотней и магов — уже был в руках у Итана.
Они стремились к миру, потому что знали: мир — это тот климат, в котором может существовать свобода. Знали, что достигнутый мир лучше и надежнее ожидаемой победы.
Они были уверены в негативном отношении других, но именно эта большая семья показала пример, что независимо от твоего внутреннего существа, забыв прошлое, возможна дружба. Они показали насколько необходима забота и верность друг другу, насколько эти отношения могут быть полезны и необходимы.
— Итак, — Итан постучал по бокалу, привлекая внимание, — Позвольте сделать тост.
Голоса притихли, но улыбки на лицах остались, даруя уверенность. Все ждали вручения той награды, что давно должна быть присуждена этой семье.
— Дорогой друг, — Он внимательно смотрел на Ральфа, — Мы думаем, что настало то время, когда жить в мире стало необходимостью. Когда все проблемы решаются совместно и слаженно, когда любое решение обсуждается, когда дружелюбие стало неотъемлемой частью нас.
Князь немного помолчал, оглядываясь всех собравшихся гостей: Бенни и Мия сидели с краю, широко улыбаясь; Дастин и Эллен поглядывали на Ральфа, перешёптываясь; Конрад, Джон и Ральф сосредоточенно смотрели на Вуда, ведь никто из них не знал о подарке; Хелен и Одри глазами летали по столу, накладывая блюда в тарелки; Шон был в предвкушении реакции отца, а Макс и Саманта ожидали конец трапезы, поскольку далее они приготовили небольшую программу; Хана держала руку Итана под столом, слегка поглаживая его пальцы.
— Мы долгое время пытались доказать представителям о возможности сотрудничества меж всеми видами, долго выбивали документ, что находится в этой папке, — Вуд повертел в руках белую папку, цвет которой олицетворяет мир и чистоту, — Но в конечном итоге, сквозь, казалось, бесконечные провалы, мы сумели совместными усилиями принудить к подписанию этой бумаги.
Папка перескочила из рук в руки. Ральф потерял глаза, открыл лист, засмеялся. Он не верил. Это случилось? На самом деле произошло?
Он снова посмотрел на князя, понимающего бокал, и резко его лицо изменилось на серьёзность. Это не шутка?
На немой вопрос князь лишь кивнул, а остальные, взяв свои бокалы в руки, встали со стульев, потянув руки к середине стола. Только Ральф сидел и оглядывал счастливых друзей.
Когда звон от чоканья волной прошёлся по ушам, а шампанское водопадом продлилось на стол, прозвучало оглушительное: «За нас!».
Теперь, когда война кончилась и мертвые мертвы, для всех настало еще более трудное время, когда долг — понять мир. В мирное время обязанность видов заключается в том, чтобы найти возможность для всех жить на земле вместе.
/// В это время…
На окраине города, в самом пустом месте, где местность огорожена каменным забором, а люди страшатся ходить даже вблизи, двое вампиров ждали встречи.
Из психлечебницы доносились крики, смех, звуки каких-то музыкальных инструментов, неверно взятых нот… Крутом же была тишина. Только тиканье часов Анхеля Моры раздражал и надоедал собеседнику.
— Что за необходимость? — Виктор, смотрящий на копошение охраны вдалеке, уже не выносил то ожидание. Он только вышел на свободу и вынужден еще чего-то ждать. Чуда что ли?
— Понимаешь ли, Ван Арт, — Анхель обратился к вампиру с уважением, понимая его желания и намерения, — Был подписан договор…
Виктор сразу понял, о чем речь. Он слышал еще там, в заточении, о наивности каких-то идиотов, но никак не мог предположить, что слухи могут оказаться настолько правдивы.
— И? — Ван Арт понимал насущность этой проблемы, но это не служило ему подходящим ответом для вопроса о надобности терять время здесь, за воротами психушки.
— И это необходимо исправлять, — Мора лишь загадочно улыбнулся, оскалив клыки. Взор его устремился на главные ворота, что величественно и неохотно открывались.
Оттуда выходила Экко, озираясь на охрану. Её ненавидели там, осуждали. Её гнев, жажда мести и новый прилив чувств к одному из вампиров, ожидающих её, заставили пробудить в ней новые силы для войны. Не новой войны, а продолжения старой.
Перед девушкой медленно полезли двери в стороны. Анхель Мора попадался её настырности, а Виктор удивлённо смотрел на выходящую вампиршу.
Экко мгновенно подбежала к Ван Арту, приластилась, укусила в плечо. У них не было любви, только воля мести объединяла их. Девушка осмотрела двоих напарников, посмотрела назад, усмехаясь, и, улыбнувшись нахальной улыбкой, произнесла:
— Когда начинаем?
